Это того стоило

Темнота была мертвенно-успокаивающей, не хотелось ее покидать. Никаких забот, никакой войны, никаких смертей. Но судьба не сжалилась над девушкой: Гермиона чувствовала, что она возвращается обратно. Дыхание стало отдавать тяжестью в груди, а тело вдруг сделалось будто налитым свинцом. Даже не двигаясь, она ощущала безумную боль. Ей стоило огромных усилий открыть веки. Перед глазами, с непривычки, плыли черные пятна, а после их заволокло мутными слезами. Опять этот потолок. Сколько можно? Гермиона не хотела двигаться, да и не могла. Горло безумно саднило, а легкие давили на грудную клетку изнутри. Слева послышался шум, но повернуть голову, чтобы посмотреть на его причину, Гермиона не смогла. Даже боковым зрением, которое немного прояснилось, никого не удалось увидеть. Гриффиндорка попыталась вдохнуть побольше воздуха. Как вдруг ей стало еще больнее – теперь слезы уже текли по вискам и неприятно увлажняли уши. Перед ее взором появилось лицо Луны, она наклонилась к Гермионе и аккуратно поцеловала лоб: очки так и норовили упасть с головы, а после вытерла мокрые дорожки с лица. Почему-то плакать захотелось еще больше… Девушка взяла ее ладонь и крепко сжала, тем самым наверняка показывая свою поддержку. — Тебе пока нельзя говорить, Гермиона, — она поправила повязку на шее Грейнджер, которую та до этого момента даже не почувствовала. — Просто постарайся поспать. Я еще посижу с тобой, почитаю тебе “Придиру”, а потом позову Гарри и Рона, ладно? Естественно, Гермиона не ответила: все, на что ее хватило, так это хлопнуть ресницами. Луна все поняла и потянулась за журналом, лежащим на прикроватной тумбочке. Вскоре она исчезла из поля зрения, но послышался шелест страниц, а после тихий голос подруги звонко раздался в помещении. Вдруг девушку настигла смертельная усталость, будто она не спала несколько суток. Гермионе не хотелось терять связь с реальностью, ведь она только очнулась. Но это было сильнее нее, поэтому она прикрыла глаза, как ей казалось на пару секунд, и под статью о чешской хвостороге, которую ученые нашли совсем недавно, Грейнджер вновь заснула. Следующее ее пробуждение никто не застал, ведь стояла глубокая ночь. По крайней мере Гермиона так определила это время суток, ведь даже в помещении было очень темно. И в доказательство этой теории по потолку заскользили белые лучи луны. Стало немного легче, но ком в горле не давал ей вдохнуть нужное количество спасительного воздуха. Дышать приходилось часто и по чуть-чуть. Было небольшое головокружение, даже несмотря на то, что Гермиона еще не вставала. Садиться девушка не спешила, так как понимала, что еще слишком слаба для таких решительных действий. Ей удалось повернуть голову в правую сторону и посмотреть на тумбочку, где лежали емкости с какими-то зельями и мазями, обычные бинты и коробка шоколадных конфет. Наверняка кто-то из мальчишек принес. Сил на то, чтобы посмотреть в другую сторону, не хватило, поэтому, стараясь делать все как можно аккуратнее, она опустила голову на подушку и вновь уставилась на высокий потолок. Пока она снова не заснула, у нее было время немного подумать. Девушка совсем не помнила, что с ней произошло – лишь то, как ей стало плохо перед отработкой. И все. Потом полная пустота. Должно быть что-то серьезное, ведь так отвратительно она не чувствовала себя ни разу. Если вспомнить боль в животе и легких, можно подумать, что Гермиона просто заболела и вдобавок отравилась каким-то несвежим продуктом. Но эта боль не была похожа на что-то обычное. Скорее совсем наоборот. Девушка пыталась вспомнить все маггловские болезни, при которых можно встретить похожие симптомы, но на ум не приходило ровным счетом ничего. Потом пошли магические недуги, о которых она прочитала в одноименной книге в библиотеке, но и тут ничего. И ни одно из известных ей заклинаний не могло так точечно нанести ущерб. Гермиона зашла в тупик. Осенний ветер, завывающий за окнами замка, убаюкивал, словно напевая колыбельную. Легкий шум раскачивающихся деревьев иногда перебивал свист на улице. А совы, вышедшие ночью на охоту, то и дело хлопали своими крыльями, отбивая четкий ритм. Под натиском этой музыки природы Грейнджер снова упала в объятия к Морфею. Пока она лежала в Больничном крыле, ей ничего не снилось. Совсем. Она просто закрывала глаза, а после тьма утягивала ее в свою пучину. Никаких снов и кошмаров. Просто любимая тьма. Днем того же дня Гермионе стало необъяснимо жарко. Однако мадам Помфри, которая в это время решила проверить больную, сразу отметила испарину на лбу и апноэ. У нее был жар. Бодроперцовая настойка ей противопоказана по той же причине, что и другие зелья: ей нельзя травмировать горло. Ни приемов пищи, ни лекарств. Только повязки и заклинания временного пополнения жизненных сил. Поэтому девушку пришлось лечить простыми примочками и охлаждением организма. Получилось дольше и более болезненно, но тоже помогло. Через несколько дней, проведенных в лазарете, Гермиона могла сидеть и немного двигаться. Говорить ей до сих пор не разрешалось. На все вопросы она лишь кивала головой или отвечала короткими фразами, написанными на кусочке пергамента. Один раз она попробовала сказать что-то вслух, пока никого не было рядом. Однако получился только болезненный хрип, а после в горле опять грубо запершило. Зато теперь можно было есть. Проведя пару дней без еды, Гермиона поняла, что жутко соскучилась по вкусу пищи. Любой. Не важно, какой. Главное, чтобы это было съедобно. Так что поэтому, когда мадам Помфри поделилась этой новостью, ее глаза засверкали, на что женщина смущенно рассмеялась. За это время к девушке приходили все ее друзья. Они сидели рядом, сочувственно сжимали руку или гладили ее по предплечью, и говорили как им жаль, что они не досмотрели. Но никто не упоминал причину того, почему она вообще здесь оказалась. Вообще никто. Либо их просили ничего ей не рассказывать, либо они и сами толком ничего не знали, что более вероятно по мнению Гермионы. По календарю, который принес Рон, девушка поняла, что сегодня воскресенье. Выходной у всех остальных учеников и обычный день у нее. Солнечный свет ослеплял, было слишком ярко: так, что глаза начинало резать. Гермиона не сомневалась, что на улице сильный пронизывающий ветер, но погода все равно была прекрасной. Ей хотелось бы выйти на прогулку, но те попытки, когда она пыталась самостоятельно встать с кровати, всегда заканчивались провалом. Поэтому приходилось наслаждаться солнечными лучами, пробивающимися сквозь окна. Скрип двери оторвал девушку от созидания. В помещение зашел Блейз Забини. Он был одет в черный костюм на выход, что говорило о том, что он скоро покинет школу. Юноша подошел к кровати, придвинул стул поближе к ее изголовью, опустился на него и закинул ногу на ногу, попутно расстегивая пиджак. — Доброе, Грейнджер. Как ты себя чувствуешь? — в ответ Гермиона неопределенно пожала плечами. — Понимаю. Ироничная ситуация, не думаешь? Совсем недавно я был на твоем месте, а ты – на моем. Девушка потянулась к пергаменту и карандашу, которым в такой ситуации писать было гораздо легче, нежели пером. Ей хотелось спросить, о чем он хочет поговорить. «Ты что-то хотел?» — и протянула ему. Он взял бумагу, нахмурил брови, а после провел глазами по строчкам. Блейз поднял на Гермиону недоуменный взгляд. — Ты не можешь говорить? Она отрицательно покачала головой. Гриффиндорка увидела замешательство на его лице, и до нее дошло: он ничего не знал. Она думала, что уже вся школа в курсе произошедшего. С Гермионой стало происходить слишком много странных вещей, которые влияют на ее репутацию. — Хорошо, я понял, — Забини провел рукой волосам. — У тебя что-то болит? «Горло» — Ты знаешь, что с тобой произошло? «Нет, мне никто ничего не говорит» — Знаю, потому что произошло покушение на жизнь одного из учеников, не Гарри Поттера, и об этом не распространяются. Я думаю, что Дамблдор не сказал о случившемся даже твоим дружкам. Она легонько толкнула его в плечо и услышала смех в ответ на ее действия. Но слизеринец резко стал серьезным, от былого веселья не осталось и следа. — Ты хочешь знать, что произошло? На мгновение Гермиона задумалась. Блаженное неведение казалось привлекательным так же, как и долгожданная правда. Она неуверенно кивнула. — Хорошо. Что ты ела и пила в тот день, когда тебе стало плохо? Ты помнишь? Девушка посмотрела на Блейза как на сумасшедшего, но все же вывела фразу на пергаменте. «Да, я позавтракала, а после выпила лавандовый чай, и все» — Лавандовый чай? Кто его принес? — у него загорелись глаза. Он что-то понял. «Гарри позвал домовика с кухни, и он принес мне чай. А что?» — Лаванда, лаванда, — пробормотал юноша. Девушка выхватила из его рук бумагу и нервно нацарапала интересующие ее вопросы. «Что произошло? При чем тут чай?» Парень тяжело вздохнул: — Тебя отравили. Судя по всему в чай добавили сок ягод белладонны. Поэтому у тебя болит горло. Драко и Снейп варили для тебя зелье, потому что твой организм не справлялся. Ты умирала. У нас на глазах, — он взял ее за руку. — Мы думали, что ты задохнешься. Хорошо, что Снейп успел вовремя. Гермиона побледнела. Ее пытались убить. Девушка осторожно попыталась вытянуть свою руку из его хватки. Но он это заметил и незамедлительно ее отпустил. «Ты сказал белладонна. Но она же не растет здесь. Ее можно найти в Южной Европе, Украине или России. Но не здесь» Удивление на лице Блейза стало слишком явным. — Ты знаешь о ней? «Да, читала в травнике магглов. Раньше она была очень популярна у девушек» — Да, да. В средние века. «Так, ты не знаешь, кто это сделал?» — Грейнджер, откуда? Ты думаешь, что этот человек кричит о твоем отравлении на каждом углу? — Забини недовольно откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. «Я тем более не знаю, если ты пришел ко мне за этим» Слизеринец фыркнул: — Я не за этим тут. Как я уже сказал, Малфой и я были тут в тот вечер. Мы держали тебя, пока Помфри вливала зелье. Честно говоря, это был один из худших дней в моей жизни. «Что было после того, как я упала в обморок?» — По школе опять пошли слухи. Ты – чуть ли не главная звезда после Поттера. Можешь собой гордиться. Гермиона оставила эту реплику без ответа, лишь закатив глаза. — На самом деле все уже сотню раз промыли тебе кости, скоро им должно надоесть, — он пожал плечами, как будто говоря, что это сущий пустяк. У гриффиндорки снова закружилась голова, и она медленно заскользила вниз под одеяло. Усталость теперь была одной из ее верных спутниц, по крайней мере на ближайшее будущее. — Мерлин, как мне все уже надоело, — он бережно подтянул одеяло до подбородка. — Я пойду. Еще приду к тебе и, если что-то узнаю – расскажу. Надеюсь, к тому времени ты будешь уже болтать без умолку. Но Гермиона не ответила, она уже была в прострации. Блейз тихо хмыкнул и вышел из лазарета.

***

Долохов сидел в кабинете в Аспид-мэноре. До него дошли вести о его дочери. Он не сомневался – отравление было предупреждением именно для него. Антонин знал, что проявив заботу по отношению к Гермионе, он может заложить фундамент их отношений, хотя со стороны это будет выглядеть странно. Однако он не поехал сразу в Хогвартс и не стал искать недоубийцу. Тут требовался более хитрый подход. Некоторое время Долохов даже не знал, чем конкретно ее отравили, а потом, когда правда вышла наружу, он понял, что этот человек точно с ним знаком: белладонна росла на его малой родине. Он решил, что посетит школу через несколько дней, когда Гермиона будет в нормальном состоянии, чтобы не травмировать ее еще больше. Мужчина знал, что ей очень плохо, она почти не может дышать и в будущем это может плохо сказаться на здоровье. Его мучили сомнения: Долохов хотел держать дочь при себе, хотя понимал, что так ей будет только хуже, но и отпустить ее тоже не мог. Одни проблемы. И ни одного решения. За дверью послышались шаги, а после раздался слабый стук по дереву. — Можете войти! — громко, чтоб услышали. Драко Малфой вошел в комнату и оглядел общую обстановку. Хозяин был один, но пребывал в мрачном настроении. — Здравствуйте, мистер Долохов, — и небольшой поклон головой в знак уважения к старшему. — Здравствуй, Драко. Как ты нашел это поместье? — Мама как-то к вам уходила, и я мельком услышал, — пожал юноша плечами. — Почему именно Аспид-мэнор? — Когда-то они водились здесь, а потом кто-то назвал наш дом местом их обитания. Вот и прижилось, — хозяин указал рукой на одно из кресел напротив. — Они действительно здесь жили? Или это просто сказка? — Драко распахнул пальто и присел на указанное место, принимая приглашение. — Не больше, чем легенда. То, что они принимали за Аспида, было простой иллюзией для отпугивая магглов, — секунда молчания. — Ты пришел сюда не о моем поместье разговаривать, верно? — Зрите в корень, как всегда, — ехидная усмешка исказила лицо Малфоя-младшего. — У меня есть новости про вашу дочь. — Надо же! И что интересного ты мне расскажешь? — Антонина заинтриговало появление парня, да еще и под таким предлогом. — Я с ней лично не виделся, но заходил пару раз, когда она спала. Мой друг сегодня с ней говорил, но проблема в том, что разговор был в одну сторону. — Что ты имеешь ввиду? — Она не может произнести ни слова. Ее горло в очень уязвленном состоянии – последствия отравления. — Она уже все знает? — Да. Забини все рассказал. Он не видел смысла скрывать от нее то, что все равно скоро будет известно. — Это никому не будет известно, Драко. Я сделаю все, чтобы круг людей, знающих эту информацию, свелся к минимуму. Юноша немного напрягся. В голосе Долохова почти без помех была слышна прямая угроза. — Понимаю, мистер Долохов. — Это хорошо, — мужчина потер подбородок пальцами. — Есть еще что-то? — Да, есть. Я знаю, чьих это рук дело.