***
— Carina, — его приторно слащавый голосок раздается над самым ухом. Нежно обжигает прикрытые короткими блондинистыми волосами участки шеи. Сухие губы вновь и вновь начинают гулять по щеке, острой скуле, покрытой кораллового оттенка румянами. Кончиком носа он слегка отодвигает край короткой клетчатой рубашки с вкраплениями розового, оставляет жгучие мокрые поцелуи. Руками гуляет по плоскому животу, обвивает одной рукой талию, прижимая ближе к себе, прямо как тогда, в гримерке после выступления в баре, второй медленно, растягивая удовольствие, подкрадываясь к стянутой черной футболкой с едва заметным серовато-дымчатым принтом хаотично расположенных пятен груди. Оливьеро никогда не закрывает дверь, потому что находит самые укромные места. Даже сейчас, когда до выхода на сцену оставалось всего двадцать минут, даже когда буквально через несколько стен его ожидает молодая жена и дочка, он плюет абсолютно на все. — Не нужно, — всхлипывает Карина. Все, что она может делать, это всхлипывать. Бесконечно утирать слезы с щек и внутренней стороной ладони, сжимать колени и стоять столбом. На что-то большее попросту не хватает сил. И мистер Перроне этим пользуется, пользуется, противно ухмыляясь, насмехаясь над другими людьми, восхваляя собственное превосходство над остальными. — Нужно, — с придыханием произносит разгоряченный мужчина, скользя по шее кончиком языка. Карина жмурится, думая, что это сон, пытаясь прогнать его как можно быстрее, но все оказывается правдой, когда её глаза вновь открываются, вновь не выражая ничего: ни радости, ни разочарования, ни злобы, ни страха. — Вы должны быть благодарны мне. Ты должна быть благодарна мне. — Это… Она замирает, чувствуя, как его ладонь пробирается под черную мини юбку-карандаш. Кожаный ремешок уже безвольно болтался, тихонько шумя бляшкой и прикрепленной на передние шлёвки металлической цепочкой, которая всегда так холодила предплечье. Оливьеро буквально припечатывает её бедрами к ледяной стене, поворачивает голову на бок и грубо касается своими губами её. — Что? Это неправильно? Ты это хотела сказать? — О… отпустите, — жалобно проскулила девушка. — Хватит. Пожалуйста. — Не-е-ет, — уголки его губ приподнимаются, обнажая ряды ровных белоснежных зубов, когда он, шипя, издевательски смакует это слово, будто змея. Королевская кобра, загнавшая свою добычу в угол, и вот-вот проглотит. Знает, что добыча ничего не сделает, потому что слаба. Намного слабее хищника не только телом, но и душой. Разбита, раздавлена принятием своей участи. Но все равно продолжает сопротивляться, пусть даже на словах. Это первый раз, когда Карина попросила Перроне прекратить эту пытку. Но, к сожалению, простых слов было недостаточно. — У нас слишком мало времени, малышка, — в перерывах между отвратительными поцелуями бормочет продюсер. — Помоги мне. Сними это. Волосы дрогнули. Девушка активно замотала головой, попытавшись вырваться из каменной хватки мужчины, но он только сильнее прижал её к холодной поверхности, сжал над головой руки едва ли не ло хруста. Боль прострелила запястья, словно по цепочке пробежалась по всему телу целиком — от макушки до кончиков пальцев на ногах — и ярко отразилась на её мокром от слез и грязном от размазанных темных теней и потекших стрелок лице. Такая безвольная, такая жалкая. Может отбиваться внутри себя, внутри своей головы, рыдая и крича, словно в последний раз. Потому что парализованное страхом тело слушаться не хочет. — Давай, малышка. Или мне придется разорвать наш контракт. Выбирай: прожить спокойную жизнь на дне, так ничего и не добившись, или блистать в свете софитов, когда каждая пара глаз из многомиллионной аудитории направлена только на тебя. О, поверь мне, я знаю, что ты выберешь…***
— Ты всегда должна быть благодарна мне за то, что я даю твоей группе, и что дам. Поэтому, будь более благоразумнее и менее эгоистичнее к мечте своих друзей. Мужчина оставил её на полу уже десять минут спустя, довольно облизываясь и заправляя выбившуюся рубашку обратно в штаны. Карина дрожала, как последний лист, оставшийся поздней осенью на корявой иссохшей ветке, поджав коленки к себе и оглядывая рваные сетчатые колготки, валяющиеся рядом на холодном, грязном, сером полу. Чувствовала себя последней шлюхой и корила себя за это так, как не корила никогда и ни за что, за то, что не смогла противится её ночному кошмару. У него получилось в очередной раз, и теперь вокалистка была точно уверена в том, что этот кошмар уже никогда не обретет свой конец. Выходить из коморки не было никакого желания. Хотелось пропасть на месте, сделать так, чтобы никто, никогда и ни за что её не нашел. Но время шло, заставив Карину пересилив себя, открыть металлическую дверь в тот момент, когда группа из четырех молоденьких ребят доигрывала последние аккорды своей песни, и переступить порог этого злосчастного помещения. Минуя коридоры с опущенным вниз взглядом покрасневши от соленных слез глаз, она едва не столкнулась с колоритным парнем, вовремя заметив начищенные лакированные туфли и обшитые золотыми нитками штанины. Встречаться с его карими глазами, внимательно изучающими её лицо и безвозвратно испорченный макияж хитрым, но заинтересованным лисьим прищуром, подведенными черным маслянистым карандашом, не входило в её планы, но интерес взял над нею верх слишком прытко и борзо. Его вьющиеся на концах волосы были уложены назад, густые брови нахмурены, а на линии подбородка проступала коротенькая щетина. Сердце буквально встало, перестав качать кровь, когда Карина узнала его. Её и без того бледное лицо приобрело совсем болезненный оттенок. Ком встал поперек горла будто нарочно, перекрывая доступ к кислороду и не давая вымолвить и слова. Это были одни из последних людей, с кем судьба-злодейка могла свести её в таком подорванном состоянии. Надеясь на то, что ребята подумают, что все это недоразумение на её лице — это всего лишь часть сценического образа, Карина вновь опустила взгляд в пол, делая шаг в сторону. Что-то сзади с глухим звуком валится на пол и для нее становится заметно прохладнее, парень поднимает предмет одежды, сжимая его в руке и оборачиваясь. Незнакомка уже бежала в конце коридора, намереваясь завернуть за угол настолько быстро, на сколько только она сможет. — Подожди, — хрипло раздается за спиной. Слышатся тихие переговоры и топот, которые прекращаются, стоит только ей завернуть и скрыться за стеной. Нет времени ждать. Пора бежать. Ведь их уже представили на сцене. Ребят она нагнала только за кулисами перед самым выходом. Франка нервно крутила длинными пальцами локон голубых волос, Эмилио подпрыгивал на месте, стараясь прогнать неприятное ощущение разорвавшегося внутри салюта с бабочками, бил по воображаемым барабанам, кусая нижнюю губу. Только завидев опоздавшую вокалистку, весь этот цирк прекратился, едва ли не положив начало настоящей бойне. — Ты где была? Нас чуть на сцену без тебя не погнали! — метая взглядом молнии, прошипела Франка, будто обозленная кошка, не забыв тыкнуть Карине в грудную клетку пальцем, отчего последняя отшатнулась, как от открытого огня. — Мне… — Где твои колготки? — Эми поудобнее перехватил барабанные палочки, бросая взгляды на молоденьких девушек за спинами подруг. Их вокалистка судорожно втянула прохладный воздух сквозь приоткрытые припухлые губы. — Я их порвала, — оправдалась девушка, пока на неё цепляли дополнительную аппаратуру. — Думала, что делать, поэтому меня так долго не было. Снова врет. Лжет во благо, улавливая в глазах Франки недоверчивые нотки, а в глазах Эмилио и вовсе фейерверки такого жалкого пиздежа. Отшатывается вновь, когда парень хочет перехватить её запястье и оттащить в тихое место, чтобы поговорить с глазу на глаз, но тут же оказывается на сцене, как и её друзья. Их так быстро вывели, что никто ничего не успел понять. Встретили их приятными овациями. Хлопки волной прокатились по оживленной толпе людей. Каждый из них выкрикивал название их группы, отчего у Карины внутри начинало теплеть. Медленно, но верно, также, как в большой холодной комнате исходит тепло от маленькой зажженной спички. Девушка поправила растрепавшиеся светлые волосы, взяла заранее приготовленную ассистентами её личную красную гитару, натянула широкую улыбку, смотря в море самых разных людских лиц, и вслушалась в заранее заданный Эмилио ритм, вступая одновременно с Франкой гитарной мелодией. Мелодичный голос девушки заструился из огромных порталов*, вызвав у людей непонятную для неё радость. Кто-то уже во всю двигался, отдавая себя целиком и полностью барабанному ритму Эмилио, кто-то скакал на месте, кто-то старался подпевать. Так необычно, так приятно. —Small town baby, got his knickers in a twist, Doesn’t like the way that this curse leaves my lips Fuck what you think, I’m not trying to impress you I’ll probably just upset you, you’retryna' be your best you Suited and booted, but got no money Tryna' act a grown up, now that’s pretty funny I thought I’d have it worked out and I’d be making plenty I’m feeling pretty empty, this attitudes expensive Take a trip and you might find…** Припев сорвал крышу. Как ей, заставив аккуратно подпрыгивать у стойки с микрофоном, чтобы ничего не снести самой и гитарным грифом, так и людям, сгрудившимся у сцены плотнее. Она пела сильно, пела так, будто поет в последний раз, отдавая людям то, что сидело глубоко внутри уже на протяжении долгого времени. Пела, активно взаимодействуя с подругой с бас-гитарой, с Эмилио и его барабанами, отдавая время, чтобы он исполнил свое коронное соло, с толпой, вызывая одобрительные и восторженные вскрики. В большой сцене оказалось ничего страшного. И в нескольких сотнях устремленных на тебя глазах тоже. Время на сцене летело очень быстро и, слишком стремительно все, что они подготовили на это мероприятие, закончилось. В горле Карины першило и жутко хотелось пить, поэтому, первым делом, за что она схватилась, оказавшись в общей гримерной, это бутылка воды. Кристально чистая жидкость в стеклянной бутылке спасительно колыхалась, преломляя свет от встроенных в потолок ламп. — Я и подумать не могла, что это будет так круто! — воскликнула Франки, падая в кожаное кресло, как к себе в кровать, разминая пальцы так, будто бы собиралась отыграть еще один концерт. — Карина, ты слышала, как они кричали, когда ты допела? А как взвизгнули, стоило нам поклониться? Черт! Я хочу еще! — Просто очень хорошо старалась, — пожала плечами девушка, большими шагами преодолев расстояние от входа в гримерку до зеркала, и осмотрела свое лицо. Выглядело так, будто эти черные подтеки от слез действительно были сделаны нарочно. Ну, или, по крайней мере, так казалось ей, Эми и Франке. — В этом весь секрет. На душе стало как-то легче после такого эмоционального концерта. Будто Карина скомкала все в один большой комок и сожгла, развеев пепел по ветру, стоя на мосту Сант-Анджело*** под взглядом прекрасного ангела с одеждой и игральными костями в руках, вышедшего из-под стамески и молоточка скульптора Паоло Нальдини. Остался только неприятный осадок отвращения к самой себе и к нему, что, безусловно, растворится некоторое время спустя. Нужно только не попадаться на глаза Оливьеро и… Три стука прервали воцарившуюся в гримерке тишину. Франка, не поднимая взгляда, отправила открывать Эмилио, жадно глотающего какой-то лимонад без этикетки. Эми перекинул на Карину, а Карина, в свою очередь, просто проигнорировала его, заставив раздраженно выдохнуть прохладный из-за кондиционера воздух и бросить бутылку в девушку, направляясь к двери. — Ничего без меня сделать не можете, — пробурчал барабанщик, приоткрывая её. Его лицо забавно вытянулось, едва он успел заметить, кто стоит за массивной металлической дверью. — К нам пожаловали гости. — Только не говори, что… Франка резко заткнулась, когда в небольшой комнатке запахло незнакомым, но таким приятным парфюмом. Голубые глаза расширились до размера пятидесяти евроцентов, оглядывая пожаловавших в их скромную обитель музыкантов в черных нарядах. — Карина! — воскликнула басистка, вскакивая со своего облюбованного места на кожаном кресле, подлетая к подруге и незаметно пихая её локтем в спину. — Прояви свою русскую доброжелательность и поприветствуй гостей… — Мы, на самом деле, решили к вам заскочить ненадолго, — скомкано начал на чистом итальянском тот самый парень с лисьим прищуром, отведя руку в сторону, в которую тут же вложил потерянный элемент одежды Карины его друг с длинными, темными волосами, струящимися по плечам. — Во-первых, отдать вашей певчей птичке это, — он протянул Франке рубашку вокалистки. — И, во-вторых, пригласить вас куда-нибудь немного поразвлечься и расслабиться. Хотелось бы узнать вас поближе и обкашлять пару вопросов. Эмилио смущенно отвел взгляд, когда единственная девушка в их коллективе, сияющая ярче солнца и постоянно поддерживающе качавшая головой на слова самого разговорчивого друга, перехватила его и миленько улыбнулась, стрельнув светлыми глазками и склонив голову на бок, будто старалась его как-то лучше рассмотреть. — Обкашлять пару вопросов? — хмурится Карина, оборачиваясь на гостей. Все это время, пока велся монолог, она наблюдала за каждым из них через зеркальное отражение. Рассматривала. Изучала. Анализировала. Чтобы вновь не попасться на ту же уловку, как попалась с Оливьеро. — Каких еще вопросов? — Нам понравилось ваше выступление, — в диалог вступила та самая светловолосая девушка, оторвавшись от разглядываний участников Vein of October. — Просто безумно. И мы решили, что было бы неплохо записать что-то совместное. — Нам просто пора начать менять свой стиль, — продолжил за неё парень-лиса. — То, что мы имеем сейчас, начинает себя изживать, если вы понимаете, о чем я. — Предложение заманчивое, — произнес Эмилио, сложив ладони домиком. — Но нам нужно подумать. Думать никто не хотел. Все понимали, что Эмилио так сказал лишь для того, чтобы набить группе цену, которая уже мысленно дала согласие на совместную работу. — Можно листочек? — продолжил самый разговорчивый. — Я оставлю вам номер нашего менеджера Вирджинии. Можете звонить ей каждый день с десяти утра до восьми вечера, кроме субботы и воскресенья. Если что-то надумаете, конечно. — Вы сейчас серьезно? — не веря ни своим ушам, ни своим глазам, поинтересовалась Франка. Её правая рука непроизвольно сжала запястье левой — волнуется. — Серьезнее некуда, малыш, — хрипло хмыкнул собеседник. На секунду Карине показалось, что Франка расплылась по полу, как лужица, но Эмилио быстро поставил девушку на ноги, слегка подтолкнув её в сторону боковой частью предплечья. — Не паясничай, Дамиано! — воскликнула его подруга со светлыми волосами и ударила того кулаком по плечу. — Мы готовы ждать неделю, потому что знаем, что ваш продюсер, Оливьеро Перроне, человек, который не привык импульсивно принимать решения таких вопросов. Предупредите его заранее, лучше всего, оповестите его об этом предложении уже сейчас. Как только будет определенный ответ — Джинни с удовольствием примет ваш звонок. Едва только различив первые буквы имени их продюсера, Карина нервно сглотнула, опустив взгляд в пол, на свои сапоги. В груди вновь зажглась спичка. Не такая, которая зажглась при выходе на сцену, нет. Далеко не такая. Эта распалялась все сильнее и сильнее, будто облитые горючей жидкостью сухие еловые ветки, заряжая каждую её клеточку ненавистью к этому человеку. Обострилось желание взять сигарету и выйти на улицу покурить. — Нам очень приятно, что вы заметили нас. Обещаем подумать с мистером Перроне о вашем слишком заманчивом предложении, — улыбнулась Франка. — Тогда, до созвона, — Дамиано в последний раз обвел взглядом ошарашенных внезапным предложением Vein of October и развернулся на пятках, подталкивая своих ребят к выходу из гримерной. Карина поджала губы. — Да, до созвона…