Мемы

Кажется, не так идет все, что вообще может пойти не так, и это начинает чертовски пугать. Все начинается еще на входе. Интуиция снова кричит, даже вопит, чтобы они поскорее выбирались. Чувство нависшего над головой острого меча, вот-вот готового сорваться с воображаемой веревки, испытанное ей несколько лет назад, когда Брайн недвусмысленно намекнул ей, что она и до пятидесяти-то может не дожить, появляется с новой силой, и Оливия даже останавливается на секунду, придерживаясь за тележку, чтобы перевести дыхание. Когда они сбегают от марионеток Вражко, Стар особенно четко понимает, что близится что-то по-настоящему плохое, и девушка понятия не имеет, откуда ожидать подвох. Она оглядывается по сторонам, выходя из лифта, но никакой опасности, кажется, поблизости нет. Помещение, подсвеченное красным, абсолютно пустое, Ботан уверенно двигается к каким-то шкафам с кучей проводов и открывает один из них. Девушка подходит ближе. — А ты оказался не настолько ботанистый, — улыбается она. Тот бормочет себе что-то под нос, видимо, пытаясь взломать сервер, а Оливия завороженно следит за каждым его движением. Она и не замечала, что у него такие длинные, даже музыкальные пальцы. Она вообще его раньше не слишком замечала. Или пыталась не замечать, по крайней мере. — Так, тут еще кое-что, — говорит вдруг Ботан, вырывая Стар из собственных мыслей. Она и не заметила, как проворонила момент, когда парень все-таки смог взломать сервер. Когда на экране появляется Няня, девушка заметно напрягается. Они все уже знают, что раньше женщина работала на Ютуб, но почему-то при виде ее, сидящей на фоне какой-то шторы, становится не по себе. Оливия опускает глаза и бесшумно выдыхает, широко раскрывая глаза и наклоняясь чуть ниже, разглядывая Няню внимательнее. Одной рукой та поглаживает уже совсем большой живот. У нее есть дети? — Здравствуй, моя доченька, — тихо говорит женщина, глядя в камеру. — Ты еще не родилась, но я уже хочу поведать тебе страшную тайну. Оливия впитывает в себя каждое слово так жадно, словно от этого зависит ее жизнь. Почему-то лицо женщины кажется ей теперь до жути знакомым, и дело здесь совсем не в том, что они уже не раз встречались на территории Брайна. Как будто какие-то давно стертые воспоминания появляются в голове, но пока еще не выстраиваются в понятную цепочку. Разве они виделись раньше? — Дело в том, что я работаю на Ютуб — нянчу дочку генерального директора, — продолжает Няня. Но Стар не слишком вслушивается в ее слова. Все ее сознание сейчас устремлено на руку женщины, так мягко и неожиданно нежно поглаживающую живот, в котором растет незнакомый девушке ребенок. А незнакомый ли? — Этот псих ставит жуткие эксперименты над ней — хочет превратить ее в неубиваемого монстра, — Няня злится, и эта злость отражается в каждом ее движении, но лицо ее по-прежнему остается невозмутимым. Она говорит быстро, иногда едва заметно поворачивает голову и устремляет взгляд куда-то за камеру, словно в любой момент ожидая чего-то страшного. И Оливия почти уверена, что знает этот взгляд. Не раз видела в зеркале. — Он псих. Совершенно одержим идеей выращивания искусственного блогера. Его нужно остановить, иначе пострадают еще тысячи, тысячи невинных детей. Ради достижения своей цели он пойдет на все, — она замолкает на секунду, снова глядя в сторону, а после продолжает. — Даже на убийство своей собственной дочери. У Оливии по коже мурашки бегут. Она переглядывается с Брайном и наклоняется еще ниже, оказываясь почти вплотную к Ботану. Не будь она поглощена разглядыванием женщины, обязательно бы смутилась, но сейчас она смотрит, как настроение Няни вдруг меняется, как она расплывается в улыбке и тянется к соленому огурчику в банке, которую девушка не сразу заметила, а затем снова мягко кладет руку на живот, задумчиво протягивая: — Пока что не знаю, как назову тебя… — Оливия, — выдыхает вдруг Ботан и смотрит на нее, а у Стар сердце на секунду замирает. Она понимает, что действительно видела это лицо и раньше, только тогда оно было обезображено похмельем после постоянных беспробудных пьянок. Девушка вспоминает, как эти самые руки, сейчас так мягко поглаживающие живот, замахивались для очередного удара по испуганной девочке. Она вспоминает, как глядела на эту родинку над губой, как рассматривала фигуру спящей матери и искренне ненавидела ее за все, что она делала. — Но надеюсь, что ты вырастешь очень доброй, умной, красивой девочкой с такими же шикарными волосами, как у твоей мамы, — говорит Няня, а Оливия злится. Все это время она была совсем рядом, все это время она видела свою дочь, но не узнавала. Или не пыталась узнать. Да и как вообще-то она могла узнать, если все те годы, пока Оливия не оказалась на улице, Няня провела в неадекватном состоянии, почти не вылезая из запоев и периодически поколачивая дочь за любую провинность. — Чем она, черт возьми, занималась? — напряженно произносит девушка, пытаясь не выдать злости и волнения, но Ботан, кажется, все поняв, бросает на нее быстрый успокаивающий взгляд и головой кивает. Годами Оливия думала, что мать уже давно умерла, отравившись какой-нибудь очередной паленой водкой или подравшись с кем-нибудь из собутыльников, и ей, на самом деле, от этого становилось больно, но немного спокойнее. Но знать теперь, что та всегда была рядом, но даже не пыталась искать дочь, гораздо больнее. Какая мать может вот так просто забыть собственного ребенка? Оливия искренне ненавидит мать-кукушку, но при этом все ее существо тянется к ней, желает поговорить, помириться, может, даже начать жить вместе. Как семья. Что это? Какой-то странный инстинкт? Стар больно, и она на мгновение даже теряет ориентацию в пространстве, но отчаянно пытается вернуть внимание к ноутбуку и происходящему на нем. Девочка, дочка Вражко, плачет, и Оливии даже становится жаль ее. Не только у нее есть родители-придурки. Больно. На экране снова появляется Няня, ее трясет, она, кажется, близка к истерике. Оливия не хочет смотреть, но все равно снова наклоняется и глядит на лицо матери, объявляющей, что девочка мертва. — Здесь нам больше делать нечего. Нам нужен главный сервер. И я думаю, что он находится в кабинете у Вражко, — уверенно говорит Ботан. Оливия открывает рот, чтобы ответить, но крупно вздрагивает и резко разворачивается, когда по коридорам разносится знакомый и до жути осточертевший голос. — Пирожочек! Ау! — Да когда же она сдохнет? — шипит Оливия. Почему-то от осознания того, что зовут именно Ботана, кровь закипает, сердце начинает стучать быстрее, и девушка сжимает руки в кулаки, готовясь дать отпор, если необходимо. Она ни за что не позволит причинить парню боль. Сама на пути ляжет, только бы эта тварь не трогала его. — Ребята, быстрей, сюда! — кричит Ботан и несется в противоположную от преследующей их девушки сторону. Оливия, не думая долго, несется следом и вжимается в его грудь, охая. Сзади в нее впечатывается Брайн, отрезая все пути к отступлению. — Мы с тобой еще никогда не были так близки, — с улыбкой говорит Ботан, и девушка морщится. У нее что, шампунь еще на волосах? Почему он так доволен, оказавшись близко к ней? — Нашел место, — шипит она, но ей кажется, что и Брайн, и Ботан понимают, что эта грубая интонация — ложь. От Ботана веет теплом, и Оливия неосознанно тянется в нему, прижимаясь еще сильнее. Если бы не стресс от того, что прямо сейчас их преследует сумасшедшая бывшая Ботана, она бы никогда себе такого не позволила, но сейчас она пользуется моментом, едва не утыкаясь носом в его рубашку, насквозь пропитавшуюся запахом каких-то духов. Аромат слишком сладкий, Стар никогда такие не любила, но почему-то сейчас она вдыхает полной грудью, пытаясь отвлечься от очередных криков интуиции. Ботану этот запах очень идет. Она чувствует, как быстро-быстро стучит сердце парня. Боится. Ему правда страшно, как и всем здесь. Еще немного, и они все могут умереть, Оливия вдруг понимает это так отчетливо, как никогда. Липкий ужас растекается в груди, поднимается к горлу, разносится по всему телу, вместе с подгоняемой бешеным стуком сердца кровью. И боится-то она снова не за себя. Видеть смерть Ботана будет чертовски больно, поэтому она обещает себе, что защитит его, несмотря ни на что. В конце концов, только ей можно его избивать, верно?