***
«Сколько же времени прошло…» Дождь утихал, становилось холоднее. На место злости и обиды прокрадывались сожаление и сомнение. В который раз разминая конечности, Хара оглядывалась по сторонам. Никого. И так тихо. Если бы не гулкий вой деревьев из-за ветра. Пугающе и неуютно. С силой вжав руки в карманы, она зашагала по направлению к дому. Плотно поджимала губы, представляя, как покорно заявится на порог. Тошнотворное зрелище. «Нехер было вообще дергаться» — остановилась. От бессилия хотелось рвать волосы на голове. Эта беспомощность сводила с ума. В следующее мгновение мозг внезапно тревожно засигналил — представший перед глазами пейзаж был незнакомым. «Нет, я же шла именно этой дорогой…!» Медленно, но настойчиво зарождалась паника. Хаотично бегая по пустой дороге, Хара ошалело озиралась по сторонам в надежде увидеть знакомые черты. Из знакомого была только тропа, ведущая обратно вглубь парка. Она обхватила лицо руками и постаралась глубоко вдохнуть. «Лучше пойду по дороге, у кого-нибудь спрошу и никогда больше никуда не убегу» Все еще обнимая себя за лицо, она услужливо заговаривала стремительно нарастающую тревогу. Отвлек от этого занятия ее ударивший в глаза яркий свет. Хара пошатнулась от неожиданности. Раскаты ревевшего мотора приблизились через несколько секунд, и она наконец увидела внушительную махину байка, остановившуюся рядом с ней. Лицо мотоциклиста показалось ей знакомым. «Тот парень!» «Тот парень» не глуша мотора, обратился к ней: — Тебе помочь? Хара проследила за его изучающим взглядом. Мокрая джинсовка в грязевых разводах, кеды и колготки в смеси песка с глиной, а венец этой живописной картины — опухшее красное лицо с глазами «по пять копеек». Видимо, быть жалкой — это карма. Второй раз за сегодня она обратила внимание на серебристо-лиловые волосы. А затем бросились в глаза ссадины и царапины. Его одежда тоже была в пятнах, только более темных — багровых. — А тебе? — брякнула, не задумываясь. «Мицуя же» — так удачно всплыло в голове. — Мицуя? Было видно, что он удивился. И такой ответ на вопрос стал для него неожиданностью. Но он промолчал. — Я потерялась, — сдалась Хара. — Недавно здесь живу, — захотелось добавить в оправдание. Мицуя снял шлем и протянул ей. — Садись. «Вот же ж…» Сколько еще безбашенных поступков запланировано на сегодня? Надеясь, что это последний, она приняла шлем и назвала адрес. Как кататься на мотоцикле, Хара понятия не имела. Осторожно взгромоздившись позади парня, аккуратно уселась. Мицуя в зеркало наблюдал за красноречиво сменяющимися комичными выражениями ее лица, сдерживая улыбку. — Сзади есть поручни, — проговорил он, — но это не очень удобно, лучше держись за меня. — Ага, — нащупала она холодные металлически ручки. Он хохотнул, но его смешок утонул во взревевшем моторе. Хара до боли вцепилась в поручни. Байк набирал скорость. Наблюдать за ночными пейзажами не было ни сил, ни желания. Треклятый шлем съезжал на глаза, а тело, к ужасу, стало тянуть назад. Взбесившееся воображение с готовностью вырисовывало варианты будущего с переломанной шеей. Назад кренило неумолимо. Еще чуть-чуть — и это будущее станет настоящим. Мицуя замедлился на несколько секунд, и этого было достаточно. Хара молниеносно перегруппировавшись, обвила его руками за талию и прижалась всем телом, обдав рваным дыханием шею и ударившись шлемом о затылок. Она не могла видеть удивленно распахнувшихся на мгновение лавандовых глаз, но ощутила телом выдох, выбитый железными объятиями из легких. Миновав лежачий полицейский, они снова ускорились. Шлем окончательно съехал на переносицу, оставив только полоску надоедливо мельтешащей дороги, но поправить его, расцепив руки — духу не хватало. И Хара закрыла глаза. Этот день тянулся бесконечность. Казалось, все происходящее должно было случаться с кем-то другим, словно во вселенской канцелярии перепутали адресатов. Измотанный мозг устало шептал, что на еще одно приключение сил не хватит. И все оставшиеся она решила потратить на то, чтобы цепляться за Мицую. К концу их недолгого путешествия, Хара стала расслабляться. Мицуя ощутил как напряженные объятия стали мягче. Он поймал себя на очередном быстром взгляде в зеркало. Завернув в переулок, байк начал замедляться. Мицуя почувствовал, что девичья рука аккуратно тянет ткань его кофты, и остановился. — Тут недалеко, я дойду, — прокомментировала она. Заявляться таким образом домой, в особенности после случившегося, было не лучшей идеей. Новый дом располагался в тупике, на конце улицы. Пятьдесят метров пешком должна осилить. Мицуя не ответил, а Хара наконец высвободила его из своих объятий и избавилась от ненавистного головного убора. Волосы растрепались, а нос саднило в месте соприкосновения со шлемом. — Понятно, почему вы их не носите, — шутливо проворчала она, возвращая владельцу. Его губы дрогнули в улыбке. Почувствовав твердую почву под ногами, она словно очнулась ото сна. В голове начали навязчиво проноситься мысли о том, как сильно она прижималась к парню. Незнакомому! Хара встретилась с Мицуей взглядом. Вдруг стало досадно. Досадно вот так стоять перед ним испачканной и растрепанной. А он как назло продолжал смотреть. — Спасибо, — быстро поклонилась она и спешно отвернувшись, зашагала к дому. — Ты знаешь, как меня зовут, — донеслось вдогонку, — а я, как тебя, — нет. — Энти Хара, — представилась, не замедляя ход. Спустя мгновение спящая улица встрепенулась от вновь взревевшего мотора. Но постепенно он стих, уступая место мирному стрекотанию сверчков и электрическому жужжанию фонарей. Ночь была ясной и прохладной. Хара осталась одна. И сейчас видела единственно верное завершение этого безумного дня. Неуверенно звякнув дверной ручкой, она вошла в дом. Ее встретил пустой темный коридор. Когда темноту растворила желтая полоса света из открывшейся двери, она подняла глаза, наткнувшись на потерянный усталый взгляд. — Прости меня, мам. И отпустило.***
Этой ночью сны не снились, но вновь и вновь мозг воспроизводил приятное ощущение от тепла чужого тела и мягкой ткани на ладонях.