***
Ночь прошла без происшествий. По крайней мере, Итан точно не слышал, чтобы его соседка вскакивала посреди ночи в холодном поту и тяжело дышала в попытках привести свое сердцебиение в порядок. Когда он открыл глаза, еще пару минут не понимая, где находится, Карина еще спала сладким сном, все также сопя на боку спиной к нему. Её короткие светлые волосы растрепались, а лицо наполовину погрузилось в подушку — не задернули шторы вчера вечером и вот расплата в лице неумолимо палящего прямо в глаза солнца. Он поднялся с кровати, потирая глаза, открыл балкон, чтобы вновь повеяло свежим морским ветерком, задернул шторы и вылил часть заботливо оставленной в мини-баре полуторалитровой бутылки воды в кружечку, расписанную идиотским орнаментом — полная безвкусица — и опрокинул кружку в себя. Пока он ополаскивался в душе, времени натикало без малого половина девятого. В поезде Виктория упоминала, что завтрак убирают со столов около одиннадцати часов. Видимо, всем резко стало плевать, что кто-то останется голодным до обеда, а кто-то сможет нормально поесть только после семи часов вечера: молчали как личные сообщения с каждым участником Maneskin, так и групповые чаты, а это значило только одно. Все шестеро нежились в своих кроватках, пуская слюнки в подушку. Ловко запрыгнув в черные шорты, в которых он обычно плавает в бассейне дома, и накинув на себя белую рубашку, не удосужившись застегнуть её, Итан поморщился — раздались три четких стука в дверь, за которым последовало молчание. Сотрудниками отеля парень внезапного гостя бы точно не назвал только потому, что едва только стоило прикоснуться к ручке двери, из коридора донесся сонный голос Дамиано, просившего открыть. Еще пару секунд назад он был уверен, что ребята спят — разве нельзя было предупредить хотя бы за пять минут до визита? Солист бы тихо посмеялся на раздраженное замечание, пихнул того бы в плечо и спросил, с каких пор он вновь начал чертить вокруг себя границы, ведь за четыре года в одном коллективе между ними они давным давно стерлись. Точно назвал бы его странным, но в следующий раз предупреждая и следом абсолютно позабыв о простом сообщении в личку. Я зайду? — Утра, — коротко бросил вокалист, чиркая зажигалкой, но не вызывая огонь, на автомате. — Пропустишь? Итан освобождает проход в номер, спиной ощущая холод, исходящий от покрытой белой краской стены. Голова едва задевает резную лакированную рамку с какой-то картиной неизвестного художника — он мог бы поспорить, что она была написана маслом чьими-то руками, а не нарисована с помощью сольвентной печати и обыкновенного лазерного принтера. Дами пересекает порог, оставляя за собой шлейф кофейного аромата, бегло осматривает комнату, задерживаясь на пару секунд на неподвижном теле в позе эмбриона. Механизм в замке вновь щелкает, отгородив их от внешнего мира. — Чего тебе? — интересуется ударник, сложив руки на груди. Возможно, это прозвучало крайне грубо, но Давиду было глубоко плевать. — Кончились сигареты, — он потряс в воздухе помятую картонную коробочку. — Как? — Бессонная ночь, — коротко пояснил Дами, направившись на балкон. Так вот почему вокалист выглядел, словно побитая собака. Итан последовал за ним, попутно хватая свою измученную пачку сигарет, оставленную на столике вчера вечером, рядом с электрическим чайником и этими идиотскими цветастыми кружечками. На балконе присел на второй стул, вытягивая скрещенные ноги вперед. До тех пор, пока они не уперлись в побеленную ограду балкончика. Молча выудил из опустевшей ровно на половину пачки никотиновую палочку и протянул Давиду, не забыв про себя. — Спасибо, — тихо благодарит вокалист, вновь чиркая огнивом и затягиваясь едким дымком. Следующие пару минут проходят тихо. Дами заглядывается в синеющий горизонт, отмечая, что вид из его окна на террасу отеля и зеленеющий сад с кустами, яркими цветами и маленькими пальмочками едва ли стоит в одном ряду с морскими пейзажами и золотистым пляжем, а Торкио думает, что ему надо бы вздремнуть часок другой перед концертом, настолько плохо он выглядит. Такие синяки не скроет даже самый плотный тональный крем. — Доброе утро, ребят, — хрипло произносит в один момент появившаяся за их спинами Карина. Её серо-зеленые глаза еще слипались, а с левой щеки еще не ушла краснота. Волосы теперь были в порядке, локоны все также простительно небрежно торчали из маленького светлого пучка на затылке, собранного черной резинкой Итана. Эта небрежность ей определенно шла, если бы не эта атласная маленькая пижамка пыльно-розового оттенка, бретелька маечки которого так привлекательно сползла с надплечья во сне. В купе с ней это смотрелось крайне странно, и эта странность притягивала. По крайней мере, так точно считал Давид, поспешно переведя взгляд вновь на линию горизонта. Она оперлась на ограду балкона и тоже закурила, наслаждаясь запахом моря, вина и свежеиспеченных булок из закусочной через дорогу. Заставляя наслаждаться её видом еще две пары карих глаз. — Доброе утро, — Итан улыбается. Хочет снова невесомо поцеловать её в щеку, но продолжает сидеть на занятом ранее стуле — рядом Дамиано и ему навряд ли понравился бы такой жест с его стороны. Тем более, когда Итан в курсе того, что после их тусовки солист к ней стал неровно дышать. Совершил ли он ошибку, не сказав другу о том, что между ними что-то начало происходить чуть ли не с самого начала? В любом случае, что сделано — то сделано. Оставалось только ждать, пока эта апатия ко всему, и, в частности, к ему, со стороны Давида не начнет спадать. Он поцелует её, это точно, но чуть позже: в номере перед выходом в лаундж-зону, где они договаривались собираться, чтобы не ходить на завтраки в одиночку; в коридоре, когда они останутся только вдвоем; в саду, за самым дальним столиком, скрывшись от всего и вся. Они шкерятся по углам, словно подростки, и это дико веселит. — Доброе, — произносит Дамиано, поднося раковую палочку к пересохшим губам. — Как спалось? — Отлично, — девушка улыбнулась, сморщила носик и сладко потянулась до хруста в суставах. — А ты, как я посмотрю, совсем не спал? — Так всегда на новом месте, — пожал плечами Дами. — Может, все же, постараешься уснуть хотя бы на пару часов? — поинтересовался Итан. — Как бы тебя не скосило где-нибудь на сцене. — Кружка кофе и я бодрячком, — уголки губ солиста поползли вверх. — Кстати о кофе… не помешало бы сходить и позавтракать. — А ребята? — спросила Карина, отрывая зад от перил и стряхивая еще теплый пепел в вазон. — Подтянутся. — Тогда дайте мне пятнадцать минут на душ, — девушка затушила не истлевшую до конца сигарету и оставила её в сероватом пепле, снова исчезая в глубине номера.***
Новое касание губ, как в первый раз. Совсем мимолетное, но точно отложившееся где-то на подкорке на весь оставшийся день. Карина улыбается одними уголками, складывает руки за шеей парня в объятиях, втягивает прохладный морской воздух через нос и вновь целует его. Утренняя прихоть барабанщика исполняется как по волшебству, стоило только Дамиано покинуть их совместный номер, именуемый среди ребят негласно «гнездышко любви», и сбудется еще точно не раз. — Черт! — отрываясь в один момент от сладкого поцелуя, вокалистка бегло прошлась от двери в прихожей до столика. — Чуть сумку не забыла, Итан! Приходит обратно уже с забытым предметом и ключ-картой в руках, которую ударник любезно отдал ей и наказал не спать, пока он и ребята не вернутся — желания провести ночь на полу в коридоре не было, хоть там и был весьма мягкий лазуритовый ковер — все для клиентов — да и к ребятам ночевать идти как-то не хотелось. Уж лучше спать, обнимая свой предмет воздыхания, нежели кого-то из своих друзей, получив от них еще и пинок под ребро в качестве медали за храбрость и мужество, что вообще решился на такую авантюру. Торкио неосознанно улыбается — этот предмет воздыхания сейчас светится, как чертова звезда на главной римской рождественской ели. Подошва босоножек практически моментально утопает в мягкости синего ковра. По крайней мере, если Карина вдруг уснет после такой сногсшибательной прогулке по этому прекрасному городу-курорту, Итану будет крайне удобно спать. — Чего ты так заговорчески улыбаешься? — хмурится парень, отбрасывая за спину длинные темные волосы, но улыбка с его лица не сходит. — Ничего, — отвечает девушка, начав елозить носком босоножек по ковру. Что точно не остается незамеченным. Итан качает головой, бормочет что-то наподобие «только попробуй» и приобнимает её, ведя в сторону лестницы на первый этаж. От ресепшена налево — милая и выспавшаяся Катарина даже указала направление своей рукой, на которой болталось несколько позолоченных браслетов и сказала, что вся их компания уже успела собраться там — и они вошли в небольшую лаундж-зону. За самым большим круглым столиком и правда собралась вся их компания: Франка с Эмилио о чем-то оживленно болтали, Дамиано напряженно оглядывал единственное яркое пятно в этой белоснежной комнате — три цветка в квадратной бутылке, чем-то похожие на те ненастоящие на ресепшене, Томас жаловался на то, что не любит утра, а Виктория смиряла его грозным взглядом и говорила, что сегодня он точно ляжет раньше неё и это не обсуждается. — Доброе утро, голубки! Как спалось вместе? — Франка первая замечает вырывающихся на лидирующую позицию, безжалостно обгоняя Томаса, опоздунов и игриво подмигивает, поднимаясь со стула и подходя к светящейся от счастья подруге. — Ладно, я и так все вижу, можете не рассказывать. — Теперь идем? Времени уже, — Эмилио заглядывает в свои наручные часы. — Десять часов. Сегодня на нем лица нет. Карине он кажется нервным и дерганным и Торкио также это замечает. Остальные, видно, решили поиграть в слепых котят. — Куда ты торопишься? — улыбается Вик. — Расслабься, Эми, у вас целый день впереди! — Я не могу расслабиться, когда голодный, как черт, милая Виктория. Карина слегка шлепнула того по руке, когда Эмилио сладко потянулся, остановившись около неё и Итана. Этому кудрявому ударнику не помешало бы утихомирить заложенную в дезоксирибонуклеиновой кислоте матушкой природой страсть. Вокалистка знает его не первый год и то, что он — отпетый ловелас, каких еще нужно поискать, также не являлось для неё каким-то секретом. И Виктория, которая так слепо идет к нему в объятия каждый раз, явно клюнула еще на самом первом музыкальном фестивале, где они и встретились. Терраса была наполовину пуста. Люди рассыпались по столикам в весьма хаотичном порядке. Maneskin заняли столик в самом углу, Vein of October расположились неподалеку, чтобы особо не привлекать внимание слишком глазастых человеческих особей с камерами наготове и не давать желтой прессе новую почву для сплетен (до этого они её не только дали, но еще и удобрили) — снаружи было достаточно хорошо видно все, что происходит по ту сторону ограды. Не хотелось сильно светиться перед папарацци, особенно после случившегося на благотворительном мероприятии около недели назад, у всех было чувство, что бесследно это точно не прокатит, как, успокаивая продюсеров, себя и ребят, предполагали Луна и Джинни. Франка была уверена, что что-то наверняка должно быть, но соцсети замолкли уже после нескольких дней, итальянские журналы даже не упоминали об этом. Это казалось затишьем перед настоящей бурей, про которое никто не хотел упоминать. Негласно решили разгребать проблемы по мере их поступления — и ладно. — Захвати мне фокаччу с сыром и йоркширский пудинг, — произнесла бас-гитаристка, собирая волосы в хвост, чтобы не мешались снова бесконечно листать ленту инстаграма. В планах было снова промониторить все известные сайты с подобной тематикой промывания косточек творческих людей на момент словечка о них и только после, когда принесут долгожданный завтрак — большое спасибо Карине — и можно будет перейти на места, которые неплохо было бы посетить, находясь в Виареджо. Никто из них еще не был именно в этом городе, потому что многим не по карману такой отдых: ни семье Эмилио, в которой двум учителям нужно прокармливать еще троих кроме него, ни семье Ранкур, где мать — флорист, а отец работает в типографии и есть еще двое младших детей, ни тем более семье Карины, где работает только отчим. Так что заводила Франка точно не успокоится, пока собственными глазами не увидит все достопримечательности города, а у вокалистки уже начинают ныть ноги, просясь на пляж, чтобы понежится в раскаленном песочке и потом искупаться в теплом Лигурийском море напоследок. — Фокачча с сыром и йоркширский пудинг, — подойдя к столу с едой, произнесла гитаристка, теребя в руке пустую белоснежную тарелочку. — Как вообще выглядит йоркширский пудинг? — Это вон та штуковина, — пояснил Эми, указывая на тарелочку с блюдом. — Выглядит вкусно, кстати. — У вас двоих что в рот идет — все вкусно, — буркнула Карина, удерживая в руках две тарелки для басистки, которая вдруг разучилась ходить и теперь запрягает бедных коллег по группе таскать ей еду. — Вы, русские, все такие противные? — в шутку скривился ударник. — Или просто нам повезло встретить такой уникум? — Еще одно слово и я клянусь, что засажу вилку тебе в глаз, — наигранно мило произнесла она и также улыбнулась. — Помоги мне лучше взять и отнести за стол того салата. Не хочется бегать туда-сюда, как сраный веник. — Хорошо, моя повелительница. — Захлопнись! — на русском вырвалось у неё на автомате, когда она, посмеиваясь, направилась обратно за столик. Тонкие пальцы залезли в не очень туго стянутые голубые волосы в хвост, когда тарелки с глухим стуком девушка поставила прямо перед носом бас-гитаристки, и слегка потрепали их. На Карину обрушился горящий адским пламенем взгляд — ей показалось, что вокруг стало действительно очень горячо — почти ненавидящий, прожигающий в блондинке огромную дыру. А потом она резко смягчилась, так и не сказав ни единого слова, и снова уткнулась в экран телефона, совершенно игнорируя и свою сырную фокаччу, и этот йоркширский пудинг. Завтрак протекал в тишине. Такой, что каждый из них слышал, как что-то обсуждают их друзья музыканты через несколько столиков: слышали, как постоянно окликали Итана, пытались как-то расшатать никакого Дамиано, смирно потягивающего несладкий крепкий кофе, как бросался шутками Томас и как старалась навести порядок в их группе Виктория. Карина молча елозила вилкой по дну глубокой, но небольшой мисочки с остатками свежих овощей и зелени, сжимая лежащую на собственных коленях небольшую сумочку с ключ-картой от номера, телефоном и своей банковской с относительно небольшим количеством денег на счету — им пришла оплата за благотворительный вечер — намного меньше, чем обговаривалось заранее, из-за всего того сыр-бора. Все чаще и чаще нарастало желание повернуться и взглянуть на светлую макушку Вик, выглядывающую из-за зеленеющих кустов, зацепиться за продолжительный взгляд карих глаз и снова подарить ему скромную улыбку. Не сейчас, может, минут через двадцать, за десять минут до окончания завтрака, когда лишние глаза и уши уйдут. — Выложили новую статью про благотворительный вечер, — как-то разочарованно произнесла Франка, продолжая вчитываться в черные буквы на фоне яркого белого фона. — Я скину в нашу общую беседу ссылку, тут есть что интересного почитать. Эми моментально бросил свой завтрак на половине, отхлебнул теплого кофе со сливками и залез в мобильник. — Независимое издание, — хмыкнул барабанщик, быстро пробегаясь взглядом. — Это с ними у нас должно было быть интервью? Вот же… Девушка не выдержала натиска простого человеческого любопытства и достала свой телефон из сумки. Парочка нажатий и она тоже перешла по ссылке, нервно закусывая губу — что там могло понаписать про них независимое издание — одному богу известно. Паникерша, засевшая глубоко внутри, как старый вредный черт, твердила, что ничего хорошего она там точно не найдет и постепенно менявшееся лица друзей от удивленного к все более раздраженному и злому это подтверждали как никогда сильно. На свой страх и риск она также бегло пробежалась по строчкам, пропускала фотографии, краем глаза успевая выцепить самые сочные кадры, и слишком быстро пожалела о том, что вообще открыла эту ссылку. — Любовный треугольник? Абсурд! — возмущенно произнесла вокалистка, после чего тихо добавила свое любимое русское «блять». — Они выставили нас малолетними алкоголиками, а на меня в довесок нацепили ярлык последней шлюхи всего Рима, да еще и ребят приплели. Мне кажется, все наши планы на сегодня рухнули, как карточный домик. После таких новостей мне никуда идти не хочется. — Не паникуй раньше времени, — Эми слегка пихнул ту локтем, дабы малейше привести в чувства. — Кто вообще читает такое? — Да тут половина Виареджо точно видела эту ересь, все-таки крупнейшее издательство, а наши лица тут крупным планом показаны. Я умываю руки. — Я скину это в наш общий с Maneskin чат, — коротко бросила Франка, пресекая намечающуюся словесную перепалку. — Они должны увидеть сие творение Ренцо Джентиле. — Не сейчас, — перебил Эмилио, аккуратно сжав запястье бас-гитаристки в готовности остановить руку. — Не порть ребятам настроение перед выступлением. Вечером скинешь. А на счет прогулки, знаешь, Карина, абсолютно насрать. Нам нужно сходить и немного развеется, поэтому, давай отбросим все эти ненужные парки и другие достопримечательности этого прекрасного городка и сразу же рванем на пляж, а? Заплатим немногим больше и можно будет на террасе с бассейном потусить. За столько лет в первый раз на море! Ты упустишь такую возможность? Она на секунду задумалась. В другом случае, кому какое дело на пляже до трех скандальных музыкантов, скрывшихся в тени большого зонта? По большей части действительно никакого. Да и тема с террасой и бассейном казалась не такой уж и отстойной, если вдруг на пляже будет слишком плохо. — Зонт и лежаки арендуешь ты, — бегло бросила блондинка, замечая, как Maneskin быстро засобирались, встали со своих стульев и, пройдя мимо их столика, быстро попрощались. В голове в один момент что-то громко щелкнуло. — Подожди. Франка, чье это творение, говоришь? Голубоволосая приподняла бровь и сверкнула глазами. Долго же до тебя доходит, родная. — Рен… Ренни… Ренцо! Ренцо Джентиле, — отвечает басистка. — А что? Знаешь его? — Вот сукин сын! — злостно взвыла вокалистка. — Бариста он, блять! Каким боком в прессе-то оказался, гаденыш? Найду — костей не соберет. Это я обещаю. — Хватит распинаться, — Эмилио глубоко вздохнул. — Пора идти, тут уже никого, кроме нас, не осталось. Сад действительно оказался пустым и они были последними оставшимися гостями. На террасе, правда, еще бегали чьи-то дети, пытаясь договорится, кто за кем будет качаться на бедном подвесном кресле, но их интерес к этой штуковине исчез слишком быстро, когда появились их родители и позвали гулять. — Мне нужно переодеться, — с яростно перекошенным лицом втыкая в небольшой коридорчик, ведущий прямиком к ресепшену и Катарине, еще буквально несколько миллисекунд, сказала вокалистка и встала. — Подождите меня в лаундже. Буквально пять минут, не больше.***
Как только стопы утонули в горячем песке Баньо Ирене все мысли о плохом в одно мгновение улетучились. Франка моментально потянула Карину к бару и взяла пару бутылок холодного пива прямо из холодильника, а потом они быстро оказались под одним из зонтов на двух лежаках и одном весьма удобном раскладном стуле, великодушно арендованными Эмилио. Карина прикрыла глаза, вытягиваясь на шезлонге в полный рост — прекрасное, жутко прекрасное чувство, когда слышишь шум прибившихся к пляжу морских волн, над головой кружат чайки и лицо может остудить бутылочка холодного пива или еще чего, покрывшаяся конденсатом от резкого перепада температур. Все плохое мгновенно уходит на второй план, жаль, что всего на несколько часов. По возвращению в номер начнется веселье и, когда Итан пересечет его порог, закончится — по крайней мере, Карина верит и усердно надеется на такой исход. — Я хочу искупаться, — вздыхает ударник, потягивая прохладный напиток через трубочку — исключительно прихоть сидящего внутри него неугомонного малыша. — Пойдете со мной? — Я пас, — лениво бормочет Франка. — Карина? — с промелькнувшей в карих глазах надеждой задал вопрос Эмилио и потянулся губами к трубочке снова. — Пошли, — девушка глубоко вздохнула, разлепляя глаза. — Не дашь ведь спокойно отдохнуть, гаденыш. — Тебе просто нужно научится говорить «нет», Карина. Это, между прочим, очень полезный навык, — в догонку бросила Франка насмешливым голосом, отчего и получила не очень приличный жест от Карины — средний палец, который с удовольствием она бы пихнула в её лицо, да, вот незадача, слишком далеко ушла. Волны нежно обволокли морской водой её ступни и отошли назад, оставив после себя только исчезающий пенный след. Она была приятно прохладной, самой комфортной температуры, поэтому блондинка сделала еще пару уверенных шагов, погрузившись в воду на четверть своего тела. Рядом раздались шаги, потом пошли брызги, вызвав у двух выходящих из воды девушек детский писк, которые неумолимо покрыли половину тела вокалистки, заставив ту съежиться и зажмурить один глаз, и следом из воды показалась мокрая темная голова. От кудрей Эми не осталось и следа, ровно как и от желания купаться с ним вместе. — Простите, мой друг иногда бывает дурачком, — извинилась за него Карина, смерив девушек скромной улыбкой. Те кивнули головой, немного пошептались за её спиной, медленно двигаясь к берегу, и исчезли в неизвестном направлении. Парень подплыл к ней, пародируя крокодила. Из воды торчали одни глаза и снова начавшие виться подсохшие волосы. Карина весело хмыкнула. — Ты похож на Мото Мото из второго Мадагаскара, перестань. — А ты на Глорию, которая до сих пор не пошла со мной на глубину, — фыркнул ударник. — Ты обрызгал меня! Я сейчас развернусь и выйду, — возмущенно произнесла она, обхватывая себя руками. — Мне, между прочим, холодно. — Сказала она, которая в минус двадцать пять в снегопад бегала в одной кофте. — Это было давно и неправда, — оправдалась вокалистка. — Все, мне это надоело, — сказал барабанщик, поднимаясь из воды на ноги и подхватывая блондинку на руки. — Раз сама не идешь, значит, я тебя потащу. Никто ничего не успел понять, как Карина оказалась с головой в воде. Возмущенно вынырнув и начав отплевываться от соленной морской воды, забавно барахтаясь руками и ногами, чтобы удержаться в одном положении и, наконец-то, почувствовать мягкий песочек под ногами, она зацепилась сначала за его руку, а потом перебралась, словно мартышка, на спину друга, крепко сцепив ладони на его шее и ноги на талии. Вода по началу показалась жутко ледяной, не смотря на то, что язычки волн казались намного теплее, тело быстро адаптировалось к водной прохладе и несколько минут спустя, прошедших в попытках стянуть Карину со спины, выходить на сушу уже не хотелось, а Эмилио просто смирился и направился подальше от берега — туда, где было заметно меньше народу. Гитаристка там попросту не достанет до дна, не скрывшись под водой, а ему будет лишь по шею. — Ты же знаешь, что я не доплыву, если что вдруг? — спрашивает блондинка, сильнее прижавшись к спине ударника. — Тебе придется меня спасать. — Я спасу только свою задницу, — отвечает он. — Козел ты, а не друг. — Я шучу, расслабься, иначе задушишь меня и придется спасать нас обоих. Вышли они только минут десять спустя — с синими губами, зуб на зуб не попадает — и сразу же укутались в свои притащенные полотенца. Ближайшие полтора часа никто в море не ходил, решив, что понежится в приглушенных солнечных лучах просто необходимо и что этому пляжу остро не хватает песчаных замков и крепостей. Франка быстро занялась строительством, втянув в это дело старичка группы. Карина же предпочла остаться в стороне, расслабившись на своем лежаке и немного посидев в социальных сетях. На подсознательном уровне открыла диалог с Итаном. Прошло всего ничего с тех пор, как она видела его в последний раз, что-то в груди противно завывало, рядом чувствовалась пустота, будто чего-то снова не хватало. Он наверняка занят и в этом потоке подготовки вечернему выступлению, в этой сумбурной суматохе со стопроцентной вероятностью не заметит одно из приходящих ему сообщений, но попробовать стоило — пальцы быстро пробежались по клавиатуре, набирая простейшее предложение из двух слов — как ты? Палец скользнул по стрелочке «назад», открывая еще множество диалогов. В самом верху, неудивительно, стоял диалог с Итаном из-за недавно отправленного сообщения, следом общий с Maneskin чат с полусотней непрочитанных сообщений, затем шел чат их группы, молчавший уже практически сутки, потом личные сообщения с Викторией, Дамиано, Томасом, Эмилио, Франкой, Бертом, мамой и кучей других людей, с которыми, к сожалению или счастью, общение больше не поддерживалось. Жалко, конечно, что вот так резко оборвалась связь с бывшими одноклассниками из России, с которыми она держалась еще на протяжении нескольких лет после окончательного переезда в Италию. Как будет время — она обязательно вернется в дождливый Питер хотя бы на несколько дней и спишется с одной из старых подружек. Взгляд зацепился за диалог с матерью. Щеки покрылись румянцем из-за осознания, что она так и не перезвонила, как обещала, по приезду в особняк к ребятам — смущение взяло свое. Она зашла в диалог и нажала на кнопку вызова, сразу же включив камеру. Несколько гудков и мамино лицо появилось в экране телефона. Её губы растянулись в улыбке, глаза заблестели, она потянулась за спину и, видимо, развязала фартук, сложив его одной рукой и оставив тот на столе. — Привет, солнышко! — она помахала рукой, сзади послышался кашель бабушки. — Мам, смотри, там Карина. Передай ей привет. Бабуля заглянула в кадр и помахала также, как помахала мать, своей морщинистой рукой. Сипло поздоровалась и снова исчезла за пределами экрана, бормоча что-то невнятное про ромашки и шоколадные конфеты. — Ты где это? — бровь женщины изогнулась в вопросе. — Я с ребятами выбралась отдохнуть. Пока, в Виареджо. Завтра вечером выдвигаемся в Портовенере. Вот, кстати, — сменив камеру с фронтальной на заднюю, в кадре появились Эми и Франка, копающиеся в песке, и, перепрыгнув с русского на итальянский, Карина окликнула их. — Эми, Франка, передайте привет моей маме. Мама тоже быстро сориентировалась и когда, вернувшись снова к фронтальной, с одной и с другой стороны вокалистку облепили друзья, поздоровалась с ними на итальянском: — Привет! Давно вас не видела! — Хорошо выглядите, сеньора Моро, — заметил Эмилио. — Вы постриглись? — Да, немного, — смущенно улыбнулась она. — Вам очень идет! Сеньору Ламберто очень повезло с такой прекрасной женой. — Прекрати смущать мою мать, — Карина пихнула парня локтем, отчего тот скривился, а мама тихо посмеялась, прикрыв рот ладонью. — Не обижай Эми! Он милый мальчик! — Я бы посоветовала держать сеньору Ламберто ухо в остро, потому что Карраро уже перешел в контратаку, — подметила Франка. — Не правда! Это просто комплименты, — возмущенно буркнул ударник, допивая остатки второй (или третьей?) бутылки пива за один присест, после чего Франка снова потащила его рыться в песке. — Сейчас статистика смертности в этом году на Лигурийском море повысится на одного человека, — устало вздохнула гитаристка на русском, с мольбой о помощи посмотрев на экран своего телефона. — Я думаю, Берт будет только рад, что я утоплю эту занозу в заднице. Как считаешь? Пока мать на том конце пожимала плечами, сверху вылезло уведомление о новом сообщении от Итана. Содержание его еще было неизвестно, поэтому, нажав соответствующую кнопку, видеозвонок свернулся в маленькое окошко. Глаза быстро пробежались по тексту и загорелись еще ярче, а губы растянулись в широкой улыбке, что не ушло от чуткого взгляда матери. «Итан, 3:35 РМ Я хочу к тебе. Обниматься в кровати. Соскучился безумно» — Что такое? — голос мамы резко раздался из динамиков, вырывая её из этого сладкого плена фантазии. — Чего ты светишься, будто в чане с радиоактивными отходами купалась? Девушка отмахнулась, поджав ноги. — Да там, пишут просто… — Случайно не тот, который… — она защелкала пальцами в попытках вспомнить. — Ну, этот, с длинными волосами? Я недавно такую статью прочитала про вас! Честно — чуть в обморок не упала, но фотография, где вы милуетесь, вышла хорошей. — Не верь никаким статьям. У тебя есть первоисточник. Если что-то нашла — звони мне, я объясню и расскажу, как было на самом деле, — буркнула вокалистка, параллельно обдумывая, что написать Торкио в ответ. — А с Итаном, — она задумалась, закусив губу. — мы дружим, мам. Дружим особой дружбой. — И поэтому милуетесь? — Мам! — смущенно засмеялась она. Она вновь бегло зашла в диалог с ударником, начав писать ответное сообщение.«Я, 3:41 РМ
Я тоже. Ты просто представить себе не
можешь, насколько соскучилась
я»
— Ладно, все, сдаюсь. Если особая дружба, значит, особая дружба. Карина кивнула головой в ожидании ответа. На заднем фоне снова послышался бабушкин бубнеж, мама что-то быстро бросила в ответ и, поджав губы, вновь вернулась к звонку. — Карин, давай поговорим позже? Столько дел еще! — Конечно, — кивнула она, приподняв уголки губ. — Я понимаю. — Хорошего отдыха вам! И много не пейте, — она шутливо пригрозила кулаком, соскальзывая взглядом за пределы экрана, все равно вновь и вновь возвращая его обратно. — Люблю тебя и твоих оболтусов, передай им это. — Обязательно. Пока мам, целую. На пляже время летело намного быстрее, чем где либо еще. Сейчас они на шезлонгах обсуждают дальнейшее путешествие, думая, что Виареджо обязательно нужно будет включить в список городов их самого первого в жизни группы тура, через двадцать минут — плескаются в море, еще некоторое время спустя делают очередной штурм бара и выходят оттуда победителями с очередной бутылочкой прохладного пива. Эмилио знатно подкосило за день — не удивительно, ведь ближайшая мусорка, полная практически до краев уже начинает звенеть от такого количества пустых бутылок — но парень был еще в состоянии стоять на ногах и как-то более или менее адекватно мыслить. Однако, если хоть еще поллитра попадут в его организм, ударник останется спать на этом пляжу, потому что на двух девушках такую тушу далеко не утащишь. Ближе к девяти часам вечера, отгораживая подвыпившего Карраро от бара всеми силами, они в последний раз за день окунаются в море и собираются возвращаться домой. Останавливаются на ресепшене, снова завязывают диалог с Катариной, недолгий, потому что Эмилио посчитал нужным назначить этот день «Днем поцелуев» и звонко чмокнуть обеих своих подруг в щеку, заставив их лица покрыться алой краской, на что портье только хихикнула, прикрыв рот ладонью. Уже на втором этаже, оставив бедную Ранкур в лаундже передохнуть от выходок ударника, Карина затащила Карраро в его номер и затолкала в душ, настроив теплую воду. — Сам помоешься или помыть? — спрашивает она, скептически оглядывая его состояние. Не бухой в стельку, но и не слишком трезвый. То самое пограничное состояние, где необходимо остановится в последний момент, пропустив все предыдущие разы по неопытности или нежелании. Эми выхватил душ и кивнул на выход, попутно стягивая с себя всю одежду, пропахшую морем. Покинув душ, Карина устало уселась на кровать, которую он и Франка делят вдвоем, теребя в руках почти севший окончательно телефон. Бросила взгляд на время. Концерт ребят шел уже как около пятнадцати минут, поэтому что-то писать Итану, надеясь на ответ, как это было в половину четвертого, не имело никакого смысла. Он вернется уже буквально через два с половиной часа, которые она скоротает пенной ванной и чтением той книги, которую так и не удалось прочитать в поезде. Даже не смотря на то, что весь день она провела с друзьями, она чувствовала себя крайне одиноко и очень надеялась, что это одиночество пройдет быстрее, чем она успеет конкретно затосковать. Эмилио появился в одном полотенце, которое он скинул с себя в поисках нижнего белья. Карина зажмурилась и откинулась на спину, глубоко выдыхая. В нетрезвом состоянии этот итальянский черт может выдать все, чего ты точно не ожидаешь. Благо, свои трусы он нашел быстрее, чем засветился без них на балконе, выходящем на главную улицу, и устало рухнул рядом с вокалисткой, забираясь под одеяло. Когда этот медведь, наконец, засыпает, Карина достает из его личной аптечки анальгин, из мини-бара — прохладную водичку и кладет все на прикроватную тумбочку с его стороны, написав Франке, что бомба замедленного действия деактивирована и на второй этаж, наконец, путь открыт. Дождавшись подругу, она отдает ключ-карту от их номера и направляется к себе, предвкушая предстоящие водные процедуры и эти последние минуты ожидания, во время которых — так волнительно! — даже не в состоянии сидеть на одном месте. Пузырьки пены придали игривости. Книга снова была забыта спустя каких-то двадцать минут, пальцы сами обхватили черный телевизионный пульт и включили телевизор, начав бегать по неинтересным каналам. Выбор сам собой пал на старые серии «Губки Боба». Сгрудив все подушки в кучу, блондинка залезла под одеяло, закусив губу. Желудок отозвался болезненными спазмами и громкими позывами — Карина набрала номер Катарины и поинтересовалась о круглосуточной доставке. Несколько серий спустя в номер была доставлена пицца с мортаделлой и фисташками. Десять минут и в дверь номера вновь постучались. Отложив коробку с пиццей на прикроватный столик, Карина вытерла уголки губ, испачканные в соусе от сегодняшнего ужина, в попытках угомонить взлетевшее сердцебиение. Сомнений не было — за дверью стоял Итан, дико уставший за несколько часов концерта Итан, который нуждался в душе и объятиях как никогда раньше. Практически в припрыжку преодолев расстояние от кровати до входной двери, Карина открыла замок и глупо улыбнулась, заметив растрепавшиеся длинные темные волосы, в полумраке комнаты казавшиеся совсем черными. Карие глаза, все еще обрамленные темным дымчатым макияжем, любовно оглядели девушку, отошедшую с прохода. По пути до столика, на котором все еще лежали полотенца, Итан стянул с себя рубашку, в которой уезжал, и аккуратно положил её на кровать. — М-м-м, сегодня на ужин пицца, — вдохнув аромат еще теплой закуски, Торкио шумно сглотнул. — Подожди минут десять — я в душ и приду к тебе. Промычав что-то нечленораздельное, Карина вновь спряталась под одеяло, устремив взгляд на экран телевизора. Сегодня, похоже, ей повезло, и она попала на губчатый марафон — Боб маячит на нем уже около полутора часов и совершенно не планирует останавливаться. И хорошо — умеет он украсть время — по крайней мере, она точно не помрет от скуки, пока Итан смывает с себя все напряжение, скопившееся за день. Вслушиваясь в очередной глупый диалог Боба и Патрика, она почувствовала, как кровать рядом прогнулась. Итан убрал мокрые волосы за спину, огладил большим пальцем её щеку, стирая остатки соуса от пиццы, забавно хмыкнув, и коротко прильнул к её губам, а после прислонился своим лбом к её и улыбнулся, почувствовав, что он снова, наконец-то, на своем месте. — Пицца уже остыла, — с сожалением сообщила прискорбную новость блондинка. — Я не хочу пиццу, — сказал Итан, укладывая голову на её живот и прикрывая глаза. — Я хочу обнимать тебя. — Эй! — она возмущенно насупилась, не в силах сдержать улыбки. — Твои волосы мокрые! — Ты забрала все подушки. Почувствовав, как его теплые ладони забрались под тонкую ткань розовой атласной маечки, огладив её талию, девушка напряглась. К чему-то более интимному, чем объятия и поцелуи она не была готова морально и Итан должен об этом знать как никто иной. Ударник только хмыкнул, лениво пробормотав, что это просто объятия и его бояться не стоит и что он уважает её и готов ждать столько, сколько ей потребуется. Назвал глупышкой, а потом промурлыкал что-то себе под нос и сладко зевнул, полностью расслабляясь и придаваясь сну без остатка. Она мысленно ударила себя по лбу — дура! Как могла такое подумать? — и прикрыла глаза, на ощупь выключая телевизор, чтобы ничего не мешало как можно быстрее провалится в царство Морфея и забыть этот момент навсегда.