Тёплые дни

Рейтинг: PG-13 Жанры: Романтика, AU, Songfic, ООС, Повествование от второго лица, Упоминание алкоголя, Упоминание курения Примечания: 1. Human!AU, в которой Дейв является популярным поп-певцом. 2. Songfic по мотивам песни Дианы Арбениной «Ты дарила мне розы».

***

      Розы.       Они красивые и приятно пахнут. Тебе дарят много роз ежедневно. Они бывают самых разных сортов и цветов. Каждый букет индивидуален, это видят все, кроме тебя. Эти букеты для тебя абсолютно одинаковые. Они не трогают в тебе ровным счётом ничего. Это всего лишь цветы, которые тебе присылают, кидают на сцену, дарят до и после выступлений многочисленные поклонники.       Почему-то все решили, что ты обожаешь розы. Наверное, это потому, что тебе нравится красный цвет и его оттенки. Но почему именно розы? Есть много других цветов красного цвета: тюльпаны, пионы, георгины, астры, даже лилии. Но все зациклились на этих чёртовых розах. Ты не любишь эти вычурные цветы. Тебе не нравятся бордовые гигантские бутоны на полутораметровых стеблях, завернутые в дорогую кричащую обертку. Ты не любишь такие розы. Тебе нравятся совсем другие.       Иногда среди этих богатых букетов появляется несуразный веник из малюсеньких бутонов разного цвета, вперемешку с полынью, сорной травой, а иногда и с другими цветами, но более мелкими, вроде ромашек. Ты знаешь лучше всех, что этот букет, иногда завернутый в обычную офисную бумагу, но чаще просто связанный дешёвой ленточкой, был сорван впопыхах с чужой клумбы. Возможно, тот, кто его для тебя сорвал, даже убегал от хозяев этой клумбы, тыча им неприличные жесты в лица и заходясь в громком гортанном смехе.       Эти некрасивые букеты всегда воняли. Они не источали приятный аромат, как другие, они по-настоящему воняли. Воняли всей той травой, что была сорвана охапкой вместе с розами. Почему-то из всех вонючих букетов тебе всегда больше нравились те, что пахли горькой полынью. Не самый приятный запах, но он такой честный, такой родной.       Ты помнишь свои самые первые концерты, когда ты никому задаром не нужен был. У тебя не было ни одного фаната. Но каждый раз после своих скромных выступлений в кафе, барах и клубах ты получал потрепанный букет роз. Их всегда отправляли анонимно вместе с кем-то из персонала заведения, но бывало и так, что их просто оставляли под дверью в твою гримерку, которая была скорее каморкой, где ты мог переодеться и оставить свои личные вещи на время выступления.       Твои первые розы приходили анонимно, но ты всегда знал, кто их отправляет. Ты знал, кто покупает у бабушки в переходе полузавявшие мелкие розочки, кто рвёт их по клумбам. Этот человек знает все твои песни наизусть, некоторые из них написаны тобой про него, даже если он этого не подозревает. Но тебе кажется, что он это чувствует.       Ты никогда не забудешь свои первые концерты не только из-за уродливых букетов. Тогда тебе была нужна поддержка, ты не думал, что быть музыкантом хорошая идея, это было тяжело. Но когда ты бросал робкий взгляд на закулисье, прежде чем взять вступительный аккорд на клавишах старого пианино и запеть, то видел, как единственный твой поклонник на тот момент шевелил губами. Он то ли подсказывал тебе тексты твоих собственных песен, то ли сам себе напевал, погружаясь в момент. Но стоило ему понять, что ты на него смотришь, как он мгновенно исчезал.       Он никогда не сидел в уголке и не выжидал тебя, не подстерегал, как дикий зверь, сидящий в засаде. Он не охотился на тебя, потому что знал, что ты сам к нему придёшь. Он просто уходил. На самом деле ты не знаешь, действительно ли он покидал твои концерты или же просто скрывался из поля твоего зрения.       Ты так много думаешь об этом человеке. Невыносимо много. Его имя – Каркат Вантас. Ты знаешь это имя ещё с тех пор, как был подростком. И ты до сих пор не расстался с этим именем. Несмотря на все то, что Каркат делал для тебя, для того, чтобы ты смог воплотить свою мечту – дарить людям музыку, он никогда не был тем самым романтичным парнем из мечты. Нет, он не такой человек. Он никогда томно не вздыхал в трубку во время ваших ночных разговоров, когда ты оказывался в турах за сотни километров от него. Он никогда не шептал в микрофон мобильного: «Я скучаю». Каркат самый неромантичный парень в мире. И этот самый неромантичный парень в мире просто обожал романтику.       В твоих воспоминаниях это была дешёвая романтика на грани безумства. Он крал для тебя розы, он врал и тебе, и себе, что не любит тебя, он хватал тебя за руку сразу после концертов и тащил в едва едущую колымагу с изображением шашек на двери. Вы садились в старое такси с подслеповатым водителем, который брал копейки за любую поездку. И Каркат настаивал, чтобы он нарезал круги по ночному городу. Каркат хорошо ему платил. Он платил ему ровно столько, сколько мужчина мог заработать за всю ночную смену и без двух странных пассажиров, на которых, впрочем, ему было совершенно плевать, лишь бы платили.       Эти поездки в старом такси отдаются на твоём сердце приятной теплотой. Те ощущения такие живые, словно ты опять оказался на грязном заднем сидении, а Каркат сидел рядом, делал вид, что он совершенно не взбудоражен, что ты ему совершенно не нравишься, и осторожно касался пальцами твоей горячей руки.       Когда вам обоим надоедало кататься на такси по ночной автостраде, ты просил остановить у ближайшего круглосуточного магазина. Каркат каждый раз спрашивал, зачем тебе магазин посреди ночи, но ты не отвечал, а он и не шёл с тобой, потому что знал, зачем. Он всегда оставался у входа в магазин и прикуривал толстую вонючую сигарету, пока ты покупал его любимый напиток – виски. Ты уверенно брал его за руку, не реагируя на протесты, и вёл в ближайшую многоэтажку, где вы забирались на крышу. Иногда это не удавалось, потому что чердак бывал заперт на огромный замок. Тогда ты вёл его в другой дом, где чердак был прикрыт на согнутый гвоздь или такую хлипкую цепочку, что её можно было разорвать руками.       Ты помнишь, как вы садились на холодную бетонную поверхность крыши, открывали бутылку, как Каркат довольно жмурился, когда его горло обжигало его любимым холодным виски. Каркат выпивал треть бутылки. И после этой трети он больше не боялся касаться твоей руки. Он все ещё делал это осторожно, даже нежно, но не потому что боялся, а потому что ему так хотелось. Ощущение его холодных пальцев всегда дарило тебе спокойствие. Ты будто и сейчас чувствуешь их на себе.       Ты пытаешься вспомнить, что пошло не так, почему эти ваши скромные свидания, которые никогда не были свиданиями, прекратились. Приходится приложить усилия, чтобы вспомнить, что стало тому причиной. Ах, да. Ты, кажется, припоминаешь. Такое ваше свидание в последний раз произошло весной. Как раз перед тем летом, когда ты резко приобрёл огромную популярность.       Ты был заранее предупреждён, что с того лета твоя жизнь полностью изменится. Вы устроили последнюю такую встречу в такси и на крыше многоэтажного дома. Тогда Каркат не пил виски и он не пытался подержать тебя за руку. В тот вечер вы прощались со всем этим, с этой простотой и друг с другом, зная, что вы все ещё одной крови. Вы оба знали, что даже если ты станешь жутко популярным парнем в шоу-бизнесе, ты останешься все тем же Дейвом Страйдером, который обожает такие подростковые посиделки, которые больше походили на знак протеста, чем то, что кому-то может действительно нравиться. Ты все ещё будешь обычной уличной шпаной, таким же как и Каркат. Та ночь всегда была самым ярким воспоминанием для тебя. Ты никогда не сможешь забыть ваш первый поцелуй, случившийся именно тогда. И ещё десяток других той же ночью. Вы целовались и целовались, пока не переставали чувствовать губы, свои и чужие. Ты делал несколько глотков виски, Каркат прикуривал, а потом вы снова целовались. И так до самого рассвета.       А дальше всё получилось как-то само собой. Каркат стал твоей тайной. Тебе нельзя было афишировать свою личную жизнь, потому что ты стал медийной личностью. И тем более тебе нельзя было афишировать то, что ты любил все эти годы парня, а он – тебя. Но он все ещё был самой настоящей зазнобой для тебя. Вся твоя карьера пылала Каркатом. Он был твоей страстью, твоей музой, твоей поддержкой. Он был всем для тебя. Твоя карьера музыканта началась только благодаря ему, это он подтодкнул тебя навстречу мечте, и он толкал тебя дальше по этому пути.       Ты сходил с ума от того, что не можешь показать своего любимого человека всему миру. Но в то же время ты был счастлив, что его никто не увидит. Ты был рад, что эти большие глаза, эти острые скулы, эти жёсткие черные волосы, эти худые ноги и драные джинсы на них принадлежат одному тебе. Во всех этих вещах был твой смысл. Смысл того, что ты вообще существуешь, не говоря уже о том, что ты делаешь.       Ты рад был вспомнить все это именно сегодня, конкретно сейчас, когда держал в руках драный букет из розовых роз и пучков вонючей полыни. Ты жадно вдыхаешь этот аромат и бережно ставишь цветы в отдельную вазу. Самую лучшую в гримерной. И уродливый веник, стоящий в шикарной вазе, смотрелся очень несуразно, но тебе было все равно. Тебе он казался самым прелестным среди всех этих гигантских голландских роз с роскошными бутонами цвета венозной крови.       Ты покидаешь гримерку. Проходит пара минут, и вот ты уже на сцене. Перед тобой стоит старое пианино. Ты настоял на том, чтобы это было именно пианино, а не рояль. И чтобы оно обязательно было разваливающимся, с облупившейся лакировкой и затертыми чёрными пятнами мазуты с задней стороны. Рядом стойка с микрофоном, в который ты и будешь петь, исполняя свою новую песню, о которой не знал никто, даже твой продюсер. Даже Каркат. – Добрый вечер всем. Сегодня я хочу посвятить песню человеку, который очень важен для меня. Именно он поддерживал меня все эти годы. Без него я бы не справился, – ты глубоко вздыхаешь и берёшь первый аккорд.       Сейчас ты резво перебираешь пальцами по клавишам пианино, находясь в самом большом концертном зале города. На тебя смотрят тысячи людей: кто-то прямо здесь, в зале, а кто-то смотрит трансляцию дома по телевизору. Да, ты в огромном концертном зале на самом пике своей карьеры, но ты не ощущаешь этого.       Ощущениями ты сейчас находишься в маленьком кафе за таким же старым пианино, а по времени это примерно восемь лет назад. И ты помнишь тот вечер тоже. Это было твоё самое первое выступление. Ты открываешь глаза и видишь в закулисье Карката, который больше не старается скрыться, едва поймав на себе твой взгляд. Он стоит и смотрит на тебя своими огромными блестящими глазами. И ты забываешь обо всем на свете: о размерах концертного зала, о фанатах, о том, что тебе запрещено афишировать свои отношения. Никто не знает, на кого ты смотришь, но все знают, что в закулисье, и, очевидно, что на того самого человека, которому ты посвятил эту песню.       Вступительный проигрыш в песне закончился. Ты не отрываешь от Карката глаз ни на секунду. Твой рот сам собой открывается, а голос начинает петь, выдавая давно заученную наизусть, но ещё никем не услышанную, песню: – Ты дарил мне розы...