Оттенки потаённых чувств

      Ей снилась речка. Тихая и спокойная.       Звонкое еле слышное журчание воды, что всегда отдавалось лёгкой радостью в душе. Приятное летнее солнышко, согревающее своими нежными теплыми объятиями все вокруг.       То самое место, куда они с Владимиром и Долгорукими ходили купаться каждое лето. То самое место, что дарило покой ее душе.       Анна медленно шла по травянистому берегу навстречу мягкому освежающему ветерку и была абсолютно счастлива. На душе было так легко и свободно, что хотелось петь и смеяться. Она шла, приподнимая подол простого деревенского платья, и отчаянно искала что-то в мокрой траве.       Она искала что-то, чего ей не хватало. Последнюю часть ее долгожданного счастья. Ту часть, что сделает все остальные по-настоящему яркими и существенными.       Вдруг неожиданно раздался громкий выстрел; он заполнил собой все пространство, весь мир померк, и она проснулась.       Анна резко села на кровати, пытаясь понять, что в ее сне было всё-таки сном, а что отчаянным отголоском реальности, когда снова резкий выстрел заставил ее вздрогнуть.       Страшные звуки исходили со двора, и она в один миг оказалась у окна, что выходило на ту сторону. Потянув за деревянную раму, она вылезла в открывшийся проем и увидела черную макушку Владимира. Тот стоял на приличном расстоянии от расставленных в ряд винных бутылок и целился в них из пистолета.       Его решительные движения, пистолет в руках…       Сердце в ужасе замерло. Анна поняла, что вчерашнее его признание, ей не привиделось, и ему действительно придется стреляться.       Она живо себе представила, что такой выстрел может сделать с человеком, если даже стеклянная бутылка разлетелась вдребезги.       Быстро одевшись в уже подготовленное служанкой розовое платье, Анна спустилась вниз. Заново зарождающаяся тревога раздирала грудь невидимыми когтями, когда девушка решила все же рассказать Ивану Ивановичу о дуэли.       Пусть Владимир будет ненавидеть ее, пусть накажет за непослушание. Анна сможет это пережить. Лишь бы он остался жив.       Она застала дядюшку в гостиной. Он был погружен в чтение какого-то письма, что заставляло его постоянно хмурится и недовольно качать головой.       — Доброе утро, дядюшка.       Анна села рядом с ним, стараясь спрятать дрожащие после жуткого сна руки в тканях платья.       — Доброе утро, Аннушка, — он мягко улыбнулся ей. — Ты сегодня что-то припозднилась. Как спалось после твоего вчерашнего дебюта?       — Прекрасно, дядюшка. — Анна надеялась, что безоблачная улыбка получилась искренней.       — Кстати, вчера на балу Сергей Степанович обмолвился, что сегодня сообщит о времени твоего прослушивания.       Барон лукаво подмигнул ей и снова потерялся в мечтах об ее прекрасном будущем.       — Я очень рада.       — К сожалению, я не смогу насладиться твоим очередным успехом. Мне надо срочно ехать в поместье.       — Вы уезжаете? — Анна подскочила от испуга. — Что-то случилось?       — Случилось. Если верить автору этого письма, княгиня Долгорукая утверждает, что я не выплатил долг ее покойному супругу. Теперь она считает, что моё поместье принадлежит ей. Я должен отправиться в поместье и узнать, что там происходит.       С каждым его словом уверенность Анны в том, что барон сможет помочь таяла на глазах. Ему срочно нужно было ехать домой. Он не сможет остаться здесь. Не сможет помочь. Да и смог бы? А вдруг от ее слов, от ее признания отношения между Иваном Ивановичем и его сыном станут только ещё более натянутыми?       — С тобой все хорошо? — Барон отвлёк ее от тревожных рассуждений, мягко взяв за руку. — Ты сегодня какая-то бледная. У тебя что-то случилось? Ты можешь рассказать мне, старику, что угодно.       Анна уже хотела было поведать о своих переживаниях, хотя бы частично, и может быть, завуалированно, когда встретилась взглядом со стоящим в проёме Владимиром.       Он смотрел строго, одним своим хмурым видом заставляя вспомнить свой приказ и возможное наказание за непослушание.       Страх снова уступил всем возможным эмоциями. Но не наказание ее страшило. Как будто, поведав о дуэли старому барону она предаст доверие Владимира. Хоть это и было какой-то несусветной глупостью, ведь тайна была ею подслушана, но этот факт никак не влиял на странное и непонятное ощущение внутри.       — Нет. Все хорошо. Просто волнуюсь из-за прослушивания. Не ожидала, что это произойдет так быстро.       — Скоро вся столица будет у твоих ног.       Анна натянуто улыбнулась и снова взглянула на молодого хозяина. Иван Иванович проследил за ее взглядом:       — Хорошо, что ты пришел. — Дядюшка подошёл к сыну и похлопал по плечу в знак приветствия. — Я немедленно уезжаю в поместье. Я прошу тебя позаботиться об Анне.       — Может быть, Вам понадобится моя помощь? Я готов следовать вместе с вами.       Анна от облегчения даже забыла как дышать. Неужели все может закончиться так просто?       — Нет, благодарю тебя. Я хочу, чтобы ты остался здесь и позаботился об Анне в моё отсутствие.       — В доме полно слуг. Отчего им не позаботиться друг о друге.       — Анна не служанка. Я прошу не говорить о ней так. На днях у нее состоится прослушивание у господина Оболенского…       — Прекрасно. Поздравляю, — Владимир саркастично усмехнулся и наигранно поклонился в ее сторону, — но я в ваших играх участвовать не собираюсь.       — Пока я жив, ты будешь меня слушаться. Или у меня не будет сына.       Громкий возглас старого барона ударил Владимира прямо в спину. Анна заметила, как он слегка вздрогнул, а ровные плечи поникли под тяжестью слов. Но эта неуверенность длилась всего секунду. Владимир быстро выпрямился, снова заимев идеальную осанку и надев на лицо маску полной непроницаемости:       — Что ж, отец, твое слово закон.       Иван Иванович тоже заметил, что перегнул палку и уже более примирительным тоном добавил:       — Я напишу, когда доберусь до поместья.       — Я желаю вам приятного пути. — Владимир гордо кивнул на прощание и вышел за дверь.       — Мне очень жаль, что тебе пришлось все это выслушать.       Анна неожиданно для себя остро ощутила отголосок той страшной боли, что сейчас раздирала на части Владимира. Неужели такой чуткий и добрый человек как Иван Иванович не видит как тяжело приходится его родному сыну?       — Я хорошо понимаю, отчего он обижен. Он Ваш сын, Иван Иванович, может не стоило с ним так говорить.       — Стоило. Именно потому что он мой сын.       — Но, что если бы это был…       — Что, милая?       — Ничего. — Анна резко себя прервала, хотя прекрасно понимала, что и спокойно все рассказать просто не сможет. — Я имею в виду, что никогда нельзя знать наперед, что может случиться. Вдруг произойдет что-то ужасное, и Вы больше никогда не увидите сына? Неужели Вы хотели бы чтобы последними вашим с ним разговором была эта ужасная ссора?       Барон задумался не надолго, а затем мягко улыбнулся девушке:       — Ты права, Аннушка. Я постараюсь быть повнимательнее к нему.       Иван Иванович вышел распорядиться о карете, стараясь выглядеть бодро и радостно. Но Анна чувствовала, что очередная ссора очень сильно расстроила старого барона.       В одиночестве смутные страшные образы неумолимо возникали в ее голове, поэтому Анна решила отвлечься. Она бездумно ходила по гостиной, рассматривая немногочисленные книги на полках. Анна быстро нашла томик Шекспира, мысленно соскучившись по корфофской библиотеке в поместье. Она надеялась, что подготовка к роли Джульетты хоть на секунду избавит ее от плохих мыслей.       Вдруг в комнату влетел взбудораженный гость и чуть не сбил Анну с ног, но все же успел обхватить ее за талию и, тем самым, помог избежать падения. В своем спасителе девушка узнала своего вчерашнего партнёра по незавершенному танцу:       — Извините, поручик.       Анна мягко освободилась от его теплых объятий, заметив, что его руки дрожали от их соприкосновения.       — Михаил Репнин. К Вашим услугам. А вы Анна?       Она была поражена с каким волнением он произнес ее имя. И как он вообще успел его запомнить в треволнениях вчерашнего вечера?       — Вы запомнили мое имя?       — Вас невозможно забыть. Вы невероятно красивы.       Ее сердце сладко замерло, а щеки запылали. Кроме дядюшки, Варвары и Никиты ей никто никогда не говорил таких приятных слов.       Полина всегда пыталась показать ей насколько она недостойна оказанной ей милости, а после противных взглядов Карла Модестовича ей всегда хотелось пойти помыться, а Владимир…       — Вы, наверное, пришли к Владимиру.       Анна не знала насколько Михаил был способен остановить дуэль, но если он мог сделать хоть что-то, то она не имела права отвлекать его.       — Я ничуть не менее рад встретить вас. Я вас от чего-то отвлекаю?       Она скромно опустила глаза в пол от невозможности долго смотреть на его ослепительную добрую улыбку.       — Нет. Я готовлюсь к прослушиванию.       — Я уверен, что у Вас все получится.       — Вы правда так считаете?       — Разумеется. — Анна снова замерла, чувствуя, как его абсолютная непоколебимая уверенность в ее талантах давала такие невероятные силы, что она была готова свернуть горы. — А не согласитесь ли Вы прогуляться со мной по улицам нашей прекрасной столицы? После прослушивания, конечно.       От его мягкого нежного голоса, от восторга в его глазах она как будто уносилась в другой мир, где нет ничего плохого и ужасного, а везде обитало только тепло и счастье.       Анна безмятежно улыбалась, паря в воздушном облаке, когда Миша говорил о своем желании прогуляться с ней по городу, познакомить ее с Петербургом. Но вдруг волнение прошло, будто кто-то резко выдернул ее из мира прекрасных грез, когда она почувствовала как взгляд, ожогом, пронизывал ее насквозь.       Его взгляд.       Анна перевела взгляд на стоящего у двери Владимира, глаза которого готовы были метать молнии. И вся сказочная безмятежность безжалостно ушла с его мрачным видом, тяжёлым взором, недоброй усмешкой.       — Простите, я, к сожалению, не смогу составить Вам компанию. Мне нужно готовиться к прослушиванию.       — Но как же…       — Мишель, не знал, что ты здесь. Прости, что прервал, но не нужно так расстраиваться. — Владимир приветственно хлопнул друга по плечу, разливая свой сарказм направо и налево. — У вас двоих ещё будет возможность прогуляться по городу. Только после того, как меня пристрелят.       Анна вздрогнула и укоризненно посмотрела на своего хозяина.       — Не надо так шутить… — Михаил побледнел после его слов, очевидно, тоже недолюбливая дурацкий юмор своего друга.       Владимир было хотел добавить что-то ещё очень остроумное и самоуничижительное, но в гостиную вернулся его отец, который завидев Михаила, радостно поприветствовал друга своего сына. Владимиру лишь осталось мрачно удалиться, пока отец не обратил внимания на его отрешенный горький вид.       Как будто он намеренно хотел отделиться от них.       — Все готово. Анна, проводишь меня? Мне пора. Миша, прости, меня ждёт карета.       — Вы уезжаете?       — К сожалению, должен срочно вернуться в поместье. Вот оставляю Анну на попечении своего сына-оболтуса.       В этот момент все трое посмотрели в сторону Владимира, который невозмутимо наливал себе вино из графина на столе. Когда он заметил их взгляды, то обернулся, криво усмехнулся, отсалютовал бокалом в их сторону, и обречённо отпил из бокала.       Анна заметила, что в нем что-то едва заметно изменилось. Что-то, что приводило ее в ещё больший ужас, чем предстоящая дуэль.       — Тогда не смею задерживать. — Михаил взволнованно поглядывал на Ивана Ивановича, который неотрывно смотрел на сына с какой-то потаённой горечью. — Счастливого пути, барон.       — Спасибо, Миша.       Анна вышла из гостиной вслед за старым бароном, кидая обеспокоенные взгляды на поникшего Владимира.       — Кажется, ты очаровала нашего Мишу. Я не удивлен.       Анна не сразу поняла о чем говорил ее благодетель. Чувство неясной фатальной обречённости охватило ее всю, поэтому она не сразу вспомнила о Мише. Пытаясь унять охватившую ее мелкую дрожь, она озвучила то единственное, что, казалось, было правдивым в ее жизни:       — Представляю, как он будет удивлен, когда узнает, что я крепостная.       Иван Иванович пытался ее подбодрить, когда она услышала из гостиной обречённый голос Репнина:       — Александр просил меня быть его секундантом.       — Этого следовало ожидать. Ты как-то пытался отговорить его от дуэли?       — Он такой же упрямый, как и ты. Я сделаю все возможное, чтобы дуэль не состоялась.       — Миша, Миша… Не твое дело искать выход. Я его вызвал мне и разбираться. И тебе бы лучше не лезть в это.       Голос молодого барона был пронизан горькой безнадежностью и полным принятием безвыходности своего положения. От этого Анне хотелось сбежать в свою комнату и разрыдаться в подушку. Если даже неугомонный Корф, не верящий ни в судьбу, ни в рок смирился с тем, что ничего не может сделать, изменить, то что может сделать она, зазнавшаяся крепостная девица?       — Аннушка? Очень любопытно о ком ты так надолго замечталась?       — Я думала о прослушивании.       — Не волнуйся. Я и не сомневаюсь в том, что ты будешь блистать.       Анна не помнила как оказалась на улице.       Она неотрывно следила за тем, как лакей Степан укладывал сундуки с вещами в карету, а Иван Иванович отдавал последние распоряжения перед отъездом. Анна старалась сосредоточиться на грязных сильных руках извозчика; не отрывалась от невиданных рисунков, покрывавшие дорожный сундук барона, подарок Владимира из Индии; обращала внимание на каждую мелочь, лишь бы ни о чем не думать.       Она ощутила присутствие молодого хозяина сразу же. Взгляд Владимира снова обжог ее неприязнью, а теплое дыхание на мгновение опалило затылок, когда он встал рядом.       — Смотри, не натвори каких-нибудь дел пока меня не будет. — весело и непринужденно встретил барон своего сына.       — Неужели вы беспокоитесь обо мне, отец?       Его холодный безразличный голос удивил старого барона и испугал Анну. Она в отличие от своего благодетеля знала, что за ним скрывалось.       — Конечно, я беспокоюсь.       — О своем добром имени, я полагаю. Не волнуйтесь, я помню все. Я не нанесут вреда вашей репутации. Желаю счастливого пути.       От той боли, что прозвучала в его словах у нее замерло сердце. Владимир прощался с ним. И как только дядюшка этого не заметил?       — Что-то не спокойно мне за него, Аннушка. — прошептал Иван Иванович после того, как неотрывно проводил взглядом удаляющуюся фигуру сына. — Пригляди за ним, хорошо?       — Не волнуйтесь, дядюшка, — девушка сама не понимала, кого пыталась успокоить — его или себя. — Поезжайте. Счастливого пути!       Барон Корф ещё раз окинул взглядом свой дом, будто, надеясь, что так он сможет рассказать загадку поведения сына. Затем резво залез в карету и махнул Анне рукой на прощание.       Цокот копыт и стук колес ударили по мостовой, и Анна громко и почти облегчённо выдохнула.       Она ещё долго стояла у входных дверей, провожая взглядом удаляющуюся карету.       Ей нужно было срочно найти Владимира. Поговорить с ним. Анна почему-то была уверена, что никакая сила не сможет остановить дуэль. Но она не могла просто сидеть сложа руки. Она хотела ему помочь. Она должна была ему помочь.       Анна быстро шла по дому, подбирая в голове хоть какие-то слова. Но все было тщетно. Она не умела говорить с ним.       — Владимир, — Анна нашла его в гостиной, поглощающего очередной бокал дорогого бургундского вина.       — Что?       — Я могу Вам чем-нибудь помочь?       Ей захотелось простонать в голос. Она понятия не имела как начать разговор, чтобы не нарваться на его подколы. Но и спрашивать так открыто, вряд ли, было хорошей идеей.       — Можете подмести осколки от бутылок с заднего двора, — он безразлично посмотрел на нее, отчего она вздрогнула. Даже в его издевках не было никакой жизни. — Не хотите? Тогда не лезьте куда не следует.       — Ну зачем Вы так? Я знаю, что Вы меня ненавидите. Но неужели Вы не можете хотя бы ненадолго забыть об этом и позволить мне помочь Вам?       — Чего Вы от меня хотите? — его голос был надтреснут, словно горящий костер, который может в один момент ранить, а в другой — согреть.       Владимир устало плюхнулся на диван, стараясь не смотреть в ее сторону:       — Если бы самым ужасным исходом этой дуэли была бы моя смерть, я был бы счастлив.       — Не говорите так.       — Если до Императора дойдет хоть короткий слушок об этом несчастном вызове, и уж тем более о самой дуэли — несдобровать всем ее участникам. Миша лишится недавно начатой карьеры. А мне ещё во всей этой неразберихе нужен секундант. Ещё один человек, которого я подвергну опасности из-за своей глупости. Проклятый маскарад!       Его бархатистый голос, не сочащийся обыденным презрением, казался ей музыкой. Но Анна старалась не думать об этом.       — Неужели нет никакой надежды на примирение?       — К сожалению, это невозможно.       Он устало склонил голову, опираясь руками на колени. Как будто груз всего мира обрушился на его плечи. Ей так хотелось хоть немного облегчить его ношу. Анна тихо положила руку ему на плечо и легонько сжала его, чувствуя как напряжение, сковавшее его спину быстро отступало. Но это продлилось всего мгновение. Владимир резко встал и быстро отошёл к двери. Уже закрывая за собой дверь, он оглянулся, и не глядя ей в глаза, промолвил:       — Я не испытываю к Вам ненависти.       Гул его удаляющихся шагов почему-то звучал в такт ее сердцу.       Неожиданная радость, что пришла к ней после того, как Владимир все же неохотно, но открыл ей свои переживания смешалась с горечью его безжизненных глаз. Словно он не собирался искать выход. Словно он уже умер.       Анна устало села на мягкий диван и уставилась на оставленного ею Шекспира.       Как помочь тому, кто не желает ее помощи?