***
— А… что у вас тут происходит? — Лариса замерла на пороге, удивленно глядя на собравшихся. — Так, — обернулся Петр к сыну, — отведи-ка ее, — кивнул он на Галину, — в кабинет. И позвони, будь добр, своему шурину. Я скоро вернусь. Пойдем, Лариса, я… все объясню сейчас. Он взял жену за руку и отвел обратно в спальню. Незачем ей, конечно, знать о том, что произошло и волноваться попусту. Но с другой стороны, все равно ведь все станет известно. — Петь, что произошло? — Лариса подняла на него испуганный взгляд. — Что-нибудь серьезное? — Я тебе все объясню, Ларис, но чуть позже, хорошо? Ты пока… подожди меня у себя, ладно? — Как скажешь, — пожала плечами Лариса. Петр вернулся между тем в кабинет, где Григорий нервно вышагивал из угла в угол, бросая время от времени негодующие взгляды на Галину. Галина же сидела на стуле у окна, вытирала глаза платком и безостановочно шмыгала носом. — Что теперь со мной будет, а? — робко спросила она у Петра. — В полиции решат, что с тобой делать, — спокойно проговорил он. — Но думаю, пойдешь свидетелем.***
— Гриш, — Петр поманил сына пальцем, — подойди-ка. Они вышли за порог, Петр прикрыл дверь, чтобы Галина не слышала его слов и, положив руку на плечо сына, тихо проговорил: — Что ты обо всем этом думаешь? Григорий задумался на мгновение, судя по всему, старался собраться с мыслями: — Я одного не пойму, зачем этому Якову все это нужно? — Тебе же ясно сказали: ему щедро заплатили! — Но… кто? И зачем? Если эта девица ничего не придумала, то… Я ни черта не понимаю, пап! Петр так же спокойно глядя сыну в глаза спросил: — Кто мог вчера поздно вечером приехать в офис, чтобы оставить там «задание» для Галины? Уже после закрытия, когда разошлись почти все сотрудники? И… кто без особых проблем мог войти в дом твоей матери, порыться в ее вещах и взять ту треклятую карточку? При этом ведь надо было знать привычки Анны. Об этом, к слову, и адвокат этот ваш говорил. Да только выводов нужных почему-то никто не сделал, включая и его самого. — Ну, — протянул Григорий, — кто вчера вечером приезжал в офис — можно легко узнать, позвонить на пост охраны и… Погоди-погоди!.. — он широко раскрыл глаза и в изумлении уставился на Петра. — Ты хочешь сказать… — Я тебе больше скажу: Дорошенко-старший много лет страдал от сердечной недостаточности и принимал именно эти капли. Заодно еще припомни и пистолет, из которого застрелили Якова. Да еще на той квартире, ко всему прочему! Таких совпадений, Гриша, просто-напросто не бывает. Мне, знаешь ли, с самого начала, когда я узнал от Анны про ее идиотскую выходку с «подставой», не давала покоя мысль, кто же на самом деле мог все это, так скажем, срежиссировать. Когда же эта идиотка рассказала сейчас про капли, у меня, знаешь ли, точно молния сверкнула в голове. И все сложилось — одно к одному. — Но… но… зачем? Зачем ей это надо?! — широко распахнув глаза шепотом спросил Григорий. Петр вздохнул и пожал плечами: — Ну, можно предположить, что она сошла с ума или одержима злыми духами, — он невесело усмехнулся, — но сдается мне, что все проще. Наследство. — Да ведь… у нее всего вдоволь! — вскричал Григорий. — И о каком, прости, наследстве… Ты, как мне кажется, вовсе не собираешься еще… И дай боже, еще очень долго… — он осекся вдруг, махнул рукой и отвернулся.***
Петр промолчал: ему-то все предельно ясно. Потому что весь этот кошмар начался именно тогда, когда Лариса забеременела. А точнее, ему вдруг вспомнился семейный ужин, состоявшийся за неделю до той роковой аварии. Ему захотелось отметить недавно заключенную сделку: Григорию пришла в голову мысль наладить поставку готовой продукции кондитерской фабрики в пару сетевых супермаркетов, и он с успехом довел дело до конца. Договора были подписаны, и уже в самое ближайшее время дело должны были поставить на поток. Петр тогда пригласил сына с невесткой в ресторан, где снял для них четверых зал на целый вечер. Ужин прошел превосходно, все мило беседовали: сначала о делах, а потом разговор плавно перетек и на другие темы. — Что ж, у тебя действительно теперь есть повод гордиться собой, дорогой! — Натали улыбнулась мужу и пригубила вино. — Да ерунда, — отмахнулся Григорий, чуть покраснев. Петр видел, что сын чрезвычайно горд собой. — Не такая уж ерунда, — усмехнулся Петр. — Ты и с той частью бизнеса, что за Анной осталась, справляешься… — Справедливости ради, там все в руках управляющих! — И, — продолжил Петр, — с нашим тоже. — Ну, если подумать, — вставила Натали, — то это естественно. Ведь когда-нибудь все это перейдет именно к Грише. Петр поперхнулся: невестке явно не занимать скромности и такта. Григорий выразительно посмотрел на свою жену, делая ей глазами знак замолчать. Однако же, она сделала вид, что не поняла намека: — Я ведь ничего ужасного не сказала. Всем людям рано или поздно следует задуматься о том, кому передать нажитое состояние. Для этого ведь они и работают в конечном итоге. — Я думаю, — постарался перевести все в шутку Григорий, — в данном случае пока еще рано об этом говорить! Во всяком случае, я о подобном и думать не хочу! И потом, у папы вполне себе могут появиться еще наследники. Кстати сказать, — многозначительно посмотрел он на Петра и Ларису, — я был бы рад спихнуть на них хотя бы часть этой адской работы! Так что вы там не затягивали бы, а? Петр усмехнулся, покосившись при этом на жену: — Да мы и не собираемся затягивать! Напротив… — Петь!.. — Лариса, чуть смутившись, накрыла его ладонь своей. — Ну, сама же слышала: мой сынок желает иметь братика или сестричку! — он старался говорить предельно серьезно, хотя ему стоило больших трудов не расхохотаться. — А так как сам он уже большой мальчик, то переживать не стоит: ревновать папу и отбирать у младшего игрушки он не станет. Григорий и Лариса прыснули со смеху, а Натали так и грохнула своим бокалом о стол так, что вино даже пролилось на скатерть. — Что за неуместные шутки, Петр Иванович? — раздраженно проговорила она. — Я ведь говорила предельно серьезно! — Да и мы тоже не шутим, — отозвался Петр. — Вы и правда вознамерились… В вашем-то возрасте?! — Натали! — одернул ее Григорий. Лариса быстро постаралась перевести разговор на другую тему. Она сжала ладонь мужа и взглядом умоляла его не скандалить, что и удержало Петра, потому что он уже собирался встать со своего места, взять дорогую невестушку за шиворот и вышвырнуть ее за порог. — Наталья Александровна, — обратилась Лариса к Натали, — вы в прошлый раз говорили, что собирались на премьеру «Волшебной флейты» в Музыкальном Театре. Как вам постановка? Дома Петр еще долго не мог успокоиться. В ресторане он с трудом сдержался и не стал ничего говорить ни Натали, ни сыну, но его возмутило ее поведение. — Какого черта! Мала еще эта девчонка, чтобы подобное мне в лицо высказывать! — Петя, я прошу тебя, не надо! — успокаивала его Лариса. — Скорее всего, она не хотела никого обидеть. — В моем, видите ли… Мне, между прочим, сорок восемь лет! Что это значит вообще: «В вашем возрасте?» — передразнил он Натали. — Да в наше время… — Ну хватит, Петь! — Лариса подошла к нему, положила руки ему на плечи и, привстав на цыпочки, поцеловала в губы. — Чего ты завелся-то? Ты у меня самый молодой и самый красивый! А еще самый умный, сильный и вообще… с тобой никто не сравнится! Ни в чем! Только, — закусив губу, она жалобно взглянула на него, — одна беда мне с тобой: что ж ты такой… мнительный, а? — Я просто не люблю дураков и их дурацких намеков и не потерплю их ни от кого! — Ну конечно, не потерпишь! — кивнула Лариса, обвивая руками его шею. — А сейчас хватит об этом, прошу тебя, — прошептала она ему на ухо, — ворчун ты мой любимый! — Охота была нервы трепать из-за этой дурочки, — пробормотал он, расстегивая при этом молнию на платье Ларисы, — пусть Гришка сам там с ней разбирается. К счастью, мне с женой повезло гораздо больше.***
Григорий стоял, прислонившись спиной к стене и тер ладонями виски. Петр вздохнул и, поманив сына за собой, вновь направился обратно в кабинет: нужно было позвонить в полицию, дабы они прислали кого-нибудь за Галиной. Она ведь весьма ценный свидетель, поэтому отпускать ее сейчас не следовало. Ну а дальше уже полиция сама разбирается. Но… если дела обстоят именно так, не завидует он милейшей Наталье Александровне!***
Андрей Жадан не спал всю ночь. Он редко проигрывал в суде, и каждый обвинительный приговор считал чуть ли не личной обидой. А уж тем более в этом деле. Анну Львовну ему было искренне жаль, ведь слепому же видно, что она всего лишь бедная, запутавшаяся женщина, оказавшаяся, как говорится, не в том месте и не в то время. Андрею казалось, что аргументы и доказательства, приведенные им в суде были исчерпывающими. Надо ведь быть круглым идиотом, чтобы наследить подобным образом: засветить везде, где можно, старую кредитку, купить в дорогом, элитном магазине конфеты по цене нефтяной скважины, чтобы отравить их… Ведь в этом магазине постоянных покупателей знают в лицо, а случайных — раз и обчелся! И наконец, Анну никто в тот день в магазине не видел! Это следствие вообще оставило без внимания. Андрей вздохнул и, придвинув к себе папку с бумагами по делу Анны Латыниной, принялся еще раз просматривать все материалы. Сегодня же надо составить все необходимые для пересмотра дела документы. Он просто так это не оставит! Нельзя оставлять эту женщину в тюрьме! Она не заслуживает такого… Звонок по телефону для внутренней связи застал его врасплох, так что он даже вздрогнул от неожиданности: — Андрей Андреевич, — раздался в трубке голос секретаря, — к вам посетительница. — Ей назначено? — Нет, но она говорит, что вы ее знаете. И ей срочно нужно увидеть вас. — Кто она? — Наталья Александровна Червинская. Андрей удивленно приподнял брови: — Вот как… Что ж, пусть войдет!