Чёртов Орочимару...

Утром проснулся оттого, что постучал Суйгецу. Он сказал, что принес завтрак. Есть хотелось, но вот открывать дверь — нет. Я попросил Суйгецу уйти. Все равно я могу долго обходиться без еды. От голода бы точно не умер. Но спустя час я все же послал змей на кухню. Они принесли фрукты и йогурт. Передо мной было большое зеркало. Я спокойно помещался в нем во весь рост. Я подошёл к нему и стал рассматривать себя. Тогда пришло осознание, что мои руки, ноги, волосы, глаза и уши ненастоящие, а искусственные, созданные сумасшедшим учёным с манией величия. На свое отражение смотреть было невыносимо. Я с трудом сдержался, чтобы не разбить зеркало. Вскоре я вышел из комнаты. На глаза Орочимару попасться не хотелось, поэтому приходилось идти осторожно, прислушиваться и всегда смотреть по сторонам. Иногда я даже прятался за колоннами. Я хотел узнать у кого-нибудь, дома отец или нет. Через какое-то время увидел Джуго. Спросил у него, где родитель. Джуго сказал, что он недавно ушёл. На вопрос «а когда обещал вернуться?» Джуго ответил, что, вроде как, через сутки. Настало прекрасное время для побега. Я чувствовал, что мне физически сложно находиться в этой лаборатории. Я хотел бежать прочь от этого проклятого места. Неважно куда, главное — не находиться здесь. Орочимару же хотелось шею свернуть за сломанное детство. Если бы он с самого начала сказал, что он убийца и садист, если бы у меня не было образа идеального родителя, если бы я с самого рождения знал, что я лишь его эксперимент, его очередная жертва, — мне бы не было так больно. Я бы не ждал от него ничего хорошего, не почувствовал бы родительской любви, не знал бы, кого это, когда тебя любят. Я верил, что меня любили, искренне любили, любили как самого родного и близкого человека в мире. Если бы у меня не было чувства любви, мне было бы нечего терять. А, как оказалось, терять что-то безумно тяжело. Лучше с самого начала ничего не иметь, чтобы никогда не испытывать чувства утраты. Узнав, что Орочимару нет дома, я вернулся в свою комнату. Сел за стол и начал продумывать план побега. Я твёрдо решил, что нужно сбегать от Орочимару. Я ощущал себя ошибкой, которую нужно устранить. Меня тогда словно всего смысла существования лишили. Отец был моим смыслом. А когда я, как я думал, потерял отца, то жить не хотелось совершенно. Потом сквозь меня словно ток прошёл, когда я понял, что и брат такая же ошибка, как и я. От него тоже следовало бы избавиться.