Это того стоило

Это настораживало. Тишина коридоров и лестниц школы удивляла Гермиону. Вечер воскресенья никогда не был настолько глухим в учебном году, не считая каникул. Неприятное чувство скручивало внутренности в узлы, а интуиция кричала о приближающейся беде. Еще большей, чем произошла ночью. Отец рассказал о случившемся. Мужчина разбудил ее ночью, под предлогом того, что дочь просила ничего не скрывать от нее и рассказывать обо всем без отлагательств, но Гермиона думала, что Антонин просто не хотел оставаться один на один со своими кошмарами. Он описал ужасы, произошедшие в той деревне, и еле проснувшаяся девушка почувствовала себя так, будто была там. Вместе с ним. Стояла среди людей. Но кем она была в своем воображении? Убийцей или жертвой? Гриффиндорка знала ответ, но признаться самой себе было страшно. И стыдно. Под конец рассказа сквозь тьму ночи Гермиона взглянула на Антонина и удивленно вздрогнула. Он постарел. Всего за одну жалкую, ничтожную ночь. Такие вылазки прибавляют мужчине по несколько лет за раз. Но в его глазах было все то же смирение. Он знал – ему не выбраться. Долохов понимал, что какой бы ни был итог, у него есть только два варианта развития событий: смерть, либо смерть. Неважно, от союзника или от врага, через месяц или через десятилетия, но смерть. Ее отец может выжить и при правлении Темного Лорда, и при Министерстве, однако долго он не протянет. Ни в кругах Пожирателей смерти, ни в стенах Азкабана. Заснуть после такого удалось лишь на несколько жалких минут. Идя по коридору, девушка вспомнила последние его слова, которые он ей сказал утром во время завтрака. “Я уже мертв. Все это мой ад. А ты лишь демон, который знает, что я люблю больше всего на свете.” И она его поняла. Нет, Гермиона не знала, и надеется, что никогда не узнает, каково ее отцу, что он чувствует. Что у него в душе. Просто ее появление действительно принесло ему каплю света в непроглядную тьму, однако этот же свет его и обжигал. Наконец путь до гостиной закончился, но в этот раз все было по-другому. Не было радостного смеха первокурсников, никто не взрывал под потолком волшебные петарды, а старшекурсники не спорили по поводу домашнего задания. Первой мыслью было, что что-то случилось. Но зайдя в помещение, она увидела все тех же детей и подростков, сидящих в маленьких группах почти в полной тишине. Это чувствовали все, не только она. Тревожность обволакивала собой всех, кого видела. Люди цепенели от непонятного им ужаса и липкого страха, который вызывал тошноту и головокружение. Гриффиндорка обвела гостиную взглядом, зацепившись за знакомые лица. Дин и Симус сидели на диване и тихо пили что-то из стеклянных бокалов. Даже в такие моменты они оставались верными своим привычкам: стащить из дома бутылку огневиски и в тихую растягивать ее до следующих каникул. — Ребят, привет. Что происходит? Друзья от неожиданности поперхнулись напитком и повернулись к подруге, стоявшей за их спинами. — Гермиона! Что ты тут делаешь? — Дин пихнул друга локтем под дых за такой глупый вопрос. — То есть, как дела? Что нового? Девушка закатила глаза. Они прекрасно знали, что она не переносит алкоголь в любых его проявлениях, не считая праздничных поводов. Но сейчас гриффиндорке совсем нет до этого дела. — Так что случилось? — повторила Гермиона, махнув головой в центр гостиной. Дин и Симус чуть отодвинулись в стороны и оглядели помещение, чтобы понять, о чем она говорит. — Ничего, — пожал плечами один из них. — Просто, видимо, настроение у всех такое. Уже несколько недель, если ты не заметила. Она действительно не заметила. Слишком глубоко ушла в свои проблемы, потому и не видела ничего вокруг себя. Только сейчас она поняла, что до наступления Рождества две недели, а все как будто об этом напрочь забыли. — Верно, — девушка тихо хмыкнула себе под нос и подняла глаза на друзей. — Ну что ж, удачи не спиться вам, господа. — Эй, Гермиона! Нельзя такое желать! — крикнул Симус ей вслед, а позже тише добавил. — Как чертова монашка. Улыбаясь короткой беседе, она пошла к себе в комнату, а позже решила зайти к Джинни. Которой, к слову, там не оказалось. Предоставленная самой себе, Гермиона пошла в библиотеку с полной уверенностью в том, что ее друзья там. Оставлять все домашнее задание на самый последний момент как раз в их духе. Но дойти до пункта назначения так и не удалось. В одном из коридоров недалеко от библиотеки ее перехватил Мальсибер. — Селвин. Добрый вечер. — Джозеф, здравствуй. Ты что-то хотел? Я спешу, — она хотела как можно быстрее оказаться с Гарри и Роном без каких-либо происшествий. — Ты уже знаешь про то, что произошло ночью? “Рубит с плеча.” Воспоминания о рассказе отца заставили Гермиону вздрогнуть и отвести взгляд. — Понятно. Я хотел тебя предупредить лично, потому что не знаю, что тебе рассказали, но, пожалуйста, будь осторожна с Темным Лордом. Он.., — договорить ему не дала ладонь, прикрывшая рот. — Ты с ума сошел? Говорить здесь такое? — гриффиндорка смотрела на собеседника, как на сумасшедшего. — Хотя бы предупреждай о таком. Отойдем. Девушка поволокла юношу за локоть в пустой класс, потому что несмотря на то, что никого не было видно даже поблизости, правду говорят что “у стен есть глаза и уши”. Тем более, когда речь идет про Хогвартс. Пустое классное помещение оказалось вполне пригодным для конфиденциального разговора. Правда немного пыльно. Гермиона прошла вглубь и достала палочку из кармана джинс, чтобы убрать грязь с парты и наложить Силенцио. Джо остался ждать возле двери пока девушка найдет себе место для беседы. — Итак. Ты что-то сказал про Темного Лорда. Из рассказа отца я поняла, что это было отвратительно, — они одновременно скривились, — до тошноты. О чем тогда ты хотел меня предупредить? — Все верно. Я знаю всю ситуацию, — парень жестом руки попросил ее замолчать. — Я имею ввиду твой чудесный дар. Ты, если не забыла, применяла его ко мне. О таком не говорят и в семейных талмудах не пишут, однако у чистокровных все и так на слуху. Потрясающим образом, Повелитель не входит в число исключительных и информированных, так что у Него есть только догадки о твоих способностях, — Мальсибер сложил руки за спину и начал ходить взад-вперед, продолжая вести монолог. — Однако Он начал эксплуатировать нас для своих целей, а так как ты гораздо ценнее всех нас вместе взятых, потому что ты одна справишься со всеми Его врагами, то он сделает все, чтобы держать тебя рядом. Перед нами стоит проблема: как это предотвратить. Итак, я решил… — Стой, стой, стой! — Гермиона отодвинулась от парты и, выставив обе руки перед собой, яростно ими замахала. — Джозеф, дай мне секунду. Что значит “начал эксплуатировать нас для своих целей”? Слизеринец остановился и посмотрел на нее как на глупого ребенка, которому надо все объяснять по сорок раз. — Это значит, что для него мы – расходный материал. Ночью нам приказали избавиться от нескольких людей, и под “избавиться” я имею ввиду убить. Долохов разве не рассказал тебе? Гриффиндорка рассеянно покачала головой. — Нет, не рассказал. Кто там был? — При нападении на деревню? Из наших? Все были. Простой ответ как гвоздь в крышку гроба. Из таких историй можно писать справочник “Как стать убийцей в шестнадцать”. — О Господи. Боже-Боже-Боже. Почему именно с вами такое случилось? — хотелось разреветься от жестокой несправедливости. К простым подросткам. Кто решил, что они должны это терпеть? Одно слово – жизнь. — Так, ладно. Продолжай, — девушка махнула рукой, вернулась на место и опустила взгляд на дощатый пол, покрытый толстым слоем старой пыли. — Ладно, — протянул юноша. — Ах да, так вот. Все, что тебе остается, это во-первых, попросить отца откладывать ваши встречи до крайнего момента, чтобы Он не смог проникнуть тебе в голову и прочитать все, что вздумается. Меня вообще удивило, как на первом собрании Он ни о чем не узнал. — На этот счет не волнуйся, моя голова пуста как Хогвартс в Рождество. Не спрашивай как, просто поверь мне. Джозеф кивнул. — Хорошо, но перестраховаться не помешает. Поговори с отцом, — хоть и не подавая виду, но гриффиндорка сразу отвергла эту идею, потому что она не хочет подставлять отца еще больше. — Во-вторых, поменьше используй свой дар. Привлекать много внимания на данный момент – все равно, что в лицо Темного Лорда крикнуть о том, что он у тебя вообще есть. И последнее: практикуйся. Это станет твоим тузом в рукаве. Если его достаточно развить, то ты в конце концов справишься и с Повелителем. Это вроде все, что я хотел тебе сказать. — Я все поняла, Джо, — девушка подошла к юноше. — Спасибо большое, честно. За все. — Не за что. Ты нравишься мне, Селвин, — увидев ее шокированное замешательство, слизеринец добавил, — не в этом смысле, Мерлин. Просто, постарайся выжить в этой войне, ладно? Согласно кивнув, она вышла из кабинета. А разочарование в грустных глазах так и осталось ею незамеченным.

***

Гермиона вышла из пустого класса, оставив Мальсибера внутри одного. Господи, как она устала от всего этого. Разве не Гарри Избранный? Так почему же она чувствует, что на данный момент он играет чуть ли не последнюю роль. Девушка отошла от двери и измученно потрясла головой, как будто пытаясь сбросить все мысли. Нет, Гарри победит эту тварь, а она и Рон помогут ему в этом. До библиотеки гриффиндорка шла с меньшим энтузиазмом, чем раньше, но через несколько минут она нашла своих мальчиков чуть ли не плакавших над эссе и радостно улыбнулась. Такие родные. Она подошла к ним и, убедившись, что ее не заметили, со спины обняла обоих. Парни вздрогнули, одновременно повернулись к ней и встретили яркую улыбку подруги. — Гермиона! — гриффиндорцы вскочили со стульев так, что они с грохотом упали на пол, и кинулись ее обнимать. Девушка была готова расплакаться от мгновенного счастья и уюта, которые появились сразу, как только она увидела своих лучших друзей. Как же она их любит, Мерлин! Радостную идиллию разрушила мадам Пинс, которая громко шикнула на шум, вызванный падающей мебелью и вскриком. Они оторвались друг от друга, и юноши заглянули в глаза подруги, и, увидев в них слезы, удивились. — Герм, ты чего? — спросил ошеломленный Уизли. — Ничего, — гриффиндорка убрала руки с предплечий парней и ладонями вытерла набежавшие слезы. — Просто очень соскучилась. Гарри и Рон нахмурились: она редко плакала при них, и обычно повод был отнюдь не радостный. — Что-то случилось? Долохов что-то сделал? — Нет-нет. Правда, все в порядке. Я действительно соскучилась, хоть всего и один день прошел. Я люблю вас. Очень. — Мы тебя тоже, Гермиона. Но ты уверена, что все хорошо? Вместо ответа девушка согласно кивнула и развернула друзей обратно к столу с пергаментами. В глазах парней сразу вспыхнуло нежелание делать эту чертову домашнюю работу. — Совсем не идет? — она ласково улыбнулась, и следующий час они втроем провели за разбором полетов и помощью девушки с “элементарным заданием”. Собирая вещи в сумки, парни повернулись к Гермионе, которая стояла возле полки с книгами про память и с интересом рассматривала какой-то фолиант. — Гермиона, ты идешь? — спросил Поттер. — А? Нет, я еще тут побуду и потом приду, — она повернулась к ним лицом. — Я ненадолго. Гриффиндорцы пожали плечами и, кивнув, вышли из библиотеки. Гермиона выбрала интересующую ее книгу и села на прежнее место, где друзья занимались Трансфигурацией. Девушка совсем не догадалась, что после первого собрания может последовать еще одно и еще, но слова Мальсибера крепко уселись под мозговой коркой. Она решила, что каждый раз нельзя вытаскивать столько воспоминаний и надеяться, что это не приведет к проблемам с памятью. Рукопись оказалась абсолютно бесполезной: в ней было собрание общих фактов, которые знал абсолютно каждый. Тем более умнейшая ведьма столетия. Гермиона разочарованно закрыла книгу и поставила ее обратно на полку. Она взглянула на часы и отметила позднее время, означающее, что пора уже возвращаться. Идя по школе полностью погруженная в свои мысли, она сначала не заметила человека, появившегося из-за поворота. Малфой остановился, как только заметил гриффиндорку в другом конце коридора. Он вернулся в Хогвартс несколько минут назад и направлялся прямиком в подземелья. Эта ночь была для него сущим адом: он проснулся от собственного крика и попал сразу в объятия матери, которая пришла проверить сына. Оказалось, что его состояние оставляло желать лучшего. Однако парень наотрез отказался показаться врачу, аргументируя это тем, что не хочет казаться кому-то психически нездоровым, а на еще одну попытку Нарциссы настоять на визите врача рыкнул про честь служить великому магу, которой был награжден, и что он счастлив такой возможности показать себя. Конечно, это вранье даже нельзя было назвать плохо прикрытым, но в итоге женщина провела день рядом с супругом, ища у него поддержку, в то время как Драко пытался собраться с мыслями и перестать истерить. Он знал, что такое когда-то обязательно произойдет, но просто не ожидал, что так скоро. Заметив юношу, Гермиона тоже остановилась. Между ними было несколько десятков шагов, но казалось, что стоят они на расстоянии одного метра. Теперь, когда Малфой знал, каково было ей в тот день, когда она убила Теодора, он понял, что какие бы успокаивающие слова не были произнесены, вина всё равно засядет глубоко под ребрами. И останется на всю жизнь. После рассказа Мальсибера гриффиндорка не думала, что, увидев его, в ней проснется такое сильное сочувствие, которое даже сложно словами описать. Это шло из сердца, затапливало душу и глушило всю рациональность. Теперь они так похожи. До смерти. Моргнув, девушка сделала шаг, второй, и вдруг перешла на бег. Несобранные волосы больно били по спине, но сейчас ей было все равно. Она оказалась возле него за считанные мгновения и крепко обняла, выбивая весь воздух из его груди. Обвивая руками торс, она сжала руками жесткую ткань пиджака и крепко прижалась к мужскому телу. Глухие удары чужого сердца отдавались эхом прямо под ухом. Мгновение… И Гермиона почувствовала, как руки Малфоя сильнее прижимают ее к себе за талию, а его голова склоняется ниже и ложится на ее макушку. Такое прекрасное сочетание платиновых и каштановых волос блестит в свечах пустынного коридора. И вокруг тишина. Все будто застыло. Словно небеса дали этим двоим совсем немного времени, чтобы перевести дух от этих кошмаров и вернуться обратно в свои жизни. Осторожно подняв голову с груди юноши, тем самым заставив его тоже приподнять свою, девушка посмотрела в его сверкающие серебром глаза. И что-то увиденное в них побудило ее сделать то, о чем она потом может горько пожалеть. Гермиона встала на носочки и аккуратно прикоснулась своими губами к губам Драко, оставаясь неподвижной, как бы давая ему шанс передумать. Она зажмурилась и, в ожидании его решения, напряглась так сильно, что костяшки пальцев, сжимающих пиджак, побелели. Малфой, не ожидавший таких действий, совсем не пошевелился. А потом тяжело втянул воздух носом и, посылая все последствия к черту, поцеловал ее в ответ. И когда выбор был сделан, девушка расслабилась, обнимая его еще крепче. В этих легких прикосновениях не было ни грубости, ни страсти. Было лишь отчаянное желание спастись. Сейчас друг для друга они были тем забвением, которое так крайне необходимо. По щекам Гермионы потекли слезы. Не ее. Его. Слизеринец беззвучно плакал, продолжая самозабвенно целовать девушку. Ее руки сами переместились со спины на лицо и начали вытирать соленую влагу. Поцелуй не продлился долго. Первым отстранился Драко. Он тихонько отодвинулся, прислонившись собственным лбом к ее. Пара стояла молча, слушала чужое дыхание и ощущала священность прикосновений. В такие моменты близость с человеком становится особенно важна: присутствие людей в жизни дает неуловимую надежду на светлое будущее. — Прости, что набросилась, — начала она. В ответ послышался легкий смешок. — Точно, и прям до смерти зацеловала, — он провел рукой от поясницы до плеча. — Спасибо, мне это было необходимо. — Ага. Постояв еще немного, не сговариваясь, они сделали шаг назад, и между ними снова возникла пропасть. В воздухе повисла неловкость и тишина. — Я… — Грейнджер, я понял, что это было сиюминутное желание. С обеих сторон. Я не буду отрицать произошедшее, но хотелось бы, чтобы это не разглашалось. Просто давай это останется между нами, ладно? — Гермиона согласно кивнула. Не то чтобы ей очень сильно хотелось кричать об этом на каждом углу… — Мне уже пора. Извини еще раз, — и, развернувшись, чуть ли не бегом направилась в другую сторону, мысленно отметив то, что путь выйдет в два раза длиннее, чем планировалось. Она поднесла руку к губам, пытаясь осознать то, что сотворила, когда ее нагнал голос Малфоя. — Грейнджер, спасибо. Девушка улыбнулась, но продолжила путь не оборачиваясь. А Драко дождался, когда она скроется из виду, и тоже пошел к себе в комнату. Все получилось крайне неожиданно, но приятно.