JT Music
<Don't Wake Me Up>
One flash can capture a moment,
You've become my muse. Immortalized, time is frozen,
Penance is refused.
Dream of demons creepin' nearer,
Could it simply be the mirror? But should that glass end up broken,
You might see the truth… Felt the fire, now your mind is sober, Embers left behind, now let them smolder. Art is in the eyes of the beholder, Witness my design, your blood runs colder! Don't wake me up, my grave is dug, How much I hate what I've become! Don't wake me up, pust pull the plug, Filled with regret for all I've done! Though I repent (She won't forget), That's not enough (Your eyes are shut), Cuz I've made my bed (Now lay to rest), So don't wake me up…
*******
Пожалуй, вражда между ангелами и демонами — столь же знаковое и хрестоматийное противостояние, как борьба Добра со Злом, Света с Тьмой, клубничного мороженого с шоколадным, когда обе стороны вели кровопролитное сражение за право распоряжаться человеческими душами. Не было бы преувеличением назвать ту конфронтацию, в которой сошлись Амано Юма и Куруно Куруму за одного-единственного паренька с необычными глазами, самым явным тому подтверждением. Они сражались, и не на жизнь, а на смерть, чтобы добиться своего, и находились в стойком паритете, как и полагется извечным врагам и противоположностям. Куруму не обладала высокими боевыми навыками или опытом столкновения со своим природным врагом, однако сейчас у неё было то, что давало ощутимое преимущество: она находилась не в созданной Шимадой Акирой иллюзии, где сполна вкусила горечь бессилия обычных человеческих женщин перед сверхъестественными обстоятельствами, а во вполне осязаемой материальной реальности, которой могла сама манипулировать при помощи своих собственных тёмных сил. Рейналь же, было видно, держится куда спокойнее, её выпады лишены ненужных движений, а мышцы — неэффективных сокращений, но всё же с яростью «Демона Страсти» совладать она могла едва ли. Удары невероятно твёрдых, острых и укреплённых демонической энергией когтей, как масло резавших деревья и землю, вполне успешно парировали и парировались световыми лезвиями темноволосого падшего ангела, у которой, к слову, в арсенале также не имелось каких-либо умопомрачительных кульбитов, с которыми дьяволица не смогла бы справиться со своей повышенной реакцией или подавляющей физической силой. Каждый, казалось бы, фатальный удар когтями в грудь или в живот Амано переживала вполне спокойно, давая своему телу в этих местах разжижиться густым лиловым паром, словно от падений капель дождя на раскалённую неоновую лампу, и продолжала бой с абсолютно нивелированным уроном, а каждый ответный выпад, что мог бы увенчаться обезглавливанием или пронзанием суккуба, последняя вполне успешно предугадывала и подставляла вместо себя остаточный иллюзорный образ в попытке подловить оппонентку на отвлечении или преждевременном ликовании. Оружие и заклинания из овеществлённого осквернённого света были способны испарить даже самые тугоплавкие металлы и минералы, но нашли себе взаимно непреодолимую преграду из ожившей дымчатой тьмы и острых ногтей, и хоть с места на место ангелесса перемещалась ослепительными рывками, скользя по пронизывающим пространство фотонам, из которых, казалось, состояла и она сама, но и Куруно изредка исчезала и тут же появлялась, и нельзя было сказать, сверхскорость это была или настоящее растворение в тенях. Их бой грозился перерасти в схватку на истощение, потому что ни одна из девушек не могла утвердить своё уверенное первенство, чтобы либо положить другую на лопатки, либо вовсе убить, чего каждая уже искренне желала… Однако, как и во времена древности, когда бушевала Великая Война между тремя фракциями Библейской мифологии, в это противостояние вмешивался как случай, так и те, кто к старым дрязгам ненавидящих друг друга наций прямого отношения не имели, но нашли свой интерес либо в эскалации, либо в разрешении конфликта — так и сейчас, снова двинувшись друг на друга для очередного клинча, падший ангел и дьявол оказались прижаты к земле непонятно откуда возникшим давлением, которое преодолеть не сумели даже при всём своём нечеловеческом могуществе. — Хоть и попросила вмешаться, но мне до сих пор не понятно, почему бы не дать вам друг от друга избавиться, чтобы было меньше возни. — этот голос донёсся до их ушей словно бы из пустоты, но чем ближе он был, тем чётче для них проявлялся неясный тёмный силуэт и тем ощутимее становилось давящее зловещее присутствие. Меж деревьев сначала возгорелись два красных глаза, что затем обросли костью и плотью, обретя облик высокой серебровласой девушки с острыми чертами лица и мертвенно-бледной кожей, одетой в типичную чёрную форму Академии Ёкай. — Т-ты к-то такая? — Похоже… на Акасию Моку… только злее. — простонала Куруму в ответ на вопрос брюнетки, и обе они чуть ли не попробовали почву на вкус. — Умная девочка. Верно, вы видели меня ранее, и могло показаться, что я слишком мила и мягка, чтобы посмели попытаться заявить свои права на мою добычу, только вот что-то вы слишком себя переоценили. — Кх, хочешь запугать? — вымученно ухмыльнулась суккуб, но сама не сумела сделать нечто большее, нежели приоткрыть один глаз. — Просто не хочу, чтобы вы питали пустые надежды. Посмотрите на себя: даже вздохнуть спокойно не в состоянии от такой банальной демонстрации силы, хотя на нём подобное не сработало вообще. Что вам-то здесь ловить? — …ну так убей меня. — Совсем ополоумела? — даже как-то опешила Ура при виде этой бесстрашной и даже требующей сказанного улыбки. — Мы, суккубы… живём, кх, ради любви… а я наконец-то нашла того… к кому испытала нечто подобное. По-настоящему. Я и так умру… если он скажет «нет», так что давай побыстрее… Хах. — Он это скажет, даже не сомневайся. Он явно осудит меня за такое решение, но… — блондинка глухо вздохнула. — Если ты идёшь против меня, то путь у тебя один. «Хватит, Ура! Я попросила просто их разнять, а не…» — Заткнись, Омотэ. Ты уже позабыла, о чём только вчера разговаривали? И в Тёмном Мире, и среди вампиров: либо ты властвуешь, либо прогибаешься, как они. Не мешай мне. — с этими словами она возвысилась над демоницей, которой, на удивление, удалось превозмочь действие «Доминирования» и даже встать на четвереньки, а не просто распластаться на животе, как Амано. «Меняемся!» — возопила Внешняя от понимания, что Внутренняя хочет сделать, однако привычной метаморфозы не произошло, как она вчера или даже сегодня смогла их поменять между собой. Вместо вспышки, после которой на месте кровавоокой вампирши должна была возникнуть зеленоглазая девушка, первая схватилась за голову, которая начала бесконтрольно вихлять в стороны, на мгновение будто бы раздваиваясь обликами обеих и собираясь воедино. Так продлилось ещё немного, пока блондинка не выпрямилась, хоть и нервно вздрагивая от импульсов розария на груди и попыток другой своей стороны сопротивляться, и занесла ногу в высоком па, чтобы обрушить ту на голову Куруно под истошный вопль собственной души. Однако, истерика сидящей в данный момент взаперти Омотэ оказалась преждевременной, потому что хоть ступня вампирессы и располовинила туловище девушки, словно масло ножом, но никакого сопротивления не повстречала вообще, а половинки демоницы срослись друг с другом. Она покрылась телевизионными помехами и растворилась в воздухе без следа. — Иллюзия, но тогда?.. — было возмутилась Мока и начала оборот, как тут же замерла от удара чем-то острым в спину и рухнула на четвереньки. Рейналь, вернувшая себе возможность нормально дышать и двигаться, увидела, как вдоль спины Акасии протянулся жуткий след глубинной до самого позвоночника от нескольких стегнувших параллельно тесаков, а затем уже над Мокой высилась появившаяся в пространственном искажении дьяволица. Куруму держала руку занесённой за плечо, как после удара от бедра, и с кончиков когтей капала густая бордовая жидкость. — Извини пожалуйста, ты, кажется, распиналась о том, что кто-то там кого-то недостоин? Я думала, что вампиры куда более прочные и стойкие, чтобы так легко падать от простого поглаживания по спине, да и легенды о ваших регенеративных способностях, мол, вы по-настоящему бессмертны, неуязвимы и неубиваемы, по всей видимости, просто бомжатские байки. Куда подевалось твоё «супервосприятие», Акасия Мока? — …с-сучка! — прошипела упивающаяся собственной ненавистью Ура, искоса кинув в её сторону испепеляющий взгляд. — Ой, боюсь-боюсь. Надеюсь, ты понимаешь, что с таким же успехом я тебя не зарезала, как скотину, только по той лишь причине, что Акира-кун после этого меня возненавидел бы? После этого вечера он определённо пересмотрит свои приоритеты и, надеюсь, примет мои чувства… «Ура, нужно поменяться!» — …к-какого чёрта ты несёшь? — жалобно протянула девушка, а сама еле удерживала тело от падения оземь. — Я сама справлюсь с этими тварями… не вмешивайся, тебе не… Но не успела она договорить, как рубин в камне вспыхнул ослепительным заревом, от которого Куруму и Юме пришлось прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть, а затем их ушей донёсся пронзительный вскрик. Теперь на месте Внутренней оказалась Внешняя, и перенесла она это ранение куда болезненнее, чуть ли не рухнув в обморок от боли. «ИДИОТКА!!! Я ЖЕ СКАЗАЛА, СРАЖЕНИЯ ОСТАВЬ НА МЕНЯ!» — пожалуй, этот оглушительный вопль ярости даже помог в попытке остаться в сознании. — Из нас… *хнык* похоже, что А-акира действи… -тельно что-то сломал, потому что, нххххх, из нас обеих раны залечивать, гххххх, умею только я. — и будто бы в подтверждение её слов послышалось противное шипение, а Куруму увидела, как растерзанная спина соперницы вспенилась и начала прямо на глазах зарастать, стирая следы ранения, чего даже близко не намечалось, когда были седые волосы. Выглядело это куда невзрачнее, чем звучало, и демонесса поморщила нос: — И ты ещё хотела, чтобы я уступила своего суженного психопатке с настолько суровым биполярным расстройством, как у тебя?! Кем, скажи на милость, я буду, если позволю тебе в один прекрасный день пырнуть его кухонным ножом в живот, только потому что кому-то из вас эта идея показалась вдруг здравой? — она перебрала когтями между собой, выдав гладкий лязг, и занесла руку для колющего удара. — Теперь это дело принципа! Однако, стоило ей начать движение, как когти встретились с внезапно возникшим препятствием — световым лезвием, которым Рейналь поставила блок между ними. — Тц, не вмешивайся! Тебе же лучше, если я её!.. — Не так давно он дал мне кристально-чисто понять, что если с Акасией… похоже, с любой из них что-то случится, а я буду поблизости — мне не выжить. Я могу просто уйти, мне совершенно плевать на ваши разборки и участвовать в них мне не с руки… Только вот он же узнает. Почует, увидит и решит, что виновата я. Сама свали отсюда, доильня. Она уже создала рапиру и во второй руке, но тут же дëрнулась в сторону, когда почувствовала всплеск силы за спиной, и таким образом увернулась как от удара когтями суккуба, так и раскрытой ладонью себе в бок. — Вот и помогай после этого сожительницам, тьфу ты! — харкнула она в сторону при виде вновь преобразившейся Акасии. — Если бы мне нужна была помощь, я бы обратилась к дождевым червям — от них больше будет пользы, чем от недо-шантажистки. — усмехнулась Ура и спрятала левую руку за спину, встав так, чтобы держать в поле зрения обеих оппоненток. — Стало быть, «королевская битва»? Давно хотела ощутить, каково это: убить сначала ангела, а затем и вампира. Или наоборот. Последовательность не важна. В то время, как Акасия постепенно смещалась назад, чтобы на выпады с двух фронтов можно было легче среагировать, Амано стала обходить их против часовой, крутя в ладонях клинки так, что остриями те проплавляли почву, как бумагу, а Куруно скрестила руки за спиной, отчего когти стали походить либо на паучьи лапы, растущие из талии, либо на фрагменты каркаса для бального платья — и каждое перетиралось о другое, выдавая лязг и искры. Напряжëнное молчание продлилось недолго, потому как все трое ринулись в центр этого уже равнобедренного треугольника с желанием убить двух остальных. Впрочем, стоило на пересечении векторов атаки возникнуть знакомой юношеской фигуре, как девушкам пришлось сместить уже пущенные в ход оружие и собственные руки, чтобы его не задеть, а Шимада воспользовался этим, чтобы тремя молниеносными «уколами», суммарно занявшими едва ли мгновение, одарить каждую из них уже знакомым Моке приëмом и заставить всех троих рухнуть штабелем к своим ногам. — Ч-что за?!.. — Акира-кун!.. — Ненавижу, когда он так делает. — скучающе пробубнила Внутренняя в ответ на удивление и возмущение остальных. — Просто это единственный способ утихомирить вас, не причинив ни одной вреда. Не время для всего этого. — Акира-кун! — взмолилась Куруму. — Ты не понимаешь, они обе хотят тебе зла! Я… Может, я и не идеал, но я ведь… — Это не твои слова, Куруно-сан. — спокойно проговорил парень, обернув три томоэ завихрившимся узором, и указал двумя пальцами перед собой. — Её. И все втроём услышали тихий смех и хлопки откуда-то из-за деревьев, а затем и увидели, как, подобно Акасии, из теней материализовался силуэт. Это была высокая светловолосая девушка с алыми, расплывшимися в радушной улыбке губами, и подведëнными лëгким румянцем янтарными глазами со змеиными кинжальными зрачками. Незнакомка была одета в женскую форму Академии и бордовые колготки, при этом её походка и осанка выдавали принадлежность к дворянской чете, а своими плавными чертами лица она явно происходила откуда-то из Восточной или Центральной Европы. — А я всё думала, когда же главный герой клюнет на наживку? Даже стала сомневаться, стоит ли игра свеч вообще. Вы неторопливы, герр Шимада. — усмехнулась она со слабыми немецким акцентом и упëрла кулак в бок. — Я просто подумал, что им хватит благоразумия разрешить дело миром, когда Амано-сан защитила Моку-чан, только вот не вышло, не повезло немного. Может, развеите контроль над моими сокурсницами, раз уж я, как сами выразились, «клюнул на приманку», госпожа?.. — Цеппелин. Альсина Брауберг фон Цеппелин, студентка второго курса Академии Ёкай, класс «2-А». Приятно познакомиться. — подчёркнуто-аристократично и гордо отчеканила она, схватилась за края юбки и отставила ногу назад в подобии реверанса, явно рассчитанного на одежду иного, более традиционного и пышного фасона, а затем выпрямилась. — Пожалуй, соглашусь: в них теперь мало толку, раз уж вы так легко их деморализовали и вывели из строя, ха-хах. — Ч-что это значит?! Я не… — было разъярилась Мока, однако тут же её внимание привлëкла таинственная фигура, что сидела на ветке дерева левее незнакомки. Это оказался облачëнный в плотный перештопанный плащ с капюшоном человек в костяной маске ворона, из-под лохмотий которого в сторону Шимады выглядывали три руки в когтистых рукавицах, от кончиков пальцев которых к головам и конечностям поверженных девушек тянулись теперь уже вполне различимые даже невооружëнным взглядом нити. И весь он был абсолютно-чëрным, словно перемазавшийся в дëгте или нефти, а глазницы черепа горели холодным красным маревом. — Н-не может быть, я же… Я бы заметила попытку контроля! — опешила Куруму, а Рейналь лишь поджала веки от ощущения пылающего где-то под одеждой магического локатора, говорящего о нахождении незарегистрированного Святого Механизма… Высшей категории, не меньше. — Вы выбрали себе на удивление вспыльчивых пассий, герр Шимада. Мне даже не потребовалось их как-либо словестно подначивать для раскрутки плана: всего-то парочка взглядов в затылок — и вот они уже поддались своим низменным инстинктам и агрессии и рвут друг дружку на части. Забавно получается, — она посмотрела на своего «ворона».— Когда-то этого джентльмена отправили за моей головой, а он предпочëл использовать в качестве орудия казни весь мой клан, сыграв на их неприязни ко мне из-за моего божественного артефакта. Впрочем, как видите, я всё ещё жива, отныне последняя из Цеппелин, и марионеткой служит теперь сам марионеточник. — Качественная ирония, я понимаю. — кивнул Акира, чем удостоился тëплой улыбки блондинки. — Ваши глаза позволили вам увидеть нити, тянущиеся даже не к их телам, а к душам, и меня, скрывающуюся под покровом «Затемнения»… Превосходнейше! Вы втроëм станете прекрасным дополнением к моей коллекции. — «Втроëм»? — двинул он бровью, а кукловод, согласно щелчку пальцами хозяйки, вздëрнул нитями, и парализованные девушки тут же вскочили на ноги, походя своей нетвëрдой стойкой и скрюченными позами на настоящих деревянных кукол на верëвочках. — Мне ещё не доводилось лицезреть сражения между суккубом и падшим ангелом, но, даже несмотря на то, что так и не сумели выйти из ничьей, мне понравились их стили. И их способности. Есть, конечно, куда расти, а при становлении болванчиками «Могилы Нергала» такая возможность пропадает, но и так будет неплохо. К вампирше-самозванке это не относится, так что её я просто убью, если не возражаете. — «Самозванке»?! — тут же вспылила Акасия, однако гнев её сразу сменился ужасом, что тело само по себе двинулось не на затеявшую всю эту бессмысленную потасовку злодейку, а на Акиру. Тот, однако, легко увернулся даже без использования какого-либо бойцовского стиля или умений своих глаз: девушка всё ещё была парализована почти всеми группами мышц, так что никакого значимого усилия или скорости развить была не в состоянии чисто физически даже под контролем безликого капюшонника, и юноша просто сместился чуть влево, пропустив вялый режущий удар выпрямленной ладонью и подставив подножку. — Они здесь ни при чём, Цеппелин-сан. Не умей я блокировать каналы ци, они, быть может, и превратились бы в три эффективные куклы, неудобные тем, что я бы не стал причинять им вред, но сейчас… — Йа, теперь вы ещё более притягательны с точки зрения умений, нежели они. Но что скажете на это? И Акира обернулся, чтобы увидеть, как Юма с Куруму замахнулись друг на дружку оружием из осквернëнного света и бритвенными когтями… Но одна из них тут же пропала в воронке «Камуи», а вторая сначала хлестнула по воздуху перед собой, а затем и сама сгинула в аналогичном искажении, а кукловод в маске-черепушке втянул под плащ две руки за ненадобностью, ведь каждая из протянутых к ангелу и дьяволу нитей оборвалась. Моку, уже ухватившуюся за голень брюнета, чтобы попытаться не дать ему броситься к девушкам, постигла та же судьба, и на поляне остались лишь Акира, Альсина и её слуга. — Аха-ха-ха-хах! — разразилась она жизнерадостным смехом и сложила пальцы рук перед лицом, не касаясь ладонями. — Попрятали своих дам по кармашкам, чтобы до них не домогались злые тëтки? Мне нравится, вы — ещё лучше, чем она о вас рассказывала. — Поскольку вы, Цеппелин-сан, не похожи на простую наёмницу, то полагаю, что вы здесь не ради денег, обещанных «ею» за мою жизнь или за мои глаза? Наверное, легче будет перечислить тех, кому я ничего не сделал. — Это всего лишь «эксперимент», — блондинка поставила пальцами кавычки. — С которого я, с её подачи, поимею свои выгоды. Можете оставить своих однокурсниц там, куда спрятали, ведь к главному блюду не зазорно приступить и без аперитива. Акира на мгновение приподнял брови, словно бы уже определил, кто её на него навёл, и просто скромно улыбнулся, чуть пригнувшись. Под его взглядом некто в плаще встал на ноги, но не стал атаковать, а вместо этого размылся в пространстве, обратившись сгустком чëрно-фиолетового дыма, что затем разделился на несколько извивающихся потоков и под какое-то потустороннее постанывание устремился к блондинке. Девушка простёрла в сторону юноши правую руку, словно бы в намёке соблюсти старинную традицию и дать джентльмену почтить леди поцелуем внешней стороны ладони, однако этим она всего лишь показала Шимаде массивный перстень в форме зловещего человеческого черепка на своём указательном пальце, чьи глазницы и ноздри стали пристанищем для обратившегося дымкой миньона. Руку свою Альсина не опустила, и перстень исторг две аналогичных тёмных змеи, ставшие вихриться в крупные сгустки, чтобы в конце концов между Шимадой и Цеппелин материализовались две такие же абсолютно-чёрные и обезличенные фигуры. Одна из них была в разы крупнее человека и своими угловатыми формами, курносым носом, растущим из спины шипастым гребнем и руками, достаточно длинными и широкими, чтобы опираться на них также прочно, как на ноги, напоминала исполина-тролля, а другая походила скорее на произведение авангардного искусства: ажурная конструкция из связанных или сплавленных воедино человеческих костей и острого металлического хлама — это существо резко растопырило восемь зазубренных пальцев-тесаков, по сравнению с которыми когти Куруму смотрелись надломанными зубочистками. — Фас. — надменно кинула она, и сумрачные марионетки пришли в движение, бросившись на Акиру с явным желанием убить в пустых, но пылающих красным потусторонним огнём глазницах. Тролль-тень занёс обе руки за спину и обрушил на землю, отчего та жутко затряслась и устремилась в сторону юноши конусообразным вспученьем бритвенных каменных осколков, а пугало неестественно высокого подпрыгнуло, чтобы спикировать на свою жертву кровожадным кондором… И тут же оказалось изрешечено несколькими воздушными пулями, которые брюнет выплюнул в его сторону. И не успело тело конструкта рухнуть наземь, как обратилось потоками дыма и вернулось в перстень Альсины, а Шимада параллельно в этим легонько топнул ногой, что каменный ковёр, порождённый ударом великана, тут же выровнялся, не успев достичь цели. Чуть погодя, тролль сам провалился во внезапно образовавшийся под ним плывун, затем почва затвердела и исказилась, вытянувшись несколькими шипами-скалами и пробив жёсткую тушу в области спины, грудины и головы. Также как и «напарник», второй развоплотился, но это не вызвало у девушки ничего иного, кроме как ещё большего поднятия настроения. Она вновь показала ему перстень, и тот исторг уже несколько потоков, что также собратились в четвёрку ранее поверженных ею воинов, двое из которых, к неудовольствию Шимады, оказались теми же пугалом и троллем, которых парень только что упокоил, а двое других представились человеческой комплекции самураем с нагинатой и сильно превосходящим обычного тигра в размерах оборотнем кошачьей породы. — Полагаю, сколько бы раз я их не одолел — вы просто призовёте снова? — Йеп. Особенность моей «Могилы Нергала» заключается в том, что в момент смерти от моих рук или рук кого-то из моих миньонов она поглощает их души без остатка, чтобы дать мне возможность использовать их воплотившиеся сущности по своему усмотрению. Наверное, это нечто сродни «идеальной некромантии», ведь мне не надобны ни тела, ни сложные ритуалы, чтобы сделать из них нечто большее, нежели безмозглых зомби — все способности, опыт и амуниция остаются при них, даже принадлежащие при жизни Святые Механизмы… — и тут девушка слегка погрустнела и потёрла кольцо большим пальцем. — Правда вот, таким же способом я не могу завладеть сущностями убитых не мною существ или давным-давно почившихся воинов, а при моей гибели счётчик душ, по всей видимости, обнулится, потому что мне недоступны марионетки моих предшественников. Что ж, я постараюсь, чтобы ваши глаза, герр Шимада, не пропали даром. — Премного благодарен. «Хатиман: Мокусацу Сибари». — он сложил руки в замок в подобие молитвы, а Цеппелин резко вздрогнула, выпустив изо рта сгусток крови. Всё её тело, включая живот, грудь и горло, пронзил десяток изогнувшихся и неестественно вытянувшихся древесных ветвей, которые затем оплели запястья и стопы девушки и потянули назад, чтобы пришпилить к стволу дерева за спиной. Сейчас она напоминала собой распятого преступника, а на окровавленном лице не имелось ничего… Кроме довольной улыбки и умоляющего взгляда на Шимаду. — Хорошая попытка, кха, была бы, не будь я вампиром… — с этими словами её образ размылся белëсой дымкой, сползшей по стволу на землю и принявшейся вновь облик златовласой демоницы без каких-либо следов ранений. — Ваша подружка так не умеет? — Не замечал за ней. — спокойно ответил он, а сам увернулся от горизонтального удара глефой. — Тогда мой тезис о том, что Акасия Мока бесполезна, только подтверждается. Похоже, не стоило её даже трогать — всё равно никакой пользы от этой косплеерши! — Ну, я ведь тоже использовал её, чтобы выйти на вас, Цеппелин-сан, так что мы в равной степени облажались, втянув Моку-чан в это дело. — Стало быть, мы подходим друг другу ещё больше, чем я подозревала. — она с удовольствием наблюдала за тем, как парень, даже уворачиваясь от четвëрки немёртвых воинов, вполне спокойно вëл с ней дискуссию. — Может, стоит пересмотреть свою методу, ведь ваши способности, герр Шимада, вы можете предоставить мне и без моего Святого Механизма, не правда ли? — К сожалению, я очень хреновый бойфренд! — Акира усмехнулся и прошёл сквозь кулак тролля, будто бы и вовсе его здесь не было. — Ну так и я не самая порядочная девушка в мире! Кто не без изъяна? — Туше. При других обстоятельствах — может быть, но сейчас нам ведь не остановиться? — Мы оба завелись, уважим же друг друга. И Альсина стала выжидать, пока он выдохнется. Как сказала её «подельница», Шимада Акира был обычным человеком, что просто очень умело управлялся со своим Святым Механизмом, да и сама вампиресса не видела в нём себе подобного, коим тот пытался казаться в глазах школьной общественности, а то, что наблюдала сейчас, всему этому только аккомпанемировало, но уже в ином смысле — даже вампир его возраста не сумел бы так ловко избегать смерти под натиском её воинства. С каждой гибелью марионетки с последующим возрождением и новым броском в бой на истощение, с каждым его кульбитом и техникой, которые парень либо обозначал словесно, либо вершил безмолвно, видимо, из-за их очевидной простоты в исполнении по крайней мере для него, с каждым его взглядом девушка всё сильнее возбуждалась и укреплялась в своём намерении сделать его своим. Полюбовно или при помощи «Могилы» — не важно, он должен стать её! Так и текли минуты за минутами и одни его краткие и обманчивые победы за другими, пока зомби постепенно теснили свою добычу, ведь меньше их не становилось, а его усталость всë росла, и Альсина могла даже видеть, как стремительно кровь разгоняется по телу разгорячëнным сердцем. Разгорячëнным, но не напуганным, потому что даже когда смерть промелькнула у него прямо перед переносицей, парень не изменился в лице, и было это не простой показухой — он будто бы видел свою победу, пока незримую для блондинки. Сейчас он выбил ударом ноги в запястье самураю нагинату и молниеносным движением того обезглавил его же собственным оружием, а затем воспользовался древком на манер трамплина, чтобы сначала оттолкнуться от подошедшего сзади оборотня-тигра, а затем в полëте метнуть тому глефу промеж глаз, пробив лобную кость. Теперь Акира приземлился и проскользил немного по земле, оказавшись в итоге меж пугалом и троллем, скоординировавшимися для атаки с обоих направлений, занеся многокилограммовый кулак-булаву и веер ножей для разделки мяса, чтобы наконец его достать. В этом и видела Цеппелин преимущество нежити своего Механизма перед живыми противниками, потому что, в отличие от последних, первые не ощущали страха, усталости и сомнений и могли при должной сноровке и подпитке от хозяйки рассчитать всё так, чтобы, даже понеся потери, в итоге выполнить поставленную задачу. Впрочем, ответом на свист кулака и звон клинков послужило разнëсшееся по округе чириканье будто бы сотни сорок или воробьëв в перемешку с гнетущим гулом. На глазах демонессы левая ладонь Акиры покрылась снопом ослепительно-белых искр, а в правой позникла совсем небольшая сфера из бешено циркулирующего воздуха, и юноша предпочëл пустить это в ход, вместо ожидания собственной кончины: он ловко проскользнул под одновременным ударом с двух сторон и перекрутился на месте, воспользовавшись возникшей инерцией, чтобы искрящаяся рука утонула в грудине великана, как остриë ножа в сливочном масле, а гудящий шар вгрызся в туловище пугала. Одно мгновение — и тролль оказался с ног до головы объят вспышками молний, стремительно сжигающими плоть с костей, а конструкт буквально намотало на сияющую сферу, как какую-то бумажную поделку — на лопасти самолётного ротора, растерев в порошок. Все четверо марионеток вернулись к своей госпоже после очередной неудачи, а под ноги выпрямившегося и тяжело дышавшего брюнета закатился человеческий череп, который, чуть погодя, с душераздирающим криком разорвался мощным взрывом пурпурного пламени, поглотив Шимаду с головой. Альсина, однако, которой этот бросок и принадлежал, снова призвала оборотня и великана, но чтобы уже использовать их в качестве живого щит против устремившегося в её сторону огненного шара. «Гокакью» разорвался и опалил их обоих, но девушка лишь попятилась от ударившего в лицо жара, а затем, протерев глаза, увидела посреди развеивающего пылевого облака вполне невредимого парня. — Я увидела достаточно. Пора закругляться, но у нас ещё будет время познакомиться поближе, милый Акира. — она дëрнула указательным пальцем, и из перстня поструился дым, что затем приобрëл облик человека в колдовской мантии, вокруг которого в воздухе парили магические книги и гироскопы. — Это ведь не признание своего пораж?.. — но не успел он договорить, как замер под звонкий гул, разнесшийся, казалось, на весь мир. В какой-то мере, это было именно так, ведь помимо юноши на месте замерли также птицы, что уже взлетели со своих мест, но почему-то отказывались падать, будто бы что-то держало на их весу. «Замëрзли во времени» также и ученики с преподавателями Академии Ëкай, даже неспокойное море вдали будто бы в миг обледенело, а облака прекратили свой ход. Лишь безликий чародей, удерживающий меж ладоней похожее на циферблат устройство, оставался полностью способен двигаться — как и его хозяйка в купе с другими марионетками «Могилы Нергала». Обгоревшие здоровяки разошлись в стороны, следуя мягкому прикосновению вампирши к своим рукам, и Альсина неспешным шагом направилась к замершему Акире. — Как на японском это произносится? «За Варудо!». Ха-хах, милый язык, особенно когда дело касается транскрипции иноязычных слов. На самом деле, я изначально могла бы так сделать или вовсе довериться такой банальности, как позволить Кукловоду тебя сковать, чтобы не дëргался, но мне захотелось самой удостовериться в твоих силах… И я не прогадала, в кои-то веке! Признаюсь честно, Шимада Акира, — она предстала прямо перед ним и посмотрела в эти завораживающие красные глаза — глаза настоящего альфа-хищника, как и у неё самой. — Ты покорил моë сердце своими умениями и непосредственным стилем. Хотелось бы мне добраться до тех трëх простушек, чтоб хотя бы не портили ту идиллию, что у нас могла возникнуть, только боюсь, что ты этого не оценишь. Ну что ж, «нет повести печальнее на свете…». С этими словами она кокетливо облизнулась и прикоснулась ладонями к его каменным щекам. — Для азиата ты достаточно привлекателен, должна сказать. Не смазлив и не брутален, а такой, как надо. Ммммм, «уютный», наверное это так называется? Безмерно жаль, что такая прекрасная душа окажется обезличена «Могилой Нергала», но твоя сила останется в веках под моим чутким руководством, можешь не сомневаться. Альсина немного выдвинула верхние клыки и надкусила его нижнюю губу, после чего заключила парня в страстный поцелуй. По горлу разлился аромат сладкой и сытной крови, подобной которой девушка не вкушала, без преувеличения, никогда, и всё тело как-то даже погорячело, а голова закружилась… А сердце тут же ëкнуло, когда его руки легли ей на талию, а глаза блеснули зловещим всполохом, отозвавшимся в ушах словно бы лязгом чего-то металлического. — Что?! К-как?!.. — воскликнула вампирша, однако, уже не в лесу близ Академии и не в объятиях брюнета, почему-то двигающегося в застывшем мире, а посреди багрового моря под взором пылающей полной Луны в угольно-чëрном небе. Она оказалась привязана за запястья и лодыжки к грубому каменному кресту, будто бы погружённая в негатив, и не чувствовала в себе ничего. Ни силы чистой крови носферату, ни власти пожирать и порабощать души «Могилой Нергала», ни даже возможности воспользоваться элементарной магией. Ничего, кроме звука приближающихся спереди шагов. — Наверное, все излишне высокомерные персоны, уверенные в собственной неуязвимости, предпочитают играться со своей «едой», прежде чем пережевать и проглотить. Я и сам, впрочем, точно такой же, так что это не осуждение — всего лишь обычное сочувствие. — Шимада Акира… Где мы? Что это за?!.. — Стоит ситуации выйти из-под контроля — и вы уже паникуете? Разве такие обстоятельства не легче всего объяснить каким-нибудь обманом разума? Куруно-сан и Амано-сан куда быстрее идентифицировали ситуацию, в которой оказались при первой встрече со мной, хотя были названы вами «простушками». Это измерение внутри одной из моих деморализующих техник, «Цукиёми: Тапана-Нарака», где мы с вами только вдвоём. — с этими словами Акира, что был здесь вполне в своём привычном цвете, выдвинул из рукава тонкий и длинный металлический штырь, который метким броском вонзил девушке в левую ладонь, пригвоздив к распятию и заставив залиться утробным воплем. — Здесь для нас с вами может пройти целая вечность, хотя в материальной реальности наши тела просто на мгновение застынут. Ни ваши физические возможности, ни сверхъестественные способности, ни обереги, ни даже божье благословение — ничто из этого вас не спасёт от того, чтобы раз за разом быть распятой, порубленной, выпотрошенной и тому подобное. Штырь, прилетевший уже во вторую ладонь, послужил девушке более чем красноречивым подтверждением его слов, отчего она содрогнулась, еле сдерживая новый крик, а затем поникла. — В… выпусти м-меня… я *хнык* я заплачу за свободу, сколько скажешь… — Мне почему-то показалось, что Цеппелин-сан относится к тому типу людей, для кого деньги не так важны, как принцип. Ваш артефакт довольно-таки перспективен и многогранен, чтобы вскружить голову силой, а не богатством. Вы ведь стравили мою девушку с остальными, чтобы «пополнить коллекцию», разве нет? Наверное, такой персоне не стоит давать больше возможностей причинять вред дорогим мне людям. К примеру, сделать вас душевным инвалидом, если уж вашей кровью пачкаться не хочется? — Я клянусь! Гх, я больше никогда не пойду против тебя… против Вас, господин Шимада! Только прошу… — по её щекам потекли слёзы. — Я ненавижу боль… — Само собой, потому-то вы и здесь. Будь как-то иначе, и я бы придумал иной способ, чтобы самостоятельно добиться безопасности для себя и своих близких. Теперь лезвие воткнулось ей в живот, а от крика Акире чуть было не заложило уши. — Наверное, я слишком высокомерен, чтобы убивать своих противников, и иногда это обходится мне боком. Если я вижу, что враг слишком опасен, чтобы оставлять его в живых — ему не жить, без вариантов… Но я, по видимости, и правда бабник, что одна за другой женщины, которые уже должны лежать в земле за попытку причинить вред мне или моей любимой, всё ещё дышат и радуются жизни, продолжая доставлять неприятности, хоть и в другом плане. Сексизм в чистом виде, эх… Но что с собой поделать? Я романтик. Он протянул в её сторону раскрытую ладонь, отчего Альсина вздрогнула и жалобно застонала, когда из её ладони стал вылезать ранее загнанный туда штырь. В момент, когда Акира ловко поймал вернувшееся ему орудие пыток, сквозная рана в ладони стёрлась словно бы ластиком, но воспоминания о нёй остались зудящим покалыванием. И вновь штырь угодил в ту же самую точку, а Цеппелин запрокинула голову от сводящей мозги набекрень агонии. — Не бойтесь, Цеппелин-сан, всё это — просто один жестокий обман. Всего-то дурной сон от просмотра хоррор-дорамы поздним вечером, в котором я организовал для вас экскурсию по вашему личному Аду Боли.*******
С недавних пор Эстер Донован, школьный врач Академии Ёкай, пребывала в крайне скверном расположении духа. С одной стороны, это было вызвано внезапным желанием её помощницы, Цумуги Маюми, взять себе отпуск на целый месяц в счёт скопившихся за три года воздержаний от подобных привилегий. На то было её право, конечно же, Япония считалась вполне цивилизованной и демократичной страной… Только вот для рыжей ведьмы это значило, что в течение по крайней мере месяца ей самой придëтся делать заявки руководству школы на медикаменты, перебирать имеющиеся активы и прочее, чем было заняться в принципе не трудно, но что-то больно лениво. Эстер была из того типа людей, которые с лëгкостью запирают дверь между собой и внешним миром, становясь затворниками, однако проблема заключалась в отсутствии хоть какой-то стабильной материальной базы для такого решения: приходилось банально зарабатывать деньги на жизнь, а благодаря предательнице, умотавшей в отпуск, ради подобного теперь надо было ещё и реально работать! Вторым раздражителем служил факт того, что директор Микогами, по всей видимости, поехал головой на старости лет, раз уж вознамерился обучать в Академии Ëкай парня с этими глазами. Узнав о подобном произволе, Донован тут же запротестовала и потребовала его исключить, но всё, чего этим добилась — обозначила себя лëгкой мишенью для целенаправленных уколов и смешков со стороны старого кишина. А третья причина стояла сейчас вон там, у больничной койки, и водила диагностическим магическим кругом преимущественно над головой едва ли не бездыханной блондинки со второго курса, которую сюда принëс ранее означенный объект неприязни Эстер под предлогом «анемии». На нечто более оригинальное у нынешней молодëжи, похоже, просто мозгов не хватало… И ладно бы до отсутствия стыда любопытная лунь в очках беспардонно ворвалась в медкабинет — это уже стало обыденностью, — так сама женщина оказалась невольным свидетелем, если уже даже не подельником настоящего сговора против Шимады Акиры, потому что они с явившейся сюда ни с того, ни с сего аловласой особой толковали о чëм-то, очень к этому близком. — …и за что мне всё это? Может, я была слишком плохой матерью или женой? — прочитала она куда-то в небо, пока эти недо-масоны трындели о своëм. — Поразительно! Какой потенциал, какой простор для мысли… — проговорила Кли Мэй-Лонг, схлопнув печать. — Лонг-сан, вы позвали меня сюда просто затем, чтобы… Чтобы что? — по интонации, приподнятой брови и в принципе недовольному выражению лица девушки можно было сказать, что она здесь находилась в положении, лишь немногим отличающемся от Донован-сенсей. — Чтобы предоставить вам возможность пополнить ряды своей свиты владельцем достаточно мощного Святого Механизма, Гремори-семпай. Насколько знаю, у дьяволов в качестве национального спорта распространены так называемые «Рейтинговые Игры», и для них нужны солдаты, — Кли указала раскрытой ладонью на вампиршу и слегка улыбнулась. — А с Альсиной Цеппелин у вас появится целый батальон, и даже без нарушения правил по количеству Фигур. Выгодное предложение. — Ещё раз… Какое тебе до этого дело? Кто ты такая для подобных рассуждений? — дьяволица сложила руки под пышной грудью и чуть прибавила тьмы в голосе, на что дракон лишь безразлично поправила очки, словно бы смотрела на какую-то сопливую малолетку. — Я просто утилизирую отработанное топливо, ничего более. Изначально мне хотелось испытать способности другого, более многообещающего индивида посредством схватки с достойным его врагом, однако та информация, которую только что считала с воспоминаний Цеппелин-сан, показывает, что я допустила сильный просчëт в градации сил. Она всё ещё является весьма грозным оппонентом, наверное, даже для меня, поскольку я не делаю акцент на грубую силу, однако Шимада Акира — просто не её весовой категории противник. — «Шимада Акира», да? — старшеклассница задумалась, отведя взгляд в сторону. — Я уже слышала это имя. Беспокойный вампир, действующий на нервы учителям, но уже добившийся какой-то популярности и подобия первенства если не на своëм потоке, то хотя бы в группе, а ведь учебный год толком не успел даже начаться. Что в нëм особенного? — Многое. От Святого Механизма уровня, предположительно, «Лонгина» в головном мозгу, глазах и глазных нервах до поведения и отношений с окружающими. Ему, похоже, легко пробудить эмпатию к себе у других и проявлять её самолично, а с последствиями такого подхода он вполне спокойно справляется при помощи своей смекалки и умений, даруемых артефактом. Если так подумать, то для дальнейших моих исследований будет даже лучше, если клан Риас Гремори возьмëт его под своë крыло, а там и постоянные Игры на Рейтинг… — Это не твоего ума и компетенции дело, кого мне принимать в семью, Кли Мэй-Лонг! Веря тебе на слово, Шимада-сан бы больше подошëл на роль моего слуги, нежели она, кто сейчас валяется в обмороке, так зачем ты предлагаешь мне сей ширпотреб? — Я уже сказала: «Он просто не в её весе». Не стоит считать мусором чистокровного вампира с, по крайней мере, одной развитой Дисциплиной, чей божественный реликт позволяет снова и снова призывать сущности поверженных противников, также как и не стоит винить комнатного паука, что тот не сумел одолеть взрослого равнинного буйвола, оказавшись лицом к лицу. Следует кидать мухолову мух, будем корректны. — Я тоже повторюсь: «Каков твой интерес?». — Я посчитала, что расскажи я о Шимаде-сан, то пробужу у вас интерес к его персоне, и это обязательно обернëтся попыткой с вашей стороны его завербовать. Либо сделаете это «полюбовно», соблазнив типичными для дьяволов искусами, вроде богатства, статуса в Преисподней или женщин, либо, если откажется, захотите сделать своим силой… А поскольку с представителей вашей расы, особенно дворянского сословия, станется поддаваться патологической подлости и требовать к себе неоправданно особого отношения — вы бы в таком случае вместо честной дуэли кинули против него своих прислужников, среди которых окажется и Цеппелин-сан, а это сыграет в плюс, дав хоть какие-то шансы на победу вашему невзрачному пэру. И у Риас от возмущения даже вздулась вена на виске. Чтобы она… Чтобы какая-то очкастая зазнайка указывала ей, наследной Герцогине Ада и родной сестре самого Владыки Люцифера на её недостатки, основанные даже не на наблюдении за личностью самой принцессы Гремори, а на весьма расистском представлении о всём их виде… Да и делать это так, словно бы, даже зная об этом «коварном» плане, высшая дьяволица всё равно не сможет ничего изменить и будет плясать под её дудку… — Как уже сказала, не имеет особого значения, что в итоге выйдет — мои исследования всё равно продолжатся. «Зачем выбирать что-то одно, если можно заполучить сразу всё?» — так ведь вы привыкли рассуждать? — Ах ты мелкая… — Я могу предоставить такой шанс, к примеру, принцессам Ситри или Пеймон, если у вас не хватает духу предпринимать решительные действия, а только подбирать объедки за настоящими хищниками, Гремори-семпай. Если судить о качестве вашей нынешней свиты, конечно же. — За попытку двигать наследниц целых трëх Столпов Ада по шахматной доске, будто какие-то разменные пешки в авангарде, Лонг-сан, вас следовало бы казнить на месте. Особенно за то, что осмелились называть моих дорогих слуг «объедками». — от концентрации токсичности в этой фразе и в этой интонации, пожалуй, могло бы окислиться даже золото, но Риас Гремори предпочла сдержать гнев… Пока что. — Будь мы в Подземном Мире — всегда пожалуйста, — но она легкомысленно дëрнула плечами и бровями. — Но вам же хуже. Берëте или не берëте. У меня полно других схем, которые ещё нужно доработать и претворить в жизнь, и все ваши амбиции и недовольство — самая незначительная из них, так что… Тем не менее, как бы эта драконидка не выводила её из себя своим пренебрежительным отношением буквально ко всему, чем жила и дышала красноволосая красавица, крупицы здравости в её высокомерных речах имелись, и Риас, к своему превеликому неудовольствию, это признавала. Даже её «Ладья» и близкая подруга позавчера обмолвилась о том, что произошло между тем самым Шимадой Акирой и его девушкой, Акасией Мокой, на школьной крыше, и проявила нехарактерную для неё заинтересованность в брюнете, в его глазах и в силе, исходящей от них, а теперь этот смутьян снова оказался в центре событий. Случайность ли это, или Кли Мэй-Лонг — действительно настолько умелый манипулятор, что может вполне спокойно раскрывать свои тëмные делишки другим с прекрасным осознанием своего успеха и безнаказанности даже в случае осведомлённости своих невольных марионеток? «Посмотрим.» — с этой мыслью демоница материализовала в правой руке небольшую шахматную фигурку слона, выплавленную из красного стекла. Выходит, что уже вторым её «Епископом» будет вампир со Святым Механизмом… Оставалось лишь надеяться, что они поладят. — Какие страсти… — и при взгляде на всю это школьную драму Донован-сенсей даже позабыла, что в сражении с сэром Арториасом, вообще-то, нужно уклоняться. — Твою мать!*******
— Значит, ты позорно проиграла, сопля. — раздался у неё в голове странный, нечеловеческий, замогильный голос, и Альсина резко раскрыла глаза. Всё её тело ужасно болело, просто отказывалось двигаться, но всё же дрожало и делало какие-то усилия согласно её воли, и сейчас, встав на одно колено, девушка поняла, что снова оказалась здесь. Это был бушующий серый хаос, огромная воронка, где холодные ветра поддерживали небольшие клочки земли, один из которых и служил Цеппелин опорой. Не очередная иллюзия Шимады и даже не Загробье, вытянувшее душу из тела, не сумевшего пережить ментальные пытки, хотя очень походило что на первое, что на второе, и хоть она искренне надеялась сюда никогда более не вернуться, но всё же попала именно сюда — в изнанку своего артефакта. И голос принадлежал ему, её бессильному и чванливому надзирателю, походящему скорее на живой полуразложившийся труп, нежели на существо, что обладало бы настолько прекрасной силой, какой могла похвастаться «Могила Нергала». Тем не менее, его зловещая аура говорила об обратном. — Верно, ты очень любезен, раз уж напоминаешь об этой неудаче. — вымученно ухмыльнулась она исполинской тëмной фигуре, возвышающейся над краем островка, и встала на ноги, в процессе пошатнувшись. — Твоей слабости нет оправданий, ведь в этом сражении предпочла предаться праздности и не выложиться на полную. Будь на его месте кто-либо иной, ты была бы уже мертва. — Заткнись. Всё, что от тебя требуется — предоставлять мне силу Первоэлемента, а как ей распоряжаться — уже моë дело. Это всё, на что ты теперь годишься, тупорылая батарейка. — указала Альсина на него пальцем, в ответ на что получила надменное старческое гоготание. — Неразумное дитя. Я был здесь задолго до зарождения жизни во Вселенной и до самих Богов. И буду здесь куда дольше даже самых последних ваших вздохов, ничтожества. Какое Мне дело до твоих нужд, жалкая потаскушка? — в мгновение ока он оказался прямо перед ней, и пусть сейчас уже не выглядел настолько же монументальным, как секунду назад, но всё ещё был раза в два выше стриги и едва ли не вонзил острый указующий перст ей в переносицу. — Ты слаба, и из-за той слабости проиграла как тело, так теперь и душу. Наблюдая за твоей посредственной целью, за твоей никчёмной гордостью, за твоей смертной алчностью, Я понимаю, как Мне не повезло оказаться в твоих руках. Я отказываюсь предоставлять тебе даже крупицу своего непомерного могущества. — Э-это не тебе решать! Ты просто немощный, дряблый кадавр — всего лишь призрак, запертый в перстне. Ты проиграл ещё давным-давно и теперь будешь подчиняться мне, и ты!.. — Памятуя о том, с какой любовью этот ёбарь тебя истязал, Я бы предпочёл, чтобы он завершил начатое и забрал кольцо себе. Это глаза убийцы, которому не составит труда распоряжаться жизнями и смертями целых миров. Ему бы достало умения раскрыть потенциал той грязной тюрьмы, в которую Меня осмелился запрятать старик. Чего не скажешь о тебе. Прочь отсюда, червивая шкура. И она вернулась в сознание. Альсина пробудилась в холодном поту, когда на дворе была уже ночь, и поняла по запаху медицинского спирта, что находится в медпункте. Но кто её сюда?.. — Если ты уже оправилась от своей «анемии», то можешь выметаться отсюда. — проговорила женщина, чьё освещённое сиянием монитора усталое лицо оказалось единственным источником света, и выглядело это ужасающе.*******
— Куруно-сан, тебе не здоровится? — поинтересовался парень у своей, получается, новой знакомой при взгляде на её крайне обеспокоенное и подавленное выражение лица. На следующий день после того, как разнял их с Амано и Акасией, девушка выглядела сама не своей, будто бы её поведением всё ещё управляли, однако никаких подобных нитей Шимада больше не видел. Было ли это последствием резкого обрыва контроля или же чем-то иным, но стоило прозвучать звонку на перемену, как демоница робко, будто бы на свой страх и риск, позвала юношу с собой, и теперь они стояли на лестничной клетке между четвёртым этажом и входом на крышу так, чтобы за маршем проходящие по коридору студенты их не увидели. — Нет… нет, всё в порядке, просто… — она замялась, то и дело поглаживая своё запястье, на что парень вопросительно приподнял бровь. — Акира-кун, я бы хотела, м, извиниться за вчерашнее. — Когда Цеппелин-сан промыла вам троим мозги, чтобы выманить меня? Стоит ли за это изви?.. — Это не был гипноз или контроль сознания, я бы почувствовала! Это… это всё моя испорченность. — Хм? — Она сама сказала, помнишь? Было достаточно просто немного простимулировать агрессию, чтобы я решилась убить Амано Юму и Акасию Моку, меня даже обманывать никак не пришлось! — Куруно-сан, ты — лучше, чем пытаешься сложить о себе мнение. — мягко проговорил Шимада, прикрыв глаза. — Но ведь!.. — Я. Понял. Что тебя гложет чувство вины передо мной за вчерашнее происшествие, — уже прибавил он твёрдости, чтобы переключить её внимание с упоения собственным самобичеванием на его слова и доводы. — Но всё в порядке. Правда в порядке. У тебя, у меня, у каждого живого существа имеются эмоции, и такие вещи, как гнев, зависть или страх — это вполне обыденные реакции на что-то. Думаю, в этом демоны от людей вообще не отличаются. — Акира-кун… — Можно было бы предугадать, что нечто подобное могло случиться, но не будем обманываться: для таких прорицательских способностей и предусмотрительности нужно, наверное, быть настоящим божеством… Ты, конечно, божественно красива, Куруно-сан, но не бери на себя больше ответственности, чем следует — это не идет на пользу. Ты правильно говоришь, что напала на Моку-чан, однако изначально ведь этого не планировала, правда? Просто тобою овладел усиленный чужим влиянием страх сначала за свою жизнь, а затем и за мою — за меня никто никогда не заступался так ревностно со словами: «Теперь это дело принципа!». И тут он увидел, что девушка была готова едва ли не разрыдаться. — Извини, я тебя расстроил? — Почему… Почему в этом Богами забытом месте мне нужно было повстречаться именно с таким человеком? — Если ни здесь, то где? И если не сейчас, то когда? — усмехнулся Акира, чем заставил и девушку последовать своему примеру. — Таких, как я, больше нет на свете, и таких, как вон тот парень — тоже! — И всё же это ты. — Куруму благодарно улыбнулась, спрятав руки за спину. — Я не ошиблась. — Очень хорошо. — Акира сложил руки на груди и покивал, хотя ей показалось, что он вообще не понял смысла её фразы, и от этого становилось ещё волнительнее… и тяжелее. — Значит, ты не злишься за то, что ранила твою девушку? — Я в ярости! Это же надо было додуматься полоснуть её по спине когтями, совсем очумела?! — и хоть говорил он это на повышенных тонах и размахивал руками, только вот Куруму видела, что то было не всерьёз, и от этого теплоты в её улыбке и груди стало ещё больше. — Она крепкая. Плохо, правда, что всё так обернулось, и мне бы следовало хотя вмазать тебе по щеке… — Но ты не сможешь, как и в той иллюзии тогда. — Я просто был не в настроении! — Ты плохой актёр. — Я в данный момент не стараюсь. Тогда же ты во всё поверила? — Поверила. Поверила и не забыла. — Так все эти приставания на глазах у Моки-чан — отместка за обман? — он осуждающе стрельнул в её сторону глазами, а демоница приблизилась на пару шагов. — Отчасти. Мои чувства — не иллюзия и не следствие нитей Цеппелин, Акира-кун. — с этими словами она прикоснулась к его рукам, заставив снять этот блок с груди, и нежно улыбнулась. — «Шарм». — Так мы будем наступать на те же грабли, Куруно-сан? — вопросил юноша с недовольством, ведь они вновь оказались в мире «Цукиëми», как и в тот раз. — Ради своего суженного я буду так делать сколько угодно, лишь бы обезопасить его от этого проклятия. — «Суженного»? — Угу. — «Проклятие»? — Именно. — А теперь… — с недоумением протянул Шимада. — Давай представим на минутку, будто я вообще ничего не знаю о тебе и о суккубах в принципе — это легко, потому что я правда ничего не знаю, — и ты пояснишь мне, о чëм говоришь? — Верно, извини. — хоть демонесса и обрадовалась, что, даже оказавшись в таких обстоятельствах, парень её не оттолкнул и не воспринял это за очередную попытку и правда его очаровать при помощи магии, но всë же предпочла подчиниться и дать своему любимому немного личного пространства, отойдя на пару шагов назад, а затем посмотрела на свои руки. — Хоть я больше тебя и не касаюсь, но всё же осталась в своих цветах? — Потому что я не воспринимаю тебя в качестве агрессора или жертвы, которую здесь можно было бы пытать или избивать. Не давай мне повода изменять мнение сейчас, Куруно-… — Просто «Куруму». Конечно, я не дам повода тому, кого люблю, думать обо мне в подобном ключе. Он упëр кулак в бок с явным требованием во взгляде, чтобы красавица ему всё объяснила, да побыстрее. — Я уже говорила, Акира-кун, что пришла сюда не для получения образования… Вернее сказать, не только для этого, но для того, чтобы найти того, кто бы принял меня такой, какая я есть. Без магии, без феромонов, без всей этой сладкой лжи. Меня саму, понимаешь? — И таким в твоих глазах «невосприимчивым чурбаном» оказался я? Она кивнула. — Из-за того, что так жестоко тебя тогда обманул? — Из-за того, что показал мне, чего я на самом деле стою, будучи обычной человеческой девушкой, а не демоном страстей. Без своего очарования, нечеловеческой силы и тëмных искусств я, объективно говоря, не стою ничего. Просто хилая и раздражающая всех вокруг себя дурнушка, которой бы в пору забиться в какой-нибудь тëмный уголок и там сгинуть. — Куруму-чан… — Но даже такую меня ты тогда не оттолкнул. Пусть в мире грëз, где я для тебя враг, пусть даже не наяву, но ты был рядом. Ты был таким спокойным, как утëс, который не достигнуть такому слабому приливу, как я… И мне с тобой тоже было спокойно. То тепло, которое ты мне тогда подарил… Я больше не чувствую ничего и ни к кому там, в реальном мире, если не касаюсь или хотя бы не вижу тебя. Это тоже какая-то иллюзия? — поинтересовалась она с надеждой на положительный ответ, потому что если не так, то… — На такое мои глаза не способны, извини. И рубиновая гладь под ногами девушки разошлась кругами от падения в неё тëплых слезинок. — Значит, это любовь. Я люблю тебя, Акира. Я места себе не находила, когда мы втроëм оказались в том тëмном месте, куда ты нас отправил, чтобы защитить от этой змеи. Я больше не чувствовала ни злости на них, ни ревности — только ужас, что ты остался с ней наедине, и мы можем больше не… — Куруму провела ладонью, чтобы стереть слëзы, только не сильно это помогло. — «Суккуб, ищущий настоящей любви» — ха-хах, нелепость, правда? — Я так не считаю. В конце концов, не мне, простому дуболому, смеяться над чьими-то нежными чувствами. Тем более, такой доброй девушки. — А ты всё *хнык* продолжаешь меня в себя влюблять, н-нх… Действительно дубина. — Я бы хотел ответить взаимностью, Куруму-чан, но ведь у меня уже есть она. Разве девушкам не больно видеть, как их любимые гуляют с другими, а потом, словно бы ничего не произошло, возвращаются назад? Это ведь… — Конечно же это больно. Больнее, чем даже когда сердце голой рукой вырывают из груди, но… Таков наш мир, Мир Тьмы, и здесь право всегда остаëтся за сильным. Ты сильный, Акира-кун — сильнее любого, кого могу себе представить, и ты спокойно можешь иметь отношения со мной и с Акасией. Это… Больно, и вряд ли мы с ней поладим в таком случае, но я обещаю, что однажды добьюсь такой силы, чтобы ты смотрел на меня так же, как на неё. Мы, суккубы — сильные демоны, нам даже вампиры и ангелы по плечу… Было бы, ради кого. Если я тебе противна, то прошу тебя, скажи об этом сразу, и я больше вас с ней не побеспокою, и тогда… — «Для суккуба скорбь или одиночество смерти подобны», ты сама так говорила, да? Я быстро адаптируюсь к сложным условиям, но боюсь, что к смерти девушки, которую нечаянно обидел, приспособиться не смогу. — он добро улыбнулся, и Куруму озарилась прозрением, словно бы она сейчас видела перед собой не человека и даже не демона, а кого-то более… Кого-то, кому единственному во всём мире могут принадлежать эти манящие алые глаза. — Ты ответил согласием, когда я спросила, смог бы ты полюбить меня, не будь я такой вредной и склизкой гадюкой, значит… Разреши мне показать, какая я на самом деле? Какой хочу быть только для тебя. Куруму подалась вперëд, чтобы заключить его в объятия, а Акира ответил взаимностью. Сейчас она боялась, что даже здесь не сумеет его коснуться, а потому замешкалась, однако юноша будто бы прочёл в её глазах и дрожи какой-то странный, непонятный ему страх, и решил развеять его, когда впился в её губы. От подобного девушка вздрогнула, ведь это был действительно первый её поцелуй, но всей душой она надеялась, что не уничтожит его этим и… — Ты как будто разочарована. — усмехнулся он, когда их губы отлипли друг от друга. — Не понравилось? — Нет… нет, вовсе нет, просто… Ох, даже голова закружилась. — Куруму судорожно выдохнула, словно бы не веря в успех. — Ты ничего не чувствуешь? — Дай подумать. Эм, что сейчас изменяю своей девушке с её соперницей, хоть и, считай, во сне? — Слава Богу… При виде этого сокрушëнного вздоха, словно бы только что с плеч демонессы свалился целый мир, в голову брюнету закрались смутные сомнения. — Я не знаю, что сделала бы с собою, если бы поцелуй подействовал и в иллюзии. Я люблю тебя, Акира. — девушка лишь крепче обхватила его спину, зарывшись лицом в шею. — Что-то мне это не нравится… — И-извини, да, я замечталась. Это то самое «проклятье», о котором говорила ранее. Видишь ли, суккубы и инкубы могут не только очаровывать других одним своим присутствием, но и навеки порабощать при помощи простого поцелуя. Мы рушим жизни, Акира, если позволяем себе к кому-то действительно привязаться и полюбить, ведь… Я не хочу, чтобы ты был моим только из-за проклятия! — Не думаю, что это так работает. Ты уверена, что не ошиблась с?.. — Когда я встретила тебя, то поняла, что ты — предначертанный мне Судьбой мужчина, и ни один другой мне уже нужен, но если бы я поддалась порыву, то уничтожила бы в тебе всё, за что полюбила. Твою непосредственность, всю твою душу. Мне… не нужен раб, я сама хочу стать таковой для тебя, но… — Как я и сказал: «Куруно-сан — очень добрая девушка». Спасибо, что заботишься обо мне даже тогда, когда «борешься с собой», Куруму-чан. И девушка замерла при виде этих изогнувшихся в лëгкой улыбке губ. Его скулы, его волосы, взгляд, запах… Не могло ли проклятие отрикошетить в неё саму, как и в случае с «Шармом»? Потому что демонесса ощущала нечто похожее, ведь лицо, грудь и живот стали такими горячими и тяжëлыми, что стало ужасно трудно дышать. Ещё тяжелее стало оттого, что его пальцы скользнули по её талии, и парень с девушкой срослись в единый силуэт. — Я люблю тебя. — эта мольба оказалась столь жалостливой и страстной, что Шимада просто не сумел удержаться, чтобы снова не поцеловать дрожащую всем естеством красавицу. Куруму наслаждалась вкусом и жаром этих сухих губ и этого влажного непослушного языка — настолько, что лишь хватка парня уже за её ягодицы не позволила ногам в бессилии подогнуться и упасть. Она повисла на его шее с чувством, что вот-вот подойдëт к своему краю… И таки подошла, когда голубые трусики стали прозрачными от насквозь пропитавшей её похотью, поструившейся по бëдрам и коленям. Акире не нужно было быть демоном или даже подключать свои развитые сенсорные способности, чтобы понять, что сейчас с ней случилось… И в голове взрывом тысячефунтовой бомбы вспыхнула абсолютно суперзлодейская мысль, следуя которой средний палец прикоснулся в небольшой впадинке меж длинных и стройных ножек, а девушка взвизгнула прямо в рот парню, ведь они всё ещё целовались. — А-акира-кун, я ведь только что!.. — Ты «скончалась» только от того, что я тебя поцеловал? Какой развратный и чувствительный маленький бесëнок. — расплылся настоящий Сатана в садистском и уничижительном выражении лица, а она смутилась и пристыдилась пуще малолетней девчушки. — В-вовсе нет! Просто это!.. — Лгунья. — и снова поцелуй, но уже в шею, а Куруму поняла, что воздушным шоколадом чуть ли не тает в его руках. Так и было, и именно сейчас она понимала, что не ошиблась. Не тогда, когда он спас её от смерти в столкновении в вампиром-кукловодом, и не тогда, когда оказалась очарована его добротой на лестнице, но именно сейчас и именно здесь. И она была счастлива — столь щедро хрупкая девичья душа теперь выливалась через края смертного тела и разума, что демоница и не заметила, как они с ним стали вязнуть в размягчающейся кровавой глади, как в засахаренном варенье. Согласно воли своего хозяина, эта реальность исказилась и буквально прогнулась сама в себя, как натянутое покрывало, на которое скинули тяжеленную гирю, и возлюбленные оказались заключены в подобие куба из текучей материи. Рухнув на колени, Куруму сначала подумала, что под ними просто выросла кровать, накрытая прохладным глянцевым одеялом, и в какой-то мере это действительно было так: больше не существовало ни озера, ни багровой Луны, ни горного хребта на горизонте — остались лишь они вдвоëм, окружëнные подобием стен, потолка и кровати в тесной, но уютной комнатушке. — А-а ты подготовился. И часто ты водишь сюда девушек? — Бывает. — Р-распутник! — в этих словах не было осуждения или чванливости — просто удивление, что на её совершенно шуточный вопрос он ответил как-то задумчиво, словно бы помимо них с Акасией был ещё кто-то, кто… И тут же в голове вспыхнул образ бесстыжего падшего ангела, которая, кажется, что-то там говорила про «страстную ночь»? Впрочем, сейчас Куруму была слишком счастлива, чтобы затевать ссору или вообще злиться. Они были наедине на целую вечность, а вырвать чёрные патлы одной надменной индейке можно будет и позже. Акира помог ей раздеться, стянув с головы сначала бежевую кофту, затем расстегнув рубашку и в итоге оставив смущённую девушку в голубом лифчике. Как оказалось, стоило ему ловким движением расстегнуть бюстгалтер, в случае синевласой искусительницы этот предмет нижнего белья ей был нужен вовсе не для того, чтобы подчёркивать или придерживать и без того пышные и прекрасно державшиеся на весу груди, а чтобы эти две нескромные вишенки не выпирали сквозь верхнюю одежду. Под его пристальным взглядом девушка готова была сквозь землю провалиться со стыда, но стоило его пальцам утонуть в этой вязкой пастиле, как она тут же потеряла равновесие, и как-то так вышло, что теперь Акира нависал над Куруму, словно волк над овечкой с готовностью разорвать ту в клочья… А ведь так и произошло, когда он сомкнул губы на её правой груди, а сосок на левой оказался жестоко зажать меж пальцами этого дикаря. — А-акира-кун!.. Молю, не так грубо, я же так… — но он остался глух к этим сладким стонам и продолжил насиловать языком и кромками ногтей в данный момент невероятно чувствительное девичье тело. Она не знала, являлось ли это следствием его иллюзии, её демонической природы, или просто они действительно настолько идеально друг другу подходили, что душа бушевала, мысли улетучивались, а тело становилось ватным и податливым его воле, но лишь одно Куруму застланным пламенем разумом знала точно: она снова сейчас кончит. Шимада будто бы это ощутил и помог своей любовнице, когда оторвался от вкушения аппетитной и необъятной для одной ладони груди и нашёл для себя достойное угощение, к её величайшему ужасу и стыду, в виде сразу обоих сосков, прикушенных хоть и человеческими, но всё равно острыми клыками. Демоница издала пронзительный и протяжный стон, выгнулась мостиком и напряглась под этим низменным импульсом каждой клеточкой тела, а в измерении размером с двухместную кровать воздух замешался со сладким и терпким мускусом. Около минуты она пребывала на границе блаженного Эдема и нестерпимого Инферно, пока, наконец, сводящий с ума оргазм не схлынул, и она не распласталась на покрывале. — Ты такая милая, Куруму-чан. — злорадству брюнета не было меры, а в глазах «демона похоти» уже нельзя было различить ничего, кроме бьющихся сердечек. Юноша самостоятельно избавил как себя от всей одежды, так и девушку под собой от её остатков в лице юбки, трусиков, туфель и гетр, а сама Куруму пришла в сознание лишь тогда, когда оказалась на коленях перед выпрямившемся Акирой. Запах его мужских выделений и пота ниже пояса подействовали на неё на манер нашатырного спирта, а внешний вид полового органа любимого заставил вздрогнуть: в её телефоне и портативном компьютере, принесённых в школу, хранились терабайты «взрослого контента», коим юная дьяволица пополняла свои знания в соитии и прелюдиях, в одно время тренируясь в преддверии встречи с тем единственным, кого могла бы назвать своей любовью, но чаще всего — просто мастурбируя на порно и хентай самого разного содержания и качества, но одно дело — видеть изображения и воображать, как это бывает, а совсем иное — ощущать, как в щёку нетерпеливо тычется такой монстр. — А-акасия, с-сучка... и ты думала, что я оставлю… это всё тебе одной? — проговорила она неумышленно, попросту загипнотизированная расплывшимся по носу мужским запахом, устрашённая длинной и толщиной и заворожённая этими нервными подёргиваниями члена Акиры. — М-можно мне?.. В ответ на мольбу, сказанную охрипшим голосом, юноша лишь кивнул и в знак доверия своей, получается, второй девушке положил ей ладонь на макушку. Куруму от подобного жеста обомлела, ведь такого рода прикосновения действительно были приятны, и стала заботливо тереться щекой об эрегированный стержень. Будто бы воочию встретившись с центральным божеством своего личного культа, она сначала с почтением коснулась губами головки, затем, высунув язычок, стала чертить им извилистую дорожку до самого основания и обратно, и всё это время будто бы боялась просто прикоснуться руками, так что обошлась только ртом. В какой-то момент, либо поддавшись инстинкту, либо вспомнив, как это делалось в кино, Куруму также как и вначале поцеловала верхушку, но теперь углубила «поцелуй», позволив этому вкусу и аромату разлиться во рту. От подобного у неё закружилась голова… Буквально всё в Шимаде её пленяло и порабощало, а ведь, по идее, должно было быть наоборот, но Куруму уже не думала о таких мелочах, как различие в расе или особенностях — сейчас она просто предпочла плавно, насколько хватало пластичности связок, позволить возлюбленному проскользнуть дальше. К удивлению Акиры, демоница сумела заглотить у него по самый лобок, но хоть по её закатившимся к нему аметистовым глазам и всхлипам было видно, что с непривычки ей тяжело, с собой он тоже уже ничего не мог поделать: ощущение пылающей изнутри глотки, обхватившей член, било ему в мозг ничуть не слабее проникновения в киску Моки или в задницу Юмы, а это тщетное усилие организма выпрямить изрядно согнувшийся, но всё ещё каменно-твёрдый орган… — Куруму-чан, ты так задохнёшься. — выдохнул парень, попутно бережно «снимая» её голову со своего «копья»… И тут же резко вздохнул, что эта синевласая распутница, не успев даже коснуться губами головки, снова подалась вперëд, на этот раз уже вцепившись пальцами в его ягодицы для фиксации. Она присосалась к нему, как пиявка-минога — куда яростнее и жёстче, чем одна знакомая вампирша с раздвоением личности вообще способна при помощи клыков в процессе пира его кровью, и стала плавными поступательными движениями делать возлюбленному минет. — …зараза. — только и сумел прохрипеть Акира при виде этой совершенно непотребной сцены: будто бы насытившись и подзарядившись от его смегмы и предэякулята, Куруму села на корточки боком к юноше, вполне сознательно предоставив ему прекрасный вид на её трясущиеся из стороны в стороны груди, задницу и киску, последнюю из которых ласкала пальчиками левой руки, пока правой придерживала пенис за основание. Она адаптировалась к своему долгожданному партнёру настолько быстро, что у Шимады возникли сомнения, отрубил ли он ей все её сверхъестественные возможности в «Тапана-Нарака»… Впрочем, думать об этом было уже не с руки, и брюнет просто решил довериться суккубу, что своей хоть и неумелой, но совершенствующейся прямо на глазах работой ротиком обещала довести его в скором времени до мощного оргазма. И она довела, хоть и не без труда, потому что в таком темпе минута сменялась минутой, мозги ей всё больше сворачивал вкус смешавшейся слюны и его выделений, но лишь когда скулы и нижняя челюсть уже начали неметь, в горло ей заструился тот самый живительный нектар, от ощущения которого девушка разразилась фонтаном брызг. Она снова закатила глаз в экстазе и теперь просто повисла на пенисе Акиры, пока тот удерживал её за затылок. Куруму не проронила не капли, полностью очистив драгоценный член и от того греховного «соуса», которым так усердно смазывала, и в итоге, чтобы не упасть, облокотилась о ногу парня в изнурённом выражении лица и утробном, но сладком кашле. — В-воу, даже Моке-чан такое не под силу… — П-потому что… х-х… вампиры только и умеют, что *умг* кровь у кого-то сосать, а надо в другом месте. Для того и дан женщине рот... правда ведь? — Какой оскорбительный сексизм! — Все мы, на самом деле, те ещё шлюхи… Но такой я буду только для своего суженного… больше ни для кого. — Ловлю на слове. Хах, наверное, мы, парни, тоже такие в душе, раз уж меня так заводит вид такой Куруму-чан. — и с этими словами девушка увидела, как висящее у неё перед лицом чудище подёргиваясь выпрямилось, снова готовое к боя. На этот раз пришёл черёд настоящего секса, и Шимада, раззадоренный непристойным поведением любовницы, лежавшей на спине прямо перед ней, вошёл в эту и так порядком промокшую киску без прелюдий. Одним толчком он достиг матки и даже прогнул её вовнутрь, чуть ли не попав вовнутрь, отчего Куруму вцепилась ногтями ему в спину, а ноги скрестила в замок на талии и застонала так громко и проникновенно, что Акире пришлось её вновь поцеловать, чтобы не оглохнуть. Он чувствовал, что нечто внутри неё порвал, только вот ни крови, ни, судя по воодушевлению дьяволицы, боли не последовало, так что они не остановились. Девушка с готовностью проседала под его натиском, а по щекам и подбородку струились слёзы — не от боли или счастья, но от животного, совершенно первобытного удовольствия, которое даже не давало взгляду сфокусироваться в одну точку. Они время от времени меняли позы, и в какой-то момент, когда он поставил её на четвереньки и стал безжалостно иметь, требовательно ухватившись одновременно за грудь и за талию, суккуб даже сумела подстроиться и было начала подмахивать ему бёдрами… Только вот если и было это желанием немного уравновесить их грызущие друг другу глотки женские и мужские начала, то любые иллюзии о равенстве в постели или же в отношениях юноша тут же изнасиловал, расчленил, сжёг и смыл пепел в унитаз, когда обрушил свою партнёршу на спину и воспользовался сиськами демоницы, как обыкновенным она-холом, оставив той лишь возможность лизать выглядывающую головку, да покрепче сжимать ладонями груди для его комфорта. Вряд ли Акира действительно стал бы к ней относиться столь же наплевательски, не пойми он на каком-то интуитивном уровне, что именно этого желало столь хрупкое, но столь развратное девичье сердце, так что просто продолжил дарить ей усладу своей грубостью, бывшей красноречивее любых стихов, дифирамбов или поцелуев. И ей это понравилось! Только потому что у неё сейчас был занят рот, Куруму не пищала от восторга, что ей, несмотря на личность или желания, какие-то потребности, прямо сейчас пользовались, как обычной секс-куклой. Вернее сказать, пользовался он — тот, без кого ей теперь просто не выжить. Не потому что была суккубом, а потому что была женщиной. Она. Была. Его. И они вдвоём с этим согласились целиком и полностью. Теперь подступала секунда кульминации, и Акира с утробным рыком излился ей прямо на лицо, обжигая кожу белой магмой. От подобного Куруму, чьи соски выкрутил в качестве страховки, дабы не упасть на ослабших ногах, сама выгнулась и в очередной раз испытала не менее мощный оргазм. Больше она не могла различить уже ничего. Ни того серого и холодного мира снаружи, простого унылого Чистилища, куда её по какой-то роковой ошибке сослали ещё при рождении, ни того пустого и откровенно бессмысленного существования — даже не полноценной жизни, — до момента, пока впервые не повстречалась взглядами с этими манящими рубинами в его глазах. Теперь для неё был лишь он — парень, по взволнованному лицу которого текли капельки пота, чьи запах и блеск дурманили её ничуть не меньше звука его сбитого дыхания, ощущения его раскалённого семени на своей коже… И вида вновь поднявшегося «дружка». Именно, теперь она понимала: она оказалась заперта вместе с любовью всей своей жизни в их собственной Преисподней Блаженства, где предстояло рука об руку пройтись по всем шестиста шестидесяти шести Кругам и, быть может, придумать парочку новых — на то у них здесь будет предостаточно времени.