Дома, вполне предсказуемо, никого не оказалось. Вернее, с домработницей Григорий столкнулся на пороге, и она заявила, что идет по магазинам, исполняя распоряжение Натальи Александровны. Сама же хозяйка якобы уехала в салон красоты и не сказала, когда вернется.
— Мне надо купить все к ужину, Наталья Александровна список оставила… — объяснила домработница Григорию.
— Хорошо, — кивнул он в ответ, — ступайте.
Он прошел в гостиную, устало опустился в кресло и закрыл глаза. Что, черт возьми, происходит, это похоже на какой-то театр абсурда. Ну ладно, сначала отец влюбился, как мальчишка, и женился на молоденькой. С этим Григорий почти примирился. А теперь еще и мать начудила такого, что вовек не расхлебаешь.
Вообще, что касается отца, то, во-первых, если разобраться, он не первый и не последний человек, разочаровавшийся в браке и встретивший новую любовь. Во-вторых, он действительно обрел свое счастье, это было видно, как говорится, невооруженным глазом. Отец стал… как-то мягче, что ли. Он больше не раздражался по пустякам, не начинал ругаться на чем свет стоит из-за каждой малости. «Петь, ну перестань!» — говорила ему обычно в таких случаях Лариса и клала руку ему на плечо. Этого оказывалось достаточно, чтобы отец мгновенно остыл; прежде же представить себе нечто подобное было невозможно. Что до Ларисы, то она оказалась чрезвычайно умной женщиной, и ей удалось в конце концов помирить Петра с Григорием.
Честно говоря, Григорий и раньше-то с отцом не шибко ладил. Ему не нравилось стремление отца целиком и полностью контролировать каждый его шаг. Он взял сына на работу в свою компанию и пристально следил за всем, что он делал, и как себя вел. Стоило Григорию проявить хоть какую-нибудь инициативу, попросить у отца денег на новый проект, тот начинал кричать, что не позволит тратиться на «какую-нибудь ерунду». После того, как Григорий узнал о том, что отец изменил матери, он буквально взбесился. Он оскорблял отца в лицо, при его друзьях и знакомых, не стесняясь в выражениях. Дома же он затевал скандал сразу же, стоило только отцу войти в дверь, даже в драку лез. На свадьбу отца он заявился уже под конец банкета и заявил:
— Я не стану сегодня поздравлять тебя, уволь! Мне одно лишь интересно: как скоро эта женщина обдерет тебя, как липку, и куда ты денешься потом?
Гости обомлели, на миг в банкетном зале ресторана воцарилась звенящая тишина, а потом раздался все более и более нарастающий гул.
— Ах ты щенок! — вскипел отец. Он подскочил к Григорию, схватил его за грудки. — Пошел вон отсюда, слышишь?
— Петя, Петенька, прошу тебя, не надо! — Лариса подбежала к ним, оттащила Петра от сына, обняла за плечи. — Не нужно… это просто недоразумение. А вы, Григорий Петрович, — как ни в чем ни бывало обернулась она к нему, — раз уж пришли, то… может быть, присядете, развлечетесь немного? Что еще делать на празднике. Не нервничайте по пустякам!
— Да идите вы! — раздраженно махнул он рукой и покинул ресторан.
Отец на другое же утро позвонил ему, крикнул, что если Григорий еще хотя бы раз позволит себе подобную выходку, он выставит его вон из компании и ни даст ни гроша, после чего бросил трубку, не дав даже слова в ответ сказать. Григорий тут же перезвонил ему и сказал, что не больно-то ему и хотелось, хотя на самом деле ему, разумеется, не улыбалось остаться без средств.
К вящему его удивлению в газетах про тот скандал не появилось ни строчки, хотя свадьбу они освещали весьма подробно…
— Вы напрасно пытаетесь сражаться со мной, Григорий Петрович, — заявила ему Лариса. Через несколько дней после свадьбы (перед самым отъездом в свадебное путешествие) она приехала в офис, подгадав, когда Григорий будет у себя в кабинете один. — Во-первых, мне не нужны деньги вашего отца, меня с ним связывают несколько иные чувства, нежели страсть, так сказать, к презренному металлу. Если вам так будет спокойнее, я могу даже подписать соглашение, что ни за что не стану претендовать на все ваше наследство. Во-вторых, ну вам же не двенадцать лет, не пора ли пережить все свои обиды?
— Не стройте из себя… невесть кого! — фыркнул Григорий. — Я вас насквозь вижу, госпожа Яхонтова.
— А знаете, когда мой отец женился на моей мачехе, — вздохнула она, — я тоже очень на него обиделась, потому что мне казалось, будто он предал мою маму. Вернее — ее память. А заодно и меня, раз я ему больше не нужна. Я была зла на отца, даже и встречаться не хотела с ним лишний раз. А потом… когда мне было очень плохо, именно отец первым пришел на помощь. И я поняла, что ближе него, у меня никого нет. Да и мачеха оказалась вовсе не мегерой, а обычной женщиной, и они с отцом просто полюбили друг друга. Такова жизнь, Григорий Петрович.
— А что до чувств вашей матери, о них вы не заботились?
— Матери моей не стало, когда мне было всего тринадцать лет, — вздохнула Лариса. — Отец какое-то время жил один, растил меня, старался дать все самое лучшее. Но он же был еще не старым мужчиной, он встретил новую любовь, и это было бы более чем эгоистично с моей стороны требовать от него пожертвовать своим счастьем ради меня.
— Простите, я не знал… о вашей матери. Но согласитесь, это ведь совсем другое. Иная ситуация.
— Да, возможно я… виновата и перед матерью вашей, и перед вами, но… Я люблю его! Вашего отца. И тем не менее, если бы Петр не решился на этот шаг: оставить свою жену и остаться со мной, — я разорвала бы все раз и навсегда. Если бы не была уверена в его чувствах, я бы попросту не сблизилась с ним. Вы можете мне не верить, но это — правда.
— Будто легче кому от этой вашей правды, — пробормотал Григорий, несмотря на то, что его весьма растревожил этот разговор.
Лариса пожала плечами:
— Знаете, Григорий Петрович, вы можете меня ненавидеть, проклинать, не замечать и не общаться со мной. Это ваше право, признаю. Но Петр Иванович — ваш отец. И он не заслуживает такого отношения! Хотя бы потому, что очень любит и беспокоится о вас. Хотя бы из элементарного уважения к своему отцу вы могли бы вести себя с ним иначе.
Григорий ничего не ответил, махнул рукой и ушел. Однако же отец чуть ли не в тот же день также вызвал его на откровенный разговор. И на сей раз им удалось спокойно и без ругани выяснить отношения.
— Ты же не малое дитё, — сказал ему отец, повторяя по сути слова Ларисы. — Ты — взрослый человек, семейный! У тебя скоро уж свои дети будут. Пойми же: люди все разные, и бывает так, что они… не сошлись характерами. Прости уж за избитую фразу. В нашем с Анной случае было бы бессмысленно продолжать делать хорошую мину при плохой игре и притворяться, будто мы — идеальная семья.
— Да знаю я, — вздохнул Григорий, — что вы по меньшей мере лет пятнадцать уже живете как кошка с собакой.
— Так к чему тогда эти твои демонстрации?
Григорий пожал плечами:
— Думал, что ты… Что тебе все равно. И на меня, и… вообще на все на свете.
— Ну и дуралей, — как-то необычно ласково и вместе с тем чуть грустно улыбнулся отец.
— Ладно, пап, забудь! Наверное, я был не прав.
С того дня что-то изменилось в их отношениях, и Григорий действительно сблизился с отцом. Да и к Ларисе он стал относится намного лучше.
***
Видимо, Григорий слишком задумался, раз не услышал, как в замке повернулся ключ и хлопнула входная дверь.
Натали вошла в комнату, заметила сидящего в кресле мужа и часто заморгала:
— Григ? Ты уже вернулся? Так рано… Ты же говорил о совещании…
— Да, — Григорий поднялся и подошел к жене, — вернулся. Совещания все отец отменил.
— Как там Петр Иванович? — натянуто улыбнулась Натали.
Она, как ни странно, целиком и полностью была на стороне свекрови, и открыто осуждала отца. Ларису же и вовсе иначе как «эта девица» она не называла.
— Все хорошо, — отозвался Григорий. — Он с утра ездил к Ларисе, ей лучше. Кстати сказать, твой брат считает, что ее отравили, и это не случайно.
— Видимо, — скривилась Натали, — у этой девахи полным-полно врагов. А может быть… один из ее бывших (а может и нынешних, кто знает) любовников решил ей отомстить? Надо бы сказать Николаю, пусть роет в этом направлении. Хотя я в принципе не понимаю, чего ради он влез в это дело!
— Во-первых, это его работа. Во-вторых, у Ларисы нет и не было никаких любовников.
Натали расхохоталась:
— Будто она стала бы тебе и всем вокруг рассказывать! Я бы на месте Петра Ивановича насторожилась, а вдруг это его хотели отравить. Пусть будет осторожен! Вот что бывает, если связываешься с нечистоплотными хищницами, думающими лишь о деньгах!
— Это ты о своей милой подруженьке Лидочке? — хмыкнул Григорий.
— Лидди вышла замуж по любви за бедного клерка, между прочим!
— Ага, а перед этим она где была? На какие шиши она вела и ведет светскую жизнь, оплачивает дорогущую квартиру, катается по заграницам, тебе напомнить?
— Оставь! Это глупости и сплетни завистников!
— Вот и ты, будь добра, воздержись от гадостей в адрес моего отца.
— Как скажешь! — Натали обиженно надула губы. Впрочем, на Григория это не произвело должного впечатления.
— Ладно уж, — махнул рукой Григорий, — оставим это. У нас с тобой, думается мне, есть куда более важные темы для разговора.
— Вот как?
— Именно. И раньше всего, я хочу знать, где ты была, Натали? И с кем это ты встречалась сегодня в кафе «Лимонный зефир»?
— Я? — голос Натали чуть дрогнул.
— Именно ты. Я видел своими глазами. И теперь хочу знать, что это за мужчина был с тобой?
***
Слава богу, босс в офисе так сегодня и не появился, поэтому Галине удалось улизнуть после обеда. Надо же, размышляла она, спеша к метро, как удачно сегодня сложился день, не придется объясняться с Панасом. Вечно он закатывает сцены ревности: почему задержалась, с кем была. Будто не понятно, что у нее, как у всякой молодой, красивой женщины могут быть свои дела. И она не обязана отчитываться, раз уж Панас такой тюфяк, что не в состоянии удовлетворить все ее потребности. Включая даже интимные, чего уж там скрывать. Муж давным-давно перестал привлекать ее, более того, близость с ним стала ей просто-напросто омерзительна. Конечно, попробовав разок свежий пшеничный хлеб, неужели потянешься вновь к засохшей и заплесневевшей ржаной корке?
Галина встретила мужчину своей мечты, с которым чувствовала себя будто на седьмом небе. Он готов был покупать ей красивую одежду и драгоценности, оплатить приличное жилье и добротный автомобиль. Ей не пришлось бы больше гробиться на работе. Но вот беда: пользоваться всеми этими благами открыто, она пока не может. Панас ведь может заподозрить неладное. Конечно, если бы любимый позвал ее замуж, она тут же бросила бы Панаса, но… в том-то и беда, что он не звал. И Галя, честно признаться, не знала, что и думать.
Он уже ждал ее у самого входа в метро. Галина, заметив его, улыбнулась и помахала рукой.
— Яшенька! — воскликнула она, бросаясь в объятия любовника.
Он снял темные очки, усмехнулся и чмокнул ее в щеку:
— Ты опоздала на целых пять минут!
— Ой, ну ты же знаешь, что с работы мне так-то просто убежать. Скажи еще спасибо, что босса нет на месте, а то и не увиделись бы, — она прижалась к нему, обвила руками шею. — Как же я соскучилась!
— Тогда поехали ко мне, — улыбнулся он.
Галина рассмеялась и поцеловала его в губы. Да, конечно, Яков уже не молод, его нельзя назвать красавцем, но он — настоящий мужчина! Эх, ну почему он тянет с предложением руки и сердца?.. Они ведь просто созданы друг для друга.
— Я так ждала, когда мы снова увидимся, милый! — нежно проворковала Галина.
— Как и я, — отозвался Яков. — Поспешим же! Тем более, у нас есть неплохой повод отметить выгодную сделку.
— Все получилось?
— А ты как думала! Я и так уже вытряс из этой дуры немало, а если так пойдет и дальше, она станет исправно нам платить. Вот тогда и заживем на славу!
Яков обнял Галину за талию и повел к машине, которая была припаркована неподалеку.
