Play with fire

Когда спать не хотелось, Чан предпочитал сидеть в студии и работать над музыкой, а не бездарно тратить время, ворочаясь в постели. Гонка за популярностью не заканчивалась ночью, индустрии развлечений не было дела до полезных привычек, хоть ее представители из года в год лицемерно призывали хорошо питаться и высыпаться. Такую роскошь могли себе позволить только те, кто находился на пике славы или добровольно покинули его. Хёнджин ворвался внезапно, как ураган. Он выглядел нелепо, одежда совсем не соответствовала погоде на улице, а некогда цветущее лицо посерело и осунулось. Последние месяцы с ним творилось что-то странное, и Чан не был слепым, замечая перемены, но текущие проекты слишком затянули. Рейтинги группы росли, съёмки шли непрерывно, а руководство заставляло делать вид, что Хёнджина не существовало. Внимание рассеялось по проектам и участникам группы, а разное расписание уменьшило количество общих встреч. Чан, правда, не был плохим лидером. Он старался присматривать за всеми, но он был один, а дел, обязанностей и отвественности — много, и как физически разделиться, чтобы везде успеть? Никак. Поэтому Чан растерянно прижимал трясущегося Хёнджина к себе и гладил по спине. — Тише, — повторил он, не выпуская из объятий. — Успокойся. Хёнджин не слышал, истерика нарастала. У него не получалось говорить, да он и не пытался, только хлюпал носом и тёр мокрые щёки, размазывая слёзы. Дыхание прерывалось. Сердце так сильно колотилось, что Чан чувствовал его биение, и обеспокоено повторил: — Хёнджин! — уже громче. Подняв расфокусированный взгляд, Хёнджин замер. Слёзы застыли на слипшихся ресницах. — Ты можешь нормально объяснить, что случилось? Плохое предчувствие расползалось по венам вместе с кровью. Предположения, одно хуже другого, заметались в мыслях: — Что ты сделал? Качнув головой, Хёнджин прикрыл глаза, горестно вздохнув, а потом взял себя в руки и, перестав трястись, посмотрел на Чана. Этот парень был их визуалом, тем, кто притягивал взгляды. И пусть Хёнджин доказал, что умел танцевать, а не только обладал смазливой мордашкой, отрицать его красоту бессмысленно. Даже заплаканным и в непонятной одежде он оставался красивым. — Тебе не идут слёзы, — неловко пошутил Чан. Хёнджин спрятал лицо в ладонях, а когда Чан отнял их за запястья, медленно вздохнул и поднял мокрые глаза. — Что ты имеешь в виду? О компании говорили многое. Что-то обсуждали в открытую, о чем-то перешептывались. Заявление Хёнджина могло означать что угодно, и Чан не был готов делать поспешные выводы. — Когда я отсутствовал, — начал Хёнджин. Чан не перебивал, молча ждал, когда Хёнджин раскачается. Он явно собирался с силами, чтобы открыться, и как только слова зазвучали, стало ясно, почему для признания требовалось время. Хёнджин смотрел куда угодно, только не в глаза. — Я не всегда занимался благотворительностью. То есть, ей тоже, но… Положив руку на плечо, Чан подбадривающе сжал. — Хён, ты знал, что за деньги нас отправляют по вызову? — выдал Хёнджин, вскинув взгляд. Чан моргнул, переваривая услышанное. Требовалось пояснение: — Куда? Хёнджин горько усмехнулся, отвернулся. Плечи снова задрожали, но он быстро справился с собой и, согнувшись пополам, быстро заговорил, касаясь лбом своих коленей: — К тому, кто платит. Даже в бане айдол должен приносить компании деньги. Чан снял наушники. Показалось, они сдавили шею удавкой. — У меня был… клиент. Мы встречались. Я не могу назвать его имя, — эмоции сменялись со скоростью света. Что это значило? Пусть Хёнджин выбрал нейтральную формулировку, получалось, все эти месяцы Чан не замечал, как члена его команды использовали в качестве… кого?! Мальчика по вызову! Помимо того, что на кону стояли репутация группы и компании, если бы правда вскрылась, за большие деньги Хёнджину приходилось оказывать кому-то услуги определённого рода! Сжав зубы, чтобы не спугнуть неосторожным словом прилив откровений, Чан вспыхнул от гнева. Какого. Хрена. Почему Хёнджин не пришёл к нему сразу и молчал, выслушивая его нападки? Почему не доверился тогда и пришёл поговорить сейчас? — Что случилось? — когда пауза затянулась, подтолкнул к продолжению Чан, постаравшись задать вопрос мягко, без давления. — Я так больше не могу, — прошептал Хёнджин. Большие глаза вновь наполнились слезами, и он всхлипнул, не поднимая головы. Предположения, одно хуже другого, сменяли друг друга, и с каждой новой мыслью становилось дурнее. Какой из него лидер, если Чан не заметил, во что вляпался Хёнджин? — Тебя изнасиловали? — предположил он, догадываясь, что Хёнджин умалчивает о том, что терзает больше всего. — Что? Нет! Мой клиент… он хороший человек. И хорошо ко мне относился. Чан догадывался, что это могло значить, когда кто-то платил большие деньги за связь. Он не мог лезть Хёнджину в душу, выпытывая, что того заставляли делать. Он вообще не мог понять, как компания развернула подобную деятельность у всех под носом, и сколько ещё людей были задействованы. Здесь и сейчас Хёнджин приоткрыл сердце, и помимо вины, что не заметил раньше, Чан злился на себя за слепоту. Это нездорово — защищать того, кто занимался с тобой сексом за деньги. Да и вся ситуация в целом так себе, но Чан не был психологом, чтобы пытаться помочь как профессионал. Он мог быть рядом как друг, как лидер. — Спасибо, что поделился, — медленно проговорил Чан, поглаживая Хёнджина по спине. — Мы с этим разберёмся. Мы — значило Stray Kids. Они просидели в студии звукозаписи до самого утра. Хёнджин клевал носом, Чан писал музыку, позволив волнению вылиться в мелодию. Он проводил Хёнджина до комнаты, когда светало, и вернулся к себе. Глаза так и не удалось сомкнуть. Лёжа на спине и разглядывая потолок, Чан думал о многом. Насколько же мир кругом оставался закрытым и таинственным. Он в индустрии не первый год и понимал, как работали механизмы, но ситуация Хёнджина показала, что многое оставалось в тени. Не хотелось выпытывать подробности. Уже то, что Хёнджина заставили видеться с кем-то за деньги, вызывало бурю негодования. На его месте мог оказаться любой! Он был из группы, почти как брат! Ближе, потому что эту семью Чан выбрал сам. К сожалению, время нельзя было отмотать назад, и Чан не смог защитить Хёнджина, пока не знал, что происходило, но он понимал, как важно прекратить это унижение теперь. Пора поговорить с ребятами, а заодно убедиться, что в Stray Kids собрались правильные люди, иначе…

***

В тренировочном зале повисла неловкая тишина, под потолком гудели лампы, жужжала аппаратура. Поскольку счёт шёл на часы, и неизвестно, когда бы Хёнджина отправили на следующую встречу, Чан принял решение не откладывать общий сбор. Они и так слишком долго молчали. Все, включая его. К полудню он разбудил помятого Хёнджина и попросил явиться на встречу с ребятами. У него не было четкого плана, кроме цели отстоять честь Хёнджина перед руководством. Покусившись на репутацию Хёнджина, компания подставила под удар всех, и если кто-то этого не понимал, Чан собирался донести свою позицию. — Хёнджин-и вернулся? — радостно воскликнул Феликс, вскакивая со своего места, чтобы поприветствовать обоих. Хёнджин вяло улыбнулся, спрятавшись за челкой, а Чан, прикрыв дверь и повернув замок, чтобы им никто не помешал, глубоко вздохнул, настраиваясь на беседу. Минхо подобрался. Взгляд из расслабленного моментально сделался цепким и пронизывающим. Чан был уверен, тот сразу же догадался, что у них нарисовались проблемы. — Слушайте все, — начал он. — Нам надо кое-что обсудить. Никто не перебивал, не пытался пошутить. Атмосфера моментально сделалась гнетущей и тяжелой, напряжение повисло в воздухе. — Кое-что произошло, и последствия могут коснуться каждого. Прежде, чем начать, я хочу напомнить, что мы с вами — одно целое. Если происходит что-то масштабное… вы напуганы, запутались и не знаете, как быть — возвращайтесь. Сюда, к нам. Stray Kids — не про каждого из нас. Stray Kids — это когда мы вместе. Понятно? Иногда Чан ощущал себя военным командиром. Здесь и сейчас он планировал маленькую революцию. — Вы согласны? Этот вопрос был не риторическим. — Да. — Конечно. — Ближе к делу, — потребовал Минхо. — Хёнджин, — попросил Чан. — Тебе слово. Протянув руку, он кивнул, предоставив возможность говорить.

***

От ожидания сковало внутренности, а сердце, наоборот, бросилось вскачь. Силы кончились. В тот момент, когда Намджун отшил его, пал последний рубеж. С другой стороны, тому, кто ничего не боялся, нечего и терять. — За айдола можно заплатить, — Хёнджин недолго определялся с формулировкой. — А потом сказать, что он занят благотворительностью. Он не хотел объяснять, что именно приходилось делать для того, кто платит. В конце концов, ему повезло, и Намджун хорошо с ним обходился. Но Хёнджин был не первым и точно не последним в этом порочном круге. Скольким парням и девушкам повезло меньше? — Тебя привлекли к общественным работам? — предположил Феликс, недоумевающе переглянувшись с Чонином. Если бы… Однако предположение развеселило. Рассмеявшись, Хёнджин отвернулся, только не смог спрятаться: в тренировочном зале полно зеркал. — Ага, — прохрипел он, согнувшись пополам. Пресс заболел от напряжения, а в глазах помутнело. Выпрямившись, Хёнджин приказал себе успокоиться. Яркий искусственный свет ослеплял. Гораздо проще было танцевать, чем пытаться объяснить словами, через какое унижение он прошёл. Может, он ещё расскажет эту историю в танце, а пока требовалось подобрать подходящие формулировки. Каким бы сильным ни было доверие, раскрывать эту сторону своей жизни оказалось неимоверно сложно. Если поначалу не все понимали, что имелось в виду, то когда во взглядах замелькали удивление, осознание, жалость и сочувствие, Хёнджин совсем сник. — Простите, — пробормотал Хёнджин, направляясь в сторону выхода. Он не думал, поймут ребята или нет. На что надеяться, если сам не разобрался? Хёнджин бежал от самого себя, чтобы не ждать приговор. Никто не окликнул, не пошёл следом — всем требовалось время, чтобы переварить услышанное. Он никогда не думал об эскорте и услугах подобного рода, пока сам не оказался втянут в мутную историю. Вернувшись в комнату и завалившись в постель, Хёнджин уткнулся носом в подушку и вздохнул. Рядом с Намджуном мечтали оказаться сотни тысяч человек, а он платил за фейковую близость. Неужели люди его уровня не могли влюбиться по-настоящему? Почему Намджун не захотел с ним спать? Взрослый мир слишком сложный, в нем копились вопросы, и совсем не находилось ответов. Или это Хёнджину не повезло повстречать на своём пути Ким Намджуна? Кстати, куда Хёнджин подевал подаренный телефон? Привстав на локте, он окинул комнату блуждающим взглядом. Вещи, в которых он приехал, были свалены на стул. Вставать и ковыряться в карманах было лень. Найдёт он телефон, что дальше? Хёнджин сильно сомневался, что Намджун писал или звонил, а проверять и убеждаться в собственной правоте не хотелось. Как будто до этого Хёнджин недостаточно разочаровался. Хватит унижаться. Дверь без стука распахнулась, и в комнату вошёл Минхо. — Бестолочь, — с порога бросил он, в три шага настигнув кровати. — Какая же ты бестолочь! — матрас прогнулся под чужим весом. Он просто положил ладонь на лохматую макушку Хёнджина и погладил. Разве ему не было противно? Хёнджин неуверенно обернулся, глядя исподлобья. — Ты не знаешь главного правила? Никогда и ни за что нельзя влюбляться в клиентов! Откуда… — Хён, тебя тоже отправляли… на подобные встречи? Закатив глаза, Минхо тяжело вздохнул. — Нет, конечно! Это же очевидно. Наверное, у Хёнджина был такой жалкий вид, что Минхо больше ничего не сказал. Перебирал пальцами отросшие волосы и молчал. Дверь снова распахнулась, и в комнату ввалились Чанбин с Джисоном. Вид у них был одинаково рассерженный и хмурый. Халк и его брат-близнец пошутил бы Хёнджин. — Я убью его! — прорычал Чанбин, сжимая кулаки. — Я помогу спрятать труп! — поддержал Джисон. — Чей? — вяло откликнулся Минхо. — Того, с кем Хёнджин-и… с кем его заставили… короче! — Джисон сел на пол, впритык к Минхо, невзначай прислонившись к колену. — Остыньте, — приказал Минхо. — Если на вас повесят уголовное, вместо сцены будете сидеть в тюрьме, и никто не выиграет. Логично. — Почему ты не сказал раньше? — воскликнул Чанбин. Кровать жалостливо скрипнула под весом уже троих человек. — Потому что, — буркнул Хёнджин. — Как вы себе это представляете? Нет, серьезно! — Так же, как и сегодня, только несколько недель назад, — нашёлся с ответом Джисон. — Мы бы что-нибудь придумали! Если бы подобная ситуация приключилась не с Хёнджином, наверное, он бы вёл себя так же: злился и верил в лучшее. — Спасибо, — выдавил Хёнджин. — Хочу тебя убить, — парировал Джисон. — Эй, вообще-то, когда ты сюда пришёл, то хотел убить не меня, — тут же взъелся Хёнджин. — Прекратите, — скомандовал Минхо. — Оба. Иначе что? Вопрос так ярко отразился на лицах, что Минхо закончил фразу: — Давно не разучивали связки вместе? Могу устроить. Чанбин прыснул в кулак, а Джисон с раздражением отвернулся. Минхо легонько пнул его коленом в плечо, чтобы разрядить обстановку. — А вот и мы, — объявил Феликс. Комната Хёнджина потихоньку превращалась в проходной двор. Сынмин с Чонином держали в руках пакеты, из которых доносились вкусные запахи, а Феликс сразу же приступил к раздаче боксов и объявил: — Мы решили, что надо поесть. Еда — это всегда хорошо! — Ага, только если ты не на диете, — проворчал Чанбин. — Хён сам решил сушиться, его никто не заставлял, — не растерялся Феликс. Хёнджин не помнил, когда они собирались в последний раз практически полным составом. Наверное, в его день рождения, но тогда уже объявили бан. Как он соскучился по возможности быть с ними, участвовать в спорах и обсуждениях. Поначалу Хёнджин опасался неловкости, но ничего не изменилось. Никто не косился, не осуждал. Им ведь не запрещали общаться, они пересекались на кухне и репетициях, где Хёнджин всегда выкладывался на двести процентов, но когда ребята уезжали на съёмки, его самого отправляли на встречи с Намджуном. Намджун. В груди снова сжалось от обиды и боли. Хотелось поблагодарить ребят за поддержку. Хёнджин пытался подобрать правильные слова, когда дверь в который раз распахнулась и в комнату вошёл Чан. Все мигом замолчали, повернув головы. Хёнджин отставил наполовину полный бокс на тумбочку, вмиг растеряв остатки аппетита. Не надо быть гением, чтобы понимать — Чан пришёл с важными новостями, иначе бы присутствовал здесь с самого начала. — Ну? — поднажал Феликс. — Не молчи, пожалуйста! Чан подошел к кровати и, присев на корточки, взял Хёнджина за ладони, заглядывая в лицо. — Ты подвёл нас. Еда, застывшая посередине, попросилась назад. Хёнджин справился с рвотным рефлексом, затравленно опустил голову. — Потому что должен был сказать раньше. На плечо легла рука. Минхо погладил, сжал пальцы. — Сложно представить, через что ты прошёл. Мы только в теории понимаем, но… мы всегда были рядом. Всегда — на твоей стороне. Глянув Чану в глаза, Хёнджин зацепился за эмоции. Он отчетливо распознал гнев, затаившийся в глубине, сочувствие и что-то ещё, от чего веяло силой — не зря Чан был поддержкой и опорой группы. — Пора возвращаться. Хенджин не ослышался? Чан что, ходил к руководству? Разве так можно было? — Разнесем всех в пух и прах, — усмехнулся Чан, притянув Хёнджина в объятия. На фоне загудели: — Ура! — Круто! — Наконец! Их облепили со всех сторон, так что в лёгких быстро кончился воздух, и Хёнджин чуть не задохнулся от проявлений крепкой чужой любви. Кажется, ребята знали чуть больше. Неужели бан закончился? — Нас ждёт альбом, — подтвердил Чан. — Пришло время пошуметь*.