Lucha
<I'm A Monster>
Ooh-yeah! I don't need no liquor and I don’t need no drugs To feel like I am gifted, to really get that buzz, Cause I just like the music, so that is what I want, Let me bring you all to life Cause that's what I'm on like! Keep this going, do it now even though I’m sober, Energy is crazy and I am taking over, I can really write these raps while chilling on the sofa, Cause I am a monster And I came to take it over! Oh-ma, I think that I'm a monster, Oh-ma, I wished it weighs on my conscious, But it really, really doesn't, so I tell the truth to you:
Here is no bluffing like!
******
— Хватит ржать, ублюдок! Ты будешь говорить или нет?! — раздался на всё помещение рык разъярённого юноши с длинными светлыми волосами, чьему порыву вторил звук смачного удара по челюсти. От подобного привязанный руками и ногами к стулу брюнет притих, но затем, сплюнув кровью со сколотым зубом, слегка затряс плечами и обратил превращённое в фарш лицо к своему мучителю с горящей улыбкой разбитых губ. — Я всё скажу, офицер, что только захотите! Ха-хах… Явки, имена, количество товара в фунтах — всё! «Это какой-то психопат.» — подумал Инари Кёя, глава Комитета Общественной Безопасности Академии Ёкай, пока разминал уже побелевшие и огрубевшие от побоев костяшки. С начала той недели, когда кружки принялись завлекать к себе первогодок, он не особо беспокоился насчёт прибыли с рэкета, ведь судьба Клуба Журналистики в прошлом году должна была показать всем, кто на самом деле правит этой школой и кто выше всех демонов и дьяволов здесь, поэтому проблем возникнуть не должно было… Но стоило ознакомиться со списками, как на его лице проступило раздражение: эти выскочки снова собрали себе молокососов, и их вожак, Мориока Гиней, наверняка забыл, как его в тот раз унизили. Никто в то время не воспротивился — ни высокородные дьяволы, подбивающие клинья в верхушку Академии и даже в его собственную банду, ни третьекурсники, некоторые из которых были даже сильнее его самого, но по своим причинам не обращали внимания, ни учителя, и это должно было быть гарантом его, Кёи, власти. Однако же само существование журналистов после разгромного поражения могло создать у остальных впечатление, что Инари с его головотяпами — не такая уж и непреодолимая преграда. А это недопустимо. Удача улыбнулась ему широкой улыбкой, когда этим утром через секретаря поступила информация, что в школу для монстров проник человек, и более того — сейчас он числился именно в шайке этих пресловутых бумагомарателей-неудачников, а помимо этого оказался смутьяном, уже успевшим засветиться не самым тихим или порядочным нравом, так что ущемить его в назидание остальным можно было без опаски. — Мы просто исполняем свой долг, как блюстителей справедливости и стражей порядка этого храма науки! — и в какой-то мере это было даже правдой, хоть и приведённой за уши, чтобы более-менее весомым аргументом заслонить личное недовольство Кёи, ибо ему самому деньги и ощущение собственного превосходства были куда важнее идеалов и факта соседства с подобными Шимаде Акире человеческими ничтожествами. В конце концов, именно инфильтрации и контролю над людским социумом здесь и должны обучать, разве не так? Всё прошло по «профессиональному стандарту» в таких случаях: Инари ударил парня, за которым пришли, в живот — да так, что тот харкнул кровью и сложился, а Мориока, который в тот момент находился с ними в помещении, лишь заслонил собой двух трясущихся от страха девчушек, не давая тем даже вякнуть на воротил из Комитета, дабы не обратить их гнев и на себя тоже. Для проформы Кёя огласил им обвинения против Шимады, но не сказать, что бы кого-то это удивило, так что аякаси не мог не позлорадствовать. — Значит, вы знали, что этот полудурок — человек? — Нет… — Это равносильно сознательному укрыванию шпионов, Мориока, ты же в курсе. Гин уже хотел что-то сказать, но его прервал Акира, что хоть и попытался подняться, но тут же оказался прижат к полу каблуком Кейто: — В-всё… всё в порядке, семпай… Вы же не знали, правда? Оборотень заметил, как тот неприметно ухмыльнулся и ему подмигнул, и было видно, что Гину это всё до сердечного кровотечения не нравилось, но всё же он с горечью кивнул и позволил им увести своего кохая. Впрочем, далее в план действий лидера Комитета и двух его сопровождающих, Кагено Кейто и Генширо Саджи, вмешалась непредвиденная переменная, внёсшая полный хаос: арестант смеялся над любыми пытками и потугами его расколоть, словно бы ему всё это было в удовольствие. Кеё было бы несложно ударом снести ему голову, и тот бы определённо так и поступил, не будь он столь себелюбив, чтобы пожелать признания шпиона на глазах если не всей Академии, то хотя бы учительского состава ради поднятия собственной репутации и авторитета, а потому решил сломить парня физическим насилием… Только вот это, по всей видимости, последнего лишь заводило и сильнее веселило, а от того, какие шутки человечек по этому поводу отпускал, плохело уже самим «безопасникам». — Извините, ха-ах, ребята… Такой высококлассный сервис наверняка стоит как минимум фри хандред бакс, но у меня нету при себе… Рассрочкой принимаете? Новый удар, от которого Акиру опрокинуло на спину, а стул под ним разломало в щепки. — Отброс. — Э-эй, Кёя, н-не слишком ли жёстко? Может, просто отдадим его директору, а тот сам уже решит, что… — забеспокоилась Кагено и тут же забыла, как дышать, при виде этого убийственно-спокойного и безразличного взгляда демона. — …делать? — В чём дело, Кейто? В прошлом году ты не была такой мягкосердечной. — Я… — Можешь ему помочь, если тебе это по силам, я не возражаю. — указал он раскрытой ладонью. Это всё определённо было не к добру, однако девушка всё же с опаской подобралась к уже совершенно недееспособному первокурснику, затем присела на колено и наклонилась к юноше, потому что говорить громко он определённо был уже не в состоянии. — У тебя… у тебя сломано несколько рёбер, — констатировала она при одном только взгляде на какие-то неестественные бугорки чуть выше живота и на грудине, что выпирали сквозь окровавленную рубашку. — Нужно позвать Донован-сенсей, иначе… — Исключено. — вынес вердикт Кёя, а Кейто посмотрела на него с таким видом, будто бы приговор о смерти вынесли ей самой. — Могу я чем-то помочь? Юноша задвигал губами, и, чтобы лучше расслышать его, демоница наклонилась, насколько низко было возможно. — Могу я… п-попросить… — Да? — …чтобы кто-нибудь сказал «Спидвагон~», но сделал это с глубоким франко-немецким акцентом и протянул так, будто оргазмирует от этого? — Э? — опешила девушка и тут же получила туфлёй Инари по лицу, при этом удар был настолько сильным, то её отнесло к стене. — Кейто-сан! — дëрнулся Саджи и со злобой уставился на лиса-демона. — Видишь? Я же сказал, что ему нормально. — он поставил ногу на землю после замаха, а затем пошатнулся, когда правое запястье оплело прозрачной нитью из пурпурной энергии, тянущейся от Генширо: на внешней стороне ладони, сложенной в кулак, у блондина материализовалось подобие рукавицы из чёрного металла в форме морды ящерицы. — В чём дело, Генширо-кун? Собачонка Ситри устала смотреть на жестокий мир за пределами будки? — Чт…? — не успел он икнуть, как Кёя резко потянул канат на себя, чуть ли не вырвав тому руку из сустава. Низшему дьяволу не достало ни силы, чтобы удержаться на ногах, ни реакции заметить, как аякаси пропустил его мимо себя и схватил в полёте за лицо, но хватило прочности голове, дабы та не раскололась от соприкосновения затылка с бетонным полом, хотя последнему повезло меньше — камень растёкся паутинкой трещин. — Ты возомнил, что я о ваших с этой очкастой инфернальной сучкой махинациях касаемо меня не в курсе? Я заправляю тьмой этой Академии. Я — единственный, кто здесь что-то решает, и вы с ней — просто жалкие…! — О-ох, так ты здесь, получается, босс оф зе гум? Не признал. — эти насмешливые слова удивили обоих младших сотрудников Комитета, а самого Кёю заставили ослабить нажим на Саджи и обратить взгляд на Шимаду. — Так обращаться с собственными подчинёнными… Как с факин слээээйвс? Мне кажется… что всё же немного чересчур. — Верно, я даже и позабыл о тебе. — блондин встал с колена, полоснул Саджи ступнёй по лицу и направился к Акире. — Ты весьма смел для человека — забраться сюда. А ещё невероятно глуп, раз уж тебе хватило самоуверенности хоть как-то выделяться даже среди столь никчёмной компашки, как ваш кружок. — Я люблю дип дарк фентаси, так что здесь я — как данжен мастер, ха-ха-ха-хах! Инари вновь начал его бить, на этот раз ногой и под аккомпанемент смачного чавканья рвущейся об ломающиеся кости плоти, а контуженные Генширо с Кагено лишь наблюдали через дымку застланного болью сознания, как обычного парня, обычного человека подвергают ужасным пыткам. «Да что же это…» — девушка протянула дрожащую руку, но осознала, что не может сделать ничего. Страх перед столь подавляющей силой не позволял ей что-либо предпринять, а боль ещё отдавалась в спине и голове, так что продолжала лишь наблюдать в ужасе, что станет следующей. Так прошло ещё некоторое время, пока Акира не стал напоминать свиной окорок, снятый с крюка, в луже собственной крови. Его рубаха сменила цвет на тёмно-алый, ноги будто бы обрели по дополнительному суставу, а пальцы на руках посинели от переломов. Теперь он лежал на животе и более не подавал ни малейших признаков жизни. — Ладно, похоже, что я перестарался с таким хлипким тельцем, как у него. Не велика потеря. — ёкай дёрнул плечами и вновь возвысился над поверженным обращённым дьяволом. От удара затылком Саджи хотелось рыдать, но желания кататься сейчас по полу и приглаживать голову не было, а был страх, что сейчас разделит судьбу Шимады. — Ты, чего ты хочешь? — Только наказать вас всех за дерзость и глупость, но не беспокойся, твою драгоценную хозяюшку я не трону. В конце концов, я не настолько глуп, чтобы зариться на сестру самой Левиафан, однако же ты, Генширо-кун — совершенно другое дело, ведь ты самый обыкновенный лакей. Расходный материал, о котором его владелец через неделю и не вспомнит, поверь мне. — Заткнись… — Разве не иронично? Когда-то ты наверняка был простым и ничтожным людишкой, как вот этот, — Кёя указал на омертвевшего Акиру. — А затем поддался на манипуляции адского отродья и стал её игрушкой. — Замолчи! — Предал свой родной вид, понадеялся на защиту чужого, а теперь лежишь здесь и готовишься бесславно сдохнуть. Да уж, мусор — как его ни прихорашивай мусор. Инари поднял ногу с явным намерением размозжить чёртику череп, однако на пути у его ступни возникла чужая нога, оттолкнуть или пересилить которую у ёкая не получилось при всём желании. — Хм? — блондин поднял глаза на внезапно появившегося оппонента и увидел рядом Шимаду Акиру, ни на лице, ни на теле которого не было и намёка на жестокие побои, а всё такая же белая рубашка выглядывала в районе воротника из-под чёрного школьного пиджака и галстука. — Ты жив? Он чуть отвёл голову, но, как ни странно, тот человек, кого избил до смерти только что, так и лежал куском отбивной на земле… Пока он и его кровь не обратились вспышкой угольного дыма, рассеявшегося по мановению ока. — Иллюзия? — Всего лишь теневая реплика, чтобы вы не заскучали, пока хожу к автомату за чипсами. — Акира дёрнул уголком рта и достал из кармана штанов правую руку. — Было забавно наблюдать, Инари-семпай самозабвенно упивается своей властью над «простым человеком», и я бы продолжил наслаждаться нашим чудесным времяпровождением, но вы, к несчастью, решили добавить в эту уютную обстановку чужие лица. Не на это я рассчитывал, признаюсь честно. Он усилием оттолкнул ногу Кёи, чтобы тот не наступил Саджи на лицо, а затем с резким движением плеча вдарил тому кулаком в грудину с такой силой, что демона отвело метра на три назад, и не сказать, что бы Инари в этот момент не был готов выблевать собственные лёгкие. — Что ж, как бы нам ни было весело, но «Делу время, а потехе — час». Даю вам шанс раскаяться в своём поведении, или же…******
— Да где же он?! — Куруму отчаянно искала глазами что-то или кого-то, при этом без особо интереса врезав локтём по челюсти представителю Комитета Общественной Безопасности, которого секунду назад схватила за грудки. Придя в кабинет кружка и обнаружив ребят в подавленном состоянии и следы насилия, девочкам не составило много труда, чтобы разговорить вервольфа и остальных участников Клуба Журналистики о случившемся. «Почему пахло кровью Акиры? Почему все такие потерянные? И зачем вернулся Мориока, хотя казалось, что их маленькую типографию он покинул, трусливо поджав хвост перед обычной бандой рэкетиров?» — они разузнали всё и не нашли иного выхода, кроме как вдвоём отправиться в штаб-квартиру тех ублюдков, что посмели позариться на их парня. — Мы уже близко, я чувствую. Просто продолжай двигаться и не дай им отрезать нас друг от друга. Внешняя Мока не пожелала в подобном деле рисковать и геройствовать, как тогда, на крыше во время заключения их маленького пакта, а потому обратилась в свою «боевую форму», отдав контроль Внутренней, что сейчас на пару с синевласой дьяволицей сокращала поголовье пребывающей в сознании охраны Комитета на пути к цели. Нужно было его найти. Нужно было помочь Шимаде, ведь он с большой долей вероятности ранен или того хуже… Действительно, как бы сильно Куруму его ни любила и как бы ни верила в силу его глаз, но даже он, возможно, скованный угрозами преступников причинить вред ей, Моке или кому-то ещё, не сможет в одиночку противостоять демону вроде Инари Кёи. Стало быть, им нужно было спешить, а кучка тараканов, коих явно чрезмерно много для официально заявленной цели этого злосчастного Комитета — поддержания мира и порядка на территории Академии Ёкай, — им только мешалась под ногами. Что ж, не особо задумывающийся о вражьем здоровье носферату и крайне взбешённый, испуганный и перевозбуждённый суккуб — это не тот дуэт, который можно было остановить силами, хоть сколько-то уступающими заявленному рангу «Аякаси» их лидера: Мока ломала конечности и разбивала лица размашистыми и молниеносными ударами ног и бросками об стены и пол, а Куруму из последних сил сдерживалась, чтобы не пронестись вихрем лезвий сквозь вражий стан, оставив за собою лишь дорожку из мясного паштета. В какой-то момент противники попросту закончились, и в обоюдном состоянии боевого транса демоницы даже не вспомнили, что одного из уже отрубленных «небезопасников» можно было использовать для выуживания информации, но решение пришло само собой: девушки по простому наитию шли по пути наибольшего сопротивления, которое привело их на нижний уровень штаба, напоминающий скорее крепостные катакомбы, нежели нечто, относящееся к учебному заведению, а затем ощутили два ярких огонька йоки. Подобное эхолокации ощущение чужой жизненной и магической силы вело их сюда, в одну из камер… А затем они обе инстинктивно пригнулись и попятились от ближайшей стены, ведь где-то по ту сторону словно бы взорвался ядерный заряд, и от кинетической волны пыль под ногами завихрилась, с потолка посыпался асбест, а по сходящему с ума шестому чувству стало понятно: за той стеной стоит невероятно мощное и злобное существо. От подобной жажды убийства в пору было пожелать поскорее убежать, что пятки бы только сверкали, но ни одна из них не задумалась об этом даже на секунду, ведь там, где бушевали пожаром демонические дикость и ненависть, словно кристалл вечного льда недвижимо стоял ещё один источник — не менее яркий и живой, но не в пример более спокойный и притягательный, нежели первый. — Это Акира! — Куруму уже обратила ногти клинками, но Ура оказалась быстрее и нетерпеливее и ударом ноги с разворота проломила в стене огромную дыру, откуда с ещё большей интенсивностью ударила сырая животная сила и жар, заставляющий позабыть о дыхании. Пыль от раскрошенного гранита осела почти сразу, и глазам девушек представилось зрелище того, как высокий и длинноволосый гуманоид, в котором поровну черт как от человека, так и от лисицы — в особенности четыре пышных лисьих хвоста, пылающих потусторонним синеватым огнём и тянущихся от копчика, — сражается в рукопашном бую с темноволосым юношей, объятым карминовым призрачным пламенем. Каждый удар, коим оскалившийся кицунэ одаривал оппонента, при соприкосновении с покровом порождал вспышку потустороннего марева, однако Шимада лишь стоял на месте и бил оборотня в одни и те же места: в живот, в грудину и в правое плечо. Хук за хуком, они обменивались джебами и апперкотами, словно боксёры в сверхтяжёлом весе, и от каждого движения всё здание ходило ходуном. Куруму же, не желая видеть, как её любимый, быть может, на исходе сил сражается с таким чудовищем, захотела вмешаться, и сдвинуться с места ей не позволила Мока, выставившая руку. — Ты только помешаешь. — Но ведь…! В ответ на беспокойство соперницы и, так уж вышло, напарницы, блондинка лишь ухмыльнулась и с неким требованием воззрилась на Шимаду: — Разве ты не видишь? Он его теснит. Тогда Куруно заметила, что Кёя двигался куда активнее и прилагал ощутимо больше усилий, чтобы своего оппонента хотя бы с места сдвинуть, нежели сам Акира мог в такой ситуации стараться вырвать победу. Ура прекрасно знала, что будь его воля — он бы не оставил лису-демону шанса себя даже коснуться, не то что ударить, как было с ней, однако парень стоял и сражался так, словно бы не нёс вообще никакого урона ни от ужасающей физической силы и давления ауры, ни от лисьего пламени. И действительно: каждым своим ударом Шимада оставлял на мускулистом и изнутри искрящемся синевой теле аякаси ужасные ссадины, разрывая мышцы и кожу, что хоть и заживали с умопомрачительной скоростью под влажное шипение, но вот сам Инари преодолеть покров из прочной огне-образной массы так ни разу и не сумел. — Тьфу, — по воле инерции от отдачи от очередного безрезультатного удара Кёя отступил на шаг назад и сплюнул кровавой слюной. — Да что ты такое? Ты ведь обычный слабак из кружка неудач…! Закончить свои оскорбления ему не позволил Акира, заставивший покров сползти со своего тела, сконцентрироваться в районе правого плеча и прибрести форму исполинской костлявой руки, которой парень отвесил блондину настолько мощный удар под дых, что тот отлетел в противоположный конец помещения. — Фак ю! — вздёрнул носом брюнет, после чего его внимание привлекли две красавицы, стоявшие вон там. — Ура-сан? Куруму-чан? — Акира, как ты мог позволить себя увести этим уродам? Ты хоть представляешь, как я переживала?! И сила, с которой демоница сжала своего суженного, показала, насколько смертелен может быть хват перевозбуждённого «Дьявола Похоти», так что парень предпочёл бы ещё помахаться голыми руками с четырёххвостым кицунэ, чем такое… Акасия же, на которую тот посмотрел с безмолвной просьбой в жалостливом взгляде, хоть бы та помогла ему не двинуть кони раньше времени, лишь скрестила руки на груди и хмыкнула: — Ты заслужил. «Наверное, и правда заслужил… Ох-ох.» — сказать это у Акиры не осталось ни сил, ни воздуха в лёгких, так что он просто кивнул и смирился со своей участью. Стоило носферату к ним приблизиться, как она повернула голову в сторону Кёи, чему последовал и Шимада, и схватила синевласку за плечо с явным намерением оттащить её от Акиры. — Куруму, ещё не всё. — М? Это ты о…? Не успела она выйти из того окрыления, коим девушку одарил запах юноши и ощущение тепла его тела, как тот вырвался из её захвата, закрыл их обеих собою и выставил руку с раскрытой ладонью. Всю троицу тут же накрыло куполом грохочущего синего огня под еле различимый за рёвом пламени злорадный смех: кицунэ воспользовался тем, что противник расслабился, и позволил снаряду из мистической энергии сорваться со своих хвостов. Зарево бушевало, как если бы обрело собственный разум и злобную волю в стремлении пожрать жертву, и более-менее оклемавшимся Саджи и Кейто так и показалось — они подумали, что эта атака растёрла троицу в порошок. Впрочем, опасения оказались ложными, ведь с той же стремительностью, с какой разразился огненный вихрь, пламя истончилось, отощало и, в конце концов образовав пузырь, рассеялось, как его и не бывало. Кёя ненавистью во взгляде ответил на безразличие Акиры, укрывающего от гнева его девушек за своей спиной. — Это всё? — Не недооценивай меня, ублюдок! «Кицунэби»! — хвосты его вновь сделали круговое движение, сам ёкай обернулся вокруг себя, метнув в них огненный диск уже под иным углом, отчего тот должен был врезаться Шимаде в левый бок или в плечо. — Эта фраза уже мхом от старости и сырости поросла, Инари-семпай. Пространство вокруг первокурсников поплыло еле заметной рябью, и вновь раздался взрыв. Как и в прошлый раз, значительную часть тюремной камеры охватило плотным пожаром, но, как и до этого, вскоре огонь ослаб и размылся, что смываемая в раковину вода. А они всё также остались невредимы. — Акира… — опешила Куруму, стоявшая на колене. — Ну, я же говорила. — и хоть тонкие алые губы Внутренней Моки изогнулись в улыбке от осознания, что она явно больше знает о Шимаде по сравнению с Куруно, но всё же за этой ухмылкой таилось беспокойство. Оно крылось не в том, будто она допускала их поражение, и не в том, что всё это могло оказаться ловушкой, и Инари сейчас вытянет туз из рукава. Это было беспокойство, какое любая девушка испытывала бы при взгляде на то, как её парень с кем-то дерётся, даже не смотря на его доминирование, ведь некоторые страхи иррациональны — они просто существуют. «Тц, и с каких это пор этот имбецил стал моим «парнем»?» — и эту мысль Ура постаралась озвучить у себя в голове так, чтобы Внешняя ни в коем случае не услышала. Засмеёт ведь. Как бы то ни было, Инари Кёя не сдавался и продолжал бомбардировать их своей коронной техникой в надежде, что сумеет пробить незримый барьер и спалить до тла если не самого Шимаду, то хотя бы его спутниц, также беспардонно посмевших пойти против его власти и авторитета в этой Академии. Но как бы он ни старался, не выходило ровным счётом ничего, и рукопашный бой также не являлся выходом — Акира уже показал, что таким образом ему не навредить. Тогда что же? «И это… это тот самый «человек», которого я пять минут назад избивал до потери пульса? Не может быть. Немыслимо… Я здесь сильнее всех! Я здесь всеми…!» — он не закончил мысль, ведь раздались слова брюнета. — Меня это уже начинает утомлять. Как вы там делали, Инари-семпай, вот так? — он поднял руку и чертить указательным пальцем круг в воздухе. На третий оборот за кончиком пальца стал тянуться сияющий след, на десятый же Акира вальяжно крутил огненный обруч, будто бы тот был из твёрдой материи. — «Кагуцучи: Кайга». — улыбнулся юноша и с резким движением плеча метнул в аякаси уже свой снаряд, рассекая воздух с пронзительным свистом. — Идиот! Думаешь, что огнем сможешь меня сжечь?! Сколько бы бахвальства и неверия в чужое превосходство в нём не было, Кёя не отважился принимать вражескую атаку в лоб. Он сделал быстрый рывок в сторону, но стоило реплике его собственной техники пройти мимо, как та поменяла направление, как если бы отскочила от стены, и устремилась лису в спину. Блондин это заметил и выгнулся мостиком, пропустив снаряд над собой, и всё повторилось, так что ему всё же пришлось принять атаку Акиры на блок. Ёкай обеими руками материализовал перед собой защитную восьмиугольную печать с символом лотоса посредине, и прогремел взрыв. Как и ребят ранее, самого Кёю пламя поглотило и чуть погодя выплюнуло, и тот проскользил на всех четырёх конечностях значительный отрезок, пока как членам Клуба Журналистики, так и двум уже-бывшим представителям Комитета не открылся результат столкновения: во множестве мест тело оборотня обгорело до самого скелета, показывая на всеобщее обозрение рёбра, лучевые кости рук и таза, позвоночник и наполовину лишённый кожи череп. Четыре хвоста кицунэ же утратили былое «одеяние» из демонической ауры — сейчас они казались куда менее внушительными, указуя на истощённость Инари этим боем. Его губы скривились в совершенно непередаваемом оскале, обнажая жёлтые клыки, и было видно, что не взвыть от чудовищной боли ему помогает лишь сила воли и злоба, обращённая на безразлично наблюдающего за ним в ответ юнца. — Тыыыыы… — уже нельзя было сказать, кому принадлежало это шипение — глотке Кёи или же его медленно затягивающимся ранам, — однако воздух вокруг него загустел и загудел пуще прежнего. Ярость была готова поглотить разум и окутать тело, и демон-лис так и не выпрямился, что явно давало понять: «Он собрался сражаться подобно животному, отдать контроль звериному инстинкту и жажде убийства». — Пора с этим заканчивать, я уже начинаю засыпать. — Акира раскрыл ладонь в сторону Кёи, и последнего сорвало с места, как тряпичную куклу. Он устремился к существу с кровавыми узорами в глазах не своим усилием, а будто чья-то незримая рука схватила его за шею и потянула за собой, и так продолжалось пару мгновений, пока ёкай не повис в воздухе в полуметре от Шимады. Он чувствовал, как задыхается самим воздухом, сгустившимся чуть ли не до твёрдого агрегатного состояния. Ощущал то давление, не дающее даже согнуть руку в локте, чтобы дотянуться когтями до лица мелкого уёб… — «Идзанаги: Шинра Баншо». Он опустил ладонь — и аякаси с огромной силой швырнуло назад, вспахивая его телом бетонный пол, пока тот не проломил собою ещё одну дыру в просторной тюремной камере. Акира сжал руку в кулак, снова разжал и поднял выше головы, как если бы что-то подбросил — и завесь пыли рассеялась, а Кёю оторвало от образовавшегося кратера в полу и ударило об потолок. Ещё один жест, теперь уже на себя, забрасывая что-то себе за плечо — демона потянуло на него и вниз, так что тот обрушился на пол. Наконец, влияние силы притяжения рассеялось, и он неспешно побрёл к насыпи щебня, посреди которой валялся изрядно избитый и раненный лидер Комитета Общественной Безопасности. Истинная форма лиса-монстра сокрылась под человеческой личиной, что в степени убогости легко можно было спутать с теневым клоном, которого Акира подставил под допросы «безопасников» вместо себя. Попутно Шимада зажёг обе ладони зелёными мистическими огнями и жестом стряхнул «Соудзоу Сансэй» в Саджи и Кейто — поначалу те ужаснулись, но затем испуг сменился ощущением приятного тепла и безопасности. Их раны затягивались с его доброй воли, но на Кагено и Генширо тот даже не посмотрел: ему нужен был Инари. — Н-н-н-не подходи! Не приближайся! Забавно, но от лучащегося высокомерием и самоуверенностью блондина сейчас исходил лишь запах смертного страха. С каким упоением он кого-то избивал, с каким удовольствием унижал и запугивал — с такой же готовностью пытался отползти от Акиры как можно дальше и глубже в катакомбы, но вот беда: тело обессилило от ран и жестокого избиения, так что зрелище он теперь представлял из себя весьма и весьма жалкое. — Чего тебе нужно?! — Всего лишь восстановить справедливость. — Акира действительно остановился и стал расстёгивать запонки школьного пиджака и закатывать рукава. — Мориока-семпай рассказал мне о том, что и по какой причине вы сотворили с нашими предшественниками, с нашим Клубом. Старшекурсники, у которых поспрашивал по этому поводу, поведали, что эта организация отклонилась от своего прямого предназначения в угоду вашего тщеславия, жадности и извращённого виденья «правосудия». Во всём повинны вы, Инари-семпай, не ценящий даже своих собственных подчинённых, и сегодня это закончится — Т-ты… — хоть и с большим трудом, но Кёе удалось выдавить из себя злорадную улыбку, скрывая под ней ужас истинного значения его слов. — Не думай о себе невесть что, сопляк. Ты хоть знаешь, кто я такой?! Есть ли в твоей пустой черепушке хотя бы малейшее осознание, что такое «Клан Инари» и что они с тобой… Нет, со всеми вами сделают, если с моей головы упадёт хотя бы волос???!!! На угрозы Акира лишь поднял глаза к потолку, как если бы ожидал чего-то страшного или по-настоящему грандиозного. Он вращал головой в надежде хоть что-либо уловить или почувствовать, но ничего так и не произошло, а парень скривился в скромной, но от того не менее зловещей улыбке и опустил карминовое око на кицунэ. — И что же должно случиться? Я вас ударил уже столько раз, столько раз швырнул обо что-нибудь, но до сих пор ни со мной, ни с моими друзьями ничего не стряслось. По правде, с вами скучнее, чем с Цеппелин-семпай, и отчего же так? — М-мы на куски всех вас разорвём! — теперь это был писк. — Но вам от этого на том свете ведь легче не станет, не правда ли? Не беспокойтесь, я опытный хирург… По крайней мере, среди живущих недовольных пока нету. И лишь сейчас, когда рука Шимады почернела и поросла тонкими струящимися усиками, а сам он продолжил приближаться к Инари, для парня открылась страшная правда: ему не выжить. — П-п-подожди, стой! Я, я ошибся, ясно? Я не должен был лезть к вашему клубу, так что… — Я ведь уже дал вам шанс раскаяться и всё уладить, но вы предпочли оттолкнуть мою руку и сцепиться в драке, помните? «Обычно, остаётся только один» — так ведь у вас, у демонов, решаются все вопросы? То была неизбежность, шаг за шагом отмерявшая демону-лису последние секунды жизни, и перед лицом этой неостановимой силы Инари Кёя… предпочёл пресмыкаться. — Кейто, помоги мне! Живо! И хоть Кагено пришла в себя, на наглый приказ она ответила лишь хрустом затёкшей шеи и желанием в глазах поскорее увидеть развязку. — В… Эй, вы! Вы ведь тоже из Клуба Журналистики? Он ведь ваш мужчина?! Остановите его, или я вас…! Но он натолкнулся лишь на безразличные взгляды суккуба и вампира — не в их правилах было отвращать Шимаду от того, что тот задумал, да и не желали они того, ибо он это заслужил. Лишь Саджи, было видно, испытывал к Кёе какую-то жалость, он даже подёргивался в его сторону, но, как и другие, в итоге промолчал. — П-подождите, я знаю эти техники, о них в нашем клане ходят легенды. Прошу Вас, господ-кха! — крик о милости сорвался на хрип, когда раскрытая ладонь Акиры вонзилась демону в грудину по самое запястье. — «Идзанами: Джионгу». Блондин бился в агонии и дёргал руками и ногами, пока ощущал грубые и игривые движения пальцев и щупалец внутри себя — это было невыразимо-мерзкое и до крайности болезненное чувство. Вцепившись в желаемый кровеперегонный орган, Шимада плавно потянул на себя, и не остановили его ни наполненный ужасом взгляд Кёи, ни отчаянные попытки плачущего ёкая тщетно втянуть ещё бьющееся сердце обратно в грудную клетку. Стоило ему рывком оборвать тянущиеся вены и артерии, как глаза лиса остекленели. Впрочем, убийством всё не ограничилось, и остальные увидели, как пуговицы пиджака и рубахи Акиры расстёгиваются отростками, похожими на те, что у него на руке, но растущими изнутри, из самого туловища. Грудь и живот юноши также почернели и ощетинились нитями, что по собственной воле потянулись к преподнесённому им на пир сердцу кицунэ, оплели и дали телу алоглазого кошмара поглотить его без остатка. Ещё какое-то время бурление наблюдалось, пока действие устрашающей техники не прекратилось, и Шимада вернулся в норму. Спокойно осесть на землю и перевести дух парню не позволила Куруму, со всего размаха напрыгнувшая на него и крепко обнявшая, как и в прошлый раз.******
Как оказалось, слухи в Академии Ёкай разносились с совершенно невероятной скоростью — с такой, с какой происшествие с участием Комитета Общественной Безопасности и Клуба Журналистики стало достоянием общественности на следующий же день. Мока с самого утра слышала пересуды о том, что лидер этой «ученической дружины» перешёл все допустимые границы и напал на Акиру с явственным намерением до смерти того замучить, однако последний оказал достойный отпор, и молодого Инари оставалось лишь хоронить. На контрасте со случаем с Комией Сайзо, теперь не было никаких прикрас или полного перевирания фактов — лишь опущение некоторых деталей, таких как, например, участие в разгроме штаб-квартиры Комитета их с Куруму, но как и тогда, так и сейчас у юной носферату возникло стойкое чувство, что кто-то нагло пользуется всем, что с ними случается, и оборачивает это в свою пользу. В свою… или в их же собственную? Ведь если задуматься, то те слухи о безжалостности Шимады в плане неприкосновенности к «своей самке», чья роль для их потока прочно устоялась за Мокой, образовали вокруг них ореол таинственности и опасности, достаточной чтобы к ним не приставали. Более-менее. Теперь же заслуга убийства Кёи также отошла Шимаде, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, насколько возрастёт его авторитет в глазах молодых монстров. «Но кто же за всё это в ответе?» — у неё появилась догадка по этому поводу, и очень хотелось ту подтвердить или опровергнуть именно сейчас, когда Акира не пришёл в школу. Быть может, у него шок? Быть может, он опасается, что дирекция жестоко накажет его за содеянное, ведь семья демонов-лисов, властвующая в сердце Японии и прилегающих территориях, определённо не станет молчать по поводу безвременной кончины одного из своих? Но именно сейчас, когда после уроков предстала перед дверьми в кабинет директора Микогами, девушка осознала, что стоило остановить её любимого тогда от столь кровавой расправы над Кёей. Не из жалости к последнему, но из соображений безопасности самого Акиры. — Конечно, Акасия-кун, заходите. — раздался из-за двери голос аккурат в тот самый момент, когда она подняла руку, чтобы постучать и спросить разрешения войти. Мока вздрогнула от таких фокусов, потому как забылась, настолько основатель и бессменный управитель этой школы может быть могущественным и древним — настолько, чтобы читать чужие мысли, и намерение оторвать его от работы со стороны какой-то желторотой демоницы вроде неё для него не должно являться секретом. «Не дрейфь, Омотэ, Микогами… Я тоже чувствую эту силу, но думаю, бояться его не имеет смысла.» «Если под этим ты подразумеваешь, что сможешь его одолеть в случае чего, Ура, то я в этом сильно сомневаюсь!» «За кого ты меня принимаешь? Я вовсе не это имела в виду. Он же директор, старый и мудрый ёкай, он должен понять.» «Только бы ты оказалась права…» «Открывай и не трусь, скажи всё по делу.» Она глубоко вздохнула и выдохнула, расправила плечи, но всё же не без волнения обхватила искусно вырезанную деревянную ручку и потянула на себя. Стоило Моке просунуть голову в расширяющуюся щель, как её взору открылась… вполне обычная картина. Это оказался не особо-то громоздкий или шикарный рабочий кабинет, где из мебели были сине-серые шкафы-картотеки, почти полностью закрывающие собой стены, небольшой столик возле одного из них со стоявшим на нём пластмассовым чайником и кружкой и длинный широкий стол посредине комнаты со множеством стульев, у изголовья которого сидел сам директор, Микогами Тэммэй, в привычном для него закрытом одеянии священнослужителя. Всё здесь являло собой антураж кабинета корпоративного менеджера, нежели обители старого демона, и даже сам хозяин Академии Ёкай сейчас сидел и что-то быстро строчил за ноутбуком. — Прошу прощения, Микогами-сенсей, если отвлекаю вас, но… — Всё в порядке, для своих учеников у меня всегда найдётся время, чтобы чем-то им помочь или подсказать. Присаживайтесь, обсудим вашу проблему. — стук наживаемых клавиш прервался, мужчина поднял острое затенённое лицо на девушку и жестом указал ей место за столом. Она послушалась, и теперь со сложенными на коленях руками сидела на том месте, где наверняка располагался кто-то из учительского состава во время совещаний. — Чем могу быть полезен? — Понимаете, — Мока замялась и опустила глаза, потом снова подняла взгляд на учителя. — Я бы хотела узнать, что ждёт теперь Ак-… Шимаду-сан после того, что вчера произошло? — Хм, не поведаете об этом «происшествии»? — В-вы не знаете? Я думала, уже вся Академия об этом говорит… — Шимаде-кун не здоровится, и вы об этом хотели спросить? Надо будет попросить Донован-сенсей оказать ему помощь. — задумчиво потёр он подбородок. — А? Н-нет, я… То есть, я… — она замешкалась, ведь уже сама совершенно не понимала, что сейчас происходит. — Вчерашним днём глава Комитета Общественной Безопасности, Инари-семпай, напал на Шимаду-сан, и это… — Ах, вы об этом. Верно, совсем вылетело из головы, прошу прощения. — он довольно улыбнулся, и пальцы вновь забили по клавишам портативного компьютера. — Думаю, если ваш друг сегодня не появился на занятиях, то он, скорее всего, готовится к тому, что последует за столь неосмотрительными действиями. Я бы советовал вам поскорее забыть обо всём этом. И его слова разразились раскатом грома в ушах, пальцы Моки задрожали и вцепились в колени. — Его исключат? — А вам бы этого хотелось? — …что? — Клан Инари — одна из четырёх правящих династий Тёмного Мира Японии, вы должны об этом знать, если живёте и учитесь в этой стране, и если кто-либо поднимает руку на одного из них — добром это определённо не кончится. Мафия есть мафия, устои есть устои. Я понимаю обстоятельства, вынудившие его пойти на крайние меры, однако если Шимада-кун оставит всё, как есть — это заденет всех, его окружающих. Меня, учителей, учеников, вас и ваших товарищей из Клуба Журналистики. Вы не согласны? — Я… — и лишь одно слово встало в неё комом в горле. — Согласна. — Отлично. Хорошо, что вы это осознаёте. Стало быть, не станете оспаривать необходимость… — Оспорю. — как ни странно, но трепета от нахождения в присутствии учителя в ней более не ощущалось — лишь несогласие и какое-то агрессивное упрямство. На этот раз Тэммэй не просто закончил работу на ноутбуке, а кивнул, словно бы именно этого тона от неё ожидал, и закрыл устройство, полностью обратившись к своей собеседницы с недовольством на лице. — Акасия-кун, это ведь не шутки. С меня спросят за гибель одного из моих студентов, а с вас могут за то, что сильно покалечили множество других. — Мне всё равно. — она мотнула головой, а сама про себя сопоставила слова директора с тем, что в слухах о вчерашней потасовке ни разу не упоминалось их с Куруму участие. «Стало быть, это всё — ваших рук дело, директор.» «Ржавая ж ты развалина…!» — Завидная безответственность с вашей стороны. Быть может, в силу бытия вампиром вы считаете себя выше буквы закона или власти родов, на чьих традициях построен наш нынешний уклад жизни? Если это так, то у меня для вас… — Это здесь непричëм! Акира защищался! — и столь сильны были чувства, вложенные в эти слова, что Мока не только вскочила с места, но и невольно обдала всё вокруг эманациями гнева, от чего сам кишин, впрочем, и бровью не повëл. — Может… Может он и перегнул палку, и может он мог бы остановиться, но такие люди, как Инари Кëя, не останавливаются, если их просто отпустить. — Успокойтесь, Акасия-кун. — мирно сказал он и сложил пальцы в замок. — Я спокойна, но всё это — несправедливо. Почему он должен страдать, тогда как вы сами отказываетесь взять на себя ответственность? — И в чëм же моя вина, скажите на милость? Я ведь вам не нянька, и за каждым вашим шагом следить — не моя компетенция. — Конечно нет, но когда дело касается внутренней правоохранительной системы вашей же школы, разве не вы несëте прямую ответственность за то, во что они превратились? — Аккуратнее, юная леди, подобными словами вы значительно сокращаете свои шансы на успешное окончание Академии Ëкай, знаете ли. — Может и так, но я, в отличие от вас, не оставлю его одного отдуваться в том, в чëм виноваты все! — Вам бы лучше о себе позаботиться. К сожалению, от вашего рвения ничего более не зависит. В этих словах она услышала то, к чему всё и шло: Шимаду неизбежно исключат ради безопасности репутации школы, и сам он останется один-на-один против рода демонов-лисов, а в наихудшем случае — против всей Японии, а она никак не сможет это изменить. От этого чувства хотелось волком выть, а выход злости и горечи нашла лишь покрепче сжав кулаки. Впрочем, было в этой ситуации нечто, что зависело и от неё тоже. — Значит… Если это ваше окончательное решение, то я хотела бы подать заявление на собственное отчисление из Академии Ëкай. Услышав это, Микогами чуть поднял подбородок, будто бы его это и правда удивило: — К чему такие жертвы, Акасия-кун? Данный инцидент ни вас, ни ваших друзей не коснулся, и нет причин перечëркивать свою жизнь ради него. Тем более, что он — всего лишь человек. И хоть факт его знания об истинной природе Шимады несколько её смутил, но всё же Мока в глубине души к чему-то подобному была готова. И она была тверда в своëм намерении остаться рядом с тем, кто спас её когда-то. — У меня есть причина, и это — он. Если даже директор заведения, проповедующего идеалы взаимопонимания людей и нелюдей, использует его расу в качестве ещё одного аргумента от него трусливо избавиться, то и мне здесь делать больше нечего — мне претит обучаться у вас лицемерию. И глубочайше извиняюсь за грубость, но, как уже сказала, я не оставлю его в одиночестве. И уже направилась разозлённая и огорчённая девушка к выходу, как услышала за своей спиной похлопывание в ладоши. Теперь там, где минуту назад лицо монаха сочилось неодобрением и постепенно иссякающим терпением, красовались чуть приподнятые скулы и изогнувшиеся в остроугольной улыбке губы, и Микогами мечтательно подпёр голову одной рукой. Моку это насторожило, а дальнейшие слова мужчины заставили её и вовсе выпасть в осадок. — Как я и думал, Шимада-кун в надёжных руках. Эх, юность~. — М-микогами-сенсей? — Прошу прощения, Акасия-кун, похоже, что ввёл я вас в заблуждение и сильно напугал? Присядьте, и я попробую разрешить наше недопонимание. Она с настороженностью вернулась на прежнее место. — Неужели вы решили бросить учёбу из-за того, что обманулись насчёт исключения своего одноклассника? — То есть «обманулась»? Вы же сами сказали, что хотите от него избав… — Получше припомните наш разговор. Разве я хотя бы словом обмолвился о том, что желаю или, что ещё хуже, вынуждаю его покинуть нас, м? Его ухмылка смутила её, и Мока, всё ещё пытаясь унять нахлынувшие гормоны и агрессию, стала рыться в памяти… И действительно: сам директор ни разу не произнёс этих слов напрямую, пока они разговаривали. Неужели её решили на что-то испытать? В купе с выражением лица мужчины, его слова и таящийся в них смысл заставили девушку залиться румянцем от чувства собственной дурости. Не считая его, только Акира над ней так издевался… — Вы меня обманули. — надулась она, в ответ на что старик затряс плечами от сдерживаемого в глубине смеха. — Хе-хе-хех, нижайше извиняюсь. Не держите на меня зла, я ведь уже стар и слеп, и такие моменты искренней юношеской энергии и страсти — как бальзам на мою давным-давно уже поседевшую душу. — Зачем это всё было, Микогами-сенсей? Чего вы добиваетесь? — Я уже сказал. На самом деле, будет весьма и весьма некрасиво с моей стороны, если бы путь, который я же ему и указал, привёл бы его к такому финалу. Такое не по моей чести, уж поверьте. Она изогнула брови в знак непонимания, а демон откинулся на спинку кресла: — Видите ли, пару дней тому назад, прошлым воскресеньем, Шимада-кун пришёл ко мне за советом. Он обрисовал сложившуюся конфликтную ситуацию между вашим Клубом Журналистики и Комитетом Общественной Безопасности, выказал опасения, что, мол, это может привести к «плачевным последствиям», однако, как ни странно, не попросил меня решить эту проблему, несмотря что такие моменты — в моей власти. О нет, вместо этого он поинтересовался, кто такие Инари, какое место в их роду занимает Кёя-кун, и на что стоит рассчитывать в том случае, если они с ним сцепятся. — Он… — После всего он оценил, в какой ситуации находитесь все вы из-за его желания продолжить деятельность кружка невзирая на опасность, и принял решение, по итогу вылившееся в уже известный результат. «Третьекурсник Инари Кёя превысил свои полномочия и в результате нападения на первокурсника Шимаду Акиру погиб, когда последний защищал свою жизнь» — такова официальная версия, и действительность ей идентична. — Значит, его не исключат? Как и раньше, Микогами не ответил прямо, а лишь качнул головой. — В человеческом обществе убийство, даже в качестве самообороны — действие предосудительное, и хоть законом оно по большей части оправдано, ибо происходит за неимением альтернативы у обороняющегося, но социум такого не приемлет. Среди людей его бы заклеймили преступником, но здесь, в Мире Тьмы, где бал правят жестокость, подавление и коварство, это прибавило ему авторитета… И так, вам до сих пор кажется, что я бы оставил столь перспективного студента одного? Отвернуться от ребёнка, просто потому что он поступил, как должно? — Это же вы за всем этим стояли, да? Зачем было доводить до такого, чтобы Акире пришлось пойти на такие меры? — Ну, он мог на них и не идти. — священник расправил ладони и снова сложил в замок под подбородком. — Пред ним предстал выбор, и он сделал его самостоятельно, с полным осознанием и согласием с самим собою. Кто-то выбирает позитивный исход событий, кто-то — негативный, а некто выбора предпочитает не делать вовсе, но проблема в том, что бездействие и безразличие — это тоже выбор, и выбор куда более жестокий, ведь он идёт в пользу общепринятого порядка вещей, когда мы оставляем слабого на поругание сильному. — Я не совсем понимаю, к чему вы это говорите, Микогами-сенсей… — Своим бездействием я, несомненно, повинен в гибели Инари-кун и в том, что не препятствовал ему и его подручным творить что вздумается, даже учителям приказав оставаться глухими к призывам о помощи по этому поводу, — и глаза Моки распахнулись в удивлении от услышанного, а мужчина продолжил. — Но повинен лишь косвенно, в то время как вина преступника и вина пострадавшего вполне себе на поверхности, её можно потрогать. Когда-то — уже точно не припомню, когда и где, — я услышал одно занятное человеческое выражение: «Сильный сумеет постоять за себя, но сильнейший постоит ещё и за других», — и с тех пор оно не давало мне покоя своим простым, но таким неочевидным значением. С этими словами он встал и, спрятав руки за спину, неспешно побрёл по кабинету под пристальным взором юной вампирессы. — Немногие люди-то с ним согласятся, а для нас, монстров за гранью человеческого восприятия и мировоззрения, оно и вовсе покажется дикостью из-за своего призыва к ответственности не только за самих себя, но и за кого-то другого. И для того, чтобы убедиться в справедливости и правдивости этого странного высказывания, я придумал, если хотите, небольшое испытание: «Кто первым это прекратит и подаст достойный пример всем остальным». Ваш кружок ведь не единственный, кто в какой-то мере пострадал от действий Инари-кун — были и другие, однако никто не воспротивился произволу. Ни Мориока-кун, ни представители иных клубов, ответственные за их работу и за благополучие своих подопечных, ни ребята со старших курсов, некоторые из которых обладают силой и влиянием, чтобы померяться ими с преступником. Никто. — Никто, кроме Акиры. — пришло ей осознание. — И вас с Куруно-кун, невзирая на всё отправившихся ему на выручку, стоило только прознать о предстоящей трагедии. Все остальные предпочли промолчать и стерпеть, а ведь навык противостояния подобной несправедливости — чрезвычайно важное знание, и преподать его также входит в наши, как учителей, обязанности. Террористические организации, преступные группировки, мошенники, тираны или просто слишком много возомнившие о себе начальники компаний и ведомственных служб — всё это личности, с кем каждому из вас, юные демоны, предстоит столкнуться в той же мере, что и людям каждый день своей недолгой, но яркой жизни, ибо подобные опасности лишь множатся, как ядовитые пауки в жарких тропиках, и меньше их не становится. Инари-кун и те, кто воспитал его таким, каким вы его запомнили — это всего лишь одна веточка на огромном гниющем дереве, но будут и другие. — Я поняла. — Мока кивнула и встала с места, обратившись к директору. — Не скажу, что мне по душе ваши методы, Микогами-сенсей, более того — я бешенстве…! — Это пройдёт. — …но меня всё ещё беспокоит ситуация с кланом Инари. Что будет с Акирой за его действия? — Не волнуйтесь, инцидент с летальным исходом мало кого огорчит. Как и сказал, Шимада-кун ранее пришёл ко мне, чтобы узнать, с чем имеет дело, и с облегчением выдохнул, когда понял, что за Кёю-кун не станут мстить из-за его малой значимости, так что он может спокойно дать ему отпор без опаски за своё и ваше здоровье. Ваш друг в действительности предусмотрителен и щепетилен, хотя пытается казаться легкомысленным… Эх, мне бы такое умение. — Он для них ничего не значит? — Каждый аякаси — сильный боец и потенциально полезная фигурка на доске в большой игре демонических фракций, но, сопоставив разницу в ценности потерпевших сторон, Инари скорее предпочтут дружить с обладателем таких сильных воли и глаз, нежели испытывать его терпение своей заносчивостью и мелочностью. Они сейчас не в том положении, чтобы разбрасываться такими возможностями. — Вы это сейчас о…? — Это вам и вашим товарищам ещё предстоит узнать, а до тех пор мой вам совет, — проходя мимо Акасии, Микогами поравнялся с ней и негромким голосом произнёс. — На вашем месте я бы не позволял нашим любезным гостям из-под земли сильно раскатывать губки на своего друга. Не их поля это ягода, а вот вашего — вполне-вполне. Мока ещё какое-то время стояла и обдумывала его слова, пока сам преподаватель не уселся за своё кресло и не открыл ноутбук, чтобы продолжить работу. — Могу я спросить ещё кое-что, Микогами-сенсей? Последнее? — Конечно же. — Мы же прошли эти ваши хитрые проверки? На какое-то мгновение стук клавиш прекратился, но затем продолжился. Не получив ответа, она, тем не менее, слегка улыбнулась и направилась прочь, а стоило двери закрыться, как мужчина улыбнулся со словами «Пока ещё нет, к сожалению». — Это было ужасно, Микогами. — раздался справа от него голос, и пространство исказилось, явив высокую рыжеволосую женщину в докторском халате, что держала руку в кармане, а пальцами второй что-то нажимала на сенсорном экране телефона. — Теряешь хватку. — Просто иногда надоедают замысловатые схемы, и хочется поговорить с ребёнком, как с ребёнком, чтобы она всё поняла. Тем более, что дочь Акаши заслуживает того, чтобы с ней не играли в шарады, обойтись можно и без этого. — И именно поэтому ты ввёл её в заблуждение своим очевидным нагнетанием атмосферы относительно «отчисления» парня и заставил заистерить? — Хе-хе-хе-хех, но это же было так забавно… — «Сильнейший постоит ещё и за других», — чванливо передразнила Эстер, присев на стол возле старика. — И кого ты из них собрался воспитывать своими играми? — Будущее. Просто хочу, чтобы они стали теми, перед кем лежит открытое будущее, в то время как за нами стелется прошлое. Разве не в этом наше предназначение, как старшего поколения? — он дёрнул бровью, а Донован подняла глаза на занавешенное окно. — И таково твоё решение насчёт него? Удумал обучать эту катастрофу? — А мне казалось, что у вас, Донован-сенсей, сложились хорошие отношения с обладателями «Ока». Неужели они вам не по нраву? При виде его ехидной ухмылки женщина скривилась, будто сейчас ей медленно и мучительно срывали заусенец с пальца ноги, и отвела взгляд: — Тц, может Луксурия и страдает «синдромом утёнка» в отношении Токугавы, но я ясно помню, что из себя представлял он и ему подобные. От них одни только проблемы, кто бы что в них не пытался разглядеть. — Чрезмерно скудное мировоззрение. Разве не Первый Мудрец одолел моего деда и объединил Китай под властью династии Цинь? Такое и демону не каждому под силу… — Сомнительное достижение, если учесть, что Вторая в значительной мере обеднила Восток и Запад на популяцию легендарных героев и могучих монстров, Третий — обыкновенный пьянчуга… — Кагебунэ-доно был и остаётся достойнейшим из живущих, я бы вас попросил! — Четвёртый залил Японию огнём и кровью, Пятый — никчёмный воришка и попрошайка, а Шестая… — и здесь её глаза опустились, а губы сомкнулись сами собой. — Что ж, первый и последняя. Двое из шести — не самая благоприятная статистика, не находишь? — А что же до Седьмого? — По-твоему, малец им ровня? Может он и овладел преобразованием стихий, но до Мудреца ему ещё расти и расти. — Согласно тому, что я увидел вчера — «Созидание» и «Разрушение» уже при нём, покров Второй также проявился, а если брать во внимание слова Луксурии-сенсей, то и стилем «Камуи» от Пятого он пользоваться умеет. — Четыре стези у него одного? Такого прежде не бывало… — И это — весомейший аргумент не выпускать его из поля зрения. — И ты решил взять на себя это бремя? Тебя это убьёт, рано или поздно, ты же знаешь. — Всё лучше, чем отдать его не в те руки. — Верно, — она сложила руки под грудью. — Ты же сказал малышке, чтобы не отходила от него далеко, и мотивировал это Столпами Ада… Боишься их усиления? — Это наша, демонов Востока, внутренняя кухня, и нечего им по ней носом рыскать — добром это не кончится ни для кого. Эти слова он произнёс с особой твёрдостью, на что Донован даже замолчала. Впрочем, трепет перед решимостью древнего кишина тут же схлынул, стоило ей заглянуть за его плечо и увидеть в текстовом файле совершенно бессмысленную тарабарщину из букв и символов, как если бы Микогами беспорядочно долбил пальцами по клавишам в надежде создать себе деловой образ перед Акасией Мокой. Ещё бы, ведь, как помнила Эстер, этому притворщику нужен как минимум час, чтобы самостоятельно накропать хотя бы полторы страницы - для того и имелся у него секретарь. «Мужчины…»******
— М-да-да~? — как ни странно, но ответом Внутренней Моке на стук в комнату парня послужила не задумчивая тишина или ярое желание жителя прогнать незваную гостью, а вполне спокойный интерес, за чем последовали шаги и открытие двери. Перед ней предстал Акира. В чёрной кофте, домашних трениках и мягких тапочках-зайцах, он выглядел так, будто бы только-только проснулся, хотя на часах было только семь вечера. — Ты что, просто прогулял сегодня занятия, чтобы поспасть днём? — она хрустнула костяшками пальцев, а парень вздрогнул и стал потихоньку закрывать дверь, пока Ура массировала переносицу. — Н-нееееет? — Хах, ты хоть представляешь, как Омотэ за тебя переживала? Она думала, что после вчерашнего ты в кризисе, что даже не явился на следующий день, но ты просто взял и… — но стоило ей, разразившейся в поучительной тираде, открыть глаза, чтобы посмотреть на лицо этого наглого мужлана, как встретилась с дверным полотном. Шимада тем временем уже спрятался под одеяло и стал в ужасе наблюдать, как отростки демонического тумана, просочившись сквозь зазоры в замочную скважину с его стороны двери, стали медленно и зловеще поворачивать запорный механизм, а после третьего болезненного щелчка оплели ручку и опустили её. — Предупреждаю, я буду кричать! — Вряд ли кто тебе в таком случае поможет, ничтожество. Несомненно, Уре также был не чужд драматизм, ведь то, с какой плавностью и, одновременно, с лютостью она отворила себе проход, просунув скрюченные пальцы в проём, было достойно экранизации в фильме ужасов. Куда более плачевным в этой ситуации оказалось то, что зарождённая народным фольклором слабость вампиров, сокрытая в невозможности зайти в дом без приглашения, оказалась пустым мифом, и девушка уже преодолела порог и предстала перед трясущимся перед ней засранцем. — Последнее слово? — Мяу! Мока с силой дёрнула на себя одеяло, но себе же во вред — воспользовавшись суетой, Акира сам кинулся на неё и обнял так, что блондинка оказалась завёрнута в простыню, как в кокон. Она попыталась устоять на ногах, но парень надавил всем весом и в итоге потянул за собой на кровать. — Отпусти меня, иначе…! — Только после того, как успокоишься. — Тогда ты труп! — Хреновый аргумент, чтобы тебя послушаться! Экзекуция Акиры стремительно перетекла не то в вольную борьбу, не то в прелюдию к интиму, где рассвирепевшая Ура, словно самка паука, явно желала отобедать своим самцом, в то время как последний данного развития событий, однако, не хотел и прочно держал её в своей «паутине». И как-то так в итоге вышло, что спасительное одеяло более не отделяло Акасию от Шимады, и теперь девушка сидела на парне без возможности для него сбежать. Впрочем, никакой дальнейшей взбучки не последовало. Она победила и принялась зачёсывать вздыбившиеся серебристые волосы. — И кто теперь здесь «альфа-хищник»? — Ну, по очкам всё сомнительно… — А если хорошенько подумать? — Ты. — Так-то лучше. — казалось, что Внутренняя расслабилась, но положения своего не поменяла, что говорило об ещё не скором завершении разговора — и именно в таком соотношении, когда она выше него и никак иначе. — Я виноват, не так ли? — Помнится мне, ты как-то сказал, будто мы больше всего злимся, когда вы не понимаете, на что конкретно мы злимся? Умно, мудрая мысль. Давай теперь проверим, сколько зубов у тебя останется, пока не назовёшь причину моего недовольства. «Признался в любви на свою голову…» — он покачал головой, а она, приняв этот жест на свой счёт, демонстративно занесла сжатый кулак. — Д-давай посмотрим! — брюнет запаниковал. — Я… извиняюсь, что заставил вас всех переживать, не случилось ли чего со мной со вчерашнего дня? — Тепло. Ты ведь забрал сердце ёкая, а любые подобные трансплантации и переливания могут крайне пагубно отразиться на здоровье, поверь уж мне. Зачем тебе подобные операции, я не знаю, однако с этим шутить не стоит, да и кроме того, — она стрельнула глазами в постепенно заполняющееся закатным светом окно. — Не думаю, что наёмным убийцам Инари составило бы много труда пробраться сюда и кокнуть тебя, если бы захотели. — Так ты за меня переживаешь? — Идём дальше. — демонстративный игнор. — Я извиняюсь, что вообще позволил «небезопасникам» себя схватить, хотя мог положить их прямо там, а по итогу заставил вас с Куруно-сан места себе не находить. Правильно? — Совсем горячо. После того, как мы пришли в клуб, а от тебя там осталась только свежая кровь на полу — пришлось выбить из трусливого волчонка информацию и последовать за тобой. Мне-то всё равно, однако Омотэ и эта простушка — другое дело. Они тебя любят, понимаешь? — Да, понимаю. — Стало быть, ты знаешь, что я от тебя хочу услышать? — Мока схватила его за грудки и подтянула к себе, но не с агрессией в движениях или намерениях. Это было беспокойство, и ровно то же самое, что и вчера, когда наблюдала за их с Кёей потасовкой. Она переживала за него ничуть не меньше своей другой «я» или Куруно, хоть и никогда бы не призналась — видев эти чувства в её глазах, Акира благодарно улыбнулся. — Я обещаю, что больше никогда не буду «играться с едой», как в случае с Цеппелин-семпай или Инари-семпай. — Наконец-то. И, к удивлению Акиры, Ура не ударила его по лицу или в плечо чисто в целях профилактики, как сделала бы Омотэ на её месте, не стала она и разжимать хватку, освободив многострадального паренька. Вовсе нет, ведь вместо этого она вцепилась своими губами в его, отчего Шимада широко раскрыл глаза. Его шокировал такой выпад, потому что укус в отместку за дурачества — всегда пожалуйста, оно было бы в её стиле, но настолько страстный и жадный поцелуй по собственной воле — это что-то новенькое. Впрочем, демоница всё же чуть прикусила его нижнюю губу и стала лакомиться свежей кровью. Теперь не он насильно кормил её, а сама она угощалась им. — Н-неожиданно. — Это расплата за тот раз. Подобные тебе маленькие поганцы заслуживают только такого обращения. С этими словами она запустила пальцы под его кофту и задрала ту до самых плеч, лёгким движением сняла и откинула куда-то в сторону, сама для удобства сползла чуть назад, чтобы оказаться у него на коленях, и прильнула губами к его ключице. Мока вновь обманула ожидания Акиры, ибо не столько впилась в него верхними клыками для питания, сколько лишь немного поддела кожу и повела шеей, отчего бритвенные зубы стали оставлять хоть и не особо глубокие или длинные, но всё же болезненные и слегка кровоточащие раны. Подобно кошке, приученной к пробковой когтедёрке, она стала буквально точить об тело его клыки, оставляя всё больше и больше парных отметин, идущих в разные стороны, и лишь иногда слизывая струящийся нектар… А Шимада сидел, приобняв её за талию и попискивал от крайне «острых» ощущений. — Так и знала, что ты начнёшь без меня, хоть мы и договорились, что я буду первой. Хах, вот и доверяй после этого «полуночным аристократам». — меланхолично протянул кто-то поодаль, и если Мока никак на это отреагировала, то Акира чуть наклонил голову на бок, чтобы увидеть в дверях Куруму. Ироничная и предвкушающая улыбка, с которой красавица облокотилась плечом о дверной косяк и сложила руки под пышной грудью, заставила парня сглотнуть, а лиловые радужки насытились тёмной энергией и стали сиять в полумраке комнаты — Куруму-чан? Что… что значит «договорились»? — Тц, неужели ты думаешь, что я бы не сломала тебе шею за то, что изменяешь Омотэ с кем-то вроде неё, если бы они не заключили насчёт тебя кое-какие соглашения? — усмехнулась вампирша и даже оторвалась от своего пиршества. — Оу. Я настолько популярен, что меня решили поделить между собой? — Не воображай себе невесть что, ты просто… — Всё, как ты и сказал, Акира: мы решили тебя поделить. Это наше право, как твоих женщин. — и хоть Мока попыталась его осадить, но Куруму была куда более искренней, а потому решила сама взяться за дело, чтобы не дать напарнице испортить прекрасный момент. Девушка подошла к возлюбленному и истязающей его сопернице, сдвинула Акасию и сама села на брюнета, так что каждой из них досталось по его колену, и суккуб сомкнула пухлые малиновые губки на одной из ран, а Шимада почувствовала на своих ногах их влагу. — Что за ужас тут творится? Почему вы вдруг…? — Ха, хах, скажи спасибо нетопырихе, — тяжело дыша, проговорила дьяволица. — У вампиров, вроде как, в ходу «брачные покусывания», когда они, мх, оставляют на теле партнёра кучу порезов зубами и когтями. Это чтобы… заполнить воздух ароматом крови и сильнее возбудиться. — Серьёзно? — вопросил Акира уже у Моки, на что та резко отвернулась, а при виде возникшего на её шее, щеках и мочках ушей румянца — хитро прищурился. — Хаааааа, стало быть, меня признали в качестве «партнёра»? Ура-сан, вам есть, что сказать по этому поводу? Смущённая стрига на его издевательства предпочла не отвечать. — И что же изменилось в наших отношениях, что вы решились на нечто настолько смелое? — Вчера ты одолел Инари Кёю — кицунэ с четырьмя хвостами, из-за одной только ауры которого мы не могли к вам даже приблизиться. Он бы с лёгкостью нас убил, но ты отымел его, как сучку, и даже не вспотел. Это значимое достижение, как ни крути, так что «лучшему самцу лучшие самочки» — так делается у монстров. Удобно, правда? И куда проще, нежели у людей. — промурлыкала Куруму и потянулась к губам Акиры. — Даже слишком просто. Поцелуй. Насколько он помнил, это был первый их настоящий поцелуй в реальном мире, а не в иллюзии «Цукиёми», коих число уже перевалило за сотню, но её навыки в подобном деле уже значительно превзошли таковые у Внутренней или же Внешней Моки. Сказывались «тренировки». Сам же Акира хоть и не обладал силой отказаться от столь сладкого угощения, окончательно потонуть в страсти девушки ему не позволили чувства, что в подобной ситуации могли бы возникнуть у любого здравомыслящего человека. Действительно ли они втроём порешили между собой, что хотят его любви в одинаковой степени? Было ли это искренне, или у демонов женского пола имеется какой-то противоестественный инстинкт тяготения к мужчинам, проявившим себя в позиции силы, и сами демонессы в итоге «полюбили» его из-за страха или этого самого чувства? А может, всё это — просто шутка, чтобы раззадорить его и отомстить за то, что посмел крутить шашни с одной за спиной у другой? Впрочем, в тот раз, во время своего признания Куруму говорила о чём-то подобном, что многожёнство допустимо и даже преобладает в их обществе… — И вы все согласны на это? Я имею в виду, все согласны? Что насчёт Моки-чан, почему она не отзывается? Она бы точно не стала молчать. — Зная её, она сейчас лежит где-то там, красная и потерявшая дар речи от стыда. Сейчас ты — полностью наш, смирись с этим и прими наказание, раз уж не в силах держать себя в штанах при виде женских юбок. — и Ура прикоснулась к бугорку меж его ног, чьи формы и тепло можно было отчётливо почувствовать даже сквозь плотную ткань штанов. — Должна отдать тебе должное, Мока, твой метод очень даже ничего. Этот запах… он и мне мозги выворачивает. У нашего рода очень чувствительное обоняние, а кровь — это… И действительно, демон снов уподобился носферату и стал смаковать голую истерзанную плоть своего суженного… Отчего последний ощутил уже не одну только боль, ведь слюна суккуба, проникшая в раны, почти мгновенно впиталась в организм и вызвала волну жарчайшего возбуждения. Возбуждения, которое просто не могло остаться незамеченным при таком тесном контакте с двумя девушками, и в охватившем его сознание головокружении Акира и сам не заметил, как вновь оказался лежащим спиной на кровати. В чувство он пришёл лишь в момент, когда хищницы уже стянули с него штаны и пригубились к отвердевшему и болезненно пульсирующему члену. Куруму предпочла сразу и без раздумий заняться розовой головкой и начала жадно смаковать долгожданное угощение, в то время как Мока проявила интерес к его яичкам. Они обе, почувствовав во рту солоноватый и терпкий вкус мужского «достоинства», ощутили, как головы стали стремительно пустеть мыслями и наполняться этим необычным ароматом. Их языки скользили по нему вверх и вниз, и пока суккуба вцепилась в его подёргивающиеся бёдра для фиксации, вампирша дразнила вспучившиеся вены на пенисе своими клычками — не чтобы пустить кровь, а потому что ей нравилась дрожь, пронизывающая Акиру от таких колких прикосновений. К тому времени, как дьяволица привыкла к минету, чтобы заглатывать его уже полностью, до самого основания, носферату указала, что пришёл её черёд, но не были бы они собой, если бы даже в такой ситуации, когда «добыча» полностью в их власти и остаётся только поделиться друг с другом, не стали препираться. Куруму с большим нежеланием и только получив толчок плечом освободила возлюбленного, после чего стала стягивать с себя кофту, расстёгивать рубашку и юбчонку, чтобы остаться в одних только гетрах и оказать любимому «обслуживание наивысшего класса». Ура лишь немного заглотила член Акиры, как ей в лицо упёрлось нечто мягкое, и в то же время упругое — это Куруму зажала пенис между пышных грудей и почти не оставила ей места для манёвра. — Эй! — Своим вялым посасыванием ты никогда и не заставишь его кончить. Акира больше любит, когда грудью, так что давай, сама раздевайся и присоединяйся… Или хочешь отдать всё это богатство мне одной? Что ж, в таком случае, приятного аппетита. — с этими словами она надавила на свои дыньки с боков, ещё крепче объяв юношу, и стала язычком дразнить самый кончик. «Омотэ, парням такое действительно по вкусу? Это же…» Внешняя не ответила на недоумение сестры, однако блаженно-мученический вид Шимады с таким нехарактерным для него «Кья-аааах~!» заставил девушку смутиться. Чтобы она, высокородный вампир и повелитель полуночи, и стала бы ублажать человеческого мужчину подобным образом? Настолько дико? И всё же ни отставать от соперницы, ни выглядеть в глазах этого остолопа неопытной и незнающей ей не улыбалось, да и интерес, каково почувствовать это столь близко к сердцу… Всё же блондинка избавилась от верхней одежды, дабы ту не замарать, и присоединилась к похотливой бесстыднице напротив, которая уже во всю бесчинствовала над Акирой, как безраздельная хозяйка. Такой энтузиазм дьяволицы задел Внутреннюю Моку, так что теперь парень чувствовал, как его со всех сторон окружают девичьи груди — тёплые, объёмные и сочные, и стремились они выжать его до суха. — Девочки, хах, не доводите до греха, а то я ведь могу… И он кончил. Блаженство от столь развратного и неожиданного «массажа» перевесило всякие контраргументы, и Акира излился горячим семенем им на лица, шеи и бюсты. Ура тут же отпрянула, явно испугавшись, а вот Куруму с наслаждением стала слизывать с пальцев драгоценный «сироп». При виде подобного вампирша удивилась, а затем в нос ударил совершенно невыносимый аромат мужского нутра: из-за её чувствительного обоняния запах Акиры, казалось, окружил всё, а сама сперма магмой пылала на мраморно-белой коже. «Это… Акиры…» Собрав в ладонь немного с груди, Мока уставилась на лужицу бело-прозрачного «воска» и поглядывая, с каким упоением и алчностью суккуб вкушает нектар, сама потянулась кончиком языка. На вкус оказалось нечто странное, как будто… Как будто из крови, которую она только что пила из оставленных ран и его губ, выжали самую сердцевину, самый концентрат. Сама того не заметив, сребровласая красавица уже осушила свою ладонь и стала соскребать с себя семя, чтобы получить добавки. — Понравилось? — вкрадчивый шёпот суккуба рядом с ухом, казалось, проник незримыми усиками в самый мозг. — В сперме кроется куда больше силы, чем в крови. Она — сама основа жизни и самое драгоценное, что мужчина может подарить женщине… И это всё — только наше. Поманенная коварной улыбкой и пропитавшими воздух сладкими феромонами, Ура также уставилась на парня с гораздо более сильным гастрономическим интересом и похотью во взгляде, нежели раньше. — Вот жеж бля…******
Сравнительно немного людских поколений прошло с тех пор, как величественный город Хэйан, что ныне известен под именем «Киото», потерял свой статус столицы Японских островов. За это время человек забыл, настолько велика была ценность мифов, живущих в его стенах, и для многих он стал лишь ещё одной точкой на карте, но остались и те, кто чтил историю города и его истинных повелителей. Если бы у людских картографов открылось новое чувство, позволяющее видеть и чувствовать незримое, они бы испытали желание провести к этому месту множество ветвистых линий, на первый взгляд практически хаотичных, но под определённым углом — совершенно логичных. Киото являлся «сердцем» Японии, главным узлом её «дыхания», в пределах чьего «биения» пересекались параллели, сплетались судьбы и соприкасались целые миры — и именно здесь восседали те, кто охранял людей и нелюдей от угроз извне и изнутри. Именно здесь, в величественном поместье, сокрытом могущественной ритуальной магией за иллюзией скромного пригородного храма, две женщины неземной красоты вели разговор о том, чего одна добилась по велению второй. Обе они носили богатые традиционные облачения и обе отличались от человека множеством примет, самыми явными из которых было огромное количество длинных и пышных лисьих хвостов, чей золотистый и персиковый мех, казалось, был соткан из лучащихся чистым солнечным светом облаков. — В общем, как ты сама и поняла, всё прошло успешно. В скором времени наши новые партнёры обещались прибыть лично и подробнее с тобой обо всём переговорить. — дама в перламутрово-голубом кимоно сложила веер и поспешила встать с колен, чтобы размять затёкшие за время беседы косточки. — Ты хорошо постаралась, Тама. Я, к сожалению, не могу надолго оставлять Хэйан без присмотра, так что извини, что пришлось в этот раз послать тебя. — Н-н-н-н, — бодро потянулась красавица и дёрнула длинными лисьими ушками на макушке. — Ничего, мама, иногда развеяться в жарких странах бывает полезно… Однако же, я знала, что Австралия — это такой питомник, куда Сатана сбагривает свою животинку на время отпуска, но зрелище того, как паук размером с арбуз вот так запросто сжирает того бедного питона прямо на коврике перед моим номером, ещё долго будет сниться мне в кошмарах. Услышав это, женщина напротив скромно усмехнулась, после чего на её, казалось бы, безмятежном лике проступило беспокойство, и от глаз дочери это не укрылось. — Что-то не так? — Я бы не сказала, что тебе стоит об этом волноваться. Почему бы тебе не отдохнуть с дороги? Я распоряжусь, чтобы к тебе привели пару молоденьких… — Мама, что случилось? Поняв, что скрывать от неё что-то — только тратить силы попусту, Кьюби глухо выдохнула: — Прошлым днём несчастье случилось с Инари Кёей. — С кем? — Сын Кайона, помнишь? Вы виделись пару раз. — Ах, мальчуган? — она весело усмехнулась. — Помню-помню. Он как-то грозился, что во что бы то ни стало возьмёт меня в жёны, даже если ради этого придётся меня же одолеть, а по итогу расплакался, когда я схватила его за сладенький носик и стребовала это обещание. Сколько ему тогда было? Лет девять? Эх, если бы мне давали одна йену каждый раз, когда я слышу нечто подобное, то я бы уже… — Его убили. Жестоко избили и живьём вырвали сердце. Услышав это, девушка потеряла былую беззаботность. Конечно, с их последней встречи прошло около десяти лет, и в пору было бы забыть об этом шкете, ведь его судьба её никогда не касалась — не по статусу и весу он ей был, но сам факт убийства одного из их клана и способ, это уже… — Печально. Я выражу соболезнования его родителям и пообещаю, что для кого-то это не пройдёт без последствий. Как обычно, впрочем. — Я не против сочувствия, но того, кто это сделал, не трогай. Не в этот раз. — Хах? Разве не ты всегда говорила, что сколь бы ни были жалки наши потери — наш враг должен понести несравнимо больше? На том ведь зиждется власть нашей династии, как основы и лидера «Западной фракции», разве я не права? — Это не тот случай, когда кого-то можно взять с наскока и всё не взвесив. Сейчас он — студент Микогами, и… — она осеклась, зычно сложив веер в руку. — «Эти двое» тоже рядом, а у меня нет особого желания конфликтовать с юношей по такому поводу, это обещает нам ненужные проблемы. — Тысячелетняя Ясака кого-то испугалась? И кто же этот малец, что у тебя даже поджилки трясутся, матушка? В ответ на её агрессивное бахвальство женщина дала синему пламени зажечься в руке и очертила ладонью кольцо перед собой. Мистический огонь стал переливаться сам в себя, словно обрёл собственное сознание, и обруч видоизменился, так что перед кицунэ возникло кольцо из трёх продолговатых и сцепленных между собой томоэ. — …отец?