Santana
<Into The Night>
Like a gift from the Heaven it was easy to tell, It was love from above that could save me from Hell. She had fire in her soul it was easy to see, How the Devil himself could be pulled out of me. There were drums in the air as she started to dance, Every soul in the room keeping time with their hands. And we sang: «Ay-oh-ay-oh-ay-oh-ay!», And the voices rang like the angels sing. We're singing: «Ay-oh-ay-oh-ay-oh-ay!», And we danced on into the night. «Ay-oh-ay-oh, ay-oh-ay-oh!» — And we danced on into the night.
*******
Сейчас Мока напоминала своей серостью и монументальностью изваяние из свежего цемента. Она была просто в шоке от того, что только что сказал Акира. Это был не взгляд девушки, которая глубоко возмутилась неподобающему поведению со стороны собеседника, не взгляд человека, которого смертельно оскорбили или над которым надругались. Это окаменение было вызвано удивлением и неверием, что такой человек может испытывать к ней подобные чувства, потому что… — Ш-шимада-сан, извини меня, но… — Всё в порядке, — он счастливо улыбнулся и почесал затылок. — Я просто так ляпнул, не подумав. — Акира-кун… — Я, наверное, показался тебе каким-то озабоченным, верно? Конечно, ведь всего пару дней назад на тебя напал Комия-сан с желанием сделать нечто ужасное, а я словно бы в насмешку предлагаю тоже самое. — Акира-кун. — Теперь ты наверняка не захочешь со мной больше общаться. Что ж, обычное дело, я привык к тому, что меня сторонятся из-за моего неумения… — Акира-кун! Этот выкрик заставил его отвлечься от своих мыслей вслух и взглянуть на смущённую девушку: она склонила голову и постоянно то бросала ему беглые взгляды, то отводила глаза, словно бы вовсе не знала, куда ей можно и нужно смотреть. Сжатые в кулачки пальцы бесконтрольно дрожали, а месте с ними и колени, об которые девушка надеялась погасить этот Паркинсон, но безуспешно. — Ты действительно хочешь… с-с такой, как я? — М? — Просто… Я же ведь вампир, а мы пьём человеческую кровь, делаем людям больно, можем даже убить просто по щелчку. Я ведь тебя сама укусила, выпила столько, что тебе наверняка было неприятно… И сам укус тоже был таким, что… — Ты была очень деликатна в свой «первый раз», Акасия-сан. — он снова улыбнулся, а Мока ещё сильнее порозовела. — И-и моё тогдашнее непристойное поведение! — Каждый здоровый мужчина, каждый джентльмен был бы только лишь искренне благодарен за нечто подобное. Спасибо за угощение. — Но из-за меня ты схватился с Комией-сан! — И это неожиданно привело к столь благоприятным последствиям. — …ты слишком упрямый. — Отнюдь, просто мой отец всю мою жизнь, сколько себя помню, был тесно связан со строительным бизнесом. Виделись мы с ним из-за работы нечасто, но даже этого хватило, чтобы он преподал мне парочку полезных уроков, не усвой которые самолично, он вряд ли бы поднялся так высоко. — И один из этих уроков — говорить прямо в глаза всё, что только вздумается? — укора в этом вопросе было на пару центнеров чистейшего свинца. — Говорить прямо. Я не настаиваю, Акасия-сан, всего-то спрашиваю. Я понял, что мне комфортно с тобой общаться или просто находиться рядом: такая хрупкая, чуткая, спокойная, нежная… — Прекрати. — …умеющая прекрасно готовить, неотразимо красивая и невероятно ворчливая и мелочная. — Акира-кун! — Не был бы я собой, если бы мне не понравилась такая девушка. Я ведь парень, что с меня взять? — он дёрнул плечами. — Мне не нравится питать пустых надежд, так что решил сразу узнать: «да» или «нет». Если я тебя оскорбил, то прости, правда не хотел, но мне лишь хотелось понять, существует ли какой-нибудь шанс. Он существует? — Что будет, если я откажу? — спросила она с надеждой, что его ответ просто не оставит иного выбора, кроме как согласиться. — Тогда я просто продолжу есть чипсы на завтрак, обед, ужин и даже в туалете, конкретно там — с горя и запивая собственными слезами. — и он её не подвёл. — Я согласна. — жалобно протянула она и посмотрела на него такими глазами, что казалось, будто вот-вот разрыдается — не то от радости, не то от отчаяния, ведь как можно отказать такому придурку? — Правда?! — П-повторять отказываюсь, с тебя и этого хватит. И не успела она опомниться, как ощутила на своей левой щеке его губы. Шимада просто и непринуждённо поцеловал её, и уже даже без этого карминовая кожа стала на пару тонов краснее. — Дурак! Нельзя же так внезапно девушку!.. — Один-один. — он показал «пис» указательным и средним пальцами, а вампирша глухо вздохнула. Как обычно, их общение настолько эффективно утилизировало время, что до звонка на следующий урок оставалось всего ничего. Мока уже собрала в сумку набор для бенто и хотела направиться к лестнице, ведущей с площадки на крыше, но вот Акира, такое чувство, никуда не собирался вообще: он просто сидел с собранными в щепотки пальцами и наслаждался несильным ветром, трепавшим волосы. В этот момент ей он показался настолько спокойным, безмятежным и непоколебимым, что сердце заболело от одной только мысли уйти сейчас и предоставить парня самому себе. Он сам назвал её ворчливой и мелочной, заикнулся о каком-то там «комфорте» в её присутствии и сам предложил встречаться, так почему бы не воспользоваться новой привилегией по отношению к этому идиоту и не показать, что приносить она способна не только неудачу? С этом мыслью Мока благодарно улыбнулась и пристроилась к Акире справа, заставив того выйти из Нирваны и уставиться на девушку, пожелавшую также разделить с ним эти редкие минуты покоя. «Обними меня» — Шимаде не нужно было быть экстрасенсом или пользоваться своими особыми глазами, чтобы по слогам прочитать эту фразу в самом поведении своей спутницы, что он с готовностью и сделал, мягко приобняв её за плечо. У него не было опыта в реальных отношениях, как, если интуиция не обманывала, и у неё самой, так что единственным органичным дополнением к сложившейся романтической обстановке юноше представился только новый поцелуй в щëку. Сие злодеяние он совершил нежнее и плавнее, нежели тот внезапный «чмок» пару минут назад, да и губы теперь не убрал, а стал словно бы что-то беззвучно бормотать у самого уха — простая провокация, чтобы заставить её вздрогнуть от щекотки и расплыться в рваной улыбке. И план сработал с точностью швейцарских часов. — И как можно было полюбить вампира? — вопросила она в тщетной попытке отодвинуть от себя абсолютного безнадёжного парня. Её парня. — А что в этом такого? — Мы же дикие и опасные… А ещё лишены радостей жизни, присущих людям и даже другим монстрам. Из-за аллергии на солнечный свет и воду мне не погулять по пляжу, какое уж там веселье? — Но ты ведь сейчас не горишь заживо, да и каким-то специальным защитным лосьоном не пахнешь? — В этом измерении светло вопреки отсутствию Солнца, так что я могу спокойно ходить на занятия, но в мире людей даже несмотря на уменьшение этого недостатка вот этой печатью мне приходилось несладко. Кроме того, из-за очищающих свойств воды мне не принять ванну без особого травяного настоя и не поплавать в бассейне, даже простую бутылку с жидкостью, не разбавленной фабричными консервантами, в руки не взять. Кому я такая нужна? — Чтобы показаться мне в милом купальнике вовсе необязательно ехать на море или в аквапарк. — Акираааааа… — она обомлела от чувства поцелуя на своей шее и от того, как Шимада затем губами немного оттянул её кожу, как бы в отместку за тот кровавый акт псевдо-сношения на лавочке пару дней назад. — Значит, вампиры не переносят солнечный свет, но ты всё же говоришь, что это для тебя просто осложняющий фактор, а не угроза для жизни, да и печать упомянула? И она показала ему серебряный крестик, что до этого покоился под складками пиджака. Акира и до этого видел подобие чëрного ошейника на её шее и цепочку, тянущуюся к украшению, но зрение подсказывало о магической природе аксессуара, ведь не стала бы нелюдь таскать нечто подобное, верно? — Я мало что помню из своего детства, с трудом вспоминаю отца из-за его редких визитов, а мама… Я её никогда не видела, не знаю даже какой она была, знаю только то, что для всей нашей семьи, включая её саму, я — нежеланный ребëнок, чью немощную вампирскую природу захотели и вовсе стереть этим сдерживающим амулетом. Поэтому я и не дала отпор Комии-сан тогда: у меня нет ни физической силы для этого, ни скорости, ни прочности, ни даже возможности к метаморфозе или тëмным дисциплинам, как управление тенями, чужим сознанием или природными элементами. Всё, что у меня есть — это наша родовая жажда чужой крови, наши видовые слабости, привлекающий окружающих мускусный запах… И трусость. Я трусиха, Акира-кун. Всегда ей была, поэтому и не смогла в тот день настоять, чтобы ты повернул назад и уехал подальше от Академии, и я… Но закончить изложение истории своей жизни ворохом самобичевания ей не позволил сам брюнет, когда сначала сильнее прижал девушку к себе, а затем крепко поцеловал уже в губы. Было это столь неожиданно, что Мока широко раскрыла глаза, да только и сумела, что уцепиться за его плечо и воротник пиджака. Их поцелуй был неумелым, оба просто не знали, куда деть языки, но в какой-то момент первобытный инстинкт взял своë, и парень с девушкой просто сплели их спиралью вдоль друг друга. Прозвучал звонок на урок, а Мока натурально прокляла изобретателей механизмов подачи этих звуковых сигналов, ведь из-за них Акира разорвал их французский поцелуй, оставив тонкую прозрачную ниточку между ними. И вновь он смотрел на неё теми же самыми алыми глазами, при виде которых можно было посчитать, что тот взаправду носферату, и куда больше, чем сама Акасия, но теперь вместо одного томоэ в радужке появились по три вокруг каждого зрачка. Завораживающее зрелище, от которого девушка даже позабыла, как дышать, а Шимада усмехнулся. — Акира-кун, твои глаза. Почему они так изменяются, и?.. — Как знал, что если покажусь во всей красе, то пробужу интерес. Ты рассказала много интересного о себе, Мока-чан, чего мне, наверное, знать не следовало так рано… Только вот сама уже понимаешь, какой я жадный и подлый, так что решил не раскрывать своих секретов так просто. Только за достойную плату. — Ты…*******
И только лишь сейчас Акасия Мока поняла, с каким кровожадным Антихристом связалась. Он поманил её своим благородством, подкупил загадочностью и завоевал сердце непосредственной натурой, а теперь показал истинное лицо и поставил в позицию добычи и жертвы. Сегодняшний обеденный перерыв Шимада закончил вопросом, свободна ли она этим вечером, на что получил настороженно-положительный ответ в форме вопроса «А у тебя ко мне какое-то дело?» и загадочно повёл вернувшимися в норму глазами. До конца дня демоница сидела как на иголках в ожидании какого-то очередного сумасбродства, а Акира этим просто наслаждался на манер самого натурального энергетического вампира — куда более страшного своей абстрактностью существа, нежели канонические фольклорные кровососы. По крайней мере, по сравнению с розововласой и зеленоглазой стригой он представлялся именно таким чудовищем. Опасения подтвердились в тот момент, когда занятия закончились, и юноша утянул её за собой в тёмный уголок. Эта ситуация показалась похожей на то, что происходило в случае Комии Сайзо… Но, в отличие от здоровяка, брюнет проявил не грубую силу — Мока сама потянулась за ним, как только зародившийся и ещё не успевший стать полноценной речушкой горный ручеёк по склону горы. Ей хотелось увидеть, что он задумал, а она просто не нашла в себе сил противиться этому интересу и его тёплым пальцам, крепко сжавшим тонкую девичью ладонь. Дальше всё протекло, как по волшебству, но с той лишь разницей, что даже для демонов это представлялось чем-то экстраординарным: на стене, куда Акира прижал Моку спиной, появилась чёрная густая тень, в булькающую массу которой они оба провалились, как в кисель, а в следующее мгновение девушка обнаружила себя в том же самом положении, но уже в стенах собственной скромной комнатушки, что в женском общежитии соединялись по три-четыре в качестве одной единой комнаты с гостевой. Она далеко не сразу сориентировалась в окружении по той причине, что единственным источником света сейчас были его карминовые глаза, ведь хоть занятия и закончились ещё засветло, но сейчас на улице была уже глубокая ночь. Снова какая-то странность и очередная глупость этого наглеца? Определённо. Он решил с ней поиграть и выяснить, кто же из них на самом деле является ночным хищником… Только вот в ней не теплилось абсолютно никакого желания что-то доказывать, Мока оказалась готова отдать ему это звание целиком, полностью и без малейшего спора. — …Акира-кун, нас ведь могут услышать. — прошептала она, когда он стал целовать тонкую белую шейку, смакуя каждый миллиметр гладкой кожи, словно бы сам был настоящим вампиром, подготавливающим столь сладкое место перед полным осушением своей незадачливой любовницы. — Пусть слышат. — Лонг-сан и Амано-сан не будут рады, если мы их разбудим… — Я рассчитываю на их понимание. — Уставом запрещено иметь такие отношения между учениками. — Мне плевать. — он приобнял её за талию и бедро, и Мока растворилась в этих похотливых прикосновениях. Она не сопротивлялась и не пыталась его на самом деле отговорить, просто хотела понять, серьёзны ли его намерения. Похоже, серьёзнее некуда, и от этого сердце трепетало пуще прежнего. — Мока-чан, не используй отговорки, будь как я. Я пойму, что тебе неприятно или больно, только если сама прямо скажешь. Не стану настаивать, если откажешь — надеюсь только, что не обидишься на моё любопытство и упрямство. Я могу уйти, если хочешь… — …не хочу. — она выдохнула эти слова, словно бы с последним вздохом, а в уголках глаз появились слезинки, что подобно рубинам играли малиновым сиянием под его взглядом. И их губы снова соприкоснулись. С того самого дня Мока боялась, что он станет думать о ней, как о какой-нибудь распутнице, в какой-то момент стала опасаться, что слова Комии о мужском понимании женской натуры — это мнение не только лишь невоспитанного орка, но и остальных парней. У Акиры, по её мнению, не было объективных причин думать о вампирше как-то по-иному: она привлекала к себе внимание больше, чем следовало приличной женщине, своими необдуманными действиями и неспособностью сопротивляться влечению сначала заслужила им обоим не самую лестную репутацию, а затем и вовсе подвергла опасности, а теперь сама же и желала, чтобы те пальцы, которые сейчас упали на внешнюю сторону гладкого бедра, оказались на внутренней и поднялись выше. Всё тело электрическими разрядами пронзило возбуждение, с которым не сравнилась бы даже кровяное недельное голодание, сердце долбилось в рёбра отбойным молотком, а зубы и дёсны ужасно раззуделись, но девушке не нужно было умолять его или даже вербально обозначать своё желание, потому что Шимада сам, читая открытую книгу в её лице, расстегнул пиджак и рубашку, показав тёмный силуэт своей ключицы. Его запах, бьющий по барабанным перепонкам звук постепенно разгоняющегося сердцебиения, ощущение течения красного сока по артериям даже сквозь кожу, обжигающее её шею горячее дыхание — всё это натурально и без преувеличения выворачивало мозги наизнанку и путало мысли, что изумрудные глаза вспыхнули багровыми искрами в темной комнате, и острые клыки вонзились в юношескую плоть двумя метательными иглами-сенбон. От чувства потёкшей по горлу раскалённой крови колени Моки задрожали уже не в силах поддерживать свою хозяйку, но упасть на пол ей было не суждено: ровно тем же необъяснимым способом, каким они оба оказались здесь, парень теперь лежал на девушке и оба — на кровати. «Комия-сан был прав, я действительно такая.» — слёзы скользнули по щекам, залив уши. Ей не хотелось верить в это, не хотелось и признавать собственную беспомощность перед натиском Шимады, но вместе с тем искренне не желала и останавливаться. Ей хотелось быть его. Чтобы он отныне и впредь обнимал её и целовал, как сейчас, хотелось, чтобы творил всякие непристойности и отпускал свои глупые шутки, заставляющие смеяться не над содержанием, а над фактом неуместности и интонацией, которую мог состроить только лишь Шимада Акира. И может это было бесстыдно, может развратно или неуместно, но для него она была готова стать… — Просто оставайся собой, Мока-чан. Кому я ещё нужен, кроме такой тебя? Девушка широко раскрыла глаза от удивления, что он прочитал её мысли каким-то совершенно невообразимым способом и ответил на них так, как желало её сердце. Брюнет лизнул румяную мочку девичьего ушка, попробовав на вкус эти солёные слёзы, как когда-то сделал Комия Сайзо более мерзким способом, только в этот раз от нежности и задора, с которыми это сделал Акира, у Моки засвербило уже внизу. — Я тебя ненавижу. — запричитала она, наконец оторвавшись от своего пира и принявшись заботливо зализывать ему нанесённые клыками раны. — А я тебя люблю. — Ты Дьявол… — Тогда мы идеально друг другу подходим, моя маленькая похотливая летучая мышка. — Т-только для тебя. Ты — единственный, кто видит меня такой. — И хочу увидеть больше. — Ты… За их обменом вздохами девушка не заметила, как он уже расстегнул ей пиджак и даже пару нижних пуговиц рубахи. К ужасу вампирессы он сполз чуть ниже и прильнул губами к белому плоскому животику, ради оголения которого пришлось немного приспустить клетчатую юбку и запустить под рубашку пальцы, чтобы немного ту приподнять. Теперь он домогался этого места, отчего девушка прикусила губу, дабы не застонать от приятного и щекочущего чувства. Более того, эти домогательства привели к тому, что в месте несколько ниже, куда Мока опасалась, что Акира захочет спуститься, стало просто невыносимо жарко. И вновь этот инкуб прочитал её самые сокровенные желания и не нашёл ничего более умного, кроме как ответить на них полным удовлетворением. Юбчонка оказалась расстёгнута на бедре и теперь лежала бесполезным лоскутком ткани на полу, а юноша уткнулся носом в небольшую впадинку посреди белоснежных трусиков. — Акира-кун, там грязно! — она прикрыла рот кулачками от смущения и воззрилась на этого дикаря, обхватившего её ягодицы руками для фиксации. — А на мой вкус — сладко. Ты меня попробовала, теперь моя очередь, имею полное право. — безразлично хлестнул он и ловким движением языка оттянул ткань немного в сторону, чтобы коснуться этой манящей розовой киски. — Га-а-ах!.. — теперь розововласая демонесса могла лишь только стонать на подобный манер, выгнувшись мостиком и схватившись руками за подушку, потому что он беспардонно поцеловал её половые губки, попутно проникнув вовнутрь горячим языком. Ноги бедной «ночной хищницы» невольно соединились коленями на его лопатках, а икры от напряжения свело смертельной судорогой, но парень только яростнее стал бушевать в самом сокровенном женском месте. По бëдрам и ягодицам Моки потекли ручейки его слюны, смешавшейся с её непристойной влагой, и тело подсказывало, что ещё хотя бы пару минут этого безобразия — и она больше не сможет жить без его любви и страсти. Она уже готовилась кончить, но финальный аккорд этой композиции оказался сыгран Шимадой в тот момент, когда чуть прикусил крохотный бугорок у навершия половых губок, и от подобного обращения с клитором чуть ли ни каждая нервная клеточка организма Моки забилась в агонии оргазма. Акира присосался к ней пуще прежнего и алчно вкушал всё то, чем она его так щедро одаривала, пока сама изогнулась насильственно выпрямленной пружиной и не имела возможности даже пискнуть или вздохнуть. Наконец-то этот приступ ослаб, и девушка рухнула на кровать, а парень, после того как закончил смаковать её любовные соки, увидел на запыхавшемся румяном лице красавицы два ручейка слюны, тянущиеся от уголков рта. Её дыхание было сбитым, грудь вздымалась и опускалась, как при крайней степени лëгочной патологии, а малиновые глаза смотрели перед собой невидящим взглядом. Сейчас, когда она испытала настоящее удовольствие от близости с кем бы то ни было, в ней стало будто бы больше черт истинной запечатанной природы, и даже аура, которая до этого Шимаде представлялась через «Изнанку» просто оболочкой из тëмной энергии на манер ещё одного слоя одежды, теперь походила на место соприкосновения положительно заряженного куска металла и отрицательно заряженного диода сварочного аппарата. Она искрилась сексуальной и жизненной энергией, и парня это заворожило. Пока Мока пребывала в мире грëз послеоргазменной неги, он избавился от её верхней и нижней одежды, отчего единственным элементом остался ошейник с прикованным к нему розарием; из транса же вампиршу вытянуло ощущение его поцелуев на собственной ступне, освобождëнной сначала от форменной туфельки-чешки, а затем и от иссиня-чëрного носочка. — А-акира-кун, я же потная… — Благодарю за угощение. — Извращенец! — у неё просто пар из ушей валил, что он не только домогался её пальчиков, ступни, голени, колена и внутренней части бедра — именно в такой последовательности, — но ещё и каким-то боком сам избавился от одежды и сейчас сидел перед ней на коленях и целовал, как какую-нибудь королеву. А ещё краски сгущало чувство чего-то горячего, продолговатого и органического на собственном животе. Взглянув вниз, она увидела смотрящий на неё в ответ… «Э-это же А-акиры… Т-такой большой, я…» — она закрыла лицо руками, чтобы не видеть этого монстра, только вот совершенно случайно забыла сомкнуть пальцы между собой для гарантированного эффекта. — Тук-тук? — он стал водить головкой по её половым губам в надежде теперь так нащупать заветную «скважину», а Мока заëрзала, как уж на углях. — Н-нет, н-не надо, что-то такое в меня просто не влезет! — Я буду нежен. — его скулы преподнялись в предвкушении, а затем демоница ощутила, как нечто внутри неё рвëтся. Она болезненно застонала, а Акира из желания хоть как-то облегчить страдания от потери девственности с ним, остановился и наклонился к Моке, крепко ту обняв. В нём она нашла ту самую опору, которой ей не хватало даже несмотря на наличие самой кровати, и девушка скрестила ноги на его тазе, а руки — на шее. Как ни странно, но она не плакала от пронзившей внутренности боли, а всего лишь скулила, уткнувшись носом в его волосы. — Я люблю тебя, Мока-чан. — Заткнись, хотя бы сейчас заткнись! — его слова оказались для неё действеннее любых анестетиков, но то, что юноша специально подставил свою шею сейчас, говорило громче и яснее даже них. Она с трепетом коснулась дрожащими губами того места, где шея переходила в ключицу, но предпочла вонзить клыки не на всю длину, но лишь на совсем чуть-чуть, и во рту разлился сладкий аромат от лениво перетекающей в неë крови. Боль как по мановению руки исчезла, что её и не было, и Мока ощутила, как он двинулся дальше. Теперь жар неудовлетворëнности и ожидания сменился током от трения его члена об стенки влагалища и соприкосновения головки с шейкой матки, отчего вампирша томно вздохнула и прерывисто выдохнула. Они с ним стали единым целым, по её венам теперь даже текла его живительная кровь, а он до сих пор чувствовал на языке терпкий вкус её влаги, только вот останавливаться на достигнутом парень не планировал, а потому повис над возлюбленной, упëрся руками в кровать и стал постепенно вынимать себя из этой тëплой и влажной хлюпающей киски — вовсе не чтобы закончить всё после самого старта, а чтобы сотрясти красавицу под собой сначала одним по-настоящему мощным толчком, а затем и сотней других, и желательно, чтобы к следующему утру она разучилась ходить и нормально сидеть. Ночь ещё молода.*******
— Ну, примерно так всё и было. — протянул Акира с улыбкой объевшегося свежей сметаны кота и пригубил кружку с кофе. — Во имя Отца нашего Иблиса, какое богохульство. — запричитал смуглый парень лет семнадцати, что сейчас стоял к нему спиной и в кухонном фартуке, при помощи лопаточки переворачивая и прижимая к шипящей сковороде изготавливаемый для них обоих омлет с кусочками колбасы. — Банерджи-сан, я просто сказал, что мы с Акасией-сан теперь встречаемся, ничего более. — он приоткрыл один глаз на своего соседа по комнате, явно получая удовольствие от реакции излишне ханженского ифрита. — Уже одного этого достаточно, чтобы заклеймить вас нескромным смутьяном, господинь Шимада! Отношения между мужчиной и жен… жен… женщиной — это не то, о чём следуеть говорить без должного уважения. — Верно, я даже и забыл о твоём понятии пиетета к противоположному полу, прошу прощения. — То-то же. — он задрал нос в признании собственного превосходства и правоты, впрочем всё также услужливо теперь уже раскладывая по тарелкам завтрак для себя и своего товарища. Шутка ли, но дьявольский дух пламени и дыма, происходящий от крови могущественного демонического божества, которому долженствовало быть грубым, вспыльчивым и гневливым, как завещал их прародитель, был добрейшей души человеком совершенно не деструктивной натуры, что словно бы в наказание от «силы свыше» за несоответствие своих натуры и происхождения страдал невозможностью заговорить с женщинами, даже если то были учителя или члены семьи. Сам по себе Раджеш Банерджи свой компульсивный мутизм не признавал, убеждая окружающих в самом обычном признании заслуг и талантов всей прекрасной части населения, но любые сомнения в психологической проблеме сразу же пропадали, стоило ему оказаться лицом к лицу с любой девушкой. Да чего уж там, Акира сам стал свидетелем того, как при попытке наведаться к своему соседу в параллельный класс последний оказался жертвой настоящего буллинга со стороны троицы слишком уж одерзевших и довольно-таки вульгарных пигалиц, типичных гяру… Впрочем, вмешаться тогда ему не позволила староста класса Раджеша, что настолько запугала хулиганок «крайне несладкой жизнью на протяжении предстоящих трëх лет», что ничего более стоящего, чем инфузории туфельки, они из себя уже более не представляли. Вот и сейчас, памятуя о комплексах нового друга из-за собственного недуга, Шимада был рад, что ему хватило человечности и тактичности не описывать в подробностях все прошедшие сутки, а не то Банерджи-сан пришлось бы откачивать на соседней с Сайзо койке, хотя при взгляде на мнимую заносчивость парня у брюнета кости в языке так и норовили исчезнуть и описать всё в мельчайших подробностях. — Как у тебя самого проходят дела? Нашёл себе кого-нибудь? — Шимада усмехнулся, потому что стоило ему это произнести, как смуглая кожа товарища ещё сильнее потемнела в качестве румянца. Он действительно наслаждался загоном в краску буквально каждой окружающей его души — Мока и Раджеш были живыми тому доказательствами. — Я не стану это комментировать! Ешьте уже свой завтракь, скоро ведь занятия начнутся. — Благодарю. Акира слукавил, когда говорил своей теперь-уже-девушке, что на завтрак и ужин он питался всякой консервированной гадостью, потому что с тех пор, как поступил в Академию Ёкай, он делил комнату в мужском общежитие с Банерджи-сан и на его примере подтвердил свою теорию о том, насколько неоднородной на самом деле была «Изнанка известного мира»: нелюди расселились по всей Земле и с допотопных времён жили под тенью человеческих цивилизаций, пожиная плоды прогресса и эволюции мысли, которыми людской род ради собственного выживания был просто обязан стремиться заполнить тот пробел между собой и всевозможными кошмарами и настоящими ходячими катаклизмами, коими представлялись разнообразные языческие Боги, их потомки, демоны, феи и прочие мифические индивиды. Рас и подвидов существовало ничуть не меньше, чем национальностей и языковых групп человека, так что, наверное, смело можно было умножить нынешнее население планеты на один с четвертью, где эта самая четверть — герои и злодеи сказок и легенд. И даже среди, казалось бы, сугубо отрицательных и деструктивных народов Тёмного Мира можно было встретить личности, подобные Раджешу, для кого бытие его соседа обычным человеком в школе, наполненной тварями-людоедами, не обернулось ничем, кроме здорового интереса, как к своеобразному носителю культурного наследия. Правда вот, этот «носитель» не был бескорыстным и за предоставление крупиц информации, казалось бы, элементарных житейских нюансов, что для юного ифрита казались настоящими Соломоновыми текстами, тот запросил плату в виде готовки на них обоих до конца учёбы. Выгодная сделка, ничего не скажешь. А пока парни готовились к новому учебному дню и завтракали, в женском общежитии Акасия Мока отходила от тех бесчинств, которые над ней учинил этот темноволосый дикарь. Она действительно почти не чувствовала ни ног, ни таза, ни груди, каждый сустав болел, как у пятисотлетней неомоложенной старухи, нижняя челюсть и скулы онемели и развалиться на стуле за обеденным столом вампиресса смогла лишь при помощи твёрдой руки своей любезной соседки и старосты параллельного класса по совместительству. Скромная и уравновешенная, обладающая аурой настоящего учёного человека, Кли Мэй-Лонг усадила Моку за стол и в этот раз взяла на себя обязанность приготовить завтрак на них обеих и на только-только вышедшую из своей комнатушки заспанную брюнетку. — Знатно вы этой ночью пошумели, Акасия-чан, я даже не ожидала, что за маской примерной ученицы и первой красавицы на потоке скрывается настолько развратная штучка. Хорошая маскировка, полностью одобряю! — аметистовые глаза блеснули заманчивой улыбкой и девушка села за стол напротив соседки. — О-о чём ты говоришь, Амано-сан? М-мы ничем таким не занимались, просто… — хоть и чувствовала себя выжатой после стирки половой тряпкой, Мока всё же нашла в себе силы хоть как-то прикрыть своё с Шимадой бесстыдство… Получилось не важно. — Ну да, ну да. — девушка безразлично хмыкнула и раскрыла журнальчик в ожидании, когда же Мэй-Лонг представит на жесточайший женский суд свою готовку. — Мы правда ничем не… — Всё в порядке, Акасия-сан, это естественные потребности рассчитанных на половое размножение живых организмов. — синевласая китаянка поправила очки-половинки и принялась трясти специями над своим детищем на сковородке. — Ну вот, началось. — Амано-сан закатила глаза в преддверии какого-нибудь очередного предстоявшего занудства устами зубрилы, а Мока жалела, что руки у неё сейчас настолько плохо ощущаются, что она даже не может ими закрыть порозовевшее от смущения лицо. — Н-не надо… Как она и думала, их с Акирой слышали. Если староста страдала тем, что могла ночами напролёт пропадать в библиотеке, губкой черпая информацию без каких-либо признаков стеснения таким ненормированным графиком бодрствования, и сегодня с большой вероятностью могла также вернуться в общежитие только под утро, то ей вполне могло хватить косвенных признаков и ехидства Амано Юмы, чтобы построить в голове несложную логическую цепочку. От этого Моке хотелось буквально сквозь землю провалиться, да ноги не позволяли! — Это естественно… Правда вот, не каждый представитель человеческого вида способен заниматься соитием с редкими перерывами на протяжении почти пяти часов кряду, я засекала, так что я бы советовала тебе, Акасия-сан, быть поосторожнее. Это может быть признаком какой-либо сексуальной девиации с его стороны, а в таком случае тебе будет нелегко в одиночку удовлетворять его потреб… — Акира-кун — вампир, как и я! Она не верила своим ушам, и смущение тут же сменилось ужасом, что помимо неё самой его секрет был известен и Лонг-сан, а теперь, когда та это сказала, и Амано-сан могла… Впрочем, брюнетка просто помахала рукой возле уха с глазами, всё также прикованными к журналу. То ли соседок своих она уже давно не слушала, то ли ей было абсолютно всё равно, кто на самом деле учится в параллельном от неё классе и занимается сексом за стенкой, лишь бы спать не мешали. — Как хочешь, это особого значения не имеет. — Н-не имеет? Это же… — Если барьер его пропустил, стало быть он не «обычный человек». Предположу, что тебе удалось удостовериться в его «вполне человеческой» природе за время ваших недолгих отношений, исходя из запаха и вкуса крови, но факты говорят об обратном, а это может значить… Нечто захватывающее! — девушка как-то даже оживилась и стала раскладывать по тарелкам яичницу… Чёрную от засеявшего её молотого перца и ощетинившуюся осколками яичной скорлупы. — Твою-то мать… Ты хоть в курсе, что для приготовления такого банального завтрака достаточно просто расколоть яйцо об край сковородки и выбросить скорлупку в мусорку? — причитала брюнетка, совершенно лишившись аппетита при взгляде на эту порнографию, по сравнению с которой половое созревание двух молодых вампиров — одной настоящей и одного самозванного, — выглядело чем-то совершенно невинным. — Хм, а по мне так вкуснее и полезнее. — Кли приложила согнутый палец к ямке под нижней губой. — Значит, вампирам и падшим ангелам не нужно добавлять кальций в пищу? Это же питательно и укрепляет кости. — Конечно нет, идиотка! Мы же не ящерицы, чтобы грызть это дерьмо вместо нормальной еды. Мы не перевариваем куриные яйца со скорлупой. — Надо бы записать. Что же до ваших с Шимадой Акирой отношений, Акасия-сан, то я… — Пожалуйста, не нужно больше ничего говорить, я сейчас со стыда сгорю. — Я не о том. Могу я попросить тебя привести его в медпункт после занятий? У меня имеется некоторая теория касаемо его возможности пребывания здесь, но не плохо было бы удостовериться. Это просто замер, ничего капитального. — Э?! Мока опасалась, что Кли-сан может в случае отказа в оказании помощи в этом её «эксперименте» донести на них с Акирой в дирекцию если не на его бытие человеком, то за непристойное поведение и нарушение целой горы школьных правил, так что всё же согласилась «предоставить» своей соседке своего парня, но только с оговоркой, что та не сделает ему ничего плохого, и всё будет проходить в её присутствии, на что «четырёхглазая анаконда» — как её по своему обыкновению называла Амано Юма, — озарилась доселе невиданной лучезарной улыбкой. — Боже правый, глаза мои! — закричала брюнетка при виде этого поистине лавкрафтианского зрелища, а Мока просто помолилась в душе, что их афера не увенчается вредом для Акиры-кун или тем, что тот посчитает свою новую девушку какой-то извращенкой, сплетничающую о своих любовных похождениях. Юношу такая странная просьба словно бы и не удивила, так что теперь, по окончании очередного рутинного учебного дня они втроём стояли у двери в медпункт. Девушка в очках постучалась и, не дожидаясь ответа, отодвинулы створку, открыв ребятам вид на академический лазарет. Здесь, что-то печатая на ноутбуке, на крутящемся кресле сидела женщина с пронзительными янтарными глазами, окружёнными болезненными мешками и морщинами, и собранными в косу тёмно-рыжими волосами, облачённая в чёрные туфли без каблуков, деловые брюки, офисную рубашку и галстук, а на плечах её на манер накидки покоился докторских халат. Фельдшер нехотя подняла на них скучающий взгляд, отчего Акира чуть приподнял подбородок, словно бы увидел нечто необычное, и Кли Мэй-Лонг вышла вперёд. — Прошу прощения, Донован-сенсей, Шимаде-сан на последней паре нездоровилось, так что мы попросились довести его до медпункта. Наверное, анемия. — Вампир, страдающий анемией? Что ж, — она вернулась к работе за портативным компьютером. — Я сама им теперь займусь, можете быть свободны, девочки. Я сообщу директору о вашем подвиге. — Если позволите, если Шимада-сан страдает малокровием, то наилучшим способом вернуть его в норму будет напоить его напрямую такой же вампирской или драконьей кровью, и чтобы она была свежей и тёплой, а у вас наверняка имеется только охлаждённая для переливания? — с этими словами врунья как бы незаметно подмахнула Моке ладонью, чтобы подхватила этот бред, на что последняя глупо кивнула. — В-верно, Донован-сенсей, Шимада-сан вряд ли пойдёт на поправку, если не помочь ему, а это… Ну… Личное. — Мне выйти? — Да. — без какого-либо зазрения совести ответила «книжный червь», чем поразила обоих своих спутников, потому что подобным тоном общаться с учителем, это как-то… Впрочем, женщина на это ничего не ответила, только устало выдохнула нечто, вроде «Ладно, закончу завтра», зычно нажала пару кнопок для сохранения и выключения, закрыла ноутбук и положила на стол, спрятала руки в карманы брюк и, немного сгорбившись, направилась прочь, чтобы предоставить молодых демонов самим себе. — Она точно учитель? Разве это всё не должно было её насторожить или?.. — Судя по тому, что в глазах Донован-сенсей отражались спецэффекты, и всё время нажимала на клавиши — мы оторвали её от какой-нибудь игры, так что не думаю, что она сильно щепетильно относится к своим обязанностям медсестры. А ещё, если верить этим мешкам под глазами, наш визит позволил ей наконец оторваться от поработившей сознание и внимание геймеровской партии и пойти вздремнуть. — брюнет усмехнулся и подошёл к одной из занавешенных кушеток. — Хорошая наблюдательность, Шимада-сан, я сама хотела это сказать, да только не успела. — она закрыла за ними дверь и сделала пас рукой, после чего на дверной ручке возникла магическая восьмигранная печать из небесно-голубого пламени. — Ложись на кушетку, пожалуйста, это не займёт много времени. — Мне раздеться для чистоты эксперимента? — Чт?!.. — смутилась Мока, когда он начал расстёгивать пиджак. — Вовсе необязательно, одежда на это не повлияет, если не зачарована должным образом, но если тебе так удобнее, то можешь раздеться до трусов. — А-акира-кун, надень жилетку обратно. — Мне так удобнее. — и он улёгся на кровать в рубахе и сложив руки в замок на животе. — Что дальше? — Теперь мне нужна тишина. И она начала колдовать. Девушка простерла над ним обе руки, и между его грудью и её ладоням воздух вспыхнул такой же, как на двери, печатью, но уже желтой и в своей середине имеющей символы и слова семитского происхождения, не слишком то сочетающимися с восточными палочками-иероглифами в ободе по крайней мере с эстетической точки зрения. Мэй-Лонг сначала отвела конструкт к его паху, а затем, словно бы разочаровавшись, переместила к голове, и печать засиял миниатюрной звездой. Мока опасалась, как бы с улицы или из коридора не увидели этих непонятных инкантаций, но вскоре чародейство погасло, оставив после себя лишь несколько лениво опадающих искорок, от одной из которых, что попала ему на нос, Шимада скромно чихнул. — Это оно, определённо. — глубоко задумалась девушка и прикрыла глаза. — Ты что-то поняла, Лонг-сан? — любопытство вампирессы по отношению к своему возлюбленному ещё до ритуала было крайне сильно, а сейчас она больше всего желала выудить у соседки по комнате всю доступную ей информацию. — Только то, почему пространственный барьер Академии пропустил в сей домен человека, как Шимада-сан. По крайней мере, я надеюсь, что причина в этом и что алгоритмы действия магии господина директора достаточно просты, чтобы их можно было понять с теми знаниями, которыми обладаю. — Я полукровка? Мои родители на самом деле тролли или нечто такое? — Если ставить вопрос о принадлежности к виду «Хомо Сапиенс», то кровь твоей семьи по крайне мере по отцовской линии никогда не смешивалась с демонической, ангельской или звериной, что знатная редкость в двадцать первом веке. Чистейшая, образцовая кровь по этой ветке. По материнской линии имеется некое искажение со следом инфернальной энергетики, так что либо твоя много-раз-прабабушка понесла от низкорангового дьявола или инкуба, либо кто-то из предков по этой ветви генеалогического древа имел дело с запретными и тёмными искусствами и, благодаря каким-нибудь ритуалам, модифицировал свой организм, став компиляцией лучших или худших черт обеих рас. Так и не разберёшь, если честно. — Значит, я немного не человек? — Где-то на девяносто шесть с половиной процентов человек, Шимада-сан. Согласно исследованиям в области генетики нынешнего Владыки Вельзевула и его Научно-исследовательского Департамента Подземного Мира, человеческий вид обладает поразительно стабильным геномом, который на подобии какого-то молекулярного «антивируса», кем-то или чем-то заранее заложенного в вашу расу, постепенно стирает признаки присутствия чужой ДНК и РНК. Нелюдей эволюция почти не касается, земным видам животных для развития нужны миллионы лет, а ваш род сравнительно быстро адаптируется к изменяющимся условиям и климату, так что… — она сложила руки под грудью и наклонила голову на бок, приподняв брови. — Через десять или пятнадцать поколений линия, идущая от, скажем, дампира, при условии скрещивания только с людьми породит потомка без намёка на генетическую силу носферату, к этому колену уже без следа растворившуюся в клетках. Этого недостаточно, чтобы барьер никак не среагировал на тебя. — Ты поняла всё это только при недолгой диагностике состояния Акиры-кун? — удивилась Акасия. — Я изобрела это заклинание специально для таких случаев. — Ты изобрела заклинание? Это же… Разве это не нечто поразительное? — Я слышала, что организация, именуемая «Григори» и управляемая падшими ангелами, давным-давно изобрела устройство, позволяющее находить в людях следы взаимодействия со Святыми Механизмами, и подумала, что неплохо было бы провести исследование и вместо таскания с собой какого-то пульта или сканера будет лучше скомпоновать всё в одно простое заклинание. Функции определения наследственной памяти и прослеживания изменений генома я прикрутила просто в качестве бонуса, чтобы печать не казалась пустой тратой «ячеек». — Это удивительно. Лонг-сан, ты просто удивительна. — Согласен. — Акира улыбнулся и перевёл себя в сидячее положение. — Так в чём же дело? — Думаю, вы и так прекрасно знаете. — она постучала себя указательным пальцем по виску, и словно бы в подтверждение зрачки парня оказались окружены тремя томоэ каждый. — Согласно анализу, в твоём головном мозге, Шимада-сан, находится аномальное количество стэгмы и не меньшее количество йоки, перемешанные каким-то совершенно невероятным способом. Вторая из этих материй питает существование ёкай и родственных с ними существ и берёт начало от божеств Синто, а первая в мизерных объёмах присутствует в символах библейской веры и местах христианского идолопоклонничества, также её излучают набожные люди и священники, в редких случаях искажая окружающую реальность и творя белую магию, именуемую «чудесами». Из неё целиком и полностью состоят белокрылые ангелы, из её изрядно обеднённого и размешенного экстракта — падшие ангелы, и своё распространие стэгма предположительно берёт от Библейского Бога, Яхве или Иеговы, как удобнее называть эту варп-сущность. Насколько могу судить, ты не являешься ангельским существом, нефилимом-полукровкой — тоже, на нового Мессию не смахиваешь даже при полной слепоте окружающих, да и едва ли твое эго бы позволило тебе стать «проводником Воли Господней», подпав под чужой контроль. Так что вывод один: Святой Механизм. — А что это такое? — Мока присела рядом с ним на кушетку. — Это особые техно-магические устройства, созданные с изрядной долей магии Библейского Бога. Они могут обладать различными свойствами, видом и условиями проявления, но общий принцип действия примерно таков, что внутри заключается какое-то явление, сущность какого-нибудь опасного существа, или просто используется особое заклинание, лежащее за пределами нашего понимая и возможностей, чтобы в итоге получившаяся реликвия даровала своему владельцу какие-либо сверхъестественные способности, до этого ему недоступные. Мне неизвестны все детали, даже в наше время и спустя тысячелетия появления данных устройств их строение и особенности должным образом не изучены и не классифицированы, но по какой-то причине БиБи решил не наделять ими своих верных детей, Небесное Воинство, а прикрутил к ним функцию инкарнации только в человеческих телах и владения ими только людьми. Правда вот, — она сморщила нос в попытке поправить очки без рук. — Становится всё больше документальных подтверждений, что основные правила этой «игры» меняются, но сейчас не об этом. Шимада-кун, каковы свойства твоих глаз? Вернее сказать, что движение сигналов, насыщенных йоки и стэгмой, от мозга по глазным нервам тебе даёт? — Примерно вот это. — сказала он и резко раскрыл кулак со вспыхнувшим в ладони огненным сгустком. — Пирокинез? — Гео, похоже, тоже. — мотнула головой вампирша. — В той драке с Комией-сан он ведь не просто так споткнулся? От твоей ноги тогда тянулся столб будто бы ожившей породы, а ещё когда мы встретились… Это ведь ты тогда выровнял ту тропинку, чтобы я не навернулась на велосипеде? — Меня раскусили, какая жалость. — было хотел он фальшиво расстроиться, но что-то расхотелось при взгляде в эти изумрудные глаза. — Ты помогал мне ещё даже до того, как подал руку и обработал рану. Спасибо. — Всегда рад для тебя. И она поцеловала его в щёку, словно бы и вовсе забыв о присутствии Кли, на что последняя лишь безразлично кашлянула, скрыв глаза за бликами пламени в линзах. — Полагаю, огненным и земляным элементами доступные манипуляции не ограничиваются? — Возможно. — загадочно улыбнулся он, погасил сферу левитирующей плазмы и деактивировал глаза. — Они на много что способны, только вот в основном я пользуюсь ими, чтобы подглядывать на контрольных работах, учиться разным трюкам, замечать приближающуюся оплеуху, направленную мне в затылок… И видеть истинную суть тех, кто недостаточно хорошо её скрывают. — «Подглядывание в контрольные», — задумалась Мэй-Лонг. — Ты можешь видеть сквозь физические препятствия, как рентген? Он кивнул. — Затем «учишься трюкам»… Может ли это быть фотографическое запоминание чужих движений с последующим копированием и применением? Снова кивок. — А также нечто вроде панорамного зрения, чтобы держать под контролем окружающее пространство и «не получить оплеуху»? Теперь он скромно похлопал в ладоши. — Поразительные зрительные способности, такими могут похвастаться далеко не все нелюди. — Ты действительно поразительный, Акира-кун! Значит, не было причины волноваться, что Комия-сан тебя заденет? — с какой-то даже обидой произнесла демонесса, в ответ на что парень приобнял её за талию и коснулся губами и кончиком носа румяной щёчки. — Эманации твоей ментальной поддержки позволили мне не оступиться, Мока-чан. — П-прекрати. — Значит, они также позволяют впитывать чужую ауру и феромоны, чтобы конвертировать в гормоны собственного организма для усиления?! — Даже не близко. Просто нечто подобное парень обязан сказать своей любимой, чтобы поддержать её настрой добрым словом. По крайне мере, мне так кажется. — Дурак! — она стукнула его в плечо, а Кли немного приуныла. — Понятно. Что ж, жаль, но уже выясненного вполне достаточно, чтобы причислить тебя если не к демонам или людям, то уж точно к транссуществам. Но остаётся вопрос с манипулированием стихиями: ты можешь контролировать их только в поле своего зрения? — Вроде бы да. Я научился комбинировать рентген, телескоп и панораму, чтобы покрывать окружающее пространство куполом восприятия, в котором могу легко воспламенить что-нибудь, даже стоя к этому спиной или находясь на соседней улице через несколько домов. — А каковы пределы манипуляций? Это просто химические элементы таблицы Менделеева или?.. — Тень — это ведь просто преломление света, верно? Вряд ли тени и тьму можно назвать полноценным химическим элементом, однако же… — Теперь мне более-менее ясно. По всем косвенным признакам и фактам эти глаза или, наверное, сам мозг является Святым Механизмом, а судя по спектру возможностей, завязанных на зрении, он принадлежит к категории высокоранговых, если не высших или вовсе исключительных. Как давно он пробудился? Был какой-то стрессовый фактор? — Родители говорили, что я родился с кроваво-красным глазами, подходящими скорее альбиносу, и только лишь потом поменяли цвет на голубой, так что, наверное, активированное «иное зрение» — моё настоящее, а на человеческое я переключаюсь в качестве «энергосбережения». Смотреть сразу на всё и одновременно сквозь всё на километры вокруг даже с закрытыми веками, запоминая до мельчайших деталей — крайне утомляет, скажу я вам. Иногда они даже кровоточат, если слишком долго пользуюсь или перенапрягаюсь, так что большую часть времени я смотрю на мир так, как вы. — Это же настоящие глаза божества!!!!!!! — у Мэй-Лонг даже очки запотели и чуть ли не кровь из носа шла… Ан-нет, всё же пошла. — Должно быть, ха-хах, в них заключено какое-то крайне мощное или опасное существо, которое Библейский Бог одолел, или которое добровольно согласилось на вечное служение источником такой невероятной силы! Изучить, я должна изучить!.. Мока, крайне обеспокоенная излишним визионерским возбуждением подруги, уже продела руки той под мышки и потянула на себя, но столкнулась с поражающим воображение сопротивлением и упрямством. — Л-лонг-с-сан! Акира-кун я-явно устал, я выполнила твою просьбу, так что пошли! Донован-сенсей должна скоро вернуться, правда ведь?! — В-всего один последний тест — и всё, клянусь! Я больше никогда не буду добавлять скорлупу во что бы то ни было, только отпустииииии! Она всё же вырвалась и после этого поправила полу помятого пиджака, постаравшись вернуть себя в более-менее презентабельный вид. Она явно сама смутилась собственному поведению, так что теперь старалась выглядеть как можно более спокойной и уравновешенной. Но дыхание так и осталось сбитым. — Последний тест, Шимада-сан. Можно? — Если не будет больно. — В самом начале ты сказал, что можешь видеть истинную суть других существ? Какой ты сейчас видишь меня? — Как по-научному называются змееподобные драконы с ветвистыми рогами и без крыльев? — вопросил он с просто побагровевшими радужками, без запятых, а девушка ухмыльнулась. — Лунь. Китайские драконы и дракониды, тесно связанные с балансом «Инь и Янь». Поразительные глаза, не устаю удивляться. — Лонг-сан, так ты дракон? — Мока этого явно не ожидала и в ответ получила зрелище того, как две синие пряди на макушке соседки по комнате вздыбились и обратились белоснежными слегка изогнутыми рожками, а из-под юбки вырос тонкий хвост с перламутрово-пурпурным шерстяным гребнем, обернувшийся вокруг правой ноги. — Моя фамилия и слова об излечении анемии Шимады-сан драконьей кровью вместе с вампирской ни о чём не намекнули? Я специально наложила на себя защитные чары, чтобы скрыть запах и характерную ауру от тех, кому не желаю открываться, чтобы не привлекать лишнего внимания, но вижу, что против этих глаз понадобится нечто посильнее. Возможно, даже чародейство околобожественного уровня. — Вы меня сильно переоцениваете, «Сливовый дракон»-сан. — Кхем, попрошу без этих инсинуаций. — она чванливо поправила очки и вернулась в более привычную для них форму. — Ваша жажда познания утолена? — Ни на йоту. Я бы хотела и дальше изучать такие потрясающие феномены… Но думаю, что для этого ещё будет время. Я получила достойную плату за своё молчание, Акасия-сан, так что благодарю. С этими словами она удалилась, и в медпункте остались лишь парень с девушкой. — Прости, что пришлось всё это вынести. Лонг-сан очень любопытна, и мне… — Но ты ведь на самом деле благодарна ей за такой задор, правда? Я обещал, что расскажу что-нибудь о себе, а теперь и рассказывать ничего не нужно, о моей тайне настолько подробно знают уже двое. — Знаю, это может прозвучать наивно, но я думаю, что она ничего не скажет другим. — Будем надеяться, но лучше перестраховаться. Потерпишь немного для меня, Мока-чан? — Что ты?.. — она насторожилась, но Акира взял её руку и развернул к себе ладонью. Сначала он легонько лизнул подушечку у большого пальца, а затем, к удивлению демоницы, надкусил кожу в этом месте. Боль была не слишком-то сильной, тем более сейчас, когда наблюдала, как он дал вытекшей крови скопиться в крохотную лужицу в ладони, затем перевернул ту, чтобы… Сгусток оказался поглощён ожившей чёрной тенью под их ногами. Акира поцеловал ранку в знак извинения, а Мока ощутила нечто странное. Это, конечно же, было похоже на простое воображение, но сейчас девушке казалось, будто парень начал пахнуть, как она, с оговоркой на мужские феромоны. — Акира-кун, ты ведь не стал?.. — её удивлению не было предела, насколько же поразительным было существо, что сейчас сидело перед ней и крепко сжимало девичью руку в своей, поглаживая уже исчезнувший укус. — Я просто сделал так, чтобы моя тень начала источать немного твоего духа, Мока-чан. Слишком уж часто с момента поступления я слышу, что пахну «как-то не так», так что решил это исправить, раз уж подвернулась возможность. Ауру, способности или физиологические особенности я скопировать не в состоянии, так что надеюсь впредь опираться на видимость просто крайне педантичного следования школьному правилу конспирации. — Думаю, у нас не получится. — Я хорошо притворяюсь, знаешь ли. — Недостаточно хорошо, чтобы удержать меня от вовлечения тебя в нарушения новых правил. — Мока-чан? И девушка уселась на его колени, приобняв парня за шею. — Теперь я не волнуюсь о том, что ты пострадаешь, Акира-кун. — томно прошептала она и поцеловала мочку его уха. — Неужели я оказался разлюблен и брошен после того, как так жестоко надругался над тобой этой ночью? — Я готова хоть каждый вечер оставаться с тобой наедине, чтобы засыпать в твоих объятиях только под утро. Ты куда сильнее, чем я даже могла представить, а ведь она мне тогда об этом сказала, а я не слушала. — «Она»? — Я не способна сражаться самостоятельно, не могу сделать хоть что-то, чтобы кого-то защитить собственными силами. — Для этого у тебя есть я. Мы не пропадём. — Поэтому я и переживаю. В этой школе, во всём Тёмном Мире найдётся огромное количество женщин, которые будут сильнее меня, храбрее и умнее. Согласись, во мне ведь ничего особенного нет. — Я тебя сейчас ударю. — и он лишь крепче обнял эту дуру, отчего той стало сложно дышать. — А-акира-к-кун… — Может, для вас, демонов и монстров, смыслом жизни является насаждение своей власти другим посредством грубой силы, вот только мнение у меня сложилось такое, что совсем не по этому критерию ты меня выбрала на роль партнёра, да? — Акира-кун… — Давай без дешёвой драмы, договорились? Не имеет значения, насколько ты сильна или слаба, потому что я ведь не сильнее. Мы с тобой — просто парочка слабаков, которым просто хорошо, когда они только вдвоём, разве нет? — …да. — Тогда не забивай себе и мне головы этой дуростью, тебе такое не идёт. Появится проблема — как-нибудь решим. Мой злобный взгляд, твоё нытьё — и всё на мази. — Дурак! Все парни такие? — запричитала Мока, а сама только крепче вцепилась в его спину, совершенно не желая хоть когда-либо отпускать. — Вообще да, но настолько дурак, чтобы самому искать неприятности в подобном месте и с подобной женщиной — только я. Единственный и неповторимый, с которым теперь тебе придётся мириться, хочешь того или нет. Можешь пилить меня за занавески в спальне или за крошки в кровати, но за неумение бить лица — я не потерплю! — Акира… Это сейчас было предложение? — она не верила своим ушам, а также тому, что по щекам снова текли слёзы. — Да. Сейчас, правда, пока рановато, но школа ведь не вечна. — А если откажусь? — как и вчера, она всей душой надеялась, что он скажет то, с чем не согласиться её сердце просто не сможет. — Я откажусь принять твой отказ. — Идиот. Какой же ты дубина… — А ты не меньшая дура, если полюбила такого дурака. — Я знаю. И вновь они поцеловались. Пожалуй, теперь для них это станет обычным делом, а Мока подозревала, что он заставит её ещё не раз и ние два злиться, переживать, плакать или смеяться, но теперь она не боялась. «Кажется, его глаза умеют в себя ещё и влюблять. Другого объяснения увидеть что-то в таком придурке я не нахожу, но даже если и так, я не хочу просыпаться от этого сна.» — Кстати, Акира-кун, — она нехотя разорвала их поцелуй и немного отодвинулась, всё ещё мёртвой хваткой уцепившись за шею своего возлюбленного. — То, о чём я тебя хотела спросить с известия о драконьем происхождении Лонг-сан. — Какой я вижу тебя своим настоящим зрением? — Даже не буду пытать, как узнал. — Тебя очень легко прочитать. — И как же я «читаюсь» тобою? — Всё также. Правда вот… Ты здесь случаем не второе образование получаешь? — Не поняла? — Помимо этого ядовито-фиолетового киселя, который вокруг себя распространяешь — особенно активно в моменты злости или смущения, — ты выглядишь где-то на двадцать четыре-двадцать восемь лет. — Т-ты издеваешься? Мне семнадцать, как и тебе, между прочим. — теперь это было осуждение. — Я сам иногда не знаю, что вижу этими глазами, так что, может, — он задумался. — Я вижу на самом деле твои мысли и самоощущение, и в душе ты — просто ворчливая курочка-наседка, пилящая деда, что тот учит внучков ругаться? — А ты отныне покойник! — с этими словами она вцепилась клыками ему в шею даже без подготовки и с желанием на этот раз причинить как можно больше боли этому мудаку.*******
«Просто подожди, Акасия Мока, я обязательно тебя обойду!» — именно такая мысль крутилась в голове у этой молодой голубовласой девушки с завидным для человека её возраста телосложением, что сейчас стояла на цыпочках и пыталась дотянуться до заветной книги на полке. — Куроно Куруму, приятно познакомиться! Не могли бы позаботиться обо мне, мальчики? — это было стандартное приветствие, которому она научилась ещё у своей матери, суккуба со стажем в пару сотен лет самого канонического занятия, за которым этих демонов одного из смертных грехов можно было уличить. Простая психология и понимание мужского инстинкта жадности до чего-то прекрасного или сексуального, чаще всего — и того, и другого в одном лице, в качестве которого она привыкла видеть себя и только лишь себя. Блестящие голубые волосы, сочащиеся потусторонним завораживающим сиянием, чистые аметистовые глаза, от которых было просто невозможно оторваться по собственной воле, пышная и упругая грудь, ради поддержания которой ей не было нужды в каком-либо лифчике или корсете, стройные длинные ножки, подтянутые ягодицы и осиная талия — всё это не было плодом её воображения, иллюзией из-за чрезмерно раздутого самомнения или результатом пластических операций или специальных магических модификаций. Такова была наследственность, как представительницы разновидности дьяволов родом из Преисподней, и всё это настолько органично подходило друг другу и складывалось в настолько завораживающий натюрморт, что не было бы странным просто щëлкнуть этими аккуратными розовыми ноготками, чтобы окружающие мужчины построились в очередь перед ней. Собственно, нечто подобное и было ранее, когда два последних года она проучилась в людской средней школе. От писем со стихами, приглашений в клубы или публичных признаний в любви отбоя не было, она была единственной и неповторимой королевой, не имевшей соперников, и казалось, что идея своей матери о создании для Куруму настоящего реверсивного гарема ради насыщения мужской духовной, жизненной и сексуальной энергией и преумножения таким образом своей красоты и могущества была в шаговой доступности… Только вот это было не то. Обычные подростки пахли по-обычному, как-то вяло и посредственно, и красавице не верилось, что среди них она сумеет найти того единственного, который, со слов матери, будет достаточно силëн и близок еë сердцу и душе, чтобы одним лишь своим поцелуем насытить природный голод до чужого внимания и любви, а половой связью — уже изрядно перекормить. Куруму хотела остроты, хотела действия и всё это получила, когда поступила в эту частную школу для приобщения молодых нелюдей к людям, которые ей самой поперёк горла уже встали своей простотой и пресностью. Но, как говорится, «будь осторожен в своих желаниях», и только сейчас юная Куруно поняла, что значит эта также исконно человеческая поговорка. Здесь имелись соперницы. В достаточном количестве и качестве, чтобы на их фоне она затерялась и превратилась в серую мышку. При общении один-на-один с любым парнем она всё ещё могла его очаровать, только вот шарм и харизма более высокорожденных, этнически богатых, физически могущественных или просто визуально более невинных, нежели она сама, девушек сводили остаточный эффект чар и феромонов к нулю, не давая тому перерасти в одержимость или хотя бы привязанность. Что ей делать в таком случае, как бороться и идти к цели, к которой так высокомерно и пафосно стремилась до этого? Вызывать их всех на бой по одной, чтобы показать силу, не уступающую сладострастной красоте и гордыне? Некоторые из них могли бы её пережевать и переработать в компост, даже не заметив. Может, начать партизанскую деятельность по очернению в глазах мужской половины Академии всех, кроме неё? Вариант, только вот Куруму в какой-то момент поняла, что есть в этом мире вещи, до которых не способна опуститься даже она. В сложившейся ситуации оставалась одна возможность: одолевать их не силой бритвенных когтей или умением лгать, но женскими чарами, с которыми врожденной демонической магии было не тягаться. Поиск возлюбленного или, на худой конец, создание гарема в попытке этого добиться требовали знаний, которыми девушка, воспитанная распутной матерью, позабывшей о настоящей и чистой любви, не обладала ни на грамм. «Любимая всеми девушка, не знающая любви» — столь абсурдна эта трагедия, что впору бы ей стать комедией, только вот демоница не собиралась давать повода смеяться хоть кому-то, кроме себя. Так что сейчас она искала. Она лазила по школьной библиотеке в поисках источников информации, которая бы помогла в этой новой Мировой войне, хотя, признаться честно, у самой суккубши на это надежды было маловато, ведь что какое-нибудь «Искусство Любви» с согнувшимся в позе Мыслителя человеком на обложке могло бы забыть в столь светлом храме науки? Впрочем, отчаяние и смирение являлись буквальной смертью для Дьявола Похоти, так что лучше было предаться глупости, нежели признать поражение, даже не взяв в руки оружие. Что-то отдалëнно похожее на предмет исканий она всё же нашла, и достать тот ей удалось, лишь только заставив ноготь на указательном пальце вырасти в тонкое лезвие, которым поддела книгу за верхний корешок и потянула на себя. Впрочем, в процессе игры в этот «детский кран» она нечаянно пошатнула и другие книги, отчего тут же получила по голове довольно увесистой энциклопедией, примагниченной этой предательской гравитацией. Череп просто ужасно зудел тупой болью по всей площади, отчего она выронила книгу из руки и облокотилось той о стол. — …твою мааааать, мммм. — застонала Куруму и зажмурилась. Ещё какое-то время она провела в такой позе с выражением муки на лице, пока из забытья её не вывел приятный мальчишеский голос. — Вы в порядке? — открыв глаза, демонесса увидела, как перед ней на колено встал вполне обыденной внешности паренëк её возраста с острыми спутавшимися прядями чëрных коротких волос и голубыми глазами. «Это же… Вот и удача. Не зря книгой по голове получила!» — улыбнулась она коварной мыслишке, промелькнувшей в мозгу ослепительным электрическим болидом при взгляде на собирающего для неё рассыпавшиеся по полу книги. Одной из соперниц на пути к цели Куруно Куруму признавала Акасию Моку — надменную и наверняка совершенно не такую милую и хрупкую, какой всем пыталась казаться, вампиршу. Жребий представиться перед классом и рассказать о себе розововласой стерве выпал первее неё, а её соплеменнику, Шимаде Акире — сразу перед суккубой, из-за чего на последнюю в момент откровения всем будто бы было плевать. Плевать на её максимально деликатный и обходительный, хоть и немного — или много, — кокетливый характер, плевать на очаровательную улыбку и даже на пленительную фигурку дьяволицы — эта кровососущая шлюшка уступала ей во всём, в каждом мыслимом и немыслимом параметре, но все всё равно смотрели только на неё. Девушку это бесило, и именно такое отношение стало катализатором к действию. Теперь же удача чуть ли не рвала скулы от радушной улыбки искусительнице, ведь ей бы хватило одного лишь взгляда прямо в глаза, чтобы подчинить своей воле даже столь слабого вампира. От него не разило характерной для их рода аурой, да и запаха не было толком, а чтобы одолеть даже не сбросившего маску орка много силы было не нужно, как ей это представлялось. Она в это верила, а потому состроила расстроенное выражение лица и позволила слезинкам накатиться на уголки глаз. — Д-да… спасибо большое вам, оооох! — она повела головой и зашаталась, чем вынудила крайне предсказуемого парня живо положить уже собранные по доброте душевной книги на стол и придержать одноклассницу за локти. — Похоже на сотрясение, надо бы… — «Шарм». — скомандовала она безразличным голосом, что разительно контрастировал как с недавним вполне девичьим замешательством и страданием, так и с вытянувшимся в коварной ухмылке лицом. Теперь он должен был стать её, должен был позволить прижаться мягкой грудью к своей руке и пойти в класс, желательно, чтобы сказать Акасии, с кем их отношения вполне себе официально оформлены ворохом слухов и пересудов, что между ними всё кончено раз и навсегда, и чтобы та не приближалась к ним с Куруму… Только вот стоило ей моргнуть, как душу пронзил смертный ужас. Стеллажи и столы с книгами, потолок, стены, сама Академия Ëкай и даже пол под ногами исчезли, оставив девушку в полном одиночестве посреди хоть и расходящегося кругами от ног, но всё же твëрдого тёмного-рубинового моря. На самом деле, кроваво-алым здесь было всё, включая небо и занимающую половину его обозримой площади Луну, кроме двух элементов: цепи рваных чëрных гор, что зубами медвежьего капкана произрастали из горизонта, куда бы ни посмотрела, и её самой. Взглянув на руки, демонесса испугалась угольно-чëрной кожи на ладонях и режущих глаз белых ногтей и рукавов кофты, которую обычно носила в качестве альтернативы уставному пиджаку; ноги и туфли также были черны, а гольфы и миниюбка — белы, и что-то подсказывало, что лицо её тоже сейчас оказалось изуродовано и обезличенно негативом. Она оказалась в совершенного кошмарном и пустом мире, но тут за спиной послышались шаги, а когда обернулась, то увидела Шимаду Акиру во вполне привычной цветовой гамме. Это был его мир, холодный и затенённый. — Г-где это мы?! Что за?!.. — даже её голос стал каким-то не таким, словно говорил кто-то совершенно другой, но губами, языком и мембранами двигала она. — Мы в моëм «Отражении». Это такая особая иллюзия, которой я пользуюсь, когда хочу избежать неприятностей. — улыбнулся он и обернул голову к кровавой Луне, выглядывающей из-за горизонта. — Пользуешься… иллюзией? К-кто ты такой, Сатана тебя задери! — враждебности теперь в ней было хоть отбавляй, и пальцы выпрямились, чтобы дать ногтям преобразоваться в сабли… Но ничего не произошло. Совсем. Она двинула ключицами — стандартное движение, чтобы заставить перепончатые крылья произрасти из спины для полёта, но и эта метаморфоза не сработала. — Не серчайте так, Куруно-сан, мы с вами в одинаковом положении. — А? — У меня уже был неприятный опыт попадания под чей-то контроль, максимально глупо тогда всё вышло. Чтобы больше так не срамиться, я «запрограммировал» эту технику на автоматическое срабатывание в случае направленной попытки воздействовать на мой разум хотя бы посредством зрительного контакта. Правда вот, — он озадаченно почесал затылок. — С тех пор со мной больше такое провернуть никто не пытался, так что проверить эту «охранку» до сих пор не удалось. Никто… Кроме вас, Куруно-сан. Зачем вы так? Что я вам сделал? — Это… — Ладно, уже не важно. Сейчас наши замороженные сознанием тела просто стоят и тупят друг на друга, а у нас будет предостаточно времени, чтобы разрешить, видимо, какие-то недоразумения. Примерно вечность, потому что я вдруг осознал, что развеять «Отражение» не в силах из-за такого спонтанного срабатывания. Твою-то мать. — Н-не может быть…