Тёмные времена

      Утомительное ожидание закончилось. Девиантный зомби ушёл, но выходить из газели никто не хотел. Так и просидели они на полу ржавеющего транспортного средства, пока не потемнело. Вооружившись спальниками, ребята легли спать. Как спать… просто лежали с закрытыми глазами, опасаясь, что зомби вернуться или дорожные бандиты поймают. Одно не лучше другого.       Когда только-только лучи солнца начали падать на землю — выжившие выехали, найдя нужный поворот с третьего раза.       Гнетущее состояние сохранялось очень долго. Никому не хотелось ничего говорить. И что скажешь в этой ситуации?       Зомби становилось всё больше и больше, брошенных машин — тоже. Амелина чувствовала себя уставшей. Ей не хотелось больше никуда ехать, но остановиться — значит проиграть. Она столько всего пережила, выжила в самый пик кошмара, встретила друзей, а теперь направляется, возможно, к любви всей своей жизни.       Когда-то давно Иван подарил ей в шутку браслет. Так, простая бижутерия, которая валялась у Оксаны в шкатулке с другой бижутерией, которую она крайне редко носила. Серебро, золото — вот что было в повседневной носке, а теперь Оксана отдала бы всё, лишь бы носить этот браслет, несмотря на его низкую стоимость.       Амелина вздохнула, слезая с квадроцикла. Субботин уже разжигал костёр, Соколова шуршала в пакете, доставая вяленое мясо, а Тина выгуливала поблизости собаку.       — Может, куда мы едем… — Амелина была не в состоянии закончить свою мысль. Казалось, надежда на лучшее гасла в её глазах, а в душе зародилось полное отчуждение от всего вокруг. Это даже не депрессия, а скорее смирение с окружающими обстоятельствами.       — Нам больше некуда ехать! — как-то резко ответила Юля, расжигая второй костёр, чтобы закипятить воды.       — Я слышала, что… — Тина прикусила язык, коря себя за болтливость. Все посмотрели на неё, ожидая ответа, но девушка опустила голову, качая головой. — Простите. Мы все устали.       Лёня молчал, наблюдая то за одним костром, то за другим. Дорога всех вымотала. Хотелось наконец-то оказаться в безопасном месте, проснуться утром с осознанием, что никуда не нужно ехать.       Утром все были уставшие. Спали по очереди, но никто так и не смог выспаться.       У Юли и Лёни кончался бензин, а на АЗС не было и капли топлива. Оксана чувствовала, что у неё сильно разболелась нога, ещё и поднявшаяся жара, сухой воздух и пыль — вызывали сильную жажду.       Проехав по пустой, что очень необычно, дороги, выжившие уже хотели остановиться, но вдруг услышали звуки, будто кто-то копошился. Прислушавшись, через несколько минут ребята услышали звук хлопнувшего капота и неприятный мужской смех.       Оксана подошла к полуразбитому зданию и начала выглядывать, что там происходит. Встретить людей — опасно. Никогда не знаешь, что от них можно ждать.       Возле старенького внедорожника стоял мужчина с чёрными волосами и длинными руками. Оксане даже показалось, что руки вообще у него странные — уж слишком они длинными выглядели, а сам обладатель рук был среднего роста. Около ста восьмидесяти сантиметров.       Рядом с ним была брюнетка с длинной чёлкой, прикрывающей брови и чуть ли уже не закрывая глаза.       — Доедем до пригорода, а там разберёмся со свиньями, — сказала брюнетка, поправляя чёрную майку.       Мужчина плюнул на землю, неприятно ухмыляясь.       — Они ответят, что украли у нас целую коробку жратвы! — девушка негодовала.       — Не волнуйся, ответят, ответят! — махнул рукой он и сел на водительское.       Амелина вернулась к своим, рассказывая, что успела услышать.       — Ох, не хватало нам только вляпаться во что-нибудь, — покачала головой Юля.       — Давайте сольём у них бензин? — спросила Тина. Все посмотрели на неё. — А что? Каждый сам за себя!       — Я думаю, нам нужно проследить за ними. Пригород… Где это? — рассуждала Оксана.       — Поехали по дороге и узнаем, — Тина сегодня была активной, а в глазах загорелся огонёк от одной мысли о преследовании незнакомцев.       Юле не нравилась эта идея. Лёня отнёсся к этому нейтрально, ему вообще было нелегко в обществе женщин. Он ощущал ответственность за них всех, хотя и знал, что Амелина и Соколова в состоянии за себя постоять.       Вывеска «Пригород Счастья» была чуть выгоревшая и местами нуждалась в рестоврации. Большие безжизненные и одинаковые высотки — хмуро и неприветливо смотрели на людей.       Тина медленным шагом, крадясь, как истинный хищник, подбежала к внедорожнику с трубкой и канистрой, чтобы слить бензин. Амелина пошла с ней, оглядываясь по сторонам. Лёня и Юля были в засаде, держа пистолеты наготове.       Недалеко послышались звуки стрельбы, а потом и чей-то душераздирающий крик.       — Быстрее! Дура! — кричал длиннорукой, держа в одной руке жёлтый чемоданчик, а в другой — пистолет.       Брюнетка тоже бежала, волоча большой железный кейс и стреляя в кого-то.       — Уходим! Тина! — Амелина ловко спряталась за близ стоящую машину, а вот подруга прятаться не собиралась.       У брюнетки кончились патроны, а мужчина был ранен в ногу. Небольшая царапина — пуля скользнула по ноге, но всё равно было больно и неприятно.       — Что за мразь? — озверевший от боли и негодования, длиннорукий уж было нажал на спусковой механизм, но Тина выстрелила быстрее два раза.       Два трупа с пулями во лбу. Оксана выглянула из укрытия, не замечая до этого подобного у Тины. Она без размышлений застрелила двух живых людей и продолжила сливать с их машины бензин. Поразительная хладнокровность.       Однако Амелина решила проверить, что в кейсе. Лёня и Юля тоже прибежали, слегка запыхавшись от эмоций. Соколова так вообще кричала на Тину, что нужно было сначала расспросить убитых о местности, лагерях и прочем.       Оксана начала смотреть на девять капсул разного цвета (бирюзовый, фиолетовый и розовый) и шприц-пистолет в комплекте.       — Интересно, что это за набор? — спросила Амелина.       Юля тоже начала рассматривать содержимое кейса.       — Экспериментальное лекарство против вируса, — ответила Тина, слив практически весь бензин.       — Тебе-то откуда знать о таких вещах? — Соколова откинула назад передние пряди, всё ещё тяжёло дыша.       — Я была в лагере, где прививали людей этой сывороткой в три этапа и слышала, что мало кто верит в чудодейственность этого, — указывая на кейс, сказала Тина.       — Что стало с привитыми? — спросила Амелина.       — Понятие не имею. Мы с друзьями решили, что будем выживать сами, — пожав плечами, девушка посмотрела на небо. — Возможно… Возможно, нам нужно проверить место перестрелки! — и пошла туда, откуда бежали убитые.       Амелина и Соколова переглянулись. Они явно стали не доверять новой знакомой, но решили не делать поспешных выводов. Лучше пусть Тина безжалостно расстреливает врагов, чем их самих       Спустя минуты три ходьбы, Тина протиснулась между домами и вышла на небольшую площадку, где лежало три трупа в жёлтых защитных костюмах.       — Эти костюмы из плотного материала. Их нельзя просто взять и прострелить, — Тина уже исследовала трупы, в поисках полезного. Либо опять на качестве сэкономили! — и слегка хихикнула.       — Спец костюмы? — Юля слегка растерялась. Возле одного из трупов лежал странный прибор: тонкая металлическая палка была присоединена к маленькому баллону, похожему внешне на кислородный, и к небольшому планшету.       — Это учёные. Они измеряют загрязнённость окружающей среды, — Тина опять усмехнулась, найдя у одного пистолет. — Экологи, Господи, ну что с них взять? Иногда говорят важные и нужные вещи, но чаще всего несут бред несусветный!       — Я вижу, что ты отлично осведомлена, кто, что и прочее. Как будто ты одна из них! — недовольно сказала Юля, а Тина мгновенно изменилась в лице.       — Я же сказала, что была в лагере! — грубо сказала Тина. — Подозревает других во всём тот, у кого у самого рыльце в пушку! — отряхнувшись, девушка покачала головой, выражая внутреннее недовольство и абсурдность ситуации. Неловко получилось.       Всё-таки выжившие решили больше не ругаться. Держаться вместе и двигаться дальше. Сутки в пути, несколько АЗС, где только на одной они смогли найти топливо. Вторые сутки в пути — встреча с небольшой толпой каннибалов, которую они смогли объехать. Третье сутки — лесной коридор, куда с трудом проникали солнечные лучи, но несмотря на это вокруг было хорошо всё видно. Прохладный, чуть влажный ветерок, смешанный с запахом сырости и мха и бегающие вокруг звери.       Оксана заглушила мотор, спрыгивая с квадроцикла. Хотелось передохнуть, глотнуть воды и поехать дальше.       В лесу было тревожно. Казалось, что между деревьев пробегают тени, а сквозь листву наблюдают глаза. Птицы напевали, но не успокаивали четвёрку выживших, а лишь больше нагнетали напряженность. С ветки на ветку перепрыгнуло три белки, не особо интересуясь выжившими.       — Поехали дальше! — осматриваясь по сторонам, Юля пошла к машине. Лёня тоже направился за ней, потирая уставшие глаза.       Послышался крик птицы. Оксана вздрогнула от неожиданности.       — Здесь много разной живности. Не бойся! — Тина похлопала подругу по плечу.       — Нам лучше уехать, — кивнула Амелина, стараясь контактировать со своей странной знакомой как можно реже.       Лесной коридор начал заканчиваться минут через сорок. Вековые стволы деревьев всё чаще сменялись просторными опушками, усыпанными дикими разноцветными цветами. Солнце пригревало сильнее, а воздух становился более сухим и пыльным. Вскоре лес и вовсе остался позади, а выжившие устремлялись дальше по накатанной дороге.       Машина Юли и Лёни резко остановилась. Оксана едва не взрелась в их бампер. Тина тоже тормознула, выглядывая на дорогу, пытаясь понять причину резкого торможения.       Люди в чёрном вытолкнули выживших их машины, схватили Оксану и Тину и поставили перед собой. Их было человек десять и все вооружены.       — Хто токие буим? — с акцентом спросил один из них. Он был кареглазым и неприятным на вид типом с квадратным лицом и коричневыми волосами торчащими во все стороны.       — Мы ищем место, где можно переждать зиму, — сказала Юля, нервно сглатывая ком, застявший из-за страха в горле.       — А, вы выжившие. Што же мне делать с вами? — кареглазых откашлялся. — Так… ребят, ведите их к главному. Пусть проверят их!       И всех куда-то повели.       Шли где-то минут пятнадцать по дороге, а как только упёрлись в бетонный забор, то свернули к тропинке и перед выжившими показался забор метра три в высоту, а по обе стороны от забора распологалось что-то в вроде вышек, на которых сидели люди, высматривая врагов или друзей.       — Наши идут. Отрывай! Давай! — послышался хриплый, похожий на старческий, голос.       — Ну-ка, закройте побыстрее ворота! Что ж они открыты долго будут! — кареглазый, слегка проглатывая окончания, громко закричал и невысокий мужичок с очень длинным и красным носом, начал закрывать ворота, явно нервничая и находясь в весёлом состоянии.       Люди, женщины и мужчины в перемешку, выглядывали из небольших деревянных домиков с покосившимися крышами и облезшими деревянными окнами, разглядывая новеньких.       — Мить, а они не заразные? — спросила одна из женщин у кареглазого.       — Да почем мне знать-то? — раздражённо ответил Митя, покашливая в ладонь.       Мужчин больше интересовали женщины. Работа даже встала. Один любопытный чуть с крыши не свалился, забыв, что нужно заделать трещины к дождливым дням.       Подошли к двухэтажному зданию из добротного сруба. Митя, почесывая свою грязную голову, толкнул хлипкую деревянную дверь, а его друзья толкнули выживших вперёд.       Явно местная мини-больница, судя по шкафчикам с наклейками красного креста.       — Эй, кто-нибудь! Оглохли что-ли? — грубо крикнул Митя и откашлялся.       — Не кричи! — из дальней комнаты вышла женщина в синем костюме. Когда она повернулась, то Юля и Оксана едва не заплакали от счастья. Перед ними стояла Антонова, у которой тоже глаза уже были на мокром месте.       — Где дохлик? — требовательно с презрением в голосе, спросил Митя.       — Ушёл. Знаешь, что у людей в северной части постоянно происходят травмы, — ответила Валентина, мечтая остаться с друзьями наедине.       — Ладно. Проверь их, а я пока доложу о них. — Кареглазый ушёл, хлопнув дверью. Часть его друзей осталась, чтобы приглядывать за новенькими. Антонова пригласила в свой кабинет сначала Оксану, сказав, что охрана ей не нужна.       Как только бывшие коллеги оказались в кабинете, Амелина разрыдалась, а вот Антонова просто вздохнула.       — Мне нужно будет осмотреть тебе на наличие укусов и царапин, — сказала Валя, надевая перчатки.       В кабинете было просторно: письменный стол у большого окна, у левой стороны стояло два больших шкафа с медикаментами. У стены рядом с дверью расположились комоды с подобием медицинских карт, а справа — кушетка и шкаф с интрументами.       — Валь, а наши… — Оксана разделась, позволяя Антоновой обследовать себя.       — Не все выжили. — Валентина тяжело вздохнула.       Амелина шмыгнула носом, одеваясь. Руки затряслись, а живот разболелся от нервов. Неужели весь этот путь был проделан зря? Оксана больше никогда не увидит Ивана?       Антонова потёрла уставшие глаза, чувствуя смешанные чувства. С одной стороны — она была рада увидеть Лёню, Юлю и Оксану живыми. С другой — она старалась держать незримую дистанцию. Невозможно было разрушить уверенность, что её друзья давно погибли. Ей предстояло свыкнуться с мыслью, что они живы и здоровы.       Ребят временно поместили в небольшой домик на окраине лагеря, не решив, что делать с ними дальше. Люди всегда нужны в таких местах и в такое время.       Принесли еды и воду. А вечером, когда Юля и Оксана делились впечатлениями о встрече с Антоновой, в дом пришла Рогозина, не веря, что кто-то из её коллег жив.       — Галина Николаевна… — прошептала Юля, облегчённо выдыхая. Как же она была рада, что завтра с утра никуда ехать не нужно.       — Рада вам видеть! — Рогозина улыбнулась, а потом обняла Амелину и Соколову, прижимая к себе. Девушки сразу почувствовала материнское тепло, доброту, защиту. Начальница всегда была для них второй матерью, которая накажет, поругает, отчитает, но в обиду не даст.       Лёня же был более сдержан в эмоциях. Стоял рядом и улыбался, наблюдая за воссоединением семьи, частью которой тоже являлся.       — К сожалению, я не смогу вас защищать от вылазок за пределы лагеря, но постараюсь, чтобы это было хотя бы объездом территории, а не отъездом за несколько сотен километров, — поделилась с ребятамм Рогозина, переживая, что они не справятся с поимкой зомби для опытов.       — Ничего, Галина Николаевна, мы справимся с вылазками. Столько всего уже пережили, — покачала головой Соколова, предпочитая забыть последний год жизни, а ещё лучше — заснуть, проснувшись в своей квартире, начав собираться на любимую работу.       — Мы всё-таки из ФЭС! Нас так просто не убьёшь! — хихикнул Субботин, находясь в весьма приподнятом настроении.       — Увы, но мне пора. Надеюсь, что завтра мы увидимся! — Рогозина, посмотрев на часы, как-то внезапно засобиралась уходить.       В лагере в начале седьмого всегда проходили мини-собрания на местной главной площади. Опаздывать туда было нежелательно, но новенькие всех правил не знали и не представляли, что может их здесь ждать.

***

      Вечером, когда Антонова заполняла новеньким карты, она вдруг вспомнила цифры «1834», погрызывая колпачок шариковой ручки и смотря на дверь, Валентина вспомнила, где увидела сегодня эти цифры: на новенькой. Неудачная тату? Памятная дата? Может, количество убитых зомби?       Нет, Антонова решила не засорять этим себе голову, а пойти сейчас и выспаться. Завтра новенькие должны будут показать, что умеют и доказать, что они достойны остаться в лагере. Валентина знала, что её друзья смогут пройти любые испытания, но не переживать за них не могла.       Юля и Лёня уместились на небольшой кровати, обнявшись. Очень сильно хотелось спать, но переизбыток эмоций не давал этого сделать. Хотелось прыгать от радости и кричать во всё горло от счастья, что часть их друзей смогла выжить в этом хаосе.       Оксана смотрела в потолок, пыталась понять слова Антоновой:       — Он жив. Не знаю даже, хорошо это для тебя.       Как же для Амелиной будет плохо то, что Тихонов жив? Она не могла понять. Может, он превратился в зомби? Нет, Оксана сердцем чувствовала, что с Иваном всё хорошо. Тогда что? Слова Антоновой озадачили и лишили сна, подкинув почву для рассуждений.       Нут спрыгнул с кровати спящей Тины и подбежал к Амелиной, потёрся влажным носом об её руку, чуть свисающую с кровати. Девушка взяла терьера к себе на кровать и начала гладить, чтобы хоть как-то отвлечься от назойливых мыслей.       Как же Оксана завидовала сейчас безмятежно сопевшей в двух метрах от неё Тины. Одиночество не так уж и плохо. Нет привязанности, не друзей, нет любимого человека — нет проблем и гречи потери.       Когда в комнате стул и шкаф стали различимы, Оксана посмотрела в окно. Рассвет. Уже рождается новый день, а Амелина никак не смогла заснуть. Теперь весь день она будет чувствовать себя разбитой и помятой. А если Ваня увидит, а у неё мешки под глазами?       Оксана закрыла глаза, пытаясь принять удобную позу для сна, вспоминая разные трюки, помогающие мгновенно уснуть. То ли трюки помогли, то ли она действительно устала, но вскоре Амелина крепко заснула.       На завтрак — хлеб и овсянка без молока, масла, соли и сахара, но зато с грецкими орехами, которые ещё нужно наколоть. Благо, Лёня занялся этим.       Тина крутилась возле заварочного чайника, бросая в него несколько ложек зелёного чая.       Оксана была уставшей, как и ожидалось, поэтому без эмоций ковырялась в своей тарелке, подперев голову рукой.       Юля же ждала чай, иногда потирая глаз, который сильно покраснел. Не хватало ещё заболеть сейчас.       — Скоро Рогозина должна прийти за нами, — Лёня посмотрел на часы.       — Мне так сейчас спокойно и хорошо. Наконец-то мы сегодня никуда не поедем! — расплылась в улыбке Соколова. Даже Субботин ещё ни разу не видел, чтобы Юля так искренне и довольно улыбалась.       — Скорей бы остальных увидеть! — сказала Оксана, съедая ложку овсянки.       — Наконец-то я побуду в мужском коллективе. Надеюсь, мы поедем на рыбалку! Или охоту! — мечтал Субботин, впервые улыбнувшись счастливо за многое время.       Юля прижалась к Лёне, прикрыв глаза. Ароматный чай был слишком горячим, чтобы пить, поэтому пришлось ждать, пока напиток остынет.       Оксана осилила только половину тарелки и отставила её в сторону.       Тина позавтракала довольно плотно, чувствуя, что её раздражает этот лагерь. Оксана нашла друзей, значит, они могут отделиться друг от друга, а это — плохо. Тине не хотелось бы остаться сейчас одной, без дружеской поддержки, хоть раньше девушка никогда и не испытывала необходимости в людях, а в Амелиной было что-то такое, что магнитом притягивало к ней Тину.       Оксана и не подозревала, что сейчас чувствует Тина — страх, боязнь одиночества, тревожность и негодование.       Вскоре пришла Рогозина в сопровождении неприятного Кареглазого Мити. Мужчина с недовольством сказал, что сейчас они пойдут к главному, которого все называли генерал Баллонский. Даже имени его никто толком не знал, если только очень близкие.       Сам генерал Баллонский был похож на баллон. Толстый, низенький и потный. Его малюсенькие серые глазки смотрели на новенький без эмоций, а в голове явно шёл посекундный отсчёт о следующей кормёжке. Неприятный тип.       Вокруг Баллонского сидела его близкие друзья, но они были человеками-тенями, у которых даже имён не было. Точнее: их имена никто не знал и не стремился узнать.       Из наиболее запоминающихся лиц, выжившие обратили внимание на Даю. Стройная девушка, одетая в пёстрый цыганский костюм, с повязанным платком на макушке и с огромными ресницами, Дая крутилась рядом, улыбаясь новичкам.       — Так, отродье пёстрое, — рыкнул Митя, отталкивая Даю в сторону, — пшла-ка ты отсюда!       — Зачем отталкиваешь меня? — промурлыкала Дая. На вид ей было около двадцати пяти лет плюс-минус два-три года.       Но кареглазый не ответил, а, хлопая своими реденькими ресницами, что-то буркнул себе под нос, явно нецензурное, и протиснулся сквозь толпу зевак.       На главной площади лагеря собралась толпа зевак. Им всегда нравилось разглядывать новеньких, вдруг их близкие вернулись? Два месяца назад одна из поварих узнала в новеньком своего младшего сына. Радости было!       Но в этот раз никто из зевак не узнал новеньких.       — Никаких царапин или укусов я не нашла. Их не кусали, сказала Антонова, передавая генералу отчёт.       Господин Баллонский восседал на пыльном кресле, установленном на паллеты, а рядом на стульях сидели его друзья.       Из паллетов была создана своеобразная сцена, для объявления важный вещей или распределения жителей лагеря. Север, Юг, Запад и Восток — и в каждом направлении была своя сфера деятельности. Где-то нужно было возделывать землю, где-то — шить одежду или переплавлять металл на пули, а где-то — ухаживать за скотом или курами. Работы всегда хватало.       Рогозина посмотрела на генерала, который промакивался салфеткой и просил воды, а Митя, сделав ещё один шаг вперёд и смерив недовольным взглядом Антонову, начал:       — Нам нужны люди… В прошлый раз много похибло… Хибнут, тьфу, как мухи!       — Они умеют что? — спросил Баллонский.       — Всё они умеют! Оксана проработала в лаборатории ФЭС, а Юля с Лёней — в оперативной работе! — сказала Рогозина, заметно нервничая.       — А я стреляю неплохо, — заступилась сама за себя Тина.       — Ладно, раз уж у нас много людей умерло, то пусть Антонова вас взвесит, ещё раз обследует и начнёте работать на благо нашего лагеря! — Баллонский поднялся и ушёл. Все ждали хлеба и зрелищ, а оказалось всё грустно и скучно.       — Пусть Галина Николаевна займётся вашим распределением, фыркнул Митя и начал разгонять народ.       Рогозину всё равно что-то тревожило. Она сильно боялась, что её людей отправят на верную смерть, но никак повлиять на это не могла.       — Пойдёмте в мед пункт, — сказала Валентина, направляясь к месту работы.       — Скоро увидитесь с остальными, — улыбнулась Рогозина, похлопав Оксану по плечу. — Я пока подготовлю талончики на заселение.       Остальные пошли за Антоновой. Лишь Тине хотелось поселиться подальше ото всех на окраине, а Оксана всё предвкушала встречу с Иваном. Хоть обнять его… по-дружески. Почувствовать тепло.       — Ты пошептался с Рогозиной? — спросила Юля.       — Да! Она сказала, что у неё есть план, к кому нас подселить, — Лёня чмокнул Соколову в щёку.       Тина покачала головой, видя все эти телячьи нежности, а в тайне надеялась, что будет сегодня ночевать поближе к Амелиной.