Не то, чем кажется

Занавес закрылся, хотя радостные родители, друзья, одноклассники и учителя все еще аплодировали участникам спектакля. Участники же, вполне счастливые и довольные собой, тут же начали возбуждённо переговариваться, делиться впечатлениями, вспоминать забавные моменты и смеяться. Учительница музыки, она же руководитель драмкружка, лично поздравила каждого из участников, похвалила их и заспешила по своим делам. Старшие ребята направились в физкультурную раздевалку, где переодевались к спектаклю, а Лёва вместе с Костиком Ивановым из первого «В», который тоже участвовал в спектакле, в сопровождении учительницы отправились в класс домоводства, где сегодня расположилась их «гримёрная». Лев прекрасно видел, что мама с папой сидели во втором ряду и не сводили с него глаз, пару раз он украдкой подмигнул им, и ему показалось, что они заметили это. Папа во всяком случае в самом конце поднял вверх большой палец. Лёве хотелось побыстрее переодеться, чтобы успеть до конца перерыва сбегать к родителям. К тому же надо бы еще и с Петей поговорить. Лёва вздохнул: сегодня с самого раннего утра, когда они еще только встали, и папа как раз отправился бриться, а Лёва с мамой решали, с беконом омлет готовить или же с помидорами, к ним пришли Гриша с Петей. — Как раз к завтраку, — обрадовался папа, увидев их. — Мне сегодня некогда, пап, — хмуро взглянул на него Гриша. — Я тут это… вы же едете сегодня на их утренник, верно? — Мы же вместе все собирались, — сказала мама, поставив на стол солонку. — Я не еду, — отозвался Гриша. — Почему? — тут же спросил его папа. — Долго объяснять. Да, и вечером пусть тоже у вас побудет, ладно? Я пока по делу одному съезжу. Очень надо! — Ты не задерживайся особо, потому что у нас еще встреча с итальянцами в три. Не забыл, надеюсь, открытие послезавтра. — Помню-помню! Я как раз сейчас пораньше, пока там тихо и спокойно, в офис заеду, подготовлю документы, а то потом некогда будет. Потом по делу одному отлучусь, как сказал, а к трём обязательно вернусь. После совещания же поеду сразу к матери, обещал ей навестить. Ну, пока! Гриша потрепал молчавшего все это время Петьку по голове и ушел. Пока мама накрывала на стол, а папа одевался, Лёва повёл Петю к себе. Он хотел было тайком пробраться в папину ванную комнату, дабы стянуть его лосьон после бритья и совсем немного им подушиться. Они с Петькой еще в прошлый раз так условились; во-первых, лосьон приятно пах чем-то мятным, а во-вторых, так они стали бы чуть-чуть побольше похожи на взрослых и уверенных в себе мужчин. Ну, так говорилось во всяком случае в телевизионной рекламе. — Папа как раз одеваться пошел, — шепнул Лёва Петьке. — Подождём! Сейчас он пойдет галстук к маме завязывать, она ему всегда помогает, и мы тогда… Петька же вздохнул как-то грустно, а потом покачал головой: — Мне не хочется. Давай потом, а, Лёв? Мало ли… дед рассердится, или ещё что. — Ну, ладно, — Лёва пожал плечами. — Пошли тогда я тебе покажу свои новые тетрадки с трансформерами. Мне их все же купили! Ты бери себе любую, какая понравится, — прибавил он, достав свое сокровище и протягивая Пете. Но тот, к его удивлению, равнодушно взглянул на них, и вернул обратно Лёве. — Да у меня есть пока тетрадки новые… Спасибо! И что с ним такое?.. Пока они ехали в школу, Петя упорно молчал, хотя Лёва и пытался разговорить его, спрашивал, собрались ли они уже в дорогу, ведь уже через несколько дней ему предстояло уезжать со своим отцом в Париж. Петя отвечал односложно: да, почти всё собрали; нет, ему летать не страшно, чего бояться зря; да, фотографии он непременно пришлёт. Даже папа, насторожившись, несколько раз спросил, все ли у Петьки в порядке, а мама потрогала ему лоб: не заболел ли. Лёва предположил, что он волнуется перед выступлением, и тогда мама, улыбнувшись, сказала, что тут переживать не надо, всё будет хорошо. Потом они приехали в школу, Лёва побежал переодеваться к спектаклю, а Петя должен был идти в зал, к остальным. — Лёва, — в класс заглянула Маша Нестеренко из шестого класса, ведущая концерта, — ты здесь? А брат твой куда делся? Меня Ольга Сергеевна за ним послала срочно, ему же первому выступать со стихотворением! — Он наверное с родителями в зале, — отозвался Лёва. — Беда с этими мелкими, — покачала головой Маша, — пойдём, поможешь мне его искать! Да, кстати, тебе же еще с хором выступать, верно? Лёва кивнул: — Я помню. Но мы ж последние самые. — Да вас уже сейчас надо всех собирать, а то разбегаетесь! Ладно, пойдём скорее. Петя и правда был с родителями, ну, с родителями Лёвы вернее будет сказать, потому что ни Гриша, ни Катя не пришли. И у Петьки был такой вид, словно он сейчас заплачет. — Его отец не приехал, — шепнул Лёве Мишка Андреевский, ещё один их одноклассник. Он сидел в зрительном зале рядом со своими тётей и бабушкой. Миша долго болел, и на занятия пришёл всего-то пару недель назад, поэтому в концерте участия не принимал. — А чего плакать-то, ну нет отца и нет, зато дедушка здесь и… — Мишка осёкся и отвернулся. Лёва закусил губу, чтобы не рассмеяться. Уже в который раз Мишке не поддавалась эта задача: папа Лёвы для Петьки дедушка, а вот мама — ну уж никак не бабушка! Правда, бабушка у Петьки тоже есть, и притом самая настоящая. К слову, у Мишки у самого там, как говорится, не разберёшься. Взять, к примеру, его тётю Зину, у которой он живёт. Она, кстати, певица знаменитая, и как по телевизору концерт на праздник — так она там выступает. А папа говорит, что «такое могло на сцену пролезть известно, как». Лёва несколько раз у папы спрашивал, как же именно, но тот так и не объяснил… Так вот, она на самом-то деле Мишке вовсе не родная тётя, а первая жена его отца. Отец же Мишкин тоже был сначала известным певцом, а потом стал актёром и уехал за границу со своей третьей женой. Мамы же у Мишки, к сожалению, вовсе нет. Её, как он сам говорит, со слов тёти Зины, «этот урод» довёл до психушки. С тех пор Мишка и стал жить с тётей Зиной и её мамой, которую зовёт бабушкой. Лёва опять-таки попытался раз у мамы выяснить, что такое «довести до психушки», и можно ли оттуда привезти обратно. Она ответила, что это означает лишь то, что Мишкина мама очень серьёзно больна. Папа же прибавил, что в этой развеселой семейке «певунов» сам чёрт голову сломает, поэтому пусть Лёва даже и не заморачивается почём зря. В общем, Петька очень расстроился, что Гриша с Катей к нему не пришли, он даже выступать поначалу отказывался, говорил, что не хочет, но потом Ольге Сергеевне, а равно и маме с папой удалось его уговорить. Учительница уверяла, что не нужно подводить своих товарищей и огорчать зрителей, которые ждут его выступления, а мама с папой сказали, что они вот тоже очень хотят услышать, как Петя будет читать стихи, ведь он готовил свой номер и для них тоже… Петя шмыгнул носом и ответил, что попробует. Выступил он и правда неплохо, только улыбался в конце, когда ему хлопали, как-то уж очень грустно… После праздника папа поехал на работу, а мама повезла их с Петькой в кино, а потом — есть пиццу. Она сказала, что таким талантливым артистам полагается награда… Вечером, когда папа вернулся, они ужинали все вместе, а потом папа подарил маме очень красивый браслет под радостные аплодисменты Лёвы и Пети, а после они уехали в театр и в ресторан. С Лёвой и Петькой осталась Павлина, которая как раз на днях вернулась к ним. — Будем поздно, так что ведите себя хорошо, мальчики! — Чтобы не разгуливались тут особо, — строго взглянул на них папа, — и слушались Павлину. Мультфильмы до полуночи не смотреть, игрушки не раскидывать, подушками не драться! — Пап! — возмутился Лёва. — Мы же всё понимаем! — Ну, конечно, вы ж у меня совсем уже взрослые! — улыбнулся папа и по очереди поцеловал их. — Вы не волнуйтесь, Пётр Иванович, Лариса Викторовна, я пригляжу, всё будет хорошо, — заверила родителей Павлина. Ну, разумеется, они упросили Павлину не отправлять их спать очень рано, долго играли во все возможные игры, а потом, когда все же улеглись уже спать, Петька, который попросил постелить ему на диване в комнате Лёвы, а не в своей, где он спал обычно, когда ночевал у них, вдруг заворочался с боку на бок, а потом включил ночник. — Ты чего? — Лёва сел на постели и удивленно уставился на него. — Слушай… ты только никому не говори, ладно? — серьёзно взглянул на него Петька. — Пообещай! — Ладно, обещаю! — В общем… Мама с папой у меня разводятся. Сам слышал. Он сказал, что меня мама больше не увидит, пусть и не мечтает. А она ему сказала, что посмотрит. А он ей велел убираться к какому-то… хехелю. Ты не знаешь случайно, что это такое? Лёва помотал головой: — Нет… Петя вздохнул, хотел было прибавить еще что-то, но тут как раз раздался шум мотора с улицы, и Лёва тут же велел ему выключить ночник. Потому что это вернулись папа с мамой, и если увидят, что они еще не спят — влетит, как пить дать.

***

Катя, неумытая и непричесанная, сидела за столом, поджав одну ногу, и гипнотизировала взглядом стоящий на плите чайник. Часы показывали уже без пятнадцати час, но она только-только встала с постели. Правда, всю ночь ей не удалось сомкнуть глаз, да и под утро сном забыться не удалось. Она лежала, глядя в потолок, и никак не могла успокоиться. Утром она пришла, как обычно, на работу, включила компьютер, потом заварила себе чаю, и тут в кабинет, как фурия ворвалась Анна Львовна. — Явилась, значит, да? — воскликнула она. — Да, я… только что пришла, — отозвалась обескураженная донельзя Катя. — А что, собственно, такое? — Собирай свое барахло и ступай домой! — презрительно бросила ей Анна Львовна. — Ты здесь больше не работаешь. — Как?.. — Катя ничего не понимала. — Что же я сделала? — А вот так, — подбоченилась Анна Львовна. — Я здесь, в этих стенах, бесстыдства не потерплю, поэтому — быстро! Чтобы уже через два часа и духу твоего тут не было! Катя не помнила, как доехала до дома, она опустилась на пол прямо в коридоре своей квартиры и расплакалась. На другой день, с утра пораньше, к ней приехал Назар, его, как оказалось, Анна Львовна тоже выставила за дверь. — Даже и слова не дала вставить, — рассказал он, — налетела, точно оголтелая, накричала, обозвала подлецом, который разбил семью… Кать, у неё все дома? Она вздохнула: — Ох, Назарчик, это… Я даже не знаю, что сказать. Ты прости меня! — За что? — он помог ей подняться, провел в комнату и усадил на диван. — Да ведь это из-за меня ты теперь работу потерял! — Пустяки! — он обнял ее за плечи. — Что я, работы не найду? Но… пожалуй, мы могли бы пожаловаться на неё в охрану труда, потому что это же незаконно! Никому не запрещено заводить отношения на работе, знаешь ли, мы люди в конце концов, а не крепостные крестьяне. Катя кивнула, соглашаясь с ним, почему, собственно, она должна спускать Анне Львовне с рук этакое самоуправство. Правда, с другой стороны, ей не хотелось лишних скандалов, а то, что они еще будут, можно было не сомневаться. Назар поцеловал ее, обнял, успокаивая, после чего поспешил уехать: ему нужно было отвезти дочь на занятия. Кстати сказать, Анна Львовна рекомендовала ему и дочку и забрать из школы, потому что, раз Назар там теперь не работает, ему придется вносить всю требуемую сумму, а она ему явно не по карману. Не успела на Назаром закрыться дверь, как снова позвонили. Причем трезвонили так, словно желали выломать несчастную кнопку прямо-таки с мясом. Катерина невольно вздрогнула от громкого звука. Она бросилась открывать, подумав, что, возможно, Назар забыл о чем-нибудь сказать ей, однако же, это оказался не ее новый друг, а почти уж бывший муж. — Где твой хахаль? — с порога налетел он на нее. — Это с ним я сейчас в лифте столкнулся, да? Это он? Или он еще у тебя, прямо в теплой кроватке, а ну, говори быстро! — он оттеснил ее с порога и вошел в квартиру. — Ты спятил, что ли? — вскричала Катерина и захлопнула дверь. — Прекрати орать, пока соседи не всполошились! — Плевать мне на твоих соседей! Мать мне обо всем рассказала, и я… — О, да, — горько усмехнулась Катерина, — вижу, мамочка тебе уже обо всем растрезвонила! А еще она меня выгнала с работы, потому что, видите ли, я позорю вашу чертову фамилию, но ей это даром не пройдет, можешь передать. — А я-то думал, что и впрямь перегнул палку, а ты, оказывается… — У меня нет времени, — процедила Катерина, — с тобой разговаривать. Выкладывай, зачем явился и проваливай! Мне нужно ехать к сыну на праздник. — К сыну? — удивленно приподнял брови Григорий. — Какому ещё сыну? Имей в виду, сына у тебя больше нет. Потому что теперь уже я, ты хорошо слышишь? — я подаю на развод. И буду требовать, чтобы Петька остался со мной! А ты к нему даже не подойдешь! — Угрожай сколько влезет, но ни один суд твои требования не примет. — Это мы посмотрим! Оставайся со своим драгоценным завхозом, нарожай ему ещё хоть десяток, а к Петьке не приближайся! — Я повторяю: засунь свои угрозы… сам знаешь, куда! Я Петина мать, и потому… — Я уже запретил пускать тебя в дом и в школу, так что — даже не старайся. Я затем и приехал, чтобы предупредить тебя. — Не имеешь права! — возмущенно воскликнула она, бросаясь на него с кулаками. — А мне плевать! — выкрикнул Григорий, оттолкнув ее. — Ты выбрала своего любовника — вот с ним и оставайся. Начинай новую жизнь! — Ублюдок! — И тебе всего доброго! — Григорий отвернулся от нее и направился к выходу. — Я тебя ненавижу, понял? — прокричала Катерина ему в спину, но он уже захлопнул за собой дверь. Катерина опустилась на пуфик и разрыдалась, закрыв лицо ладонями. Черт бы побрал семейство Червинских! Зачем, ну зачем она связалась с Григорием? Почему вышла за него, вошла в эту семейку. Теперь они ее просто растопчут! Этот негодяй не отдаст ей Петю, а все остальные: его папаша, чертов самодур (кстати, вполне возможно, это он Григория и накручивает, вспомнить только, как он наорал на Катерину в прошлый раз), маменька, истеричка и ханжа (глядите-ка, как всполошилась из-за морального облика невестки, будто бы сама не спуталась с мужчиной моложе нее лет на пятнадцать), мачеха, у которой своего голоса вообще нет, все повторяет за мужем, — все они поддержат своего милого Гришеньку! Как же Катерина от них устала!.. Нет, она обязана придумать что-нибудь, но так просто она не отступится. Если уж на то пошло, то она попросту похитит, как бы ужасно это ни звучало, Петю и увезет его в другой город, в другую страну, — куда угодно, лишь бы Червинские до них не добрались. Они еще не знают, с кем связались.

***

— Видишь, я все подготовил, как и полагается! — Григорий самодовольно усмехнулся и посмотрел на отца с явным превосходством. — Так что ты зря волновался! Пётр осмотрел фойе нового ресторана, прошелся еще раз по залу, после чего проговорил, с улыбкой обернувшись к сыну: — Да уж, вижу, постарался на совесть, как говорится. Как видно, Гришка не только своими семейными неурядицами был занят, но и о деле не забыл, что не могло не радовать. Позавчера, правда, Григорий с Катериной опять поругались: Пётр узнал об этом от самого сына. Тот рассказал, что ему теперь доподлинно известно об измене жены, и он твёрдо намерен подавать на развод. Катерина же звонила ему и, кажется, угрожала, что ни за что не отдаст Петю. Словом, скандалы, которые, увы, зачастую неизбежны при разводе, не миновали и их семью. Пётр также знал, что Лариса звонила Кате, но та не пожелала с ней разговаривать: — Она крикнула, что я могу катиться куда подальше, — обескураженно проговорила Лариса, положив трубку, — вместе с тобой, Петь. Она… немного не в себе. — Вот это точно! — кивнул Пётр. — Они оба у нас… с приветом. И ничего уже не поделаешь! — Как же теперь быть? Пётр лишь пожал плечами: — Поживём — увидим. Но думаю все же, — вздохнул он, — назад уже теперь не повернуть. Оба упёрлись насмерть… Два упрямых барана! Он не мог перестать думать об этом даже сегодня. Между тем гости: и посетители, и приглашенные иностранные партнёры, — уже собрались у входа в ресторан. Заиграла музыка, и Григорий, как исполнительный директор, который, собственно, и готовил эту встречу, вышел вперед, поприветствовал всех прибывших. — …И мы счастливы видеть всех сегодня, при этом очень надеемся, вам понравится здесь, и вы еще не раз захотите вернуться! Он повернулся к отцу, передавая ему ножницы, дабы разрезать праздничную ленту. — Мне остаётся только присоединиться к словам моего сына и коллеги, — улыбнулся он, отметив, как защелкали фотоаппараты и засверкали вспышки. — Мы действительно счастливы приветствовать вас сегодня и… Неожиданно праздничную музыку перекрыл какой-то невнятный шум, раздавшийся сбоку, оттуда, где был служебный вход для персонала. В следующее мгновение, двери служебного входа раскрылись, и оттуда повалил густой черный дым. Крики: «Пожар! Горим!» — и женский визг ударили по ушам, Лариса, стоявшая рядом с Петром, что было силы вцепилась в его руку. — Петя, — прошептала она, — что… — Не волнуйся! — отозвался он. Народ между тем повалил к выходу, а сотрудники безопасности тут же открыли все запасные выходы и призывали людей не паниковать, а спокойно выходить на улицу. — Пожарные уже выехали, Пётр Иванович! — сообщил ему начальник охраны, когда они с Григорием, Ларисой и итальянскими гостями вышли на крыльцо. — Чёрт бы все побрал! — выругался Григорий. — Завтра это всё будет во всех новостях! — А ты мне говорил, что все в поряд… Пётр не договорил, потому что начальник охраны резко шагнул к нему, крикнув, чтобы остальные отступили в сторону. — Не двигайтесь! — крикнул он, вскидывая руку. Вновь раздался громкий визг и сразу же — громкий хлопок. Лариса вдруг, вздрогнув всем телом, крикнула, что-то вроде «осторожнее», метнулась к нему, и в следующий же миг начальник охраны со всей силы столкнул их обоих со ступенек. Следом раздались ещё два выстрела.