shadow reaches out shadow

Утро понедельника, встреченного в Пусане, кажется таким медленным и томным. По плану Тэхен встал в восемь утра, не ожидая ото дня ничего особенно впечатляющего, но за окном его встретила приятная, скользящая по домам полоса нежно-персикового цвета. Это только-только просыпающееся солнце необыкновенно радует и умиротворяет, ласково раскрашивая серые здания безвредным пожаром. Он помнит, как прошлой ночью они с Чонгуком отправились в Пусан из столицы, всё-таки решив посвятить начало ноября делу воодушевляющему и изначально противозаконному. Сейчас, когда в номере отеля парень один, к нему приходит полное осознание своей роли в их задумке. Это так отличается от привычных занятий, даже несмотря на то, что он никогда не имел особо стабильной жизни. Контрастный душ, бодрящий до возможного предела, отвлекает от лишнего, задавая совершенно иной ритм, не похожий на расслабленный, к которому он так привык, но зато сдержанный. В небольших предоставленных апартаментах не так много места, чтобы физически ощущать ширину пространства, Тэхену приходится довольствоваться этим, да он, собственно, и не против. Никакого исполинского шкафа с огромным выбором одежды, только два готовых наряда, один из которых может стать частично роковым. Это предвкушение ощущается на губах и кажется таким сладким и немного тошнотворным. По классике влажные волосы выступают трамплином для маленьких капель, срывающихся и приземляющихся на чёрную ткань классического костюма. Белая рубашка под пиджаком кричит и просит в дополнение алый шёлковый галстук, вызывающий нахальную улыбку на долю минуты. Большого зеркала здесь тоже не находится, поэтому остается только смотреть на свое отражение в скромном и маленьком, предназначенном для ванной комнаты. Запотевшая после водных процедур поверхность спустя несколько манипуляций полотенцем открывает вид на уже расслабленное лицо, будто свободное от всех обстоятельств и проростающих из них обязательств. На телефон приходит уведомление об СМС, и Тэхен с радостью отвлекается от себя, сосредотачиваясь на небольшом тексте от Чонгука с содержанием, предназначенным только для него. И это служит и вправду лучшим началом. Чтобы совсем не разомлеть и сохранить свой вновь приобретенный облик для нового человека, он вовремя на выходе из своего временного места жительства забирает пачку сигарет с зажигалкой и ключ-карту и покидает номер, попутно настраивая себя на нечто интересное. Персонал на выходе из здания передаёт ему оставленные Чоном вещи. В маленькой яркой коробочке с несуразным бантиком, явно нацеленным своим существом вызвать улыбку, парень находит компактный подслушивающий жучок и уже в арендованном роллс-ройсе пристраивает его в кармане. По навигатору он за десять минут добирается до кафе со звучным иностранным названием. Останавливая непривычно громоздкое черное авто на небольшой парковочной зоне, брюнет сверяется со временем, подмечая, что до намеченного срока есть еще небольшой запас. Он принимается за курение. Из приоткрытого окна наблюдает за проходящими мимо людьми, старается найти различия между ритмом своего города и этим, словно это имеет значение. Зато здесь его почти никто не знает, поэтому и дышится спокойнее. Когда сигарета дотлевает до фильтра, он выскальзывает из машины, снова ловя себя на том, что скучает по лотусу. А этот зверь кажется ему таким неповоротливым. В витринах интересующего заведения красуются разнообразные румяные предметы выпечки. Ранний завтрак Тэхена не так уж манит, поэтому он старается не показывать свою неприязнь к еде, заходя в помещение, полное бархатистых и приторных ароматов. Изменяя себе, он садится за самый видный и просматриваемый столик и заказывает ненавистный американо. Когда кофе уже стоит перед парнем, дурманя и бодря одновременно единственным своим запахом, в помещении ожидаемо появляется молодая брюнетка, потому что время указывает ровно на девять часов двадцать минут. Она ласково улыбается сотрудникам, так естественно гармонируя своим светлым образом из голубой рубашки и белых широких брюк в этой атмосфере, что даже тёмной мысли здесь проскользнуть почти запрещено на законодательном уровне. Работа Тэхена в данный момент — наблюдать; она кажется такой непривычной и искусственной, но примерить новую роль на себя так захватывающе, будто это какой-то новый уровень или специальное задание с запредельной квалификацией. За свою недолгую жизнь он достаточно притворялся, и всё же, несмотря на это, подобное развлечение обретает новую цену. Сдерживать себя, маскировать неподходящее обществу — одно, а рисовать на себе ещё один лик, не выбирая из своих личностей определённую, — другое. Поэтому Тэхен делает глоток американо с невиданной ранее естественностью. Юнги или Нам бы точно этот момент запомнили навсегда, если бы были тому свидетелями. Единственная его цель делает заказ и присаживается недалеко от брюнета, утыкаясь в телефон и за секунду невзначай пробежавшись светло-карими глазами по всему заведению. Ким, до этого пристально рассматривающий её, быстро опускает глаза, зная, что делает и чего хочет добиться. Рассматривая тонкий слой бежевой пенки на напитке, он убедительно отыгрывает скучание и поворачивает голову вбок, изучая вид на улицу, словно это единственная важная вещь, стоящая особой фокусировки. Делая новый глоток, он обращает взгляд к постоянной посетительнице и почти покрывается колючими и неприятными мурашками от её внимания. В кафе заходит другой гость, разрывая контакт, но как только он покидает их зону видимости, девушка возвращается к начатому, но с большей невинностью. Тэхен примерно знает, как работает вся эта схема. Элементарные невербальные сигналы, включающие в себя и непроизвольные, легко считываются обоими людьми. И если всё складывается удачно, их последующей коммуникации горит зелёный свет. Явная предрасположенность жертвы обоснована исключительно внешней привлекательностью Тэхена, над которой он дополнительно постарался, зная, что идет на поле боя. Но сегодня победа ему не уготовлена, потому что в какой бы позе он не сидел и как бы хорошо не выглядел, после выпитого напитка и съеденного кекса ей поступает звонок, и девушка поспешно покидает помещение, не удостоив Кима взглядом. Недовольный итогом, он отписывается Чонгуку о неудаче и через пять минут тоже ретируется, возвращаясь на машине в отель. В его распоряжении остается целый день, но после того, как он оказывается в апартаментах, его безвольной игрушкой забирает всемогущий сон исключительно из чёрных, красных и глубоких синих оттенков. В нем от него отрекается отец, обвиняет его в какой-то неправильности, много говорит об умершей матери, строя теории о том, как сложилась бы жизнь, не погибни она. Вспоминается и няня — Бохи. Всё перемещается в его комнату в особняке, где она умерла. Тэхен убивает женщину, как будто заново переживая тот эпизод, а просыпается он и вовсе здесь, в Пусане. И кажется, что мучениям конец, но когда он поднимается с постели, всё возвращается к отцу, где он бьётся в истерике из-за несостоявшихся ожиданий к сыну. Этот бред крутится нескончаемым фильмом, окуная в вязкое болото. Конечным пунктом воссоздается какое-то злополучное заброшенное здание, где сам Осирис в голове насильно заставляет Тэхена выбирать, кого убить первым. Перед ним на стульях сидят Агуст, Намджун, Чонгук, Сокджин, Чимин и Хосок. Его стягивает стальными цепями до физически ощутимой боли, он почти уверен, что кости ломаются, и когда ответ Осирису не поступает после внеочередного настоятельного вопроса, Чонгуку в голову летит пуля, и Тэхен просыпается, ловя ртом воздух. Ему кажется, что он просмотрел свою-чужую жизнь со всех ракурсов. И лёжа в тёмной сумрачной комнате, парень с безумно быстро бьющимся сердцем и сбитым дыханием старается прийти в себя и убедиться, что это опять всего-лишь кошмар. Игра его сознания. Очередная и безжалостная, как он сам. Ким заверял себя с сознательного возраста, что не введет в свою жизнь абсолютных понятий, каких-то установок и прочего. Но с каждой утекающей секундой Тэхен методично и целенаправленно вырезает внутри убеждение, что ни за что на свете не причинит вреда Чонгуку. Даже во сне, понимая, что он не в реальности, ему было невыносимо видеть его лицо, лишенное сил, истощенное и измученное. Отторжение волнами проникает в поры, кидая в жар. Никогда он не ударит в спину, не предаст, не покалечит. Не его. Некоторое время он еще отходит от искаженных фантазий беспощадного мозга, потом призраком перемещается в ванную, не чувствуя своего тела. Ким даже не снял костюм, а душащий алый галстук с раздражением отшвыривается на пол. Холодная вода не так приводит в себя, поэтому он переодевается в серую толстовку, накидывает просторный капюшон, берет с собой сигареты и уходит из номера. Этот день не от мира сего. На улице температура подходит к десяти, поэтому внешняя среда начинает немного отрезвлять отсутствием ожидаемого тепла. Тэхену не свойственно долго плутать, поэтому он находит себе место спустя несколько улиц на небольшом мосту над широкой лентой многополосной дороги с непрерывным трафиком гудящих машин. Пристроив руки на перила, парень закуривает, отвлекаясь, но на этом сосредоточиться ему не позволяет звонок на телефон. На экране высвечивается абонент «Чонгук», и первая естественная улыбка за день появляется на свет. — Да? — расслабленно говорит Тэхен в трубку, предугадывая знакомый голос. — Куришь? — доносится вопрос. — Да, — уже утвердительно произносит брюнет, не понимая основной сути диалога, но всё же получая удовольствие даже от малого. — Подожди меня, — доносится в ответ, а потом идут быстрые гудки. С непониманием глядя на погасший экран, он хмурится, а потом на шум приближающихся шагов оборачивается. Там Чонгук в хлопковой белой футболке с минималистичным черным принтом спортивным медленным бегом движется к курильщику, который наблюдает за первым с таким выражением лица, будто впервые за сутки получил льготу от бремени. Он в моменте выдоха отпускает все тяготы, рассматривая и сосредотачиваясь только на парне, у которого лёгкость аурой витает вокруг. И не от того, что у него нет забот. — Привет, — после короткой передышки говорит Чон. — Все дороги ведут к тебе. Тэхен вопросительно поднимает брови с глупой улыбкой на лице. Ему льстит каждое слово. — Как только я освободился от работы, — начинает пояснять Чонгук, доставая свою пачку, зажигалку и прикуривая, — решил набрать тебе, чтоб договориться о встрече, узнать, как ты там. Но ты не отвечал, а с прослушивающего нет никаких сигналов. Я оставил машину в соседнем районе, пошел к твоему отелю. А потом по пути заметил парня в толстовке, больно знакомого. Ну и вот, — как бы указывая на сложившуюся ситуацию. Чонгук встаёт в такую же позу, как Тэхен, а тот толкает его плечом. — Я спал, — потирая глаза, отвечает он. — Ты выглядишь уставшим, — подмечает Чон, глядя на небольшие темные круги под глазами. Ким с тяжестью моргает, а удерживать в пальцах сигарету на первый взгляд удаётся с трудом. — Снится какая-то чушь, — делая затяг, отвечает парень. — Я бы лучше лишился такой неконтролируемой способности восполнения сил. — Некоторые вещи правда не отпускают, — соглашается Чон. — Когда мы спали вместе, тебе снилось что-то паршивое? Тэхен отрицательно качает головой. — Нет, всё было… безмятежно, — он возвращается своими глазами к его, словно восполняя запас энергии. — Я бы сравнил это со словом идиллия, но боюсь, что слишком высокопарно. Усмехаясь, Чонгук выдыхает светлый дым в сторону. Настигающая темнота вынуждает фонари зажигаться, поэтому жёлтые огни постепенно захватывают улицы города. Это сочетание позднего вечера и тёплого электрического света очень красиво отражается в глазах. Чон, утомленный долгим днем, тянется к Тэхену, целуя того в губы. Этот момент настолько короток и ярок, что быстро уходит в самые сокровенные воспоминания, сворачиваясь в клубок. — Придется ночевать вместе, чтоб ты не мучился, — как бы невзначай говорит инициатор. — Я же не сказал, что это закономерность… — ещё не отойдя от скромной близости, молвит Тэ. — Ну, надо выяснить, — прогматично выдаёт Чонгук, выбрасывая окурок в урну. — Пошли, — зовёт он. — Куда? — еще не прикончив сигарету, спрашивает Тэхен. — Я же чётко тебя направил. Проверять наше предположение, — утягивая за собой, говорит Чон. Ким, чувствуя себя ведомым, доверяется всему. Всему, что предложит и скажет парень. За отвлеченной беседой они так и шагают по людным и не очень улочкам. Понимая, что Чонгуку прохладно от отсутствия верхней одежды, Тэхен жмется ближе к нему, думая о том, как подправить ситуацию. Рассуждать над этим приходится недолго, потому что он залетает в первый попавшийся маленький магазин, которые обычно бывают на первых этажах жилых домов, покупает там шарф по произвольному и слепому выбору и через минуту уже вешает его на Чонгука, почти не сопротивляющегося обилию контрастных цветов и непонятных рисунков на куске материи. Чонгук, поправляя на себе кашемировую ткань, поглядывает на улыбающегося Тэхена, которой несколькими секундами ранее с теми искрами, забирающими душу, смотрел на него. Когда именно точка невозврата была пройдена — непонятно. А почему обратного пути Чон для себя даже представить не желает — другое дело. Так нет верного ответа и в этих чувствах. В этом чертовом чувстве нет правильно выбора, грамотного ощущения меры и трезвого рассудка. И им определенно и неоспоримо опасно идти вместе, но прямо сейчас они делают именно это.

•

— Ты никогда особо не был и не жил в районах, подобных моему? С которого ты меня забрал, — с интересом спрашивает Сокджин, прогуливаясь вдоль реки у их небольшого арендованного дома. Это двухэтажный, но негабаритный по площади коттедж в серых оттенках с прекрасными панорамными окнами, обрамленными красным пластиком, из которых на жёлтую чахнущую траву падает свет из комнат. Внутри пахнет деревом и природной свежестью. Они не стали задерживаться в Осло и почти сразу же после прилёта отправились с гидом сюда, подальше от суеты. — Только если по работе, — многозначительно говорит Намджун, водя ногой по сухим шуршащим листьям. — Дом родителей, в котором я провёл детство, загородом, там и соседи схожих профессий и достатка. Даже были и такие богачи, на которых смотреть тяжело, — казалось, что придется заплатить. Почти аристократия, но мы к ней не относились. В общем, редко брожу по частным секторам. Нам тихо усмехается, ожидая продолжения мысли Джина. Цель поездки, организованной им — сориентироваться в вынесении вердикта их будущему. И это единственное, что не дает покоя и крутится на повторе в голове. Поэтому исход каждого разговора под вопросом; закончится он на повышенных тонах или нет — тоже. — Это бы тебя научило общаться со мне подобными, — слышится от брюнета. — На нашей улице аристократом считался любой, у кого членов семьи не привлекали за антиобщественное поведение. Ты тогда точно был удивлён моему воинственному поведению. Я же был готов на всё, даже на убийство. Смешно звучит от меня, да? Плюсом, я находился в состоянии долгосрочного аффекта. И не в простом ступоре, а эмоциональной мясорубке от того, что понимал, что нашу семью могут прикончить. И как ты думаешь, возможно ли здраво размышлять о том, каково же мне теперь живётся с человеком, который мог от меня избавиться с профессиональным хладнокровием? Даже я не осмелюсь сказать. Подходя к кромке воды, Сокджин наблюдает за скромным потоком; там на дне проглядываются валуны, а по поверхности уплывают редкие травинки и другие детали засыпающего леса. — Конечно, можно было бы закрыть на всё глаза, если бы я влюбился в тебя до беспамятства с самого начала, — идет дальше по своим размышлениям парень. — Но я ненавидел тебя, хоть и недолго, ведь ты — враг. Как-то подсознанием чувствуешь, что нельзя даже говорить о чем-то мирном с тобой, болтать вот так, в глаза смотреть, улыбаться спокойно. Куча факторов просто гасят любое желание в отношении тебя из-за этого имиджа и твоего особенного ритма жизни. Намджун хочет было возразить, но Джин опережает: — Я считал и считаю так. Что мы из разных миров, из разных социальных слоёв, с разными взглядами на абсолютно всё, — он запускает руки глубже в карманы своего пальто, словно там можно спрятаться. — Я достаточно услышал от твоего двоюродного брата, понял, насколько всё далеко друг от друга. Мне попросту не найти своё место в вашей среде. Да и хочу ли я? Кажется, что во мне недостаточно сил, чтобы взять всё под контроль, включая наши отношения, — долгая пауза особо не обнадёживает. Сокджин немного сбивчиво ведет их разговор в непонятном направлении. — Ещё ты и ведёшь себя, словно хороший человек! Помогаешь моим родителям, изменив изначальному плану. Пытаешься наладить контакт со мной, хотя твои возможности могут дать тебе лучшее. А я не в гребаной сказке про принцесс, где меня выбирают из-за моей чистой души, милой внешности и доброжелательности. И я не умею читать людей, чтобы понять, на кой черт тебе всё это. Под «всем этим» Джин имеет в виду их поездку, совместное проживание, жертвы в виде временного игнорирования своей организации и важных обязанностей. И еще многое другое, что перечислять бессмысленно. Журчащая вода, играющая с маленькими водоворотами и уносящая сухие плоды лета, бесстыдно подслушивает их разговор. И если бы не эти звуки и обстановка, всё было бы куда напряженнее. Проблема также в том, что в Намджуне предостаточно подавленной агрессии, чтобы не контролировать всё и ответить очень даже экспрессивно, и он бы это и сделал. Но, понимая важность момента, тот продолжает смирно стоять, смотря в спину брюнета. — Сокджин, — с какой-то пустой произносит обвиняемый, — у тебя достаточно поводов, чтобы сомневаться во мне. И главное, что я делаю за последнее время — пытаюсь это исправить. Я просто показываю тебе, что всё может быть по-другому. Моя работа — не моя ошибка. Я самостоятельно вошел в этот порочный круг, выбрал это сам, ладно? Изначально я поступил ужасно, у нас не должно было заладиться. Наши отношения склеивались из обрывков несуразных встреч. Соглашусь с тобой, я не стою твоих мучений, но сейчас мне остается просто стараться показать себя и ждать решения. Твоего решения, Сокджин, — он на резком выдохе произносит это имя, застрявшее где-то глубже. — Я уже держал тебя рядом насильно, больше это никому из нас не нужно. Всё может вернуться на свои места, если тебе так будет угодно, — доставая сигареты из кармана, он кривит лицо, ощущая метафизическую боль. — Я нарушаю закон, убиваю людей, контролирую кучу похожих на меня персонажей и плачу им за различную работу, курю, ставлю свои условия везде, где могу. По уши в чёрной и несмываемой грязи. Я такой, какой есть. Поднося огонь к лицу, опаляя табак и пуская струю дыма, он думает о том, стоит ли продолжать говорить. — Мы оказались друг для друга и радостью, и страданием. Сумерки сгущаются, а эти слова серыми клубами остаются висеть со стойким запахом сигарет, который не развеять.

•

Даже номер отеля захватил аромат парфюма Тэхена. Он уже создаёт свою атмосферу, не успевает Чон открыть глаза. Чужой затылок со сбившимися тёмными волосами — первое, что он видит. Парень довольно улыбается, садясь на диване и невольно будит этим Кима. Теперь они оба лицезреют красивый рассвет из окна, но вся сцена рушится, когда они узнают, который час. Половина девятого находится в опасной близости от времени завтрака интересующей их дамы, но Тэхен выкраивает секунды, чтобы с удовольствием и дремотой в глазах смотреть на Чонгука. Он, соблазненный навязчивой идеей, продевает в серебряное кольцо, висящее на ухе Чона, палец и ведёт на себя, притягивая для поцелуя. Это одновременно и расслабляет, и захватывает, выводя из только обретенного равновесия. — Я давно хотел так сделать, — поясняет Ким после завершения недолговременного действа. — Так я для этого его и ношу, — вовлеченно отзывается другой, надевая футболку. Он находит на своём краю постели белую рубашку, кидает её Тэхену. — У тебя совершенно не осталось времени на романтику, собирайся. Старший послушно, но с невиданным нежеланием начинает неспешно одеваться. Чонгук, глядя на его наигранную незаинтересованность, осушает какой-то стакан с водой, стоящий до этого на столе, а потом с деловым видом достает из кармана сигареты и выуживает одну из пачки. — Я так понимаю, ты не очень заинтересован в совместном начале дня? — ехидно выдаёт он, открывая дверь на выход. Неторопливость Кима по утрам, как он понял, — постоянная вещь, и особенно его расслабляет сам Чонгук. — Секунду, — парень, борясь с парой пуговиц на пиджаке, забегает в ванную, быстро умывается и выходит вслед за первым. Пока они стоят у лифта, Тэхен приближает свое лицо к лицу Чонгука, забирает из его губ сигарету и кладёт к себе в карман до момента перекура. Последний же, совершенно не реагируя на это, достает новую. В подошедшей кабине, целенаправленно везущей их на первый этаж, Ким безотрывно смотрит на брюнета, но ничего не делает в отношении него. Чуть позже они выходят через одну из дверей, ведущих на парковку. — Какой итог сегодняшней встречи ты планируешь? — наконец закуривая, спрашивает Чон. Делая то же самое, Тэхен пожимает плечами. — Не хочу растягивать наши утренние посиделки с ней на долгий срок. Сделаем всё быстро. — Уже придумал новое имя? — интересуется другой. — Ещё вчера. Тебе понравится слушать эту комичную ложь для чужих ушей, — с удовольствием тянет Тэхен, указывая на карман с аудио-жучком. — Ты, кстати, не сказал мне, с какой точки наблюдаешь за нами. Чонгук, усмехаясь, делает последнюю затяжку, хлопая по капоту чёрного роллс-ройса. — Поспешу я на смотровую площадку. Скоро там будет разыгран спектакль, я не хочу пропустить. Он салютует Киму на прощание, неспеша уходя сквозь ряды спящих автомобилей. Через полминуты и шикарное транспортное средство покидает стоянку.

•

reminiscence

a few days earlier

— И-и... — внезапно тянет Чонгук, — кажется, у меня есть идея. — Какая? — участливо интересуется старший. — Тебе она не понравится, — звучит с вызовом. Лёгкая усмешка на губах делает своё дело, заводя механизмы внутри. Тэхен готов устроить любое представление. — Мы поиграем в «кошки-мышки», где та самая «мышка» даже подозревать не будет о том, что её может ждать. — Хочешь роль ведущего? Сам всё устроишь? — С моей стороны некрасиво тебя просить побыть главным персонажем? Это должен быть обаятельный, внимательный, открытый и увлекающий в водоворот фантазий парень. Достаточно завораживающий, чтобы хватило получаса для получения доверия человека. — И что в итоге? — Вы знакомитесь, недолго болтаете, а как повод для следующей встречи — поход куда-то. Ты ведёшь ее в фешенебельное заведение, она наслаждается причастностью к чему-то изысканному или просто атмосферному. А потом… — бегая глазами по трещинкам на мраморном столе, на задворках сознания уже снимается короткометражный фильм их дела, — её постигнет та же участь, что и остальных. Со своими деталями по мере близости к финалу. Тэхен, улавливая ход его мыслей, задумывается ненадолго. До этого он всегда только творил непосредственное насилие, но без лишних вступлений, самоличной подготовки почвы и чего-либо похожего на это. — Давай попробуем, — соглашается он, решаясь на что-то абстрактное и совершенно непонятное, не в его стиле. Через полчаса они прощаются, Тэхен успевает уже в десятый раз спросить Чонгука о его самочувствии, но особых успехов в этом не добивается. Сам Чон говорит, что всё решит сам, что всё не так критично. Ким, понимая истинную суть послевкусия убийства, только может не рыть дальше, как его и просят. Чон выбирает самостоятельно добраться до больницы отца. Находя ближайшую станцию метро, он спускается под землю вместе с потоком людей. Захотелось побыть частью живого общества, где всем нет дела друг до друга, каждый с сосредоточенным лицом, никто не знает что-либо о находящемся рядом. Каждый в своём информационном куполе, что удобно. И у него появляется время, чтобы отдаться рассуждениям на ближайшие пятнадцать минут. Его черная одежда почти подлинно отражает внутренний траур, в котором что-то угасает с возможностью зарождения чего-то нового. Будто взрывается звезда от переизбытка матери, и возникает на её месте сверхновая. Чонгук думал, что впадет в какой-нибудь припадок, но единственное желание — просто разобраться. В своих эмоциях. Теперь он понимает, почему Тэхен так тщательно молча анализирует, почему может показаться поначалу немногословным и незаинтересованным в окружающем. Собственный голос в голове не заглушить беседами, бормотанием приятного голоса из динамика в вагоне, чужим диалогом на недалеких сиденьях и любимой музыкой, которая, даже будь сейчас возможность воспроизвести в наушниках, не особо бы помогла. Чтобы понять себя, нужно слышать и чувствовать. И Чонгук отчетливо помнит свою злость и гнев несколькими часами ранее. Можно злиться от того, что ты не защищён от жестокости. Можно злиться на своего обидчика, на самого себя и винить во всем произошедшем тоже себя. Иногда этот гнев может быть неуместным: вынуждает агрессировать на все и вся, ярость закипает внутри. Большинство людей не говорят об этом, потому что для многих это негативная, постыдная эмоция. Но факт в том, что нет ничего ужасного в ненависти к человеку и ситуации, в которой оказался. Пускай этот гнев горит так, как должен. Хотя можно и застрять, остаться погребенным в этих эмоциях, отравить жизнь, себя и всё дорогое. Это выбор, если не суметь сберечь ценное. Как выпускать обилие внутренних переживаний наружу? Каждый выбирает сам. Способы различны. Различны настолько, что иногда внутренний посредственный детектив, разгадав все загадки, придет к тому, что ты оправдываешь то, что оправдать продолжительным негативным самоощущением нельзя. Поглощенный этой скверностью, человек не всегда найдёт выход обратно, чтобы вернуться к жизни, где есть разноцветные полосы с различными характеристиками цикла. Это возможно только при условии, что он хочет. Но где эта грань между отчаянием и безумием? Со стороны кажется возможным разглядеть и увидеть такое различие. Только ирония в том, что с Тэхеном Чонгук этого не смог. Есть предположение, что то самое безумие есть в каждом. Выйти ему наружу позволяет его хранитель. А как раз они оба позволили. Если бы не Ким, сделал бы он выстрел? Уверенности в ответе нет, но, скорее всего, уготовь ему судьба полгода или год назад возможность совершить такое преступление, он бы этого не сделал. Из-за своей изначальной непричастности к незаконному и желания чего-то более мирного вокруг. Значит, Чон выпустил всё из себя, зная, что Тэхен его не раскритикует; это дало послабление. Но не он стал поводом, по которому чьё-то существование окончил парень, не он даже натолкнул на мысль о чужой смерти. Не его влияние стало причиной. Тут Чонгук сам, хоть и не полноправный, но творец. А единолично себя судить и терзать не хочется, ведь сведется данный комплекс действий в итоге к выводу в собственной неправильности и испорченности, которые кроме отторжения и желания исчезнуть ничего не дадут. Возможно, это был бы лучший исход для тормоза в развитии всей этой вереницы вязкой глубинной темноты. Чонгук ненадолго возвращается в момент, где мужчина ведет свою уничижающую речь, резко слышит звук своего выстрела. Чтобы вырваться из этого, приходится встряхнуться и осмотреться по сторонам невидящими глазами. Процесс смирения будет болезненным. Но почему-то чувствуется странное облегчение и тяжесть разом. Резонанс подсознательно понятен. И из этих чертогов вытягивает реальность, заставляя Чонгука ориентироваться в его местоположении, если он не хочет уехать неизвестно куда. Чон залезает в телефон, находит станцию, на которой нужно выйти. Это отвлекает. Ехать ему осталось совсем ничего, поэтому через еще дополнительных десять минут он оказывается около больницы, в которую зайти даётся нелегко. Будто сейчас ему здесь не место. Но как раз это учреждение можно рассматривать как обнадеживающее и неустойчивое пристанище, только в других отношениях это также может быть и пространство, полное отчаяния, представившееся личным адом, в котором живут некоторые люди. Мир странный. Различность своих же взглядов презентует альтернативу, где брюнет выдержано проходит по светлому коридору, регистрируя своё появление, здоровается с врачами и в итоге направляется в отцовскую палату. Матери в помещении не оказывается, это немного облегчает задачу. Он улыбчиво приветствует старшего, заводя беседу, в которой узнаёт о том, что сам Хендо имеет очень хорошие результаты анализов, прекрасные перспективы на поправку и возможную выписку через неделю-другую. — Это радует, — искренне говорит Чонгук, устраиваясь удобнее на стуле около родителя. — Ты быстро восстанавливаешься. — А чем же ещё мне заняться? — усмехается мужчина, сотрясая этим кровать. — Нужно встать на ноги поскорее, чтобы отделаться от всего. Младший непонимающе приподнимает брови. — О чём ты? — Хенджун заходил ко мне вчера, мы обсуждали ход дел, — задумчиво и медленно начинает мужчина. — Он знает всё, так как достаточно большой процент вклада в завод на его имя, хоть фактически он кроме инвестиций ничем не занимался. Но ему не составило труда разведать о текущих проблемах. В том числе, я в курсе смертей, но то, скорее, убийства; по итогу репутация моя даже и в более-менее стабильном состоянии, но внутренние неурядицы на самом предприятии… не дают мне покоя, — он потирает переносицу, заставляя движениями покачиваться нити проводов, окутывающих его и свисающих дорожками к приборам, капельницам и прочему. — Бросить всё так — безответственно. Десятки людей работают и работали там годами, рассчитывая на меня, я отдал достаточно много ресурсов на это дело. И в мои планы до всего этого входила передача этого наследства тебе, понимаешь? Никогда ранее речь непосредственно об этом не заходила. Чонгук знал, что по банальным обычаям бизнес переходит по семье из рук в руки, когда время приходит. Поэтому он бы не был удивлён, что в тридцать лет мог бы занять одну из важнейших руководящих должностей после нескольких месяцев консультаций с секретарями, менеджерами, аудиторами и другими возможными помощниками для освоения территории. Правда в голове всегда была мысль, что не до конца он заслужил подобный подарок. — Я в смятении из-за непрекращающегося ряда преступлений, — говорит свои мысли Хендо. — И как назло Ким не отвечает на прямые вопросы! Я имею право знать, что происходит. Догадываюсь, что именно он испачкал руки после моего отправления в кому… — А что ты помнишь из того дня? Видел в лицо человека или людей, которые всё это устроили? — слова идут с тяжестью, напирая на грудь. — Полиция меня уже успела допросить, но ничего в памяти не отложилось. Как я понимаю, в моем кабинете перестала работать вентиляция, я сообщил об этом нашим ремонтникам лично, а когда вернулся, то плохо себя почувствовал и… не помню… — он хмурится, пробуждая на лбу волну морщин. — Может даже это я выдумал, не могу себе верить. Переваривая информацию, Чонгук смотрит в одну точку, вслушиваясь в гул кондиционера. Ничего не проясняется. — И что делать нам? — интересуется он. — Я создам из того цветочного магазина прибыльную вещь, но вернуться к старой жизни получится нескоро. Акции, приносившие прибыль, были в основном как раз и твоих компаний. Но сейчас они упали, а на восстановления уйдёт куча времени. Что-то уже не возродить. — Да и надо ли, — как-то по-философски изрекает отец. — Недвижимость нам вернут, счета разморозят, у нас достаточно средств на нормальную жизнь, не вижу проблем. Твоё дело будет исключительно твоим, нам с матерью не нужна материальная поддержка. Теперь. Только этот чёртов завод, прости мою душу грешную, та ещё заноза. Цепляясь за эту фразу, брюнет, скрывая истинные эмоции, невзначай спрашивает: — И какую бы судьбу ты ему уготовил? Я услышал, что работающие там люди на твоей ответственности, но если без этого. Продал бы? Или что? Мужчина приподнимается на подушке, устраиваясь повыше и пытаясь хоть как-то проявить активность, стимулируя выработку идей. — Не уверен, что итоговая цена бы меня удовлетворила, — тянет он спустя время. — Это почти все мои осознанные годы, такое не оценишь. Увидеть предприятие в чужих руках тоже не хочется. А ты, я так понимаю, даже рассматривать его в перспективе не желаешь? — на это он получает отрицательный кивок и смешно фыркает. — Согласен, мне тоже после этой истории появляться там не в удовольствие. Возможно… — неторопливо слышатся буквы, — снёс бы всё к чертям, выставил землю через год на торги, да выбрал бы самое заинтересованное лицо с прозрачными, чёткими и недурными планами на это место. Дать новую жизнь — как лучший вариант. Обязанность отреагировать спокойно Чонгуком выполнена; он не показал, что эта новость как-то повлияла на него, просто выслушал Хендо, принимая его позицию. С полученными сведениями можно как-то работать. А вот задумчивое лицо спрятать Чон не может. — Я буду подозревать тебя вторым после Хенджуна, если что-то случится с заводом, — машет указательным пальцем мужчина, слегка улыбаясь. — Истерик не устрою, но и спасибо не скажу. Чонгук заражается его приподнятым настроением. Естественная лёгкость и свобода точно передалась ему от главы семейства. На несколько секунд показалось, что ничего даже не тяготит. Стараясь ухватиться за такое состояние, он отвлекается и концентрируется на моменте. Когда родитель снова упоминает Кимов, Чон неконтролируемо улыбается, непроизвольно вытягивая на передний план какое-то их взаимодействие. А точнее — когда на днях поцеловал Тэхена ранним утром в затылок, в такой позе и застыв на время. Он тогда сиял, словно младенец, а Чонгук пообещал себе сделать так еще сотни и сотни раз. Ему очень нравится его улыбка. Только собственный внутренний голос уже давно заменяет то самое «нравится» более подходящим словом. Сегодняшний день дал знатное количество поводов для размышлений. А чего еще, собственно, можно ожидать после стольких принятых решений и совершенных поступков?.. Всё больше и больше ответственности берет на себя Чонгук.

•

Пятый этаж офисного здания, расположенного ровно напротив кафе «Paris baguette», служит для Чонгука неплохим штабом и пристанищем еще со вчерашнего дня. Первая спланированная встреча прошла безуспешно, но на эту всё же возложены прежние надежды. Парень сидит близ окна на неудобном железном стуле, выставив перед собой ноутбук на скромный столик. Он надевает наушники, изолируясь от всего остального пространства, и открывает пару приложений на панели быстрого запуска. Пока программа активируется и подключается к прослушивающему устройству в кармане Тэхена, он успевает посмотреть на то самое заведение, кинув взгляд вниз и через дорогу. Там на парковке стоит знакомая черная машина, а недалеко и другой автомобиль той самой женщины, в котором на водительском сидении ожидает телохранитель из самой обыкновенной охранной организации, а его товарищ непримечательно стоит на углу улицы. Хоть точно зрение увидеть их с такого расстояния не позволяет, но по данным, которые Чон получил от Кима, дела обстоят именно так уже пару недель как дама почуяла неладное в размытом символе исчезающих соучастников. Конкретно то помещение, в котором парень расположился, является чем-то средним между комнатой отдыха, залом для ожидания и негласной столовой. Тут каждый посетитель может провести неограниченное количество времени, например, улаживая и решая какие-то личные вопросы, отвлеченно болтая во время перерыва, принимая пищу или, как правило, американо. Когда ноутбук полностью прошел этап синхронизации с устройством, на экране появилась чёткая непрерывная линия аудио-дорожки в реальном времени. Из наушников пошел чёткий звук, но нечистый из-за шуршания одежды, поэтому потребовалось активировать эквалайзер, подавив лишние шумы. Со стороны брюнет похож на смесь простого смертного, айтишника и фрилансера, если не знать всей сути его дела. Довольная улыбка вырисовывается на губах с предвкушением. Остается немного подождать. Едва слышится ровное дыхание Тэхена. Чонгук удивлён, что оно не приглушилось. Сопровождаемый таким ритмом, он мог только гадать, какая невербальная война происходит в кафе. Задача Кима — привлечь внимание заместителя генерального директора, но эта её должность сейчас находится под большим вопросом в связи с с усилиями женщины подняться по карьерной лестнице, воспользовавшись нестабильным положением на предприятии. Совершенно чужды мысли о том, что конкретно ждет девушку по итогу всего этого. Как меняется видение человеческой жизни и её цена в сознании людей, которые занимаются чем-то подобным? В какой момент такой человек осознаёт, что убийство даётся легко? И даётся ли оно легко Осирису? Такой упрямый и снедающий поток прерывается выделяющимся звуком на фоне почти стабильной тишины. Прикинув положение вещей, это можно было сравнить со скрежетом отодвигающегося стула по полу. Значит, всё идет по плану. И теперь, единственное, что может помочь воображению Чонгук — звуки. Так и придется вырисовывать и вырывать эти фрагменты, складывая их в единый этюд. — Доброе утро, — из наушника вырывается выразительный и дружелюбный женский голос, такой долгожданный. — В двадцать первом веке девушки перенимают инициативу, беря знакомство в свои руки, — с долей игровой грусти говорит она. — Долго планировал кидать на меня взгляды, бездействуя? Или я ошиблась, возомнив слишком много о себе и подумав, что могу привлечь внимание? Чонгук усмехается, прикрывая глаза и откидываясь на спинку стула. Его подогревает и в каком-то смысле заводит эта игра. Предвосхищение будущего слегка нервирует и цепляет, сбивая сердечный ритм. Теперь ход Кима. — Я был не уверен, интересуют ли Вас знакомства за завтраком. Если бы Вы восприняли это навязчивым и наглым знаком, все шансы себя бы исчерпали, — поясняет парень с присущей вежливостью, в меру наигранной. Также он говорил со сцены в вечер их знакомства, где начинающие предприниматели делились с другими своими уже существующими и планируемыми бизнес-проектами. Часть того самого образа сейчас правит положением. — Я думаю, что наша разница в возрасте невелика, поэтому давай на «ты». Меня зовут Сим Сона, — представляется девушка. — Хенгу, — не отмалчивается Тэхен, выдумывая новое имя, от которого Чонгук прыскает в кулак. Он честно старается не впускать в голову идею о том, что Ким взял части их имён. — Вчера увидела тебя здесь впервые. Где-то тут живешь или как? — Командировка, — не врёт Ким. — Снял апартаменты в отеле неподалёку. Сюда прихожу из-за высокого рейтинга в интернете, да и название кафе интересное. А ты здесь на регулярной основе? — Да, ритуал для хорошего начала дня, — охотно отвечает Сона. — Поделишься целью такой поездки? «Ага, как же» — думает Чон. — Я пишу отзыв для иностранного издательства в газету о путешествиях. Мой первый подобный опыт, — фантазирует Тэхен. — В общем-то всё. — Интересно, — тянет девушка. Повисает молчание, которое Чонгук назвал бы неловким. Он не видит, но есть много вариантов, чем может быть заполнена эта тишина. Зрительный контакт, помешивание кофе ложкой хоть для какого-то действия, еще что угодно. — А ты чем занимаешься? На первый взгляд кажешься целеустремленной, последовательной и коммуникабельной, — спрашивает Тэхен. — Я буду расценивать это как комплимент. — Если угодно, — уклончиво отвечает парень, ожидая продолжения. — Я занимаю одну из руководящих должностей на одном крупном предприятии. И нахожусь в подвешенном состоянии, хоть и не в буквальном смысле, но ощущается так, — звучит из наушников. Чонгука это не смешит, он, наоборот, серьезнеет. — Есть шанс получить высокую должность, но только при определённом стечении обстоятельств. Пока что я сама ничего не понимаю и остается выжидать. Со стороны Чон себя не видит, но черты его лица еще больше обостряются. Он чувствует себя странно, гася злобу и силясь понять хоть что-то, остановить ненависть к человеку, которого толком не знает. — Тогда только время покажет, — перекрывает всё успокаивающий баритон. — Увидим, как займут свои места слагаемые твоего успеха. И именно тут Чонгук единственный отчетливо слышит эту сладостную фальшь так отчетливо. Он мастерски её распознаёт. Грязное удовольствие, которое превратилось в себя посредством не менее ужасных побуждений. Это почти наркотик, после которого ты чувствуешь что-то приятное, но если задуматься, то на самом деле оно разъедает изнутри и давит своим невообразимым грузом. — Соглашусь с тобой, — тише говорит девушка, но чтобы разговор не оканчивался на такой неоднозначной ноте, она более живо выдаёт: — Ты мне интересен, поэтому вместо нормального приёма пищи я выбрала знакомство с тобой. И убедилась в том, что моя интуиция не подвела меня, услышав пару реплик от тебя. Сейчас сложно встретить толковых парней, поэтому, кажется, я удачлива, либо у тебя хорошо получается водить меня за нос. Время моё кончается и… — Ты хочешь увидеться со мной ещё раз? — почти утвердительно говорит Тэхен, но интонационно предлагает право выбора для формальности. — И я, конечно, тоже хотел бы… Чонгук чуть-чуть расслабляется, с удовольствием слушая, как Ким располагает и филигранно развлекается с людскими чувствами. Но может ли их обладатель распознать подвох? Видимо, девушка с обилием жизненной энергии очень тверда в поспешно принятых решениях. — Могу предложить поход куда-нибудь, — снова звучит от него. — Ресторан, выставка чего-либо, посещение кино… — А сам бы ты куда хотел? — спрашивает Сона, и в её голосе звучит какое-то умеренное самодовольство и уверенность. — Предпочитаю, когда выбирает дама, — включает Тэхен джентльмена, — но если так, то из обилия всего мне краше театр. Вот чем-чем, но словами брюнет оперирует умело. Это подкупает почти каждого, если не нервирует из-за некоторой периодичной напускной литературности. Особенность либо очаровывает, либо отпугивает. — Я свободна завтра вечером, — назначает Сона удобную для нее дату. — Запиши мой номер. Она диктует цифры, чтобы завтра Хенгу назвал ей время и точное место. Чонгук слышит, что после этого они встают, и отодвигается от ноутбука, приближаясь к окну как можно ближе. Он смотрит вниз, замечая две фигуры, покидающие заведение. Девушка идет к своему автомобилю, в это время один из охранников, который до этого был на улице, открывает для неё дверь, а сам Тэхен убирает с сигнализации роллс-ройс, доставая курево. Это последний ход на сегодня. — Твоя машина? — раздаётся ее вопрос. — Арендовал, — отвечает брюнет, пуская дым. — Надолго? — Не знаю, — отзывается Тэхен, не обращая внимания на телохранителей. — Неделя, две, месяц? Значения не имеет. «Деньги и время — не проблема» слышит Чонгук и думает, что то же самое поняла и девушка. Ким использовал всё, что мог. Когда её авто удаляется, Тэхен докуривает сигарету, оперевшись на авто и смотря по сторонам. Чонгук плохо видит, что именно он делает, но в скором времени ему приходит сообщение:

«Ты всё слышал. Наша шалость незаметно набирает обороты.

Мне интересно, что ты чувствуешь.

Когда будешь свободен, отпишись или просто приезжай. Я буду ждать.»

•

— Что делают наши дети? — растерянно произносит Чон Хендо, отложив телефон в сторону и уставившись на Хенджуна. Только это он мог сделать сейчас, но никак не предпринять что-то. — Смотря о чём ты спрашиваешь, — с грустной усмешкой отвечает Ким. — Как я понял, у них отношения. Последнее слово он произнёс совершенно ненатурально, как если бы геологу назло утверждал, что земля пирамидообразная. — Понял ты правильно, но я не об этом, — не без доли упрёка говорит Чон. — Чем занимается твой сын? Просто скажи, как может всё обернуться для Чонгука. Хенджун подходит к окну, любуясь солнцем, пробивающимся сквозь пушистые облака. Он знает, что сам стал началом череды убийств, натолкнув на это Тэхена. И минутами ранее Хендо он рассказал о группе добровольцев, решивших лишить его жизни, о деяниях своего ребёнка. Ким раскрывал карты постепенно, сам не подозревая о том, к чему придёт в итоге. — Я плохо знаю твоего Чонгука и не могу предположить, во что их союз выльется. Я имею в виду, что они вместе решили закончить начатое Тэхеном. — То есть… — начинает Хендо, но его перебивают: — Твой сын сейчас с вероятностью до девяноста процентов причастен к грядущем убийству, Хендо. Поначалу последнему хотелось вспылить, но он только нахмурился. Как часто он сдерживает свои эмоции. — Твой работал после первого раза со врачами, — говорит он. — Я не могу допустить, чтобы жизнь моего сына превратилась в болезнь, расстройство или что похуже. Он не сядет в тюрьму. Пауза заполняется тихим смешком Кима. — Я более чем уверен, что Тэхен даже мысли такой не допускает. Он сделает всё, чтобы твой мальчик остался в социуме на твёрдых ногах стоять. — Проблема в том, что Чонгук мыслит аналогично. Да и почему ты высказываешься о своём сыне так, будто у него громадный опыт во всём? Ему только двадцать пять, он хоть и ушел во взрослую жизнь, но это не отменяет того, что тебе следует относиться к нему более бережно что ли. Особенно его состояние непостоянно; он, наверное, человек чувственный и восприимчивый, несмотря на всё. Ему разве нужен холод с твоей стороны? Я не прошу тебя бегать вокруг него, просто… не знаю. — Ты очень мягок по отношению к Тэ. У меня же свои методы воспитания. — Предоставление власти и наблюдение за разрушением? — с блеском в глазах и недоверчивой улыбкой на лице спрашивает друг. — Педогогично. — Я считал, что у меня есть два выбора после смерти Бохи: дать ему всё или забрать это. Мог ли я, как родитель, допустить второе, не найдя третьей альтернативы? Вопрос риторический, поэтому они оба замолкают. Хенджун вздыхает с шумом, смотря на Чона. Он ищет в его тёмных глазах поддержку или ответы на собственные вопросы. — Ты не будешь вытаскивать Тэхена? — спрашивает Хендо не безымоционально, а, скорее, устало. И тот, кому задавался вопрос, не знает, есть ли у него хоть что-то, чтобы откликнуться. Ему трудно признать, но ни возраст, ни положение не укажут верный путь. Если таковой вообще есть.

•

На одной из центральных улиц Пусана, усыпанных торговыми точками разнокалиберных ценовых категорий, два парня выбирают себе костюмы в магазинах, расположенных друг напротив друга, через дорогу. Им предоставлен вечер, чтобы украсить себя нарядами, невзирая на цену. Они не выбрали совместный шоппинг из соображений сохранности «инкогнито» своих «миссий». Мало ли что придет в голову Соне, вдруг она решит разузнать о нем побольше. Нельзя недооценивать её. Поэтому, если она получит информацию о том, что они с Чонгуком в этом городе вместе, весь пазл сойдется. А находясь рядом, но порознь, всё становится каким-то шпионским и скрытным. Тэхен, рассматривая идеальный цветовой ряд развешанных костюмов, косится в сторону выхода и из открытой двери смотрит в заведение напротив. Там та же картина, только с Чонгуком. Тот через некоторое время настойчивого, но мягкого сверления взглядом замечает его и незаметно улыбается. Тэхен с тем же выражением лица отворачивается, возвращаясь к изучению ассортимента. Но особо он на этом, в самом деле, не сосредоточен. Девушка-консультант ненавязчиво предлагает свою помощь, на что брюнет отзывается как-то равнодушно, но она всё же рекомендует ему посмотреть классические черные костюмы для похода в выбранное культурное место. Тэхен поддаётся ее предложению, смотрит на стенды, манекены, норовя развернуться обратно к цветным вариантам, но его взгляд привлекает нечто иное. В глазах словно загорается огонь, он тянет улыбку только на одну сторону лица и вовремя одергивает себя, чтобы не показаться странным. — Это. В моём размере, — говорит он, называя параметры и представляя в голове результат. Он доволен, предчувствуя нечто волнующее. Это то, что он хочет видеть на себе. Пока солнце совсем не скрылось за горизонт, забирая дневную собранность и концентрацию, он находит в контактах телефона Агуста и, ожидая упаковки одежды, совершает вызов. — Ну что? — устало льётся из динамика. Тэхен уже представил его недовольное лицо. — Как дела? — интересуется Ким, выглядывая из дверного проёма, кидая взгляд через дорогу и ища там Чона. — Ты у меня это спрашивал последний раз в своём же выпускном классе, — тем же тоном отзывается Мин Юнги, но всё-таки сообщает, перечисляя: — Я в здравии, твой оружейный не разворовали, общежитие стоит неприступной крепостью, люди работают, от Намджуна вестей ноль. — А?.. — Тэхен уже готов задать еще один вопрос, но красноволосый перебивает: — Лотус тихо и мирно стоит на парковке в твоем жилищном комплексе, цветок полил. Прикрывая рот ладонью, Ким тихо смеется, расплачиваясь и забирая пакет. — Оперативно, — наконец говорит он, покидая магазин и озираясь вокруг. — Отлучишься на денёк? — Чего? — недоверчиво тянет Юнги. — Тут ждут братьев Ким, а ты предлагаешь еще и мне свалить? Я не такой безответственный. — Нам бы с последним разобраться. Помощь нужна, — более конкретно поясняет Тэхен. — Дело, можно сказать, крупное, справиться будет сложнее, чем раньше. — Итог? — Это называют техногенной катастрофой, — идя куда глаза глядят, молвит брюнет. — Жертв не будет. Кроме одной. Надеюсь. Молчание растягивается вязкой карамелью. И приходит мысль, что идти без Чонгука Тэхену дается менее легко. Ким особо не бродит бесцельно, поэтому просто гулять без него непривычно. Он бы написал СМС, да разговор не позволяет. — Завтра с утра выеду, назначу главным старшего, — в итоге говорит Агуст. — Нужны ещё люди? — Я не могу определиться, — тихо произносит Ким, втури радуясь отзывчивость Мина. — Могу через пару часов точнее сказать? — Весь в режиме ожидания, — согласно отзывается друг и через несколько секунд сбрасывает. В это же время в одном переулке, спрятанном между рядами магазинов, по телефону говорит Чонгук. Он позвонил Хосоку, но не до конца был уверен в цели разговора. — Привет, — говорит он, смотря на проходящих мимо людей. К вечеру их собирается особенно много. — Чем там с Чимином занимаетесь? На той стороне слышится какой-то шум, но Чон всё равно отвечает. — Пришли в какой-то бар, днём ездили к моим знакомым. А ты там скоро приедешь? Или нам к тебе примчать? — Да нет, нет, — быстро реагирует Чонгук. — Я думаю, что уже послезавтра вернусь. — Всё нормально? — заботливо спрашивает Хо, что вызывает прилив тепла. — Не переживай, полный порядок. Потом шум усиливается, и до Чонгука долетает: — Чимин забирает трубку, я за него не ручаюсь. И сразу после этого слышится голос Пака. — Мы здесь так качественно напьемся, что когда ты приедешь обратно, у нас не останется сил на дополнительный алкоголь. Ты столько упускаешь, — шутливо пропевает гласные Чимин, а потом серьезно добавляет. — Понятия не имею, что ты там делаешь, но реши все свои чертовы дела поскорее. Чонгук ожидал услышать что-то нравоучительное и оказался польщен доверием друга. Пак знает, что они с Тэхеном в Пусане и отреагировал на это спокойнее, чем раньше. — Слушаюсь, — покорно отзывается Чон, замечая в толпе знакомое лицо. — Как думаешь, — сбивчиво говорит он, — ты бы доверился моему выбору? Чимин молчит, не уделяя этому много времени. У него его было достаточно, чтобы подумать. — Ну… — немного мучает он, — чего бы ты не натворил, мы не просто незнакомцы. Это ценно для меня, поэтому буду пожинать твои плоды вместе с тобой. Благодарность Чон выражает молчаливой мученической улыбкой, адресованной Паку. Он прощается, пообещав написать позже, и подходит к углу здания, опираясь на стену и следуя глазами за Тэхеном, который ничего вокруг не видит и просто куда-то идет вместе с потоком. — Сбавь ход, — парень говорит так, чтоб другой услышал. Ким, оборачиваясь и встречаясь с чёрными омутами, вырывается из толпы, перестраивая маршрут на узкую улочку, где Чон нашел себе место. Он смотрит на пакет в его руках, потом на свой, и резюмирует, что они готовы к завтрашнему дню. — Ты незаметно исчез, — произносит Тэхен, уходя чуть дальше от глаз людей, которые даже не заинтересованы в паре. — Это была наша задача на сегодня, — отвечает Чонгук, доставая сигареты и протягивая одну брюнету. — Мы почти её выполнили. — Почти, — ухмыляется Тэхен. — Почти, — прикуривая, повторяет Чон. Он выдыхает в закатное небо и когда Ким делает шаг к нему, целует. Достаточно чувственно, чтобы вести и постараться насытиться им перед грядущими событиями. Обоим это нужно.