reminiscence
recently
— Я не убивал её! — вопль разрезает ночную тишину просторной комнаты, покрытой серебристым лунным светом. Неконтролируемые слезы бриллиантами омывают лицо и в паре с разъедающей дрожью заставляют парня обхватить себя руками, лишь бы сымитировать оболочку защиты от мрака и витающего в воздухе страха с беспокойством. Душно, неприятно, разрушающе. Эти чувства оседают на покалеченном сердце, изнуряя и не позволяя собраться с силами для защиты. Ему очень хочется, чтобы это был только кошмар. Чтобы уже засохшая кровь на светлом белье, которая когда-то стекала на ткань с тонких, словно выточенных лучшими скульпторами италии, пальцев, не была настолько пугающе-настоящей в картинах, написанных воспаленным от ужасов мозгом. Но это не совсем сон, а самое что ни на есть настоящее воспоминание, ставящее на Тэхене клеймо, от которого десятки людей, косвенно или непосредственно знакомых с ним, теряются, страшатся и выражают острую неприязнь, стоит ему только дать о себе знать.•
reminiscence
7 years ago
— Ты чего такой помятый? Выглядишь откровенно плохо, — в ночном клубе за отдельным столиком сидит Тэхен и очередной человек, который решил назвать себя его другом. — Хорошо, что я наконец тебя вытащил из дома, затворник. Голова раскалывается на множество частей, которые, кажется, никогда уже правильно не собрать воедино. Подготовка к последним экзаменам для зачисления в университет занимает всё свободное время, а бессонница на третий день кажется каким-то кругом ада, не выпускающим из своего плена. От нее он спасался в учебниках, чтоб как-то занять мозг, но сегодня решил сбежать от всего. Очередную такую ночь он бы не выдержал, а отправиться в клуб несколькими часами ранее представлялось неплохой идеей. Отец, вынужденно отправившийся в краткосрочную командировку, не наказывал охране контролировать каждый шаг единственного сына, подающего большие надежды на перспективное будущее своим светлым умом, старательностью и ответственностью. А Тэхен всегда оправдывал отцовские ожидания. Не расстраивать папу — одна из заповедей жизни молодого парня, еще не вошедшего во вкус более раскрепощенной, взрослой, своевольной жизни. Последние недели под званием школьника стремительно исчерпывают себя. Тест за тестом, страница за страницей — обилие информации немного надоедает. Тэхену нужно было проветриться именно сегодня. Он почувствовал, что если не окажется за пределами дома, то станет одной большой и нефункционирующей энциклопедией, скончавшейся от избытка информации. Итак, слова парня, который должен был скрасить эту ночь своей компанией, никак не позволяют Киму исполнить желание снятия напряжения, и от этого очень хочется язвить в ответ. — Просто ты никогда не пользовался прерогативами людей класса ниже безумно богатых. Тебе говорит что-нибудь фраза «поступить на бюджет без помощи богатых родителей, рассчитывая только на свои силы»? — Тэхен нервно поправляет полы тёмного пиджака, бегая взглядом от рыжеволосого Ёнсуна к своему коктейлю, переливающемуся всеми оттенками синего. — Парень, я не собираюсь доказывать что-то себе или своему отчиму, — отбивается собеседник. — Если деньги могут решить проблемы, то почему бы не дать им выполнить эту замечательную функцию? Вопрос, на который не нужен ответ, так и смешивается со звуковыми волнами вокруг них. Пользоваться положением — то, что Тэхен любит меньше всего. В числе его знакомых так мало людей, добившихся успехов в учёбе или на работе, не заплатив пачками денег за место. Даже сейчас, друзья, которые могли бы заставить Кима искренне улыбаться, из-за своей занятости не способны провести с ним нужное количество времени. В восемнадцать лет, когда жизнь должна цвести и удивлять всевозможными событиями, брюнет осознанно и жертвенно выбирает учебу. Видеть себя не просто золотым парнем, но еще и с мыслящей головой на плечах, представляется лучшим вариантом. Если говорить о семье и отношениях в ней, то Тэхен не был заложником окружения старого уклада, где всё зависит от мнения жёсткого и непреклонного отца, впитавшего в свою кровь знание, что огромный счет в банке дает право быть тираном, не знающим о словах «компромисс», «справедливость», «здоровые отношения», «дипломатия» и «любовь». Стало быть, он не передал это и сыну. Наоборот, Хенджун — его папа, ощущался тем самым заинтересованным наставником, мудрецом, за которым хотелось наблюдать и принимать его знания, следовать его советам, идущим от сердца. О матери же Тэхен не знал почти ничего, у него была только лакировнная фотография под слоем пластика, спасающего от временных ухудшений качества, и история знакомства и большой любви, прервавшейся трагедией. Мужчина дарил много времени и родного тепла ребёнку, окружая не только собой, но и бабушкой, дедушкой и лучшей во всем мире, как любил говорить маленький Тэ, няней. Его вырастили не как подобает сыну мужчины, владеющего неприлично многим. Тэхен не знал насилия и «клеток», в которых зачастую удерживали свободу детей в похожих по достатку семьях; ему просто показывали, что является условной нормой, а что — нет. Когда отец был недоволен, меняя привычное выражение лица на хмурое, ребёнок быстро исправлялся, выработав привычку делать так, как хочет родитель. До некоторых пор покладистось была синонимом маленькому мальчикому… Подростком Тэ понял, что делать можно еще не только так, как хотят другие, а еще и идти на поводу у тех желаний, которые первыми приходят в голову. Но об этом позже. Один бокал за другим опустошались, оставляя после себя пустых стеклянных бойцов. Беседа не задалась, но возвращаться домой было пока рано. Та самая няня, которая с младенчества была рядом, засмеет статного парня, у которого должна быть бурная личная жизнь, вернувшегося с тусовки всего-лишь через час, прокомментировав это примерно так: «Тигрёнок, даже я в свои шестьдесят шесть могу затанцевать любую двадцатилетнюю девчонку, проведя на площадке несколько часов без перерыва на Корвалол! А ты, Тэ-Тэ… Эх, в какие хрупкие руки перейдёт такое наследство!». Ким впервые искажает прямые губы в чем-то похожем на улыбку и делает еще один глоток слабоалкогольной голубой лагуны, плавая в фантазиях. — У меня для тебя предложение! — звучит сбоку через какое-то время. Ёнсун озирается по сторонам, а потом достаёт из кармана темно-зеленых брюк целлофановый пакетик с таблетками цвета ясного неба. — Ты себя как чувствуешь? Тэхен хмурится, сосредоточив своё внимание только на странном мешочке, который, он точно знает, не несёт в себе ничего хорошего. Вопрос этого клубного червя только снова раздражает. Не заслужил этот тип доверия и подтвердил это сейчас. Прикрывая рот во время несдерживаемого зевания, он следом произносит: — Я который день не могу уснуть, хотя глаза слипаются только так, — Ким фокусируется на собеседнике, а алкоголь нежно распускает тепло где-то внутри, обостряя сонливость. — Но, кажется, что этой ночью меня вырубит, не могу же я вечность бодрствовать. Надо вызвать такси, поеду домой, к черту всё… Он хватает с диванчика телефон, но чужие пальцы тянут за рубашку, не давая даже разблокировать черный аппарат с переливающимся чехлом. Тэхену не нравится это действие, и он отдергивает руку в сторону. — Убери… — оскал делает лицо брюнета яростным. Играть с ним сейчас не надо, да и вообще — нежелательно. — Тэхен, это экстази… — глаза парня с рыжими волосами искрят, а пальцы переползают на запястье и сжимают его, — готов дать бесплатно, мы ведь друзья. Они действенные: уйдёт сонливость, придет работоспособность, будешь дальше грызть гранит науки. Ты не пожалеешь, чувак. Как можно быть таким возмутительно настойчивым? Кто использует такие методы убеждения? Тэхен прекрасно знает, что пожалеет о своей вылазке, и это только больше злит. Он еще как прочувствует сокрушение. Зачем ему связываться с этим? Сто и одна история от знакомых, как зажравшихся пижонов с ролексами на запястьях находили с белой пеной у рта в луже собственных нечистот. Каждый знает, что наркотики не представляют из себя ничего полезного, обещая только заряд или разрядку на короткий промежуток времени, а дальше… Всегда по-разному. Только вот Ким не хочет, чтобы сознание и здоровое восприятие реальности уходили на задний план или чрезмерно обострялись. Твёрдое «нет» ярко-красным горит и мигает. — Я отказываюсь, — строго говорит он, часто моргая глазами, пытаясь воевать с пустыней Гоби в них. Перебрал с алкоголем, хотя выпил не так много?.. — Как знаешь, — с ненатуральным смирением говорит парень, пряча пакетик. Почему сегодня Ким выбрал именно его? Почему не кого-то другого? Вокруг него много народа, балующегося лёгкими наркотиками, но никто не стал бы внезапно предлагать такое забесплатно, особенно человеку, только недавно подружившемуся с алкоголем. Тэхен неопытен во многом. Ын Ёнсун прекрасно знает, что Ким долго не претрагивался даже к безобидному пиву. Когда они выходят на улицу по желанию брюнета, холодный зимний воздух бодрит только на мгновение. Тэхен начинает ощущать себя жалким от подступившего вдруг рвотного позыва. Он сначала поднимает голову к темно-синему небу, потом сгинается, стараясь сдерживаться, и упирается одной рукой в колено, а другой прикрывает рот. — Тэхен, может… — Как же херово!.. — срывается из уст Кима, когда где-то внутри колет. Он не понимает, что с ним происходит, но с коктейлями он явно не подружился. — Таблетку? — Ёнсун старается придумать что-то похожее на правду, чтобы убедить Тэхена в надобности продукта: — Ты почувствуешь облегчение… Счастье, если угодно… Эйфорию… Это поможет лучше, чем аспирин или что-то в этом роде, добавив дурманящий бонус. Звучит как самая дешёвая и отчаянная реклама. Мне бы не сдохнуть сейчас! — пульсирует в голове жертвы. Кофейные глаза, застеленные поволокой, видят перед собой только яркие таблетки, болтающиеся в прозрачном мешочке почти перед лицом. Мерзко. Может поможет? Нет! Нет, Тэхен! — кричит уже сознание. То самое, которое всегда спасало от проступков. Но терпеть боль не хочется. Почему он так долго раздумывает, хотя знает, что одного его железного отрицания всегда раньше хватало и для себя, и для остальных? Хватало тогда, когда не было так плохо… Такси уже виднеется за поворотом, Тэхен выпрямляется, а потом снова скручивается, опять ощущая острую боль в желудке. Всё танцует и вертится перед ним, отравляя. Чем он заслужил такое? Худшая карусель в его жизни. — Тэхен, открой рот. Такой настойчивый голос, будто сам Дьявол командует. Ёнсун обычно знает свое место. Смешно, что его Ким больше никогда не услышит. Голос, обладатель которого будет жестоко убит телохранителями отца… или им самим, он так и не узнает. Безумный дурак, неосмотрительный•
reminiscence
7 years ago
Отец приехал в тот же день, забрав сына после осмотра у личного врача. Он провёл несколько часов в стараниях успокоить Тэхена, разговаривая лично в запертой от лишних глаз и ушей библиотеке. Этот ребёнок боялся сам себя. Бледное лицо с красными и пустыми глазами, дрожащие руки, да и всё тело, а плюсом совершенно холодные конечности и фиолетовые губы. Его бил озноб и охватила истерика, но не такая сильная, как была утром. Хенджун был рядом, думая, что это сможет этим помочь сыну. С того дня самобичевание стало самым лучшим другом Тэхену на ближайшие месяцы. Конечно Тэхен не оказался в тюрьме. Сыграло на руку, что Бохи не имела ни мужа, ни детей. Каждый из людей, работающих на Хенджуна и находившихся в те дни дома, подписали бумаги о неразглашении и получили слишком большие суммы, чтобы раскрывать свой рот под угрозой в виде лишения жизни. Да, в отношении своего любимого Тэхена, господин Ким был готов на всё и даже больше. Но свое место Тэ нашел в удобном кресле перед психотерапевтом. Вид из кабинета был на цветущий и полный зелени сад на последнем этаже огромного небоскрёба в центре Сеула. Тэхен сам выбрал абсолютно всё, что поможет ему вернуться в норму, включая обстановку. Из всех врачей он предпочёл доктора Кима — брата своего отца и по совместительству папу двоюродного брата Намджуна. Он верил, что ему будет проще воспринимать кого-то близкого, а не нового человека, которому еще нужно научиться открываться. — Я убийца, — разминая пальцы, говорил Тэхен врачу изо дня в день. О чём теперь ему было волноваться, когда подсознание вбрасывает ужасные кадры? Его сны, вернее ужасы, показывают убийство во всех красках, которые Тэхен тогда не смог разглядеть. Он остро желал, чтобы его осудили по заслугам. Тюрьма — вот его место, — именно так он и считал. Даже если он хотел справедливости, Хенджун всё равно еще давно определил всё за своего ребенка, а сойти с намеченного пути из-за ошибки он не мог ему позволить. Когда всё заходило слишком далеко, Тэхену пытались дать таблетки. От одного этого слова ему сносило крышу. Он с лёгкостью бросал стулья и всё, что видел, когда приходила медсестра с медикаментами. Всё, на что он соглашался, — стакан воды с нужным раствором в нём, но никак не продолговатые, круглые или любые другие пилюли. От похожих приступов агрессии было страшно и ему, и отцу, и врачу… Да и вообще-то всем, кто даже косвенно слышал о произошедшем. Но если близкие боялись за самого Тэхена, то остальные смешивали этот страх с неприязнью и ненавистью к слухам и историям с его участием. Эта масса сделала из парня зверя. Для одной части людей он казался диковатым, для другой — ненормальным, для третьей — зашуганным и награжденным сломанной жизнью и таким же будущим. Сам же Тэхен был… тем же Тэхеном, только с кривым титановым стержнем внутри, который сформировался благодаря необходимой поддержке со стороны. Ким вынужден продолжать. После долгого курса психотерапии, он смог принять факт произошедшего, который, как казалось раньше, принять невозможно. Тэ раздробил понятие убийцы и преступника, влил туда горячую лаву из наркотиков и сковал из этого что-то похожее на себя из того дня. Этого себя Ким изучил и рассмотрел со всех сторон, но разделил настоящего Тэхена и его, словно это разные персонажи странной игры в параллельных вселенных. Смириться со своей невиновность почти невозможно, ведь он совершил деяние, за которое обычные люди отбывают соразмерное наказание. Но как-то с этим нужно жить дальше, расплачиваясь только собственными терзаниями. Жить с ношей убийства важного сердцу человека.•
reminiscence
one month ago
Прошло около семи лет, и теперь Тэхену двадцать пять. Проблема ночных кошмаров так и не решилась. Они посещают его пару раз в месяц, а если повезёт, то реже. Мокрые щеки после такой ночи — норма. Он не может контролировать только это, успешно справляясь со своими внутренними падшими ангелами, желающими зрелищ, которые он в силах сотворить теперь. Важная деталь, которая точно в нём изменилась — скрытая жестокость. Проявляется она не так часто, лишь когда парень не желает сдерживать себя в устоявшихся рамках, в которых находится абсолютно каждый человек, вынужденный мирно существовать в обществе. А когда почти все считаю тебя зверем, становится трудно не примерять на себя этот образ по всеобщему желанию. Хотя бы в целях наслаждения и насыщения эмоциями других. Одним из людей, которые пережили вместе с ним трагедию, является Мин Юнги. Это парень с волосами винного цвета, который первым из всех друзей после того происшествия смог достучаться до него сквозь новообретенную скорлупу, в которой тот заперся, как ему казалось, для блага остальных и своего собственно. Когда Тэхен закрывался в своей комнате, усаживаясь в какой-нибудь угол в позу эмбриона, боясь и желая в сотый раз вспомнить события того дня и поразрывать без того кровоточащие раны, к нему через окно по крыше пробирался Мин. Замечая через стекло соболезнующее лицо друга, Ким волей-неволей раскрывал створки и впускал его. В то время Юнги посетил школу, чтоб забрать из шкафчиков его вещи, а услышав о слухах, бродящих по храму науки, он припечатал к одной из стен коридора первого попавшегося самоуверенного парнишку, с энтузиазмом до этого обсуждавшего убийцу. Прилюдно он несколько раз ударил его в живот, а потом дал «отрезвительную» пощёчину и со вкусом промурлыкал на ухо: «Мне будет очень жаль марать свои руки о твою гнилую плоть. Будешь много болтать, придется сделать так, чтоб говорить было больше нечем». Потом, обращаясь ко всем, кто видел это зрелище, он добавил громко и чётко: «Это касается каждого! Если кто-то не расслышал мои слова, спросите у этого ублюдка. Уж об этом говорить я тебе разрешаю». Так лучший выпускник позапрошлого выпуска получил запрет на прохождение на территорию учебного заведения. Но он ни разу не пожалел об этом, ведь другие после такого предупреждения осмеливались обсуждать это только шёпотом и небольшими компаниями. Но никто ничего не забыл… И вот, Тэхен и Юнги сидят в одном из центральных кафе. Брюнет вытащил Мина, погрязшего в работе курьером, на небольшой, но нужный для обоих дружеский ужин. Никаких ресторанов Ким не приемлет, когда нужно просто отвести свою душу за чашкой чая или бокалом шампанского. Ведь там, где обитает то самое общество с деньгами, продолжают витать дурные байки о нём. Такой привлекательный молодой человек, жизнь которого очернилась негласным преступлением, оставляет после себя шлейф из нескольких эмоций: заинтригованности, предвкушения, лёгкого разочарования и стойкой неприязни. Все эти люди и сами не святые, но как же хочется осквернить и задушить сына одного из самых состоятельных мужчин Южной Кореи, во владениях которого почти вся авиационная промышленность в столице и судостроительная верфь во втором по величине городе Южной Кореи — в Пусане. Темно-серая джинсовая куртка весит на спинке стула, занимаемого Кимом. Люди вокруг говорят о чем-то своём, а Юнги рассказывает о последних новостях из своей жизни, которые Тэхен с удовольствием слушает. — Намджун сказал, что очень ждёт твоего присоединения. Как все мы заметили, работа в офисе тебе не подходит, Тэ. Твоя внутренняя энергия… Тэхен в голос рассмеялся, откинулся назад и с прищуром взглянул на парня с волосами цвета красной осени. — Опять ты про эту чушь! Да, с бумажками возиться — это не моё. Но снова пачкать свои руки… Я не уверен, Юнги-я. — Мы не торопим, нет. Просто ты опять раскис. Я вижу тебя раз в неделю, если повезёт, а ты уже пару месяцев походишь на труп. Что-то случилось? Тебя опять накрывает? Собственные руки касаются плечей в спасительном жесте, который может защитить только от прохладного ветра, но никак не от внутреннего шторма. Тэхен не хочет выглядеть жалким, но перед другом имеет право дать себе слабину. — Кошмары. Они снятся чаще. Причину я обнаружить не могу, а принимать таблетки я не хочу. — Ты уже и не должен, Тэхен. Хотя, видимо, только они могут запереть… всё это. И Юнги прав. Чертовски прав. Брюнет глотал эти капсулы последние несколько лет, переборов страх перед ними. Были разные наборы: антидепрессанты и нейролептики, нейролептики и ноотропы, и тому подобное. Они помогали очень эффективно, но долгое употребление сулило Тэхену зависимость, и ему нужно было бросить это дело ради себя же. Он медленно слезал с них, причём успешно. Уже год организм Тэхена чист. Изредка он принимает транквилизаторы, когда понимает, что может не выдержать этот день, не сломавшись, и когда лучший вариант — принудительный отдых. И теперь почти никаких слабостей в его жизни больше нет. — Перекур, Юнги. Когда организм просит такое послабление, Тэхен его дает. Он покидает столик, забрав куртку и остальные вещи, а друг послушно идет за ним. В проходе между кафе и соседним домом они находят свое место. Курить не на людях они привыкли еще подростками — от глаз масс иногда лучше прятаться. Из-за зданий не видно солнца, только темнеющее по минутам голубое небо. Это начало осени выдалось тёплым, изредка радуя парня дождём и облачностью, но сегодня небесную гладь ничто не испортило. Из компактного портсигара появляются две сигареты. Через несколько секунд дым поднимается вверх, облетая наружний блок жужжащего кондиционера, прикрепленного к кирпичной стене. С Юнги хорошо, с ним можно молчать, но ощущать присутствие и вовлеченность. Этот ритуал заполнения лёгких дымом — традиция новой жизни, отвлекающая и расслабляющая своей табачной тяжестью и одновременно лёгкостью в груди. Смертоносному парню убивающие привычки. Вибрация телефона отвлекает Тэхена от размышлений. Звонит отец. — Да, пап, — с внезапно появившейся улыбкой говорит сын. Никогда у Тэхена не уменьшится сила любви и счастья от одного упоминания о Хенджуне. Глаза напротив с интересом следят за изменениями на лице друга. Невидимым ластиком стираются приподнятые уголки губ, а мышцы напрягаются, обостряя черты. Желваки подергиваются, зубы прикусывают внутреннюю сторону щеки. Что-то нетак. Разговор оканчивается быстро, а недокуренная сигарета надламывается пополам под натиском длинных пальцев. Юнги даже не спрашивает, он просто приподнимает бровь. Если Тэхен еще не сорвался с места, то чего-то критичного конкретно в его жизни не случилось. Пока Ким бесцельно давит сигарету ногой, он информирует: — Партнер… друг отца впал в кому. На него было совершено покушение. Во что превратился этот вечер? Желающих испортить течение хорошего бизнеса достаточно, Юнги в этой сфере пару лет, и он не удивлён. Он предлагает быстро подвезти, но, получив отказ, отправиляется выполнять оставшиеся поручения по своей должности. Попрощавшись с красноволосым, Ким почти бегом добирается до парковки, на которой изящный жёлтый лотус, будто сошедший с постера комикса в стиле киберпанк, верно ждёт своего хозяина. Эта машина — самая яркая вещь, озаряющая его будни в последние годы. Так как он часто не спал по ночам и активничал в вечернее время, в кромешной темноте и вплоть до предрассветных лучей, этот автомобиль заменял ему солнце. Мотивирующий подарок самому себе за возвращение в полноценную жизнь. Пока ключ поворачивается в замке зажигания, Тэхен точно решает, что к отцу нужно ехать бытро, и оказать какую-никакую поддержку. Ему это подсказывает интуиция, и он ей повинуется. Вечерние пробки разрушают в парне последние капли спокойствия, иссушая громкими сигналами и медленным передвижением в ленточных рядах из стальных монстров. Единственное успокаивает — отец не сделает никаких рискованных действий в силу своего возраста и мышления. Он ждёт сына, хотя мог бы самолично сорваться и отправиться совершать возмездие над людьми, осмелившимися прерывать чужую жизнь. Выворачивая руль до предела, Тэхен выезжает из колонны на отдельную полосу для автобусов и выжимает педаль газа до упора. И никакая музыка здесь не нужна, когда чудо техники и так ласкает слух своим натуральным утробным урчанием и рёвом. Только солнце полностью исчезает, Тэхен вырывается из города и его немного отпускает. До особняка остается совсем немного, а небо, уже покрывшееся фиолетово-синей мантией, подрабатывает антистрессом. Более свободная от машин трасса, ведущая к домам одних из самых успешных людей, пожелавших волшебные участки с видом на дикую природу, через десять минут приводит брюнета к подъездным металлическим воротам. Охрана без вопросов пропускает, склоняя головы. Тот самый особняк, видевший смерть, разбитого Ким Тэхена, море слёз, горы поддержки и месяцы реабилитации, встречает молодого человека на жёлтом звере своим тёплым светом, льющимся из окон. Не теряя времени, брюнет оставляет машину на каменной дорожке около главных дверей в дом и заходит внутрь. Интерьер никогда не меняется, показывая дороговизной, кто здесь живёт. Он находит отца в гостиной, тот сидит около камина и крутит в руках американский револьвер. Картина не из привычных. — Ирис… — произносит голос с природной хрипотцой, заслышав знакомый ритм походки. Губы отца поднимаются в грустной улыбке, когда сын с настороженностью реагирует на своё второе имя, вставая около кресла из натуральной кожи буйвола подле старшего. История прозвища достаточно витиеватая. Мама Тэхена увлекалась Древнеегипетской мифологией, и Хенджун в шутку прозвал ее богиней по имени Нуит, которая является покровительницей космоса, а сама Суён — мать Тэ, долго изучала астрономию, поэтому романтичный и влюблённый мозг принял это как должное. Эта Нуит и была мамой Осирису, поэтому люди господина Кима в память о матери дали их сыну это имя. И когда Тэхен три года назад вовлекся в бизнес родетеля, его окрестили царём загробного мира и судьёй царства мёртвых — Осирисом. Звучит громко, но он просто выбирал участь для неугодных людей, перешедших дорогу отцу, осознанно нарушивших его правила, предавших или обманувших. Иногда он сам брался за них, вымещая все отрицательные эмоции довольно жуткими и не очень способами. Но от этого он чувствовал себя еще большим преступником, поэтому через несколько месяцев отказался даже слышать о возмездии и насилии над другими, выбрав офисную работу в главном корпусе одной из отцовских компаний. Повелось, что если Хенджун назвал Тэхена ласковым «Ирис», это значит, что его молодым рукам вновь придётся вершить незаконное правосудие. — Отец, я не уверен… — он быстро теряется, когда в голове мелькают кадры, где чужое лицо и лицом не назвать из-за причинённых травм, где кровью покрыты бетонные квадратные метры небольшого складского помещения, а охрана держит болтающееся тело, лишенное признаков жизни, которая зависит теперь исключительно от молодого господина. Сомнительные воспоминания. Кольт ложится на подлокотник, а мужчина с сияющей под светом яркого огня сединой, устало жмурится. — Выслушай меня, а потом я приму твой обдуманный ответ, хорошо? — Тэхен реагирует кивком головы. — Чон Хэндо… Тот дядя, который регулярно посылал тебе на Лунный Новый год наборы фруктовых чаёв и фигурки корабликов. Смешно и печально, что за все эти годы вы так и не повидались. Так вот, он сейчас под наблюдением врачей в Пусанской частной клинике, которую я в тайне от всех оплатил… Его сын и жена… — Хенджун потирает лоб, стараясь не дать волю чувствам, — они остались без денег. Его счета заморозили, потому что инициаторы покушения передали прессе и государственным органам через подставных лиц материалы, которые запятнали всю его деятельность. Хоть у него и были связи, но всё вышло боком. Полиция хочет опечатать его недвижимость, и семья в итоге останется без всего. С каждым сказанным предложением, злость расползается по венам Тэхена жгучим ядом. Пусть он не имеет почти никакого отношения к этому Чону Хэндо, но ряд из всевозможных по цвету и размеру корабликов на одной из полок той злополучной старой комнаты на втором этаже, заряжала маленького Кима в детстве огромным желанием к морским путешествиям и познанию мира. Когда-то он заочно мотивировал ребенка, создавая мечты. Больно даже подумать, что сейчас переживают его родные, на которых, как Тэхен уверен, направлены десятки камер, которые хотят запечатлеть и узнать все подробности случившегося у людей, подкошенных такими обстоятельствами. У журналистов часто нет чувства такта, когда дело касается таких новостей. — Я предлагал свою материальную помощь, но они от всего отказываются, — продолжает отец, — аргументируя это тем, что будут в неоплатном долгу. Благоразумно это или нет, я понять не могу, но хочу хоть что-то сделать для них, Тэхен. Хенджун не говорит, что сам возьмётся за всё только потому, что сын в итоге отнимет подобное занятие из взрослых рук, которым и так есть, чем заняться. Парень отворачивается в противоположную сторону от отца и смотрит на свои ладони. Придется марать руки. Уже сейчас у него есть примерный план, которого он хочет держаться. Подарок и одновременно проблема Тэхена, это то, что он заводится с пол оборота, как и его лотус. Хенджун начинает от чего-то по-доброму смеяться и говорит: — У него еще сын такой смешной. Я видел его года четыре назад, когда ездил проведать судостроительный завод в Пусане. Хэндо тогда специально его притащил… Ему было тогда девятнадцать, и он выглядел как лягушонок. Глаза такие большие и чёрные… Отец продолжает посмеиваться, а Тэхен пытается представить, как человек может быть похож на лягушку. Уголки губ трогает ухмылка, и он решается дать свой ответ, в котором господин Ким не сомневался, когда набирал час назад номер сына. — Мне понадобятся три твоих человека из охраны, люди Намджуна, юрист и наш брокер, — Тэ закусывает губу, раздумывая над следующей просьбой, заготовленной специально для персонажей, уложивших человека на больничную койку. — И нож, папа. Мне нужен хороший нож.