— Дело в том, — вздохнула Анна, — что я… следила за твоей женой. Впрочем… нет, надо бы начать все с самого начала.
— Я весь внимание! — Петр скрестил руки на груди и приготовился слушать.
Когда Петр сообщил Анне, что уходит, она опешила. Да, к тому времени она давно уже поняла, что у него есть любовница. И не без оснований подозревала, что это та самая актрисулька, которая тогда на передаче брала у Анны интервью.
Она видела, как муж после программы поцеловал этой девице руку и улыбнулся ей. В молодости Петр был тем еще дамским угодником, но после свадьбы он, казалось, остепенился. Во всяком случае, у Анны никогда не было поводов ревновать его и подозревать в неверности. И вдруг он, так сказать, внезапно сменил имидж, в частности, расстался с усами и стал по-другому причесываться, благодаря чему словно скинул несколько лет. Еще Петр стал задерживаться на работе и зачастил в командировки. А однажды Анна нашла кармане его пиджака два билета в Большой театр, причем, на самые дорогие места в партере. Все это было подозрительно, и Анна решилась на невообразимое. Она наняла частного детектива, чтобы тот проследил за ее мужем, и вскоре выяснила, что Петр улетел вовсе не во Владивосток на деловые переговоры, а на Тенерифе отдыхать. И улетел он не один, а в компании Ларисы Яхонтовой, то есть, той самой фифочки с телевидения. Анна разозлилась: неужто она двадцать с лишним лет строила и оберегала свою семью только лишь для того, чтобы какая-то профурсетка увела у нее мужа и разрушила все, что Анна берегла, как зеницу ока.
И вот только Анна собралась устроить мужу сцену, как он сам заявил, что все кончено, он де полюбил другую женщину и уходит к ней.
— Я не дам тебе развода! — кричала Анна. — Только через мой труп! Эта шалава не получит ни копейки! Своего имущества я ей не отдам.
— Твоего? — расхохотался Петр. — Да твоего тут очень мало, дорогая моя. Потому что все наше состояние — это результат моей работы. Но это даже и не главное. Главное же заключается в том, что я не хочу больше жить с тобой. Все. Точка!
— Можешь не жить, — взвилась Анна. — Но развода я тебе не дам! Не позволю, чтобы меня называли брошенкой и разведенкой! Чтобы жалели.
— Ты в своем уме? — вспылил Петр. — В каком веке ты живешь? Да миллионы людей разводятся, и в этом нет никакой трагедии. Тем более, если люди давным-давно уже не любят друг друга.
— А я не все! — закричала Анна. — И я не дам тебе развода. Точка, как ты любишь говорить.
Скандалы ни к чему не привели. В итоге развод все равно состоялся, как и раздел имущества, и Петр чуть ли не на другой день женился на своей любовнице.
Анна затаила злобу, ей хотелось сделать Петру больно, чтобы он страдал по-настоящему за то, что разрушил их семью.
Именно в тот период Анна и познакомилась с Егором Решетниковым. Дело в том, что прежний ее шофер, Афанасий Пилипенко, уволился, и пришлось нанимать нового. Егор оказался вежливым и обходительным, он беспрекословно исполнял все приказания Анны, ну и… очень скоро отношения их стали несколько ближе, нежели у работодательницы и ее служащего. Он-то и предложил Анне превосходный план, как можно отомстить бывшему мужу. Все просто: нужно, чтобы Петр уличил Ларису в измене.
Егор сам вызвался познакомиться с Ларисой. Он должен был подкараулить ее на улице, подъехать на машине и инсценировать несчастный случай. Она шла бы, скажем, по улице, а он чуть не сбил ее. Дальше слово за слово, он якобы неожиданно узнал ее, они познакомились, он подарил бы ей цветы, пригласил в ресторан. Анна же следила бы за ними тайком, сделала бы фото и отправила Петру.
В день Х слежку за Ларисой Анна начала с самого утра. Лариса же съездила в салон, сделала укладку, потом побывала в продуктовом магазине, а после поехала в поликлинику. Анна направилась следом. Она спряталась за оконным выступом, напротив кабинета, в который вошла Лариса, и затаилась. Лариса вышла вместе с медсестрой, поблагодарила ее, выслушала поздравления…
— Собственно, я сразу поняла, зачем она пришла, — помолчав немного, продолжила свой рассказ Анна. — Прочитала фамилию врача… А потом медсестра поздравила ее, сказала, что выпишет направление на узи. Они еще поговорили о первом триместре… Я же знала, как ты мечтал о сыне. Или о дочери… О твоем ребенке. Я прекрасно помню, как страдала, когда потеряла нашего с тобой второго ребенка. Ты, конечно же, помнишь, что я не доносила тогда три с половиной месяца. Это была девочка… Твоя дочка. Неужели же ты всерьез считаешь меня таким чудовищем, Петя? Я никогда бы не решилась. Я быстро поднялась, ушла в туалет и сразу же позвонила Егору. Я запретила ему что-либо предпринимать.
— Ты рассказала об этом следователю? — хмуро взглянул на нее Петр.
— Да, — кивнула Анна. — Он обещал вызвать Егора, допросить и сверить какие-то отпечатки.
— Видимо, те самые, которые обнаружили на капоте моей машины, — отозвался Петр.
— Вот увидишь, это не он.
— А как насчет покупки конфет «Шоколадное сердце»? — спросил Петр. — В них оказалась отрава. И покупка была оплачена с твоей карты!
— Я ничего не понимаю, — помотала головой Анна, — это… загадка какая-то! Но я даже и близко не подходила к кондитерской. Повторяю, я бы никогда не решилась на такое! Да, я хотела… досадить тебе. Подставить твою жену, чтобы вы с ней поссорились. Господи, — она закрыла лицо ладонями, — какая же я дура!
— Вот это уже ближе к истине!
— Петя, — она подняла на него глаза, — прости меня! Я сама не знаю, что на меня нашло. Ведь… я тебя потеряла уже давно. Ты… по-настоящему ты вряд ли любил меня. Жалел, если только. Когда мой отец… Нет, давай не будем о прошлом. Но поверь, я никогда не причинила бы вреда твоей беременной жене. Я не испытываю к ней симпатии, верно, но… убивать ее я не осмелилась бы!
***
— И что ты об этом думаешь? — спросил Григорий у отца.
Он также побывал в следственном изоляторе на свидании с матерью и выслушал ее историю. После он позвонил отцу, и они встретились с ним в кафе.
— То, что она рассказывает похоже на горячечный бред больного, — пожал плечами Петр. — Ну или на выходку старшеклассницы, которая решила поссорить своего парня с его новой пассией.
Григорий усмехнулся:
— По сути, она таковой и осталось: обиженной женщиной, которой досадно, что ее муж ушел к другой. Которая, к тому же, моложе ее.
— Что ж, придется подождать, когда найдут этого Решетникова. Поглядим, что это за герой-любовник, а заодно проверим, он ли покопался в моторе машины. Если он, то это будет означать, что Анна врет и пытается выгородить себя. А если нет…
— Если нет, то получается, есть кто-то третий, отец.
— А хуже всего, что это будет означать, — прибавил Петр, — что за нами действительно идет охота. И жизнь Ларисы по-прежнему в опасности.
— Будем надеяться, что скоро все разрешится.
Они расплатились и распрощались. Петр поехал в больницу к Ларисе, а Григорий решил немного прогуляться. Он оставил машину на парковке и пошел по бульвару, думая обо всем, что произошло. Ему не хотелось ехать домой, потому что там Натали, а ему вовсе не улыбалось обсуждать все произошедшее с ней. Жене лучше не знать пока всех подробностей… Да и вообще, к чему скрывать, ему в последнее время хотелось как можно меньше времени проводить со своей женой.
Григорий медленно брел по бульвару и размышлял. Мать действительно сделала несусветную глупость. Он поверил ей, это было вполне в ее духе. Она всегда была импульсивной, вспыльчивой. Григорий помнил, какие итальянские страсти кипели у них дома. Он закрывался в своей комнате и включал музыку, но все равно ему были слышны крики матери, которая обвиняла отца во всех смертных грехах. А потом отец обзывал ее больной на всю голову истеричкой, швырял в стенку какую-нибудь вазу, чашку или статуэтку и уходил, от души хлопнув дверью. Так что она вполне могла решиться на этакую дурь: подстроить отцу и Ларисе гадость. Но что касается убийства… Нет, мать действительно не способна на такое. Надо будет поговорить еще раз с Николаем Дорошенко, а после подумать о том, чтобы нанять матери хорошего адвоката.
Григорий вернулся на парковку у кафе, хотел было уже сесть в машину, как вдруг замер, заметив в кафе за столиком у окна, которое как раз выходило на улицу, двоих: мужчину и женщину в темных очках.
***
— Опаздываете, Афанасий, заставляете себя ждать.
Невысокий, начавший уже лысеть, остроносый блондин угодливо улыбнулся и сел за столик. Лучше не спорить с этой женщиной. И не злить ее.
— Простите, Анна Львовна, но просто на дорогах такие пробки.
— Меня не интересуют эти нюансы. Вы здесь, так что давайте перейдем сразу к делу!
— С радостью, Анна Львовна, я люблю… деловых женщин.
Он протянул руку ладонью вверх и просительно посмотрел на нее:
— Извольте заплатить мне вторую половину гонорара.
Она же лишь рассмеялась в ответ:
— Ну и наглость! Знаете, дорогой мой Афанасий, — жестко проговорила она, — я бы посоветовала вам не зарываться. Это я должна бы потребовать у вас назад аванс, который вы получили.
— Это с какого такого перепугу? — возмутился он.
— С такого, что вы не выполнили свою работу, — тихо проговорила она, чуть привстав и подавшись вперед. — Яхонтова жива. И вполне здорова. А значит, она скоро выйдет из больницы, и где гарантия, что не забеременеет снова, тем более Петр уже собирается устроить ей второй медовый месяц.
— Нет-нет-нет, Анна Львовна, — вскинул руку в протестующем жесте Афанасий, — давайте разберемся! — Мы условились, что я подстрою аварию. Я это сделал. Жена Петра Червинского попала в ту аварию? Попала! Потом вы велели через Ирку передать в больницу конфеты. Я передал. Бывшая жена Червинского в тюрьме. Все как вы и хотели, чего же вам еще надо? Так что… деньги, как говорится, на бочку, дорогая моя Анна Львовна. Иначе…
— Вы мне угрожаете?
— Исключительно потому, что вы меня вынуждаете!
