***
Григорий допил кофе, расплатился и вновь направился в зал прилётов. Рейс задержался на полтора часа, но сейчас табло уже показывало, что самолет буквально пару минут назад благополучно совершил посадку. Заняв место у самого выхода, благо, пока народу было еще не слишком много, он принялся ждать. В запасе у него еще есть время, поскольку пассажирам нужно еще выйти из самолета, пройти все необходимые процедуры, вроде паспортного контроля, получить багаж… Григорий достал телефон и просмотрел еще раз сообщения от Кати. С утра он позвонил ей, чтобы сообщить: сегодня у них не получится встретиться. Во-первых, ему нужно встретить отца, проводить их с Ларисой до дома, а потом — серьезно поговорить с ним. А во-вторых, после у него была запланирована встреча с Жаданом. Андрей еще вчера попросил его о личной встрече, дабы обговорить последние детали. Суд назначен уже через два дня, поэтому следует быть в курсе всех дел. Катя писала, что все понимает и крепко обнимает Григория. Он читал и перечитывал эти строчки, чувствуя, что буквально тает от счастья. Ну а завтра, может быть, у него получится увидеться с Катей. Григорий блаженно улыбнулся, подумав о том, что вновь сможет обнять и поцеловать ее. Все же, он поступил верно: Натали наотрез отказалась съезжать из материнского особняка, и поэтому Григорий, плюнув на все, сам съехал оттуда на старую квартиру. Теперь Натали названивала ему каждый день на работу и сначала требовала вернуться, но потом сменила тактику и начала просить то перевести денег на карту, то заказать продукты, а то и вовсе сменить всю прислугу. Григорий, тяжело вздохнув, попросил Павлину пока поработать у него, чему та несказанно обрадовалась, а Натали велел самой нанять кого ее душеньке будет угодно. Она конечно обиделась, заявив, что ему де плевать на нее, но он резко пресек эту истерику: — У меня и без того дел полно, Натали, я не намерен еще заниматься наймом прислуги! Если тебе нужно — так ты и займись! — Я беременна! — Беременность не болезнь! — осадил он ее. — Все, у меня нет больше времени разговаривать. Григорий в раздражении бросил трубку: да уж, сам того не ожидал, а вот, извольте, и впрямь оказался на месте своего собственного отца. Пожалуй, теперь он мог даже пожалеть его, поскольку мать вела себя в свое время еще похлеще Натали. Она обрывала телефоны отца даже ночью и, кажется, писала ему письма, как электронные, так и обычные, с угрозами. В зале прилётов наметилось оживление: двери распахнулись и показались первые прибывшие пассажиры. Все они шли, оживленно переговариваясь, везя тележки с багажом. Встречающие, заметив своих родственников и друзей радостно махали им руками, а затем следовали не менее радостные объятия и рукопожатия. Григорий, вытянув шею, рассматривал выходящих пассажиров, стараясь не пропустить отца. Они с Ларисой вышли, когда основная масса уже схлынула, видимо, им пришлось долго дожидаться багажа. Лариса, одетая в новый (Григорий не помнил такого, очевидно, эту обновку она приобрела в поездке), элегантный брючный костюм, что-то щебетала отцу, держа его при этом под руку. Заметив Григория, она сняла темные очки, улыбнулась и помахала ему рукой. — Ну, здравствуй! — обнял его отец, когда они вышли из здания аэропорта. — Признаться, не думал, что ты приедешь. — Я решил вам сюрприз устроить, — отозвался Григорий. — И он оказался очень приятным, — сказала Лариса. — Как отдохнули? — спросил Григорий, кивнув шоферу, чтобы он помог погрузить чемоданы в машину. — Я гляжу, вы времени даром не теряли: уехали с двумя чемоданами, приехали аж с пятью. Лариса рассмеялась: — А так всегда бывает! Откуда только лишние вещи берутся, не пойму, — подмигнула она отцу. — Я знаю, откуда, — усмехнулся на это отец. — Из магазина, разумеется! Кто устроил им там позавчера… нашествие? — Ты сам сказал: выбирай, что нравится! — Вот, — развел руками отец, — она вьет из меня веревки! Григорий махнул рукой: — Ой, да будет тебе, пап, а то я не вижу, как ты сияешь, тебе ж это только в радость. — И то правда. Ну, что там? — отец огляделся, дабы проверить, все ли вещи уложены. — Едем, что ли? Когда они приехали на квартиру отца и Ларисы, и последняя отправилась принимать ванну, дабы, как она выразилась, прийти в себя, Григорий, улучив подходящий момент, попросил отца уделить ему пару минут. Отец молча кивнул и провел его в гостиную: — Ну а теперь — выкладывай, что у тебя тут стряслось, — сказал он, после того, как они с Григорием уселись в удобные, мягкие кресла. — Что-нибудь в офисе? — Нет, с работой все в порядке, я ж тебе говорил. Завтра, если соберешься приехать, сам убедишься. Нет, пап, тут у меня другое… В общем, сегодня я был у матери, она вновь подавлена и расстроена. Суд уже послезавтра, так что, сам понимаешь… — Ты же говорил, что этот адвокат уверен в ее невиновности, — пожал плечами отец. — Да, все, что он выяснил, говорит в ее пользу. Словом, тут нам остается только ждать. Ты пойдешь на заседание? — Наверное. Во всяком случае, мне бы хотелось там присутствовать, хотя бы для того, чтобы тебя одного не оставлять. Григорий, вздохнув с облегчением, положил руку отцу на плечо: — Спасибо, пап, мне… действительно это нужно. — Ну так о чем говорить! — улыбнулся отец. — А еще, пап, тут дело вот в чем… Короче говоря, мы с Натали расходимся. Вернее, я хочу с ней разойтись, но она против. — Так… И ведь я тебе ничего на это и сказать-то не могу, — пробормотал отец, что заставило Григория усмехнуться. — Что хоть у вас случилось, объясни ты толком! Все же хорошо было. — Видишь ли, пап, хорошо у нас давно уже ничего не было, ну а кроме того, я встретил… — Вот оно что, — перебил его отец, — с этого и начинал бы. Что ж… ты хорошо подумал? — Разумеется. — Тогда, надеюсь, ты не пожалеешь и не наделаешь ошибок. — Ты же не наделал. — Но ведь ты — не я…***
— Петь, я слишком хорошо тебя знаю, — Лариса поставила перед ним чашку ароматного черного кофе и, придвинув себе стул, села рядом, поджав левую ногу, — поэтому даже не отпирайся! Вы опять поругались с сыном? Петр молча помотал головой из стороны в сторону. Лариса же подвинула ему хлеб и тарелку с нарезанным сыром. — Тогда в чем дело? Ты со вчерашнего вечера как в воду опущенный ходишь. — Гришка разводиться затеял не ко времени, — отозвался Петр. Лариса вздохнула и накрыла его руку своей: — Но… он ведь сам так решил? — Да знаю я, но просто… Лишняя головная боль, сама понимаешь. Только этого нам и не хватало! Ладно, надеюсь, что все обойдется как-нибудь. Завтра еще судебное заседание… Нам с тобой, оказывается, нужно будет туда поехать, подтвердить все наши показания, если потребуется. — Да, я помню. — Ты мне лучше скажи, когда ты идешь к врачу? — тепло улыбнулся Петр жене. — Я позвоню сейчас, запишусь, думаю, через пару дней. Тест был положительный, — проговорила она с затаенной улыбкой, — так что… думаю, врач все подтвердит! — Просто в этот раз, — Петр сжал ее руку, — я поеду с тобой сам. И вообще — ни на шаг тебя больше не отпущу и одну не оставлю! Лариса поднялась, подошла к нему, наклонилась и поцеловала в губы: — Я только «за»! — хмыкнула она. — Чем больше времени ты будешь со мной рядом — тем лучше. Петр не успел ответить, потому что разговор их прервал звонок в дверь. — Черт их там всех раздери! Кого это несет? — буркнул он. — И домработница выйдет только завтра, она ведь тоже в отпуске. — Я открою, — Лариса отставила в сторону кофейник. — Нет, сиди, — быстро поднялся Петр, — сам открою. — Петр Иванович! — не поздоровавшись, Натали ворвалась в квартиру, точно вихрь. — Я пришла потому, что больше не могу! Мне не к кому обратиться, ведь Анна Львовна, которую я люблю как мать… вы сами знаете, где она. Брату до меня дела нет, а Гриша… — у нее задрожали губы, и в следующий же миг Натали, бросив свою сумочку на столик у зеркала, бросилась Петру на шею. — Помогите! — громко всхлипнула она. — Да что стряслось? — потрясенный Петр отстранил от себя невестку, взял ее за плечи и пристально посмотрел на нее. — Гриша… он ушел от меня, — прошептала она. — Ушел к этой… Вербицкой! Петр вздрогнул, услышав эту фамилию, Натали же, достав платок, высморкалась и продолжила: — Я только сегодня узнала. Порылась в его вещах… А ведь я жду ребенка! — Что? — Петр ушам своим не верил. Григорий вчера ничего не сказал ему об этом. Вот ведь… стервец! Мямлил что-то о «непонимании» и «невозможности больше оставаться вместе», а главного так и не сказал. — Пойдем! — взяв невестку за руку, Петр повел ее в комнату. — Что мы в коридоре-то с тобой стоим, в самом деле. В гостиной он усадил Натали на диван, несколько раз повторил, чтобы она перестала плакать, и лишь когда Лариса принесла чашку ароматного какао и тарелочку со свежей выпечкой, продолжил расспросы: — Лучше? — спросил он у Натали. — А теперь еще раз расскажи, что там у вас, черт возьми, происходит. — Я… оставлю вас, — смущенно взглянула на них Лариса. Она направилась к дверям, а Натали метнула ей вслед напряженный и, как почему-то показалось Петру, неприязненный взгляд. — Да я уже все сказала, Петр Иванович, — вздохнула Натали. — Вы же меня почти с самого детства знаете! Вы с отцом моим дружили, помогали ему, когда он разорился… Вы знаете, как я любила и люблю Гришу, как всегда уважала вас и вашу жену. Скажите, разве я была плохой женой вашему сыну? Так за что он со мной так? — Наталочка, дорогая, послушай, — отозвался он, — тебе ведь тоже известно, что отношения у нас с Гришей наладились совсем недавно. Да и характер у него… Не мне тебе рассказывать! Он вспыльчив, порывист, обидчив до крайности. От меня, видно, унаследовал. К тому же, он довольно скрытен. В общем, он никогда мне не жаловался, но и не откровенничал о своей жизни. Я от тебя только сейчас впервые слышу, что он вновь с той девицей решил сойтись… — Я не дам ему развод, Петр Иванович! — Это твое право, Наталочка. И ведь, насколько я понимаю, раз ты против и ждешь ребенка, то вас и не разведут. Выходит, у вас будет время обождать и все обдумать. Ну а за год, сама понимаешь, много воды утечет. Там видно будет. — И это все, что вы можете сказать? Я вас просто не узнаю, Петр Иванович! — Ну не могу же я его к тебе цепями приковать, в самом-то деле, — поморщился Петр. — Пригрозите, что вычеркните его из завещания, лишите наследства! Отберите у него квартиру, кредитку, что там еще?.. — Наталочка! — усмехнулся Петр. — Ты как дитя малое, ей богу! Неужто ты всерьез думаешь, что это поможет. — А вы попробуйте! — Наташ… — Вот черт! — выругалась Натали, перебив его. Из ее сумочки раздалась бодрая трель телефона. — Алло! Николя, ты не вовремя, я сейчас занята! Что? Натали, как оказалось, включила, видимо, случайно, громкую связь, и потому Петр мог прекрасно слышать ее разговор. — Где ты сейчас? — раздался голос Николая Дорошенко. — Я у Гри… вернее, у Петра Ивановича. Мне надо было с ним поговорить. — Понятно. В общем, если Петр Иванович рядом… — Рядом, — кивнул Петр. — Доброго дня, Николай Александрович! — Я бы не сказал, — мрачно отозвался Николя. — В общем, Натали, у меня плохие новости. Вчера на нашей старой квартире был найден труп некоего Якова Ефимовича Костенко. — Кого? — воскликнул Петр. — Вы его знаете? — тут же спросил Николай. — Ну, если это не полный однофамилец, то некогда человек с таким именем работал у нас бухгалтером. Потом он попался на растрате и сел в тюрьму на десять лет. — Понятно… Одним словом, он мертв. Его застрелили на нашей с Натали старой квартире. — Бред какой-то! — встряхнул головой Петр. — Как он попал в нашу квартиру? — спросила Натали. — Судя по всему, вошел сам, открыл дверь своим ключом. Или… кто-то его впустил туда. — Ключи же есть только у нас с тобой! — воскликнула Натали. — Вот именно. И последнее: его застрелили из пистолета той же самой марки, который зарегистрирован, в числе прочих, и на имя… Григория Петровича Червинского. Петр побледнел: — Да, один раз в дом наш залезли воры, когда никого не было… Анна перепугалась тогда, распорядилась усилить охрану, а Гришка, чтобы ее успокоить, купил оружие. — В общем, Григория Петровича вот-вот должны доставить к нам для дачи показаний. А там… посмотрим. — Спасибо, Николай Александрович! — глухо проговорил Петр. — Едем! — бросил он перепуганной Натали, которая невидящим взглядом смотрела в потухший экран своего смартфона. — Я сейчас распоряжусь, шофер мой нас отвезет. Подожди минуту, я только переоденусь. Не глядя больше на Натали, он поспешно вышел из комнаты.