Leader
<Warrior Inside>
I'm alive, a revolution lies inside, I'm alive, no longer will this hate divide! And I'll stand, I will fight just to survive, I won't be denied: I'm a warrior inside! This is the war between you and I, This is the end to your evil lie, And now you've pushed me to the edge, This is the rage in every tear I've cried! I'm alive, a revolution lies inside, I'm alive, no longer will this hate divide! And I'll stand, I will fight just to survive, I won't be denied: I'm a warrior inside!
******
Из тех, кто знаком с ним лично, мало кто будет спорить, что Раджеш Банерджи — по-ангельски терпеливый и понимающий юноша не только по меркам собственной расы, огненных демонов-ифритов, но и среди подавляющего большинства нелюдей. Здесь и сейчас, учась в Академии Ёкай с надеждой изучить человеческое общество наиболее подробно и достоверно, он и правда более походил на существо небесного плана среди бушующей бездны чудовищ, ведь не только не пользовался своими сверхъестественными способностями без нужды — кроме как на занятиях Аозаки-сенсей, на то и рассчитанных — но и в принципе выделялся среди своих сверстников куда большим… смирением. Его не радовало наблюдать за стычками одногруппников независимо от их серьёзности или шутливости, не возникало желания кого-то подставлять или строить каверзы ради забавы, и всё, что с ним происходило, тот воспринимал близко с сердцу. Но всё, к чему он не тяготел, здесь было в чести, и, пожалуй, отринул бы он идею здесь учиться ещё в первые дни, решив подыскать место поспокойнее, и возможно даже настоящую человеческую школу, если бы не один занятный фактор. Фактор, который прямо сейчас сидел за обеденным столиком напротив него и вместо того, чтобы завтракать и собираться в школу, просто «витал в облаках», буквально-таки сияя от счастья и довольства самой жизнью как феноменом. От этого света можно было бы ослепнуть — настолько лучезарным казался сосед по общежитию, но Радж смотрел на него в нехарактерной для себя манере: безучастно, без желания эту радость поддержать и с мешками под глазами. Он совершенно не выспался этой ночью, и виной тому — всё тот же мальчик-солнышко. — Жить — хорошо, а хорошо жить — и того лучше~ — Не сыпьте мне соль на раны, господинь Шимада… — пригубил он кружку с кофе, хотя за своим унынием даже запамятовал, что напиток-то уже закончился. — Извини, Радж. Мы с девочками тебе помешали? Это была поистине дьявольская улыбка, воспроизвести какую с таким самодовольством ни один из хрестоматийных демонических владык был бы просто не в состоянии, и от этого на душе становилось ещё противнее и завиднее. — Ви прекрасно знаете ответь на этот вопрос! Я безмерно вас уважаю и словами не описать, как рад, что у вас всё идёт хорошо в этом… Но ведь рамки приличия тоже нужно соблюдать, разве нети? — Соглашусь, я переборщил. Нужно было быть потише и помягче, но сам понимаешь: когда две такие страстные кошечки пытаются тебя оцарапать — это просто не может не раззадорить и не заставить захотеть показать им, кто в доме настоящий хозяин. А ведь я показал, ты сам слышал! — Ннннннх! — лишь слепой не заметил бы, что Раджеш готов был расплакаться прямо так, навзрыд, но предпочёл сдержаться. Вернее сказать, не решился показывать ему своё душевное горе, а потому тихо и мирно встал из-за стола, прошёл мимо Акиры к выходу, открыл дверь в коридор и плавно закрыл за своей спиной, а затем: — НУ ПОЧЕМУ ОН, А НЕ Я, БИЛЯТЬ???!!! Почему он, а не я?! — Я тоже вчера так подумал, братан! — послушалось из какой-то двери дальше по коридору, а Шимада не нашёл в себе силы подавить порыв дикого ржача и даже пустил слезу от смеха. Такое отчаяние, такие эманации гнева, товарищеской зависти и безысходности сочились сквозь щели в дверном проёме, пропитывая воздух и заставляя его вибрировать, словно жужжание перфоратора, что злорадство излилось из парня само собой. — П-прости, Радж, ха-ха-ха-хах, я не специально! — А вот и неправда~ — и за своим гоготом Акира не заметил, что сзади него кто-то стоит, пока этот «кто-то» не проскользнул руками по его плечам, чтобы скрестить их на груди, и не зарылся носом в густые чёрные волосы. — Какой же ты жестокий, Акира-кун, обидел своего соседа по комнате~ — Ох, Куруму-чан? Вы уже проснулись? — М-м, пока только я. Мока снова «обернулась» и всё ещё дрыхнет без задних ног, а вот меня такое надолго не вырубит. — Я недостаточно старался этой ночью? — это не было вызовом или самодовольством, всего лишь интересом. — Поговаривают, что ни один дьявол ещё никогда не бывал на Небесах… Что ж, вчера мой суженный меня туда проводил и жесточайше отодрал на глазах всего божественного пантеона. Они оба усмехнулись. — Может, я и не такая сильная и привлекательная, как она, ведь я не вампир, но выносливости мне не занимать — особенно в «этом» плане. Демоница плавно перетекла к нему на колени и легонько чмокнула в губы, а юноша приобнял её за талию, чтобы ненароком не уронить. — В этот раз такой скучный поцелуй? — Я могу и по-настоящему, и мне бы очень этого хотелось, но боюсь, что в таком случае ты не сможешь учиться с таким стояком. У всех же вас, парней, когда в одно место кровь приливает, то от другого отливает? — Твоя мизандрия меня оскорбляет! — было возмутился он, но Куруму нежно поцеловала его теперь уже в шею. — Я не ненавижу мужчин, мне просто захотелось отплатить тебе за решение принять нас обеих. — Тут вряд ли бы кто отказался, правда? — В таких обстоятельствах, когда к тебе пристают сразу две женщины — да, но ведь у людей обычно такое не в почёте? Вы стараетесь жить «по совести», ограничиваете себя и других правилами, которые сами же ненавидите соблюдать и ищите любой возможный способ нарушить, потому что вы — те ещё мазохисты… — Мы будем заниматься философией в такой интимной обстановке? — Я просто сделала подводку к главному вопросу, но мне о таком говорить приходится не часто, так что не осуждай меня! — Пардон. — Так вот… Скажи мне, Акира-кун: если бы мы с ней решили не соблазнить тебя, чтобы заставить принять нашу, вампира и суккуба, точку зрения, а просто сели и поговорили, ты бы принял то же самое решение? — Да. — он дёрнул бровями и плечами, а Куруму удивилась. — В-вот так легко соглашаешься? — Ну да, а что вы с Мокой-чан ожидали? — Эм… Что ты будешь приводить аргументы против этого, мол, ты — человек, а мы — демоны, и то, что у нас в порядке вещей, для тебя — неестественно? — Я сам признался ей в своих чувствах уже после того, как узнал, что она не человек, и когда уже намылил шею одному орку за излишнюю дерзость. В ваших глазах я, что называется, «защитил свою самку», хоть и звучит это грубовато. Потом я в честном кумитэ заборол другую её сторону, которая упорно отказывалась воспринимать меня равным себе — кажется, у вашего брата такое тоже принято? — вопросил Акира, а Куруму согласно кивнула. — Помимо этого я, как последняя скотина, а вовсе не как добропорядочный молодой человек, влюбил в себя другую девушку при живой первой и, сам того не желая, стал причиной для них друг друга изрядно невзлюбить. Я воспользовался ситуацией и хладнокровно убил семпая, который угрожал моей «стае», прямо на глазах у своих женщин, а в довершение переспал с ними обеими одновременно, довёл этим до истерики друга, который испытывает проблемы с противоположным полом, и сейчас, когда уже надо идти на занятия, думаю лишь о том, как бы подольше помацать мягонькие округлости сидящей на мне красавицы, пока другая дрыхнет в соседней комнате после неудавшегося вчерашнего обратного изнасилования. Он выдержал небольшую паузу. — И кто же я после этого всего? — Образцовый негодяй? — девушка расплылась в довольной улыбке, а парень опешил. — Я вообще-то надеялся на что-то типа «Теперь ты уже больше один из нас, нежели из них»! — Это правда. «С кем поведёшься», как ведь говорится… Акира не ответил, потому как демонстративно выпятил нижнюю челюсть, сложил руки на груди и отвернулся. Она же на мгновение распахнула глаза при виде этой напускной обиды, но затем слегка кивнула сама себе, будто бы что-то подметив, и поцеловала своего парня в щёку. — Я люблю тебя, Акира. Весь последующий день небо над Академией Ёкай полнилось слухами не только о поединке между Шимадой Акирой и Инари Кёей, но и об его последствиях. Поговаривали, что после данного инцидента деятельность Комитета Общественной Безопасности решением дирекции была приостановлена, а их штаб-квартиру люди директора Микогами оцепили, словно бы действовала государственная полиция на месте недавнего преступления. И главным здесь было выражение «словно бы», ведь Тёмный Мир не имел своих собственных правоохранительных органов, официально признанной государственности или же «буквы закона», подкреплённой чем-то большим, нежели властью и богатством отдельных кланов и родов. У нелюдей с Земли не было своих сил быстрого реагирования или полиции, так что многие, кто был наслышан об инциденте, справедливо полагали, что в отместку за гибель одного из своих представителей правящая династия «Западного Течения» пришлёт в школу своих мордоворотов, дабы основательно «поговорить» с Микогами Тэммеем и Шимадой Акирой… Но ничего подобного не происходило, и создавалось впечатление, будто бы то было внутренним делом самой Академии. А ведь хвостатые демоны медлить бы не стали. Что же до главного виновника, без сомнений, всех самых скандальных и провокационных событий в школе с начала этого учебного года, то Акира не особо волновался насчёт молвы и жужжания за своим плечом. Он быстро привык к тому, что в спину ему то и дело дует негативом — пожалуй, ещё с того случая с Сайзо и их с Мокой непристойного «кормления» в час обеда у всех на виду, — потому что не было особой разницы, из-за чего девушки охают, а парни скребят зубами, ибо главное — чтобы это продолжалось. Он и сам не мог это объяснить, но такая манера сверстников остро на всё реагировать придавала… Хм, тонуса, что ли? Никто не называл его «убийцей» после того, как одного своего противника он жестоко избил, а второго в действительности лишил жизни — в их глазах он лишь показал свою силу и заслужил себе место под солнцем, чего каждый из этой шебутной молодёжи хотел бы и для себя. — Этот засранец… Тц, ладно, пусть он меня опередил и надрал задницу Кёе, но это лишь значит, что у меня теперь новая цель. Надо хорошенько подготовиться к вызову. — нахмурился двухметровый амбал, вместе с тем утираясь полотенцем, ведь когда один из подпевал рассказал ему о случившемся, то силач непроизвольно сдавил бутылку с водой так, что та брызнула ему на лицо. Никто также не называл его «бабником» и не осуждал его популярность у противоположного пола даже после того, как на нём чётко отпечатались запахи двух писанных красавиц. Зависть и интерес — всегда пожалуйста, но осуждение — это для людишек. — «Шимада Акира», верно? Интересно, что лежит на душе у того, кто способен на такую увлекательную прозу? — дёрнув палочкой от леденца во рту, задумчиво проговорила девушка с глубокими голубыми глазами и длинными неопрятными бледно-фиолетовыми волосами при взгляде на последнюю страницу недавно вышедшей газеты. Тем не менее, каким бы одухотворённым и лёгким он себя не чувствовал, как бы не был доволен своей школьной жизнью, кое-что оставалось без логического завершения. Осадок от того, что ни президент Клуба Журналистики, ни их куратор в лице Некономэ-сенсей не сделали ничего, чтобы произошедший инцидент предотвратить. Вернее сказать, самому Акире всё это не доставляло дискомфорта, ведь он понимал, почему сложилось всё так, а не иначе, однако сегодня Куруму, сочащаяся силой юности и пылающая праведным гневом, подняла этот вопрос перед явившимися в клубную комнату Гином и учительницей в надежде на более чем исчерпывающее объяснение. — Куруно-сан, это… — Асия хотела было заступиться за семпая и преподавателя, однако оборвалась на полуслове, ведь и сама не особо понимала, чем их оправдать. Мока же, к этому времени осознавшая, что за всем стоял сам управитель школы, не спешила выкладывать карты на стол и утихомиривать подругу. Она понимала, что против воли Микогами Некономэ бы не пошла, однако в её понимании «Не препятствовать разборкам между учениками» и «Не предупредить своих учеников о возможной опасности этих самых разборок» — это несколько разные вещи, и нечто из этого от куратора клуба как раз-таки зависело. И девушка хотела услышать оправдание. Помимо этого молчание вампирши обусловилось ещё и тем, что после вчерашнего безумия она попросту не могла спокойно и без смущения находиться в одной комнате со своим парнем и, получается, «сестрой по гарему». — Понимаете, — женщина говорила не особо громко и с прижатыми к голове кошачьими ушками, замаскированными под локоны пшеничных волос. — Когда организовывала этот кружок несколько лет назад, я хотела, чтобы ученики, не нашедшие себя в других клубах, попытали счастье здесь. Ведь искать новости, налаживать связи со сверстниками, работать сообща над тем, чтобы читателям нравился ваш труд — это так волнительно… — И не поспоришь. — утвердительно кивнул Шимада, за ним повторила Ханазаки. — И поэтому вы не сказали нам, что Клуб находится под игом Комитета? Вы же обо всём знали, просто не могли не знать! — Это… Она явно хотела сказать нечто неубедительное, во что и сама, судя по лицу, не поверила бы, но на помощь пришёл Мориока: парень прикрыл собой преподавательницу. — Ответственность за ситуацию с Кёей целиком лежит на мне, ребята. Как уже говорил, я надеялся, что про нас забудут, и с вами не повторится того, что было в прошлом году… И это я уговорил Некономэ-сенсей не закрывать кружок, хотя она очень хотела. На этих его словах они обратили взгляд на учительницу, стукающую кончиками указательных пальцев друг об друга. — Некономэ-сенсей, это правда? — приподняла брови Акасия. — Вы хотели? — Д-да, по правде говоря, да. Как бы мне не хотелось и как бы я не загорелась этой идеей, но если деятельность моего кружка стала бы причиной, по которой вы, мои ученики, вдруг пострадали бы, то я предпочту его закрыть, чтобы такого не случилось. К сожалению, я не вела занятия у Инари-кун, и мне нечем было на него воздействовать, чтобы отвратить от всего этого, особенно если учесть иной… фактор. «Вмешательство во всё это директора с его заскоками.» — мысленно охарактеризовала этот самый «фактор» Мока и посмотрела куда-то в сторону. — Узнав, по какой причине почти все ребята покинули Клуб Журналистики, я тут же направилась к директору просить о роспуске, однако Мориока-кун меня тогда перехватил и убедил с этим повременить. — Тогда я сказал, что возьму шефство над первогодками на себя и отгорожу вас от вражды с «не-безопасниками», но облажался. — оборотень опустил плечи на тяжёлом выдохе. — Стоило мне тогда проявить больше твёрдости в этом вопросе… — на демоне-кошке уже откровенно не было лица, будто бы всё самое худшее могло случиться или случилось уже с ней, однако пылающее пренебрежение во взгляде Куруно от этого не остыло ни на градус. — Значит, вы оба просто струсили: ты, Гин, когда сбежал и сказал нам поступить так же, а вы, Некономэ-сенсей — когда пошли у него на поводу, и это просто… — Я бы не назвал это трусостью, Куруму-чан. — и слово своё сказал Акира, чем привлёк внимание остальных. — И как же это назвать, Акира-кун? — Дурость. Обыкновенная дурость. — эта широкая улыбка заставила вампиршу прыснуть в кулачок, а виновников сего «обжалования» смутиться. — Все мы знаем, что Некономэ-сенсей — довольно-таки легкомысленная и доверчивая для своего почтенного возраста женщина… — Я, я не так уж и стара! — Однако, именно из-за этих качеств она — наш любимый классный руководитель. Она поверила в настрой и убеждения Мориоки-семпай, совпадающие с её собственными желаниями, несмотря ни на что решила продолжать работу и приобщить как можно больше детей к делу творчества. У меня лично нет претензий, хотя я здесь самое потерпевшее лицо, ведь мне, например, даже в голову не пришло бы открыть свою колонку, не будь этого кружка на момент нашей учёбы. Ты же сама, Куруму-чан, пеняла семпаю, что он так легко поворачивает назад перед преградой, верно? Что ж, а наш сенсей даже в таких обстоятельствах не повернула. — Шимада-кун… — удивилась бакэнеко и непроизвольно выпустила из-под юбки хвостик, а ушки на голове вздыбились. — Ну ладно, может и так. — синевласка поскребла висок. — Признаюсь, мне и самой нравится здесь работать и проводить время, но всё же… — Я согласен: полагать, что о нас «просто забудут», хотя мы являемся единственной газетой Академии Ёкай — вот это действительно тупо, и президенту не помешало бы проверить голову, раз уж приходят такие идейки… — Хэй, я-то вас слышу! — возмутился вервольф, а все остальные снисходительно хихикнули. — …но семпай хотя бы старался как-то с этим бороться. Воздух — это ведь стихия, не только усиливающая огонь, но и ограничивающая. Никакому пожару не преодолеть стену тайфуна, а дух-хранитель Мориоки-семпай ведь принадлежит стихии ветра. Получится очень трогательно, если окажется, что он заключил с ней договор именно ради того, чтобы быть в состоянии противостоять Инари-семпай в случае, если придётся драться, м? Акира заманчиво дёрнул бровью, и ребята уставились на Гина. — Это правда? — Это… — неуверенно протянул старшекурсник, а Шимада откинулся на спинку стула. — Я думаю, если бы это не было правдой, то семпай тогда не последовал бы за Мокой-чан и Куруму-чан и не спрятался в тенях на тот случай, если бы всё пошло не в нашу пользу. Здесь уже глаза обеих девушек распахнулись, ведь они явственно помнили, что кроме них, двух уже опальных членов Комитета и, собственно, Кёи с Акирой в подземелье уже никого не осталось. Или же они просто не заметили один слабенький притаившийся силуэт за буйством красок демонической силы? — Так ты меня видел? В ответ на его удивление радужки парня побагровели, и тот постучал себя по виску: — «Сквозь стены и даже одежду», помните? У каждого из нас имеются свои страхи, к которым мы думаем готовы, но затем, когда наступает момент истины, не у каждого найдутся силы и решимость, чтобы эти слова оправдать. В тот раз, когда меня прижали к полу в этой комнате, семпай мог откреститься от всего нашего кружка и сбежать, оставив Ханазаки-сан и Ардженто-сан один-на-один с кучкой наглых гопников, но он остался. Тогда я подал ему знак, чтобы не волновался и подыграл мне, но даже так он последовал за нами, потому что беспокойство за своих кохаев перевесило страх за собственную жизнь, даже если придётся сцепиться с настоящим аякаси. Не говорите, что я не прав. Гиней не ответил, но по его кислому, наполненному мраком и стыдом лицу можно было с уверенностью сказать, что Акира прав. — Ладно, поскольку ни у кого здесь нет ни малейшего желания брать на себя инициативу и двигать сюжет вперёд, а газету делать надо, да и по домам всем наверняка хочется, то командовать теперь буду я. Пускай Мориока-семпай вновь займёт пост главреда и будет заниматься тем, что у него получается лучше всего и кроме чего он не умеет больше ничерта… — Бить баклуши и получать по шее за подглядывания за девушками, ухудшая наш имидж? — единовременно спросили Кохаку, Мока и Куруму, в ответ на что получили от оборотня закономерное «Эээээээ?!». — Именно. — спокойно кивнул Акира. — Некономэ-сенсей отправиться к себе и подготовится к завтрашним занятиям, ведь она ответственный учитель, не так ли? Столь громким и чётким оказался акцент в этом предложении, что бакэнеко расценила это за приказ будто бы от самого Микогами и с поникшей головой тихонько удалилась из кабинета. — Ну а мы сегодня расходимся, чтобы собраться завтра полными сил и решимости взорвать все баки с грязным бельишком этой затхлой шараги. Возражения? И они лишь помотали головами в знак согласия. Пожалуй, если бы Кохаку не было лень в данный момент, то она бы обозначила своё огорчение фактом того, что у неё отняли только что пожалованный пост главредактора. Асия же с облегчением выдохнула, ведь на протяжении всего разговора её сердце грызло чувство, будто ругают и винят в произошедшем именно её, но никак ни Мориоку или Некономэ, но сейчас, когда Шимада разрешил конфликт, казалось, лёгким движением руки, этот тяжкий груз спал и с плеч Ардженто. Что же до остальных, то… — Акира, тебе нормально? — вопросила вампирша у парня, который хоть и сидел в привычной закрытой позе и с серьёзностью во взгляде смотрел перед собой, но всё же одна деталь рушила картину тяжких дум: Куруму подошла к нему сзади и облокотилась о спинку стула таким образом, чтобы затылок любимого оказался у неё в ложбинке — и находились они в таком положении ещё с того момента, как Шимада выпер учительницу за дверь. — Всё так, как и должно быть, Мока-чан. Всё так, как и должно быть. — загадочно и умиротворённо протянул юноша, явно довольный тем блаженным ощущением, в котором тонула его голова в данный момент. Куруно от такого лишь хихикнула, ведь ей было в удовольствие вот так просто его обнимать, а вот Акасия ощутила жгучее желание всыпать им обоим, что даже сжала руку в кулак, хрустнув костяшками. Несомненно, за своё непристойное поведение в отношении одной своей девушки Шимада Акира вскоре окажется бит руками другой, ведь как бы хорошо они друг к другу не относились, а нормы приличия на людях никто не отменял, однако сколь бы сильно и больно не била демоница своего возлюбленного, одному из здесь присутствующих всё же было и будет куда больнее. — Ну почему он, а не я?! Почему он, а не я?! — послышался волчий вой за захлопнувшейся дверью, принадлежащий в сердцах выбежавшему из кабинета Гину. — Тебе расписать по пунктам, или это риторический вопрос? — насмешливо поинтересовался его дух-фамилиар.******
Кейто изрядно волновалась. Из-за особенностей защитных печатей и барьеров, вырывающих Академию Ёкай и прилегающую к ней территорию из реального пространства, заключая в пузырь карманной реальности, любые способы связи с внешним миром, кроме встроенных «городских» телефонов самого учреждения, были невозможны. Здесь не ловили сотовая связь и Интернет, и даже особые магические круги, повсеместно используемые нелюдями в качестве аналога человеческой телефонии, в этом месте просто не загорались, посему девушке пришлось ожидать пятницы, чтобы, согласно штатному времени, дозвониться куда надо. — Ох, Кейто, это ты? Неужто моя вечно занятая сестрёнка сама решила выйти со мной на связь? Какая диковинка~ — послышался с той стороны томный и печальный голос, и девушка сумела различить шелест табачного дыма на выдохе. — Да, прости, онэ-сан, я… У меня учёба, а ещё деятельность в Комитете, сама знаешь… — она неловко улыбнулась от осознания неуместности порыва позвонить старшей сестре спустя почти полгода демонстративного молчания, так что даже неосознанно зачесала чёлку к макушке. — Ну конечно же. Я в твоём возрасте тоже была вся в работе, я понимаю. — А-ага. — учитывая то, кем всю жизнь с малых лет работала её сестрица ещё даже до её рождения, Кейто, сама того не желая, связала эти слова в голове в нелицеприятную картинку и смущённо покраснела. — Т-так вот… — Хм, у тебя что-то стряслось? Твой блохастый начальник в кои-то веки стал к тебе приставать? — Вовсе нет! — Странно. С учётом того, что он за фрукт, и какая ты у меня сладенькая, это было бы неудивительно… — Кёя мертв. — тихо проговорила она, на что, впрочем, женщина с другой стороны лишь безразлично вновь выдохнула сгусток дыма. — Ясно. Что ж, одной лисицей больше, одной — меньше, но тебя это расстроило? — Нисколько, я… — она задумалась. — Больше не хочу иметь с ним и его утырками ничего общего. Я знаю, ты говорила, что связи и подобного рода «дружба» — это основа и благо нашего клана, однако мне… — Ничего страшного, Кейто. Инари — вовсе не те, на кого кому-то вроде тебя строит себя разменивать, и если так уж случилось, что эта грязь за тебя больше не цепляется, то так даже лучше. Главное — чтобы ты не оказалась причастна к его смерти… — и тут образовалась пауза. — Скажи мне, пожалуйста, что ты к этому не имеешь отношения. — Разве что не заступилась, когда тот об этом взмолился. — Уже лучше, но неидеально. — новый выдох. — Наблюдать последние мгновения кицунэ, особенно когда он умоляет о пощаде — это дорогое удовольствие, но тебе стоило озаботиться, чтобы находиться как можно дальше от всего этого. Что будешь делать, если на тебя захотят сбросить вину? — Не беспокойся, онэ-сан, не думаю, что виновник этого происшествия или его друзья обо мне хотя бы вспомнят. И это то, о чём я как раз хотела с тобой поговорить: подумала, что тебе будет интересно про него кое-что узнать. — Так у меня скоро появится зять? — усмехнулась она, а Кейто натурально подавилась воздухом. — Кха-кха! Кха… Чего?! — Ну ты с таким трепетом это сказала, что у меня уже сложилось впечатление, будто бы мою невинную сестричку соблазнил убийца её босса. Нас всегда влекло к наиболее сильным и свирепым, так что ничего здесь удивительного нет, и не стоит стесняться своих чувств, милая~ — Всё совсем не так, говорю же. — И как же тогда? — Ты помнишь, как рассказывала мне на ночь сказки про кровавооких Мудрецов? Как один хлопком в ладоши покрыл пустыню волшебным лесом, или как другой разрубил молнию и укротил ужасную бурю? — Кейто? — Просто хотела поинтересоваться, промышляют ли, скажем, вампиры кражей лисьих сердец и пересаживанием их себе, или же…? И послышался хруст, судя по всему, переламываемой курительной трубки. — Сестра? — Ты уверена, что не ошиблась? Подумай хорошенько, с такими вещами не шутят. — Вихрящийся узор вокруг алого зрачка и исцеление от одного паса рукой мне не показались, я пока в своём уме, хоть и приложилась тогда головой. Воцарилась тишина. Кагено очень редко заставала свою сестру в расположении духа ином, нежели расслабленном с лëгким налëтом наркотического угара, но сейчас, даже не видя её воочию, девушка могла бы с уверенностью сказать, что женщина на той стороне трубки натянулась гитарной струной, ведь даже её голос огрубел. Она определëнно что-то поняла, и молчала лишь из-за раздумий, так что дзёрогумо просто терпеливо ждала окончательно вердикта. — Ладно. Ладно, Кейто, я поняла. Мне самой нужно выяснить, что об этом думают остальные здесь, в Киото, а от тебя потребуется не попадаться ему на глаза. Пока что. — Я просто спрячусь? Мне казалось, что ты попросишь за ним проследить или типа того. — По возможности, но не привлекай к себе лишнего внимания. Дело очень серьёзное, и любая провокация может для нас плохо кончиться. Ты можешь что-то о нём разузнать и потом рассказать мне, но не бери на себя слишком много. — Ты испугалась? — Ты не представляешь себе, насколько. Кейто выгнула брови, ибо если бы она раньше задала ей такой вопрос, то сестра бы определëнно как-нибудь отшутилась и усмехнулась, но сейчас та звучала без толики иронии или сарказма. Они поговорили ещё какое-то время, после чего девушка повесила трубку и облокотилась о стол. — И что мне теперь делать? — этот вопрос был произнесён в пустоту, и вовсе не из непонимания или нежелания подчиняться приказам сестры, вполне прозрачно указавшей ей на её дальнейшую роль в этой истории. Это был вопрос, произнесённый с оглядкой на свою прежнюю деятельность. Для неё не было секретом, что большая доля учеников в этой школе не относилась к ней как-то иначе, нежели с ненавистью, ведь будучи в составе Комитета она с равным успехом как исполняла противоправные приказы собственного непосредственного начальства, так и в сласть злоупотребляла своим служебным положением «стража закона». Так было раньше, когда с их бандой просто предпочитали не связываться, но сейчас, когда Клуб Журналистики не только пошатнул, но буквально каблуком туфли вытер пол всем их влиянием и силой, она всерьёз опасалась за свою жизнь. Сестра сейчас очень далеко, а из бывших «безопасников» сама Кейто оказалась одной из пары-тройки счастливчиков, кому повезло не слечь на месяц на больничную койку после недавнего погрома их штаб-квартиры. По всему судить, она осталась одна. Без покровителей, без собственной силы, чтобы предотвратить нападки, и без хоть какого-то буфера доверия к себе с чужой стороны, потому и задалась она этим вопросом, как единственным, что сейчас в действительности имело значение. Попроситься на третьи роли в какую-нибудь другую клику и хоть так скрыться от гнева сверстников? Хоть и рискованно, но для неё теперь это казалось единственным выходом. С этими мыслями она глухо вздохнула и направилась к выходу из павильона, разделëнного стендами на своеобразные телефонные будки, где с родными разговаривали другие ученики. Но затем остановилась, стоило уху уловить знакомый голос, и спряталась за угол стенда, у которого стояла причина столь непростой ситуации в жизни Кагено. — Вот как… Когда именно? — он разговаривал по телефону, оперевшись плечом о стенку так, чтобы у прошмыгнувшей за угол Кейто не было возможности увидеть его лица или глаз, а лишь затылок. По началу её удивил сам факт пребывания здесь настолько могучего и страшного существа, ведь Шимада Акира не так давно показал совершенно невообразимый уровень силы, чтобы без особых проблем одолеть четырёххвостого демонического лиса… Однако затем, словно бы по щелчку пальцев, это наваждение страха и уныния от ощущения собственной незначительности на фоне недостижимого могущества слетело с её разума, и девушка пришла в недоумение. Должно быть, она так привыкла пресмыкаться перед Инари или скрываться в тени собственной сестры, лидера целого клана, что и при виде юноши рефлекс последовал соответственный, пока нечто совершенно незримое не прикоснулось к её плечу, будто с просьбой проснуться от не самого приятного сна. Конечно же, сейчас Шимада был самым обычным человеком — по крайней мере, визуально, как и следовало по правилам школы, — никоим образом ей не угрожал и даже не обратил внимание, занимаясь своими делами, и делом его сейчас, как и у самой Кейто, был разговор, возможно, с родными. «Это странно, но… Почему-то даже после случившегося я не ощущаю от него того давления, какое могла бы в случае с Кёей или кем-нибудь из главных…» — и за этими мыслями она не заметила, как он, уже закончив разговор и повесив трубку, в не самом добром расположении духа безразлично прошёл мимо неё и вышел из павильона. — А? Куда он делся?******
— …а ведь всё так хорошо начиналось. — пробубнил Акира про себя, одновременно с этим моя руки под струёй холодной воды. Почти сразу после звонка матери в Окаяму он направился в общежитие. Свою работу по составлению собственной колонки ужасов на последней странице тот закончил ещё вчера, и после сегодняшнего уже не было никакого желания встречаться с ребятами для совместной редактуры нового выпуска газеты, они и сами смогут подкорректировать что нужно, так что брюнет лишь зашёл в туалет. Не чтобы облегчиться, а чтобы просто посидеть на унитазе с опущенной крышкой и подумать о чём-то своём в благословенной тишине, чтобы какой-нибудь очередной непоседа не бросил ему вызов, как за эту неделю случилось уже дважды — да и сейчас он лишь умывался, не особо торопясь вытирать мокрое лицо. И в подобном виде Шимаду застал юноша куда более развитого и крупного телосложения, чем он сам, что с первого взгляда даже нельзя было понять, меньше тому двадцати лет, или же больше. — Выглядишь побитым, Шимада Акира. Трудная неделька? — здоровяк звякнул ширинкой, выходя из кабинки уборной, и сам стал мыть руки. — Да, есть такое. Иногда, каким бы ты не пытался выглядеть сильным и смелым, найдëтся событие, которое покажет, что не всё так просто. — без особого энтузиазма ответил он и вытер лицо бумажным полотенцем. — Пф, говоришь, как слабак! Надеюсь, ты не дал никому себя отделать за это время, а? Потому что чувак, осмелившийся выбить из Кëи дерьмо вперëд меня, не может просто так взять и начать лепить такую херню только потому, что его отымели! На этих словах первокурсник перевëл взгляд на отражение амбала, а затем на мгновение исчез со своего места — и лишь для того, чтобы появиться вновь с растрепанными волосами и вздыбившимся воротником пиджака. Неподготовленному наблюдателю показалось бы странным такое изменение, а также факт того, что настенные зеркала, смесители и дверца кабинок заходили ходуном от внезапно поднявшегося ветра, однако более зоркие и прозорливые увидели бы, как здоровяк, вопреки своим габаритам, попытался молниеносным хуком левой обезглавить пацана, и как последний выгнулся назад чуть ли не под прямым углом с изгибом в районе поясницы, затем вернувшись в прежнее вертикально положение. Об этом говорили как так и неопущенный кулак громилы, так и улыбка квадратной челюсти. — Это было так необходимо, семпай? — Услышав твоё нытьë, я побоялся, что ты с момента победы над «безопасниками» успел захиреть, но сейчас понял, с чем у этого ублюдка возникли проблемы. — Так вы пришли отомстить за своего друга? И тут раздался басистый смех. — Не плохо, Шимада Акира, очень даже не дурно. У тебя есть чувство юмора! — старшеклассник указал на себя большим пальцем. — Я — Рикиши, президент Клуба Прорестлинга и ночной кошмар каждого слабака, думающего, что сможет одолеть сильного дурацкими уловками. Мы с Инари Кëей были соперниками, и я этого жопошника ненавидел, но планировал его убийство на день нашего выпускного… А ты украл у меня этот шанс, ублюдок! — Вот как? Мне очень жаль, что так вышло, но я защищался, а вам не стоило так долго тянуть с претворением своих планов. — даже перед едва не уткнувшемся ему в переносицу массивным указательным пальцем Шимада не изменился в своём настроении обтекать всё, с чем бы сейчас не предстояло столкнуться, словно бы это всё его и не касалось вовсе. — Ну же, что это за боевой дух?! Я назвал тебя «ублюдком», атаковал прямо в лицо, считай, прямо бросил вызов, а ты просто стоишь и смотришь? Что с тобой не так? — Печально, что обломал вам удовольствие от соперничества с Инари-семпай, но у меня сейчас нет настроения выяснять отношения. — он поднял выпрямленную ладонь и ею отодвинул от своего лица палец ëкая, а затем отвернулся и побрëл прочь. — Давайте как-нибудь в следующий раз, идëт? Но такой ответ демона не устроил, как не устроило его и ощущение сверхъестественной силы в глубине этих побагровевших глаз, которой следовало клокотать и бурлить, взрываться вулканом, а вовсе не лежать массой неподвижного бордового льда, как сейчас, и послышался хруст. Так хрустели вытягивающиеся и утолщающиеся фаланги на руках и ногах Рикиши, так сращивались в монолитные пластины кости ладоней, стоп и грудная клетка, так грубела кожа, обращаясь каменистой породой, и так рвалась плоть на спине и шее, пропуская позвонки, вырастающие в шипы и разрывающие простенькую спортивную майку. — Не пойдëт, Шимада. Монстры стареют, когда забывают как сражаться, их перестают бояться, они прекращают двигаться и жиреют, поэтому единственное, что мы приемлем — постоянный поиск врага. — Мне не интересно. Сейчас, по крайней мере, так что… Акира будто бы и не обратил внимание, что за его спиной, царапая гребнем из шипов потолок мужского туалета, высился теперь уже не просто крепкий и рослый человек, но тролль-людоед, которому в пору лëгким шлепком переломить хребет вороному жеребцу купца, отказавшегося платить ему за переправу по охраняемому чудовищем мосту. — ПЛЕВАТЬ! Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ…!!! — Свали, сучка, с прохода! — и с этими словами, донëсшимися откуда-то сбоку, уже кинувшийся в бой великан ощутил подбородком, как нечто невероятно твëрдое с ещё более неописуемой силой вонзилось ему в нижнюю челюсть. Это оказался удар ногой, которым сознание монстра напрочь выбило из тела, в то время как лицо напоролось на одну из раковин и по инерции пропахало собой стену и пол, снося весь остальной сантехфаянс. Из сбитых труб в потолок и на пол забрызгали струи воды, а когда Акира обернулся, то увидел молодого мужчину, моющего руки в одной из уцелевших раковин. Имея черты лица типичного представителя Средней Азии, незнакомец выглядел лет на двадцать пять и был облачëн в чëрноë пальто, брюки и шанхайки, отчего принять того за студента Академии Ëкай можно было разве что по ошибке. — Благодарю за помощь, господин… — Да говно-вопрос! — легкомысленно дëрнул он плечами и обтëр ладони об и так уже промокшие из-за местного потопа штаны. — Я пришëл сюда на встречу кое с кем, но не в моих правилах пропускать вперëд себя какого-то тупоголового огра, не способного уловить намëки и оценить разницу в уровнях, так что надеюсь ты не против, что вмешался в вашу мелкую потасовку, Шимада Акира? У меня не так много времени. — Полагаю, этот «кто-то», о ком вы говорите — это я? Незнакомец кивнул и сложил руки на груди. — Я вам чем-то насолил? — Не мне, а моему боссу. Меня зовут Ву Као-Линь, и я, какое же несчастье, в данный момент хожу под одной богатой сученькой, Тересией Пеймон. Знаешь такую? — Пеймон-доно всерьëз обиделась на меня за то, что я ей отказал? А ведь я так старался быть деликатным… — Думаю, её одна только твоя «деликатность» не устраивает, иначе бы за твоей головой не прислали меня. Не держи зла, это просто бизнес такой, ведь когда переходишь дорогу капитализму — будь готов найти у себя над головой надгробие. — Хоть и говорите так, но вы не похожи на того, кого «прислали за моей головой», Као-Линь-сан. — с этими словами зрачки Шимады расползлись по радужным оболочкам витыми узорами. — Как я уже и сказал, это просто задание. Если приходишь кого-то убить, вовсе не обязательно его ненавидеть или поносить почём зря, особенно когда этот кто-то — тот единственный, при воспоминании о ком у этой дуры глаза кровью наливаются и полыхает ниже поясницы. — наëмник улыбнулся, а Акира слегка напрягся. Ни один из них так и не сдвинулся с места, и через какое-то время, убедившись в нежелании оппонента первым делать шаг, Шимада спросил: — Почему вы не нападаете, Као-Линь-сан? — Жду, пока мой противник в достаточной мере пропитается этим напряжением, чтобы на него не было так жалко смотреть, как сейчас. Не особо весело сражаться с тем, кто сам не получает от этого удовольствие и кто не блистает той самой уверенностью, с которой утирал нос моему боссу. — Тогда не будете против, если перейдëм в другое место? Не хотелось бы ещё больше вредить школьному имуществу, чем вы уже. — он шлëпнул туфлëй по воде под ногами, уже дошедшей до щиколоток. — Если дело только в этом, то пожалуйста. И их обоих затянуло в воронку искажëнного пространства, оставив Рикиши в одиночестве валяться в куче раздолбанной плитки и керамики.******
— Вот так-то лучше, другое дело! — рассмеялся брюнет за секунду до того, как его поглотил вихрь яростного пламени. С тех пор, как Шимада переместил их с Као-Линем в тёмное измерение при помощи «Камуи», прошло уже десять минут, и за это время Акира успел позабыть о своей хандре на почве неприятных новостей от семьи и полностью переключился вниманием на весело хохочущего чудака перед собой. Он проскользил ступнями по холодному камню на исходе кульбита, призванного увеличить дистанцию между ним и его, без преувеличения, неубиваемым соперником, и уже раскручивал на конце указательного пальца небольшой огненный обруч, чтобы вновь метнуть его во врага. Ему показалось это занятным, что техника, которую тот скопировал у Инари Кёи не более недели назад и против которой последний же оказался бессилен, в этом бою не наносила Као-Линю ровным счётом никакого урона, ведь даже сейчас, когда жар сферического взрыва ощущался даже в пятидесяти метрах, фигура посреди вихря чернела вовсе не от обугливания плоти. Головорез выступил вперёд, разорвав взмахом руками завесу марева, и был это совершенно безволосый человек с обсидианово-чёрной кожей с редкими бликами красных разрядов по всему телу. Его тип трансформации отличался от таковой у Рикиши, ведь он не вырастал в высь или в ширь, не покрывался шипами и буграми, но лишь становился более плотным и жилистым. — Я так весь день могу! — Я тоже. — кивнул Акира и, с прыжком перекрутившись вокруг своей оси, акробатическим движением бросил кольцо в сторону Ву с характерным свистящим звуком рассекаемого воздуха. В тот же момент, когда кожа ассасина вернула привычный оттенок, появилась густая копна тёмный волос на пробор над левым глазом, а одежда материализовалась в снопе багровых искр так, словно бы была частью организма, подверженной регенеративному фактору, мужчина отвёл правую руку в сторону. Плоть в этом месте вновь почернела, а затем вытянулась вдоль предплечья, словно пластилиновая заготовка, и Ву рубанул получившимся клинком перед собой, рассеча обруч «Кайги» надвое. Энергия, вложенная в технику Акирой ранее, от подобного никуда не исчезла, и раздался очередной взрыв, от чего попытка защититься брюнета показалась пустой тратой времени и сил, однако Шимада простëр перед собой ладонь, что затем вспыхнула серебристой звездой. Као-Линь, уже отошедший от последствий своей не самой удачной попытки отразить выстрел и вывалившийся из начавшего рассеиваться огненного облака, тут же отступил на шаг назад и замер под оглушительный раскат грома, раздавшийся в тот момент, когда промеж глаз ему врезался узкий поток чистого света. Этот луч лезвием пронзил его лобную долю и вышел из затылка… Однако шок на лице мужчины почти сразу же сменился на уже знакомую улыбку без малейшего намëка на реакцию на повреждение, и Ву исчез со своего места, наконец решив пойти в настоящую контратаку. «Действительно живучий.» — подумал Акира в тот момент, когда сначала лезвие прошло сквозь его голову, а затем Као-Линь всем корпусом напоролся на его туловище. Юноша не стал уворачиваться от столь очевидного выпада и не придал особого значения тому, чтобы скрыть от своего оппонента возможность становиться неосязаемым при помощи «Камуи», так что спокойно пропустил того к себе за спину и в ответ на обиженное «Эй, так не честно!» окружил тело покровом из пламенеющей йоки. Ву снова взмахнул шипом на руке в надежде достать противника, но в этот раз клинок отрикошетил хоть и от прозрачно-красной и на вид не особо прочной, но в действительности невероятно твëрдой конструкции в форме человеческого хребта с сомкнутыми рëбрами. И не успел убийца должным образом удивиться, как его обхватила костлявыми пальцами исполинская рука, тянущаяся из плеча призрачного чудовища. Акира не стал интересоваться у своего противника, передумал ли тот продолжать заведомо проигрышный бой, ведь парень ещё не успел забыть, как совсем недавно дал своей крайне ревнивой и строптивой девушке обещание «больше не играться с едой». С другой же стороны, он начал испытывать к покрасневшему от натуги Као-Линю некоторую признательность, что тот, несмотря ни на что, настоял на этом сражении и своим упрямством отвлëк Акиру от накатившей меланхолии. В виду двух этих противоречивых чувств он задавался вопросом, стоит ли попытаться убедить наймита отступить за неимением возможности одолеть Шимаду или же просто с силой сжать руку «Сусано-о» и переломать тому все кости в теле, да по несколько раз… Но у мужчины было на этот счëт иное мнение. До этого неуклонно сжимающиеся пальцы скелета замерли на месте, затем задрожали и начали разжиматься, а Шимада ощутил, будто бы пытается ладонью закрыть сопло мощной воздуходувки. Ву пытался освободиться, он скалился предвкушающей ухмылкой, как если бы именно такое сопротивление и ожидал от своей «цели», и хоть кожа и сухожилия на руках и ногах уже рвались от внутреннего напряжения и внешнего давления, ему от этого не было ни больно, ни страшно. Лишь весело, но ровно до того момента, пока в голову не угодила световая игла. Эффект от подобной атаки сказался бы на любом другом живом существа весьма и весьма плачевно, но Као-Линя от такого лишь дëрнуло и на миг ошеловило — достаточно, чтобы сила в мышцах иссякла, и гигантские пальцы фантома из затвердевшей йоки сомкнулись в кулак с влажным хрустом. После этого Шимада ещё немного пожамкал, как горстью семечек в ладони для закрепления успеха, и выбросил получившееся нечто прочь от себя. На земле развалилась кучка словно бы свёрнутой в трубочку пищевой фольги… Которая начала активно шевелиться и хрустеть: раздробленные кости стали самопроизвольно срастаться, а суставы — вправляться. — Видимо, здесь придётся повозиться.******
— Кья-хаааааа! — Неварию Пурсон впечатало в потолок по мановению руки стоявшей под ней хозяйки. Ещё один жест блондинки — и девушку потянуло к ближайшей стене, скребя щекой по побеленному камню. — Попробуешь ещё раз оправдаться? — раздражённо гаркнула Тересия, продолжая «дирижировать» противоестественными передвижениями своей прислужницы по комнате студенческого совета одной рукой, вторую при этом удерживая за спиной. — М-мне… мне очень жаль… правдааааа! С этим жалобным воем она рухнула вниз, на одну из парт, разломав ту в щепки, после чего вновь взмыла к потолку, ведь гнев демонической принцессы даже не думал иссякать. — Какое из слов в предложении «Наши с Шимадой разногласия — это только наши с Шимадой разногласия, без вас, кучка убогих дегенератов» тебе не ясна была при первом звучании? Может, стоило произнести это на ака’воше с такой громкостью, чтобы значение моих слов отпечаталось на коре твоего головного мозга? Со стороны могло показаться, что сам воздух завибрировал от эманаций ярости, испускаемых светловолосой красавицей, но так вовсе не казалось. Её на самом деле перекосило от того стыда и раздражения, стоило понять, что за её спиной попытались провернуть свои же подчинённые — убить Шимаду Акиру, чтобы не взирая на его согласие или возражения предоставить его тело своему «Королю» и возродить низшим дьяволом под её властью. Напрямую тот об этом не сказал, но стоило юноше появиться из потолка в кабинете, уронить некий красный камень на рабочий стол Тересии прямо у неё перед носом, с безмятежной улыбкой поблагодарить девушку, что позволила ему «хорошенько развеяться», и исчезнуть со словами «Как-нибудь в другой раз, Пеймон-доно, договорились?», как она тут же до всего догадалась. Догадалась и без лишних слов принялась за экзекуцию своей чрезмерно инициативной заместительницы. В общем-то, в какой-то момент златовласка даже начала получать удовольствие от процесса, а за всем действом с безопасного расстояния и совершенно без желания как-либо вмешаться наблюдала неприметная девушка в очках и с заплетёнными в косу тёмными волосами. Мало кто об этом догадывался, но в ученической организации, где всем заправляла наследница одной из самых могущественных семей Преисподней, именно так и выглядел штатный казначей, Мартина Перегрин, являющаяся по совместительству «Ладьёй» в свите своей госпожи. По своему обыкновению она держала дистанцию от любых более-менее значимых школьных событий, и даже в моменты, когда проходило плановое собрание других таких же миньонов Тересии, предпочитала отдать той все заранее подготовленные отчёты и ответы на вопросы, что могли бы возникнуть по ходу летучки — так и сейчас, когда Пеймон громила собственную резиденцию, брюнетка лишь тихонько что-то печатала на ноутбуке, при этом удерживая в левой руке тот самый рубин. — И почему я узнаю обо всём лишь тогда, когда всё уже случилось? — наконец развеяв контроль и позволив избитому «Ферзю» развалиться на полу и перевести дух, этой фразой Тересия обратилась, как ни странно, к Мартине. — Не могу знать, госпожа, я была занята составлением графика расходов к предстоящему фестивалю. По вашему же приказу, разумеется. — она на мгновение стрельнула карими глазами на президента студсовета и положила на стол таинственный кристалл. — Но ты ведь уловила через свои тени как эти двое об этом разговаривали, не так ли? Почему не рассказала мне? — дьяволица дёрнула соединёнными указательным и средним пальцами, усилием мысли захлопнув компьютер, чтобы ничто не отвлекало девушку от разговора. Перегрин расценила это за приказ, ведь ещё немного, и летать по комнате предстоит уже ей, так что даже не попыталась вернуться к работе. — Я поинтересовалась насчёт того, санкционирован ли призыв господина Као-Линя в Академию, однако Невария сказала, что всё в порядке. Может, мне стоило уточнить у вас, госпожа… — Определённо. — на этом моменте Пеймон обречённо выдохнула, одновременно выпуская пар и выказывая всю свою разочарованность в сложившейся ситуации, и перевела взгляд на рубин. — Я уже говорила вам всем, но повторю ещё разок для острастки. Эта дура, несмотря на свою позиции относительно вас, вам не начальник. Она — лишь ещё одна пешка, как и вы, и служите все вы только мне. Уяснили? Мартина кивнула, а камешек сверкнул змейкой алой молнии, Тересия же сложила руки под грудью. — Что он говорит? — Он говорит… — девушка поправила очки средним пальцем правой руки, а левую простерла над кристаллом. — Что очень сильно сожалеет, что вообще связался с «этой сучкой» и что «не послал её сразу же нахер, как представилась возможность». — С твоей стороны, Као-Линь, было ещё глупее не переспросить меня о необходимости прихода сюда, ведь ты же знаешь об устоявшемся порядке и роли Неварии в нашей вертикали власти. — «Она так красочно расписала мне, насколько вы ненавидите этого мелкого говнюка, что все мысли о недоразумении отпали сами собой, босс. Не в ваших правилах прощать оскорбления хоть от кого-нибудь — уж это-то я уяснил чётко, вот и подумал, что…» — перевела мигания и вспышки Перегрин. — Тебе просто захотелось сразиться с противником, которого мне не удалось подавить. Не прикидывайся, якобы тебе есть дело до моего имиджа или чести, ты — всего лишь наёмник, которому я пока плачу больше, чем могли бы остальные, но всему есть предел, и твоё высокомерие — не исключение. За свою глупость, — она задумалась. — Я не стану обеспечивать тебя ресурсами для трансмутации нового тела, а, пожалуй, на полгодика повешу тебя на шею Шрайку. Он любит блестящие штучки, так что тебе не придётся скучать, уверяю! Блондинка мило улыбнулась, явно довольная своим решением, а рубин стал бить световыми импульсами куда интенсивнее, что Мартине даже пришлось убрать руку, чтобы ладонь не прожгли разряды электричества. — Кажется, он очень недоволен… Бубнит что-то про «Только не эта слюнявая псина, я этого не выдержу, пожалуйста!». — обеспокоилась младшая демоница, но Тересия лишь отвернулась и направилась к своему рабочему месту. Ей ещё предстояло выдумать, чем бы таким наказать валяющуюся без сознания Неварию, но важнее всего — придумать что-то с той кашей, которую последняя заварила как бы между делом. Как обычно, впрочем.******
Акира широко улыбался. Это не было гримасой злорадства, предвкушающим оскалом или реакцией на хорошую шутку, хотя каждому из окружающих его людей это довольное жизнью лицо могло показаться проявлением любой из этих эмоций. Но нет, ему просто нравилось наблюдать за тупым выражением лица Риас Гремори, которую тот контузил своим внезапным появлением посреди комнаты Клуба Оккультных Исследований и ещё более внезапным заявлением. — Извини, Шимада-кун, но не мог бы ты повторить? — вместо аловласой демоницы, будто бы проглотившей язык, поинтересовалась у юноши её ближайшая помощница, Химэдзима Акено, которую услышанное также удивило, но была она куда менее восприимчива, нежели хозяйка, а потому решила сама завязать разговор. — Извините, я, наверное, слишком быстро говорю. Просто с недавних пор я так перевозбуждён, что невольно требую от других такой же скорости мысли. — он поскрёб переносицу и присел на любезно предоставленное Кибой креслице. — Как уже и сказал, я бы хотел принести свои извинения Гремори-семпай за то, что случилось на прошлой неделе. Я был несправедлив по отношению к вам и проявил изрядную грубость, так что… — Нет, вовсе нет, не стоит… — наконец подала голос дьявольская герцогиня, при этом изо всех сил стараясь не показать лицом то смятение, какое вызвала предыдущая его фраза, ведь пришёл сюда он изначально не с извинениями. Вернее, не только с ними. — И тем не менее, между нами возник конфликт, а его решение мы предпочли найти несколько варварским способом, и в итоге кто-то сильно пострадал. Не этому учат в семье Шимада, не этому мне стоило тогда поддаваться, так что я хотел бы, с вашего позволения, вернуться к сути нашего спора. Я долго обдумывал то, от чего отказываюсь, и то, с чем просто не дал нам всем шанса на дружественные отношения, а потому в итоге пришёл к вам в надежде на пересмотр того разговора. Если я вам ещё по какой-то причине нужен. — Шимада-кун, — Риас, наконец, отмёрзла. — Я очень рада, что ты всё-таки решил принять моё предложение. По-хорошему, за тот раз мне стоило бы тебя выпереть из нашего корпуса, а то и из Академии, однако дуэль — есть дуэль, и ты дал мне на собственной шкуре ощутить и оценить, насколько ты ценный боец. Не сомневаюсь, что в клане Гремори для тебя найдётся достойное применение. — Вы очень благородны, Гремори-семпай. — он поклонился, на что девушка чуть потупила взгляд. Ей от всего происходящего было совершенно не по себе, и источник этой душевной слякоти сейчас её благодарил без задней мысли за, без преувеличения, попытку покушения на самого себя, хоть и неудачную. — Только, перед тем, как совершить обряд становления, могу я, как твой теперешний «Король», поинтересоваться кое о чём? — Что угодно. — Почему ты вдруг передумал? Может ли это быть опасение за вендетту со стороны Комитета? — Они меня не волнуют. — Тогда… — На самом деле, простой вопрос заслуживает простого ответа. «Я переживаю». — Но ты ведь сам только что сказал, что не боишься… — Не за себя, за остальных. Видите ли, — брюнет посмотрел на свою руку. — С недавних пор я состою в отношениях по крайней мере с двумя женщинами, и это, мягко говоря, накладно. Хоть и человек родом из современной Японии, где такое не принято, но ведь сейчас я не среди людей, а обретаюсь там, где такое — в порядке вещей, правильно? — Верно, полигамия в Мире Тьмы очень распространена из-за высокой рождаемости женской части населения, и низкой — мужской. — Но даже это не отрицает того факта, что если я хочу продвинуться куда дальше в отношениях с ними, жить с ними и с самим собой в гармонии, мне нужны средства. Они кое-как прижились друг с другом, однако «гарем» — это, по логике вещей, дело затратное, особенно когда с детьми, а вы говорили, что став вашим подручным, деньги у меня появятся. Полагаю, не за так, а если проявлю себя с хорошей стороны? — Меня… немного беспокоит твой тезис о детях в таком возрасте, однако в капитальном подходе к ведению дел тебе не откажешь, Шимада-кун. — виновато улыбнулась Риас, а Акено рядом с ней прикрыла губы в доброй усмешке. — Как наследная принцесса клана Гремори и родная сестра Владыки Люцифера, я — герцогиня, и любого из мои дорогих слуг обделять богатством и землями не собираюсь. Твоя помощь и верность будут щедро вознаграждены, можешь даже не сомневаться, но учти, пожалуйста, одну вещь: верность мне — рознь любви к ним. Я обеспечу вам безопасность, но в вопросе выбора их благополучия или моего приоритет должен быть очевиден и кристально-чист. Тебя это не пугает? — Нисколечки. Я постараюсь до такого не доводить, Гремори-семпай. В конце концов, деньги — это тоже важно, но основная причина кроется в том, что я не хочу их печалить. — Ты имеешь в виду недолгий срок жизни человека, полюбившего демона? — В точку. — он сложил пальцы пистолетом и «дёрнул курком». — Суккубы, ангелы, вампиры — все ведь они живут гораздо дольше человека. Я состарюсь, а они так и останутся теми ослепительными красотками, с которыми впервые повстречался по пути в школу и в библиотеке… — уголки его рта чуть опустились. — Красотками, которых какой-то мудак заставил лить по себе слёзы над собственной могилой. С недавних пор я окончательно утратил чувство самосохранения и меры, мне не плакать над собственной смертью, и совершенно плевать, убьют меня или помру от старости, потому что знаю, что оставлено позади и что находится впереди, но чувство стыда и чувство ответственности у меня всё ещё на месте. — Шимада-кун. — Наверное, будет значительно легче, если Мока-чан будет воспитывать полувампира-полудемона, нежели дампира, да и Куруму-чан будет легче любить сына-чистокровного дьявола. В своё «долго и счастливо» я не верю, но бросать их одних — это не по мне. И Риас помрачнела при виде его благосклонной улыбки — улыбки человека в полном мире с самим собой. Это было не отвращение к подобным идеям и рассуждениям, наоборот, они оказались ей логичными и вполне оправданными, в его голосе чувствовалась решимость, а во взгляде — взвешенность. Не были это и сомнения по поводу его искренности в готовности присягнуть ей на верность, она всегда могла бы воспользоваться той слабостью, которую показывал ей прямо сейчас — любящими его женщинами и, если всё сложится наилучшим образом, их детьми, — чтобы иметь рычаг и суметь оказывать давления, держа в узде такого монстра… Только вот вряд ли это имело хоть какое-то значение, потому что сама по себе Риас Гремори была на подобное неспособна. По крайне мере, себя она способной на подобное не считала. Её разозлило его наплевательское отношение к её щедрым предложениям в тот раз и то, что она просто ничего не могла тогда и не смогла бы сейчас ему противопоставить, а тот инцидент с Кёей — лишь проявления юношеской злости и истерики, чуть было не обернувшееся трагедией. Именно поэтому она и казалась такой подавленной: пропасть между ними была совершенно непреодолимой. И девушка прекрасно это осознавала, отчего пришлось приложить просто колоссальные усилия, чтобы держать сейчас себя в руках. — …ты очень мудр, Шимада-кун. — лишь только это сумела высшая демонесса выдавить из себя, и звучало оно столь жалко и молебно, что её «Ферзь» просто не нашла иного решения, кроме как положить своей подруге руку на плечо, чтобы хоть таким образом ослабить эту жуткую дрожь в теле, в голосе и во взгляде. Следующие десять минут Клуб Оккультизма в составе Кибы Юто, Тодзё Конеко, Химэдзимы Акено и самой Риас Гремори потратили на то, чтобы начертить при помощи магии на полу магический круг особого строения, предназначенный, как пояснили они Акире, для трансформации. В обычных условия, находись он при смерти, это бы заняло куда меньше времени, ведь на исходе жизни тело и душа неимоверно слабеют, однако сейчас, поскольку брюнет был здоров и буквально сочился жизненной силой, для ритуала нужно было хорошенько подготовиться. — Так это те самые «Частицы Зла»? Не сильно ободряющее название, должен сказать. — подметил Акира, разглядывая возникшую в ладонях его без пяти минут хозяйки шахматную фигурку ладьи. — Если так об этом думать, то, пожалуй, ты прав. — как-то неуверенно пробормотала Риас, будто бы и сама только сейчас задумалась об излишней мрачности такого обозначения в принципе не особо «злых» артефактов. «Наверное, стоит спросить у Владыки Вельзевула, не пора ли их переименовать, а то…» — было подумала она, но тут же помотала головой, дабы лишние мысли не помешали концентрировать силу. Согласие на демонизацию она уже получила, так что теперь оставалось лишь… — Процесс обращения может быть неприятным, Шимада-кун. Я, например, целую неделю на ногах не могла стоять от последствий принятия фигуры ферзя, но ты со временем адаптируешься. — кивнула Акено, стоявшая от парня по левую руку, но тот не выказал никакой обеспокоенности. — Тише. — шикнула Риас, и ладья в её руках взмыла в воздух, затем неспешно направившись к Акире. Он не стал сбивать концентрацию окруживших его ребят замечаниями по типу того, что не ощущает в себе изменений, потому что решил, что они должны начаться после «слияния»… А затем шахматная фигура без каких-то затей стукнулась об его грудину и упала на пол. Багровый свет печати под ногами погас, и в комнате повисла неловкая пауза. — Хм, я думал, что только у парней осечки бывают? — поинтересовался он, а Риас подняла подкатившуюся ей под ноги ладью. — Похоже, что номинала не хватило. Стандартной единицей исчисления потенциала Частиц Зла является пешка, а ладья равна шести пешкам. — В шахматах существует такая градация ценности? Я просто в этом не силён, так что… — Акира чуть покосил голову и приподнял бровь. — У меня больше нет фигур с номиналом больше, разве что… Круг вновь зажёгся, ладья испарилась, но вместо неё у дьяволицы появилась восьмёрка пешек. — И вам не жалко столько фигурок на меня одного, Гремори-семпай? Это ж целых восемь потенциальных бойцов. Восемь людей, которым можно было бы помочь, если жизнь для них сложится не лучшим образом. На мгновение его вопрос её остановил, после чего артефакты вновь поднялись в воздух. — Если для твоего обращения требуется столько усилий, Шимада-кун, — и она слегка улыбнулась. — То ты их стоишь. Целиком и полностью. Но вновь их постигла неудача: ни одна из пешек не вошла в Акиру, так что ему даже пришлось подставить ладони, чтобы поймать их и отдать Кибе справа. — Не выходит. А их нельзя комбинировать между собой или типа того? Печать потухла, а люстры и свечи снова зажглись. — Нет, так это не работает, Шимада-кун. Мне очень жаль. — и хоть она произнесла эти слова, ни во взгляде, ни в голосе у неё не прослеживалось жалости или разочарования. Словно бы та оказалась довольна сложившимся итогом, и это не укрылось от хитрого взгляда Акено, уже сошедшей со своего места в неудавшемся ритуале и принявшейся заваривать чай. «Риас, будь честна сама с собой. Хотя бы в этот раз.» — Что ж, очень даже жаль. — Акира с натужным лицом принялся чесать себе за ухом, словно бы это было единственным эффектом, на который демоны могли рассчитываться. — А я уже распустил слюнки на какой-нибудь костюмчик зайки-официантки, в который бы мог одеть Куруму-чан с первой получки, эх! — Э? — опешил Киба, а Риас усмехнулась. — Действительно. Прости, что пришлось потратить твоё время, Шимада-кун. Если бы знала, что ничего не выйдёт, то в тот раз между нами бы не случилось дуэли и я бы… — она тут же замялась, поймав себя именно в тот момент, когда чуть было не расписалась в собственных злых кознях против него. — Но было приятно с вами познакомиться. Кто знает, может, это всё было и не зря? Связи с крутыми ребятами — это всегда полезный бонус, и вовсе необязательно как-то по-особому их к себе привязывать. — Скажи мне, пожалуйста, — она подошла к нему на пару шагов ближе. — Ты действительно решил пожертвовать своей человеческой природой ради кого-то другого? Не пойми неправильно, я верю, что среди людей встречаются примеры удивительной самоотверженности, но не верю, что ради простого влечения кто-то вроде тебя стал бы идти на такой шаг. Поправь меня, если ошибаюсь, но это… — Ну, вы действительно кое в чём заблуждаетесь. Вы совершенно не знаете меня и градус той дурости, на которую я способен, просто потому что могу! — юноша широко улыбнулся, а у девушки невольно приподнялись скулы. — А ещё у вас, видимо, не особо много опыта общения с теми, в чьей жизни есть кто-то особенный. Знаю, это прозвучит глупо, может даже слишком идеалистично, но у любого в жизни рано или поздно появляется такой человек, ради кого нам всем приходится меняться. В лучшую сторону, в худшую — не важно, но мы меняемся ради них, потому что… Так просто случается. Он вновь посмотрел в окно и еле заметно прикусил нижнюю губу. — «Мы меняемся ради тех, кто нам не безразличен». Я-то вообще человек ветреный, и мне не сложно кого-то отпустить, но если они согласны добровольно терпеть такого вот меня, то я их не брошу и никогда по-настоящему не обижу. Ладно, благодарю за вашу помощь, но мне уже пора. Впрочем, не успел Акира попрощаться, как в дверь постучались, а затем, не дожидаясь разрешения, в комнату вошли двое. Один из них, мужчина на вид лет двадцати двух, был одет в дорогой красный костюм из брюк, лакированных туфель и изрядно ослабленного на пуговицы пиджака, из-под которого виднелась выправленная белая рубашка. Голубоглазый блондин с немного вздыбленной чёлкой вряд ли бы сошёл за школьника — ровно как и его спутница, охарактеризовать которую можно было бы ёмким выражением «слишком рано поседевшая викторианская горничная». Женщина тихонько прикрыла дверь за собой и встала рядом с незнакомцем, сложив руки на фартуке. — Хм, похоже, у вас гости? Что ж, не буду вам… — Райзер, Грефия, почему вы здесь?! — но Риас будто бы забыла, что Шимада здесь вообще присутствовал, и по ней было видно, что эти двое здесь не к месту. — Добрый вечер, госпожа Гремори. Прошу прощения, если для вас это стало внезапностью, однако я ранее отправила вам сообщение о том, что мы с господином Фенексом прибудем в скором времени. — Е-если я не ответила, значит оно до меня не дошло! Нельзя просто так брать и заявляться в мою школу, когда я учусь! Девушка не скрывала своё смущение, её щёки и уши побагровели, а Акира лишь отошёл чуть в сторону, присел на один из диванчиков и уткнул кулачок в верхнюю губу, словно бы сел за просмотр некоей остросюжетной мелодрамы. — Риас, не будь так холодна к своему жениху и к супруге господина Люцифера. Мы здесь по его приказу и по инициативе твоих родителей, дело особой важности, так что нам не с руки ждать, когда ты сформулируешь мысль для ответа. — Райзер, ты…! — У кого-нибудь есть попкорн? — шёпотом поинтересовался Шимада у стоявшего за спиной Кибы, на что светловолосая девочка, Конеко, с которой он рядом и сел, протянула ему пакетик с мармеладками. — Мерси.