Это того стоило

Хогвартс встретил прибывших тихой поступью учеников в коридорах. Подростки, решившие наконец приступить к выполнению домашних работ, засели в библиотеке или в своих гостиных, а те, кто наивно отложили все дела на поздний вечер, бесшумно скользили по замку, стараясь не нарушить общую атмосферу. Друзья молча шли к себе. Им не хотелось ни о чем говорить, ведь они знали, что сейчас творится в гостиной Слизерина, поэтому возвращаться туда не было никакого желания. По прибытии Снейп сразу же сообщил о шатком состоянии однокурсников: они впали в полное отчаяние после смерти Теодора. Так что Драко и Блейзу придется на некоторое время стать превосходными актерами. Иначе остальные что-нибудь заподозрят. Для учеников и учителей они были в своих поместьях по особым распоряжениям, а для родителей – в школе. Но такая хрупкая легенда могла в любой момент разрушиться, если кто-то захочет связать недавнюю кончину слизеринца и исчезновение его друзей как раз в это же время. А если учесть и то, что их не видели именно после того, как пропал сам Тео, получится страшная картина. Подземелье казалось еще более промерзшим и жутким. Гробовая тишина давила на уши. В гостиной было так тихо и темно, что парням померещилось, что сейчас уже глубокая ночь, и все давно спят. Но невнятный шепот долетел до них, а потом сразу же потонул в общем безмолвии. Юноши прошли в свои спальни, где их встретили полные ужаса глаза соседей. В комнате Малфоя каждый сидел на своей кровати, но никто не задергивал полог, думая, что так безопаснее. Все боялись той же участи, что постигла Теодора. — Драко! — вскрикнул Гойл. — Где ты был? Малфой прошел к своему месту и измученно скинул дорогую мантию на изумрудное покрывало. Немного оттянув ворот черной водолазки, он потер шею, слегка надавив на кожу. После того, как он сел на поверхность, послышался мягкий скрип пружин. Его спина тут же осунулась, будто на нее взвалили неподъемный груз, локти уперлись в колени, а голова безвольно повисла. — Я был дома. Легкая ложь тяжело сорвалась с его губ. Крэбб сел на соседней кровати, свесив ноги вниз. — Ты не представляешь, что произошло, пока тебя не было, — начал он. — Хватит! — рявкнул Драко, резко поднимая лицо. — Я все прекрасно знаю! — Откуда? — удивленный тон Грегори. И тут на него столько навалилось, что его неустойчивое состояние дало сбой. Он взорвался. — Какая нахер разница откуда? Главное, что вы ведете себя как сплетницы-младшекурсницы! Снейп сказал, что вы скорбите по своему другу, но я вижу лишь идиотов, которым безразлично все, что их не касается! — злобный оскал поверг Гойла, который смотрел на однокурсника, в ужас. Драко контролировала слепая ярость. — Тео умер, черт возьми! Умер! Оставьте его в покое, не мучайте. Хотя бы после смерти. Он остыл. От гнева ничего не осталось. Юноша схватил верхнюю одежду и вышел из спальни, громко хлопнув дверью напоследок. В гостиной все вздрогнули от оглушительного звука. Пэнси, появившаяся буквально несколько мгновений назад, ошарашенно посмотрела в сторону, откуда вышел друг. Драко быстрыми шагами направлялся в коридор. Девушка бросилась вслед за ним. Он несся по замку, и, слава Мерлину, что никого из учеников не было. — Драко, подожди! — она не успевала за ним, поэтому пыталась достучаться хотя бы словами. — Стой, Драко! Да остановись же ты, Малфой! Слизеринец встал. Он не оборачивался, не желая видеть лицо подруги. Девушка сильно запыхалась, из последних сил она прошла последний пролет и остановилась в пяти шагах от парня. — Драко, что случилось? Где ты был все это время? Вы с Блейзом пропали, даже не сообщив, — она подошла ближе и протянула руку вперед, чтобы дотронуться до его плеча. Но не успела. Юноша повернулся быстрее. Он устало посмотрел на Паркинсон, а в его взгляде читалось полное отчуждение. — Драко… Он перебил ее, резко взяв за запястье, и потянул за собой. — Пойдем. Малфой привел их на Астрономическую башню. Темнота покрывала весь широкий небосвод. Конец октября четко давал понять, что последние теплые дни совсем скоро сменятся на зябкие и холодные. Пара села на холодный парапет, предварительно постелив мантию на оледеневший камень. Тишина, прерываемая лишь легкими порывами осеннего ветра, надолго повисла между друзьями. Но Панси не выдержала. — Что происходит, Драко? Мне страшно видеть тебя таким, — она тяжко вздохнула. — Тео умер, и ты, судя по всему, знаешь. Я просто боюсь. Боюсь, что это может повториться. С тобой, с Блейзом, да даже с Ургхартом. Я не хочу еще кого-то потерять. Слизеринец повернулся к ней, и его пронзительный взгляд зацепился за ее карие радужки. — Я тоже боюсь, Пэнси. Но, к сожалению, мы ничего не можем сделать. Это от нас не зависит. Мы даже не пешки в этой шахматной игре, мы доска, по которой пройдутся и попросту не заметят. Остается делать, что велят, и надеяться на лучший исход. Секунда и... — Тео не хотел этого. — Что? — не понял Драко. — Тео не хотел причинять ей боль. Он всего лишь подчинился отцу, — девушка нежно положила ладонь на его предплечье, пытаясь заглушить вспыхнувшие в нем эмоции. — Ты знаешь, — ошарашенно прошептал юноша. — Знаю. Теодор рассказал мне об этом, когда Грейнджер уже стала восстанавливаться. Я заметила, что он не находил себе места, вечно нервничал. Я лишь слегка надавила на него, сказав, что мы будущие супруги, и секретов у нас не должно быть. И он все рассказал, — напряженная рука Драко начала крупно дрожать. — Он так сильно сожалел, плакал у меня на плече, проклиная тот день, когда согласился с Клетусом. Тео так страдал, что собирался самостоятельно принять белладонну, решив, что за его оплошность отец и сам его убьет. Но.., — прервалась девушка. — Что произошло? Ты же наверняка знаешь, не так ли? — Не важно, что случилось. Тебе стоит лишь знать, что за его грехи пришлось поплатиться. И это прекрасно получилось, — Малфой схватил руку Пэнси и так сильно сжал, что послышался хруст костей. Но она молчала. Паркинсон понимала, что Драко потерял друга. Теодор был с ним с первого курса, и хоть в последнее время они мало общались, но безмолвная тень поддержки всегда нависала над юношей. Слизеринка встала на ноги, отряхнула юбку от вековой пыли и резко дернула друга на себя, поднимая того вверх. — Тут слишком холодно. Пойдем, Драко.

***

Утром, когда Гермиону разбудил один из эльфов, у нее жутко болела голова. Вернувшись в спальню почти в час ночи, она пыталась заснуть еще долгое время, стараясь переварить всю информацию, услышанную из уст родственников. Девушка и раньше общалась с портретами, но то, что ты являешься потомком людей с этих полотен, полностью подвергло гриффиндорку в шок. Горло от чрезмерных нагрузок нещадно пекло и чесалось изнутри. Так что она попросила у домовика принести зелье, которое принимала день назад. Приведя себя в порядок, Гермиона спустилась на завтрак, о котором ее предупредил эльф. В просторной столовой было крайне светло, посередине помещения стоял длинный стол из красного дерева, а кружевная скатерть прелестно украшала поверхность. Отец уже сидел во главе и читал газету, сложив ее пополам. Он выглядел все так же болезненно и измученно: кожа приобрела серый оттенок, потускневшие волосы неаккуратно ниспадали на лицо, а темные синяки под глазами только подчеркивали усталость. Перед ним стояла недопитая чашка с кофе, тарелка с яичницей и один тост. Он ожидал ее появления. Гермиона известила о своем присутствии легким покашливанием. Антонин оторвался от чтения и внимательно посмотрел на дочь. — Доброе утро. Присаживайся, — он сложил газету и указал рукой на место по левую руку от него. — Доброе, — смущаясь, сказала девушка и села на предложенный стул. Перед ней появилась тарелка с блинами и чашка чая. Девушка подняла вопросительный взгляд на мужчину. — Я не знал, что ты любишь, поэтому попросил приготовить блины. Это русский рецепт, надеюсь тебе понравится. А, так как ты всю жизнь жила в Англии, то чай ты предпочитаешь кофе. Наверное. Неловкая пауза. — Эм, да, конечно. Я люблю кофе не меньше чая, но спасибо большое. Пытаясь скрыть смущение, Долохов принялся за свое блюдо. — Приятного аппетита. — Спасибо. И вам. Завтрак проходил в тишине. Только скрип приборов отдавался глухим эхом и отражался от стен. Но молчание прервал Антонин. — Я знаю, что ты не забыла своих приемных родителей, но тебе придется обращаться ко мне на ты и называть отцом. Хотя бы на людях. Оторвавшись от кромсания одного из блинов, девушка посмотрела на него. — Я не могу. И вы сами назвали причину. Злость промелькнула в ее глазах. — Верю. Но иначе будут проблемы. Люди начнут интересоваться твоим согласием на опекунство, потому что если ты называешь меня на Вы, то, возможно, тебя заставили пойти на эту сделку. И будет суд. Гермиона встрепенулась. — Но это нормальное поведение. Я знакома с вами совсем недавно, и мы еще не так сильно сблизились. Я все еще вам не доверяю, так что было бы странно нам общаться как старым друзьям. — Я все прекрасно понимаю, но дай мне шанс показать, что все не так, как кажется. Я, безусловно, плохой человек. Я убивал сотни людей… — Не надо, — тихо предупредила его дочь. — Хорошо, — согласился Долохов. — Но для всего есть причина. Я не прошу кидаться ко мне в объятия, но, пожалуйста, позволь немного с тобой сблизиться. Гермиона со стуком опустила вилку на тарелку и гневно ответила мужчине: — Как я могу? Вы сами сказали: вы убийца. Вы отнимали жизни, и не особо существенно, почему вы это делали. Да, вы спасли мою, причем за этот небольшой промежуток времени уже дважды. Но это не отменяет ваших предыдущих поступков. И после этого вы просите у меня доверия? — Хочу напомнить, что ты тоже убийца. Однако стоило Малфою убедить тебя в том, что ты не виновата в смерти Теодора, ты сразу же решила, что можешь судить людей, так? Девушка задохнулась от боли, которая с новой силой проснулась в ее душе. — Вы думаете, что я себя простила? Решила, будто Тео сам виноват в своей смерти? Нет же! — крикнула гриффиндорка. — Нет! Я никогда не забуду об этом! Я буду помнить об отнятой мною жизни вечно! — Так с чего ты решила, что со мной не происходит то же самое? — Антонин так же яростно ответил ей. — Почему ты решила, что меня не мучает по ночам совесть от всех ужасов, что творили эти руки? Я так же, как и ты, знаю, что происходит с человеком, который совершил убийство. Преднамеренно или нет, неважно. Но пойми же ты наконец, все не так просто, как ты привыкла видеть. — Так объясните мне тогда! — в сердцах крикнула девушка. — Хватит! Ты узнаешь все, когда придет время. А теперь сядь и спокойно доешь свой завтрак. А когда успокоишься, то мы продолжим беседу. И снова тишина. — Если ты не можешь называть меня отцом, то зови хотя бы по имени. И пока на Вы, раз это трудно для тебя. — Хорошо. Я постараюсь, — пробурчала Гермиона и уткнулась носом в тарелку. Разговор сошел на нет. Антонин пару раз задавал вопросы про самочувствие или прошедшие события вечера, но односложные ответы дочери давали понять, что настроения на беседу у нее совершенно нет. Когда тарелки опустели, мужчина первым поднялся со своего места и, попросив прощения, быстро удалился, ссылаясь на срочные дела. Не зная, чем себя занять, девушка позвала Тишку и попросила устроить ей экскурсию, чтобы хоть как-то скоротать время. Все те разы, когда она покидала отведенную ей комнату, гриффиндорка всегда знала, куда идти, потому что так было велено. А сейчас ей хотелось просто безвольно послоняться по поместью. Антураж усадьбы сильно впечатлил девушку. Она знала, что чистокровные волшебники знатных родов обладали огромными богатствами, однако роскошь этого особняка приятно ужасала. Эльф вел ее по всем залам, рассказывая увлекательные истории про балы, которые тут проводились. Существо служило еще старой Хозяйке, и каждый раз, когда Тишка говорил про приемы, устраиваемые Госпожой, он неустанно восхищался ее умением произвести фурор среди гостей. Они дошли до главного входа. Прямо за дверью начиналась парадная лестница со множеством ступенек, а за ней – сад, вид на который девушка наблюдала из окна. Ровно подстриженные кусты были ярко-желтыми, а местами даже красными. Все еще зеленая трава была засыпана опавшей листвой, которую домовики попросту не успевали убирать. Посередине аллеи, на небольшой площади, стоял мраморный фонтан с изваянием фавна. Прекрасный пейзаж. — Где находится поместье? — поинтересовалась Гермиона, когда они подошли к кованому ограждению. — Западный Уэльс, Мисс. Гриффиндорка вдохнула полной грудью, а после смешно сморщила нос, потому что мерзлота позднего утра неприятно колола легкие. — Тут такой чистый воздух. Хогвартс хоть и находится среди лесов, но все же тут намного лучше, как мне кажется. — О, Мисс. Здесь действительно волшебный воздух. Раньше недалеко отсюда была деревня магглов. Считалось, что сила этого леса благоприятно влияла на здоровье. Многие приезжали только ради прогулок. Поэтому мэнор пришлось скрывать иллюзиями, чтобы сюда никто не приходил. Но все же пра-пра-прадед Хозяина немного перестарался: его Аспиды были настолько ужасающими, что даже несмотря на то, что это были всего лишь фантомы, магглы принялись массово покидать свои дома, и деревушка быстро опустела. А место стали называть проклятым. — Я не удивлена. Эти животные действительно страшные, поэтому людей можно понять, — Согревающие чары начали ослабевать, и Гермиона поспешила обратно в дом, а маленький эльф засеменил за ней. — Тут всегда так холодно? — Что вы, Мисс, это еще очень тепло, — послышалось сзади. — Из-за леса климат этих мест особенный: деревьев настолько много, что они не пропускают зной в эту местность. Хоть солнце светит почти круглый год, но температура здесь достаточно низкая, поэтому даже летом тут прохладно. — Все это сполна компенсируется красотой природы. Пойдем, Тишка. Покажи мне дорогу до моей спальни, пожалуйста. А то я уверена, что заблужусь при первой же возможности. В комнате ее ждал Долохов. — Помнишь, я говорил про объявление тебя своей наследницей? Я решил, что задерживать такое событие не стоит, поэтому днем я отправляюсь в редакцию, где полностью расскажу обо всем случившемся. Девушка села за рабочий стол и повернулась к отцу спиной, изъявляя свое нежелание видеть этого человека. Упрямости ей не занимать. — Думаю, это правильно. Иначе люди начнут сплетничать и выдвигать свои гипотезы. Так мы расскажем всю правду, а дальше уже не наши заботы. Гермиона выдвинула верхний ящик стола, достала один из свитков и хотела приступить к написанию еще одного письма друзьям. — Верно, — пробормотал мужчина. — Есть что-то, о чем ты не хотела бы объявлять на публику? Гриффиндорка на мгновение замерла. — Не говорите про мои способности и про мое состояние в целом. Я не хочу быть в центре внимания, и тем более мне не нужна жалость. Я устала выслушивать сожаления, когда умерли мои родители. Постарайтесь, пожалуйста, Антонин. Долохов принял игру дочери – он прекрасно понимал, что она назвала его по имени только из вредности, но все же ему было приятно. — Хорошо, я ничего не скажу. Есть еще кое-что. — Слушаю, — не отрываясь от бумаги. — Сегодня ночью у нас собрание. Молчание. — От меня что-то требуется? — девушка повернулась лицом к отцу, внимательно всматриваясь в карие радужки. — Да. Ты должна пойти со мной. Напряжение вмиг возникло в воздухе, душа своим присутствием. — Зачем? — Я, как мог, откладывал вашу встречу, но, получив мое письмо, Повелитель впал в ярость. Если бы я мог, то ты осталась бы в поместье под охраной заклинаний рода. Но от этого пострадаю и я, и ты, и другие. — Я не смогу себя контролировать при Волан-де-Морте. — Не называй его имя, — шикнул Антонин. Но гриффиндорка проигнорировала замечание. — Я прекрасно осведомлена о том, что Он превосходный Легилимент, так что мои шансы уйти живой после этой встречи стремятся к нулю. Что же вы, Антонин, мне предлагаете делать? Нервозность ситуации дала о себе знать. Мелкие мурашки пробежались по спине Гермионы, когда она представила тот ужас, что может с ней произойти. — Я предлагаю тебе извлечь все опасные воспоминания, которые хранит твой разум, а после наложить Обливиэйт. — Идея хорошая, но могу ли я рассчитывать на то, что вы вернете мои воспоминания, а не передадите их своему Лорду? — спросила она. — Какой смысл мне это делать, если можно просто отправить тебя к Нему, чтобы Он сам все узнал. Твой план слишком сложный. — Но зато в моих глазах вы герой, потому что спасли меня от смерти, — съехидничала Гермиона. — Мерлин, дай терпения, — прошептал Долохов. — На самом деле это еще не весь план. Я наложу на тебя Империо. Так ты не сможешь показать свой темперамент, и будет малейший шанс, что нас с тобой не убьют. — Что? — она опешила от такой наглости. — Вы с ума сошли? Ладно еще стирание памяти, но подчинение? Лучше пусть Он меня убьет, чем я добровольно пойду на такое! — Прекрасно. Если у тебя есть предложение получше, то я тебя слушаю. Или тебе жить надоело? Ты хоть понимаешь, что Повелитель из себя представляет? Нет? Поэтому просто доверься мне. Если бы я хотел тебя отвести к Нему или убить, то давно бы это сделал, мне представлялся уже не один шанс. Гневное шипение выдавало чувства мужчины с головой. — У меня отобрали родителей, нормальную жизнь, а теперь вы просите добровольно отдать свою волю? — гриффиндорка сжалась в размерах. Ее тело начало мелко подрагивать, а горькие слезы потекли по бледным щекам, оставляя после соленые следы. Она отвернулась к окну и стала всматриваться в природу сада. — Я пытаюсь тебя защитить, Гермиона. Я не хочу, чтобы ты пострадала, поэтому сделаю все, что в моих силах. — Хорошо, — пауза. — Но вы дадите мне Непреложный обет. Долохов понимающе кивнул: она ему все еще не доверяла. — Понимаю. Я приду к тебе вечером с Северусом. Он закрепит мои обещания. — А теперь, если можно, я хочу остаться наедине с собой. — Конечно, — и он ушел, плотно закрыв за собой дверь.

***

Как и было обещано, в восемь часов вечера в спальню девушки вошли двое мужчин. Северус, после того, как узнал о плане школьного товарища, не понимал, чем тот руководствуется, раз позволяет своей дочери помыкать собой. Но на все просьбы объяснить, Антонин отвечал: “Гермиона так захотела, и я с ней полностью согласен.” Поэтому все его отношение к происходящему явственно отражалось на хмуром лице. — Здравствуйте, профессор. — Вы, мисс Грейнджер, всегда казались мне весьма экстраординарной личностью, но до такого я бы никогда не додумался, — вместо приветствия ответил он. — Я надеюсь, вы знаете, что произойдет с вашим отцом в случае невыполнения одного из своих обещаний. Эмоции на лице гриффиндорки сразу же поменялись на более грубые. — Я знаю все, что связано с Непреложным обетом, для этого он и придуман. Я просто хочу максимально обезопасить себя от всех возможных рисков. Вот и все. — Что ж, похвально. Надеюсь, что вы не станете сиротой во второй раз, — злорадный оскал искривил лицо Снейпа. Но между ними встал Антонин. — Хватит. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим. Гермиона встала напротив отца и вытянула дрожащую руку вперед. Отзеркалив ее действия, Долохов взял дочь за запястье, несильно сжав его в своей ладони. — Приступай, — обратился мужчина к Северусу. Из палочки Снейпа вырвались две бледно-зеленые нити, оплетающие скрепленные руки. — Обещаешь ли ты, Антонин, вернуть своей дочери свободу действий, сняв заклятие Империо после его ненадобности? — Обещаю. — Обещаешь ли ты сохранить воспоминания мисс Грейнджер и не передавать их кому-либо, кроме нее самой? — Обещаю, — вторил Долохов. — Обещаешь ли ты сохранить в секрете все увиденное в ее сознании? — Обещаю. — Обещаешь ли ты сделать все возможное, чтобы сохранить жизнь своей наследнице? Гермиона затаила дыхание, сильнее сжав его руку. — Обещаю, — как приговор. — Да будет так. Искры погасли. — Надеюсь, вы довольны, мисс Грейнджер. Но эту фразу она оставила без ответа. Медленно освободив руку из крепкой хватки, девушка сделала шаг назад, понимая, какая ответственность на нее возложена. По ее же вине. — Я провожу Северуса к камину и вернусь. Перед отправкой надо поговорить, — сообщил отец, и под недовольный взгляд профессора они вышли из помещения. Гриффиндорка села на софу и уставилась на свои ноги. Не прошло и пяти минут, как мужчина вернулся. — Как ты? — Плохо, но сейчас не до этого, — все также не поднимая головы сказала Гермиона. — Может, есть вопросы? — Вы знаете, на что похоже Империо? Я имею ввиду, как это будет происходить? Немного замявшись, он ей ответил: — Я наложу заклятие и буду контролировать твои действия. Ты будешь все видеть, однако твои движения, твои мысли будут такими, какими я захочу. — Мерлин, — тихий шепот ужаса. — Я поняла. А что с воспоминаниями? — Пойдем в мой кабинет. Во мраке комнаты девушке мало что удалось рассмотреть, но темноту разрушили зажженный камин и пара парящих под потолком свечей. Стоило Антонину взмахнуть палочкой, как из шкафа на стол ровной чередой вылетело порядка трех десятков маленьких пробирок. — Присаживайся, — мужчина встал за креслом и указал на него рукой. Сделав, что ее попросили, гриффиндорка посмотрела на пузырьки. — Я очень посредственен в Легилименции, так что не сопротивляйся мне. Я буду просматривать твои воспоминания и доставать их, убирая в эти колбы. Процедура безболезненная, но займет много времени. — Хорошо. Первые моменты памяти были самыми недавними: убийство Тео, прибытие Клетуса и Бертолдо. А после отец углубился в самое начало, почти полностью очищая сознание дочери. Через два с половиной часа они закончили. Поверхность стола светилась голубым пламенем из-за количества воспоминаний, собранных ранее. — Все. Если что-то и осталось, то это незначительные детали. Теперь я сотру тебе память и создам ложные воспоминания, чтобы все было логично и цельно. Как только мы прибудем обратно, я все верну. — Как вы объясните то, что я долгое время дружила с Гарри, а теперь вдруг решила сменить сторону? Этому же никто не поверит. — Поэтому я изменю не только воспоминания, но и твои отношения с друзьями. Мне придется сделать так, что ваша дружба – это сплошной обман: тебя презирали из-за происхождения, а когда узнали правду, стали бояться. И ты спишь и видишь, как отомстишь всем за годы мучений. Так точно подозрений не возникнет. — Но все же, если люди начнут задавать ненужные вопросы и копаться в этом грязном белье? — нездоровый интерес все больше разрастался в ее душе. — Тогда все обернется большой катастрофой. — Обнадеживающе, — вздохнула Гермиона. — Но пути назад уже нет. Можете приступать. Еще час ушел на иллюзии воспоминаний. Антонин настолько выбился из сил, что не знал, сможет ли держать ментальные стены в своем сознании во время собрания. Но других вариантов не было. Он наложил Империо сразу же, чтобы она не мучилась попытками вспомнить что-то важное или снять заклятие. В полночь отец и дочь стояли перед входом в Малфой-мэнор. Пытки начинаются с этого момента.