Breaking Benjamin
<You Fight Me>
You fight me, flat on my lonely face, I fell, Finding, in the end, I live well, In the light of the life that I have found It's coming down! I don't know what isn't real,
But it's easy to beat me, suck it in!
Life is sink or swim, Love is blinding, no surviving. I don't know what I want to be yet, But I can show that I need to see this, No time for lies and empty fights, I'm on your side. Can't we live a life of peace of happiness? I don't think so! No denying I'm scared to lose the things I love, I'm in control! This is how… This is how it's gonna end! This is how… This is how it's gonna end! End!
******
— Кхаааааа! — именно с таким протяжным и жалобным стоном рухнул на дно колоссальных размеров кратера Райзер Фенекс. — Потрачено. — именно так это прокомментировал Шимада Акира, усевшийся возле него на корточки и тыкающий того небольшой веточкой в щёку с мыслью, не перестарались ли они часом? Однако слово «перестарались» являлось непозволительно недооценивающим эпитетом по сравнению с тем, что лицезрела ныне Риас Гремори со своей свитой с высоты птичьего полёта. Всюду, сколь хватало глаза, искусственно созданное для этой «Рейтинговой Игры» под-измерение было опустошено, чуть ли не трещало по швам от полученных повреждений, и досконально воссозданные организаторами матча Академия Ёкай и окружающий её бескрайний лес обратились в пыль и пепел. Землю изрыли кратеры и болезненно выглядящие борозды-шрамы от мощных ударов… Ударов Шимады, ведь Райзер в основном защищался и уворачивался в надежде улучить то редкое окно уже для своей атаки. Хоть тот и был, по убеждению Риас, дьяволом далеко не самого низкого ранга, с которым ей вряд ли удалось бы совладать даже при помощи своей особой способности и при поддержки всей своей силы, но даже младший из Фенексов не был способен на столь масштабный хаос в одиночку. На мгновение, всего лишь на краткий миг наследница рода Гремори представила образ города, просторы неба над которым так любила бороздить в детстве — столицу герцогства её родителей, жемчужину земель, коих ей суждено было удостоиться в будущем… Огромный, необъятный взору даже с этой высоты город, пылающий и стонущий голосами сотен тысяч мужчин, женщин и детей, на кусочки разорванный беспрецедентной разрушительной силой и обращённый в руины. А посреди пепелища стоял он — худощавый юноша с короткими чёрными волосами, неопрятной причёской и зловещими мелькающими карминовыми глазами, одного лишь взгляда в которые оказалось бы достаточно, чтобы лишиться собственной души и… — Риас, ты в порядке? — из дымки кошмарного видения её вывел знакомый голос и ощущение упавших на плечо тонких пальцев: это была Акено. — Похоже, всё закончилось. Победа за нами? — А? — она потупила взгляд на подругу, явно затерявшись где-то в промежутке между воображением и реальностью. — Д-да… Думаю, да. В её голосе не было уверенности, ведь прямо на их глазах Райзер, до этого лежавший неподвижно, подал признаки жизни, закашлял, и было видно, какие усилия прилагает просто чтобы упереть локти в землю и попытаться подняться, но не безуспешно. В этом израненном теле, уже исчерпавшем казалось бы бесконечные регенерационные ресурсы, не осталось ни сил, ни воли к сопротивлению. Но более всего кровавовласую дьяволицу удивило то, что её теперь уже несостоявшийся жених улыбался. Небывалое зрелище, ибо была уверена, что так чисто, уверенно и гордо не способен улыбаться не только лишь он, но и любой обитатель Преисподней в принципе. «Райзер, ты…» — Недурно вышло, кх, правда? — подавился он собственной кровью в обращении к Шимаде. — Мы оба хорошо постарались, Фенекс-доно. И пусть никто не скажет, что вы не вложили в это всего себя. — японец улыбнулся, выпрямился и протянул ему руку с желанием помочь подняться на ноги. Они действительно были рады тому, что здесь учинили, ведь оба добились своих целей и получили несказанное удовольствие от ощущения духа жестокого соперничества в процессе. — Хах, надо будет… рассказать о тебе Сайр… — но не успел он договорить, как развеялся вспышкой чёрного дыма, а затем с небес раздался женский голос.< «Король» Райзер Фенекс выбывает из боя. Команда "Короля" Риас Гремори выполняет условие победы и объявляется победителями этой «Рейтинговой Игры»! >
— Хорошая работа, Шимада-сан! — отозвался Киба и приземлился рядом с товарищем. — Не уверен, что стоило так жестить, но не сомневаюсь, что результат того стоил. — «Всё ради победы», и было бы неуважением к нему это не соблюсти. На меня могут по-разному смотреть, могут много за кого принимать, но ещё никому в голову не пришло обвинять меня в том, что я не уважаю того, кто этого достоин. В ответ на это блондин слегка приподнял брови, но стоило ему осознать смысл, вложенный в эти слова — утвердительно кивнул. Затем мир вокруг них начал плыть, расслаиваться и распадаться, меняя цвета и стороны света местами — и вот юноши уже стоят возле оригинального учебного корпуса, под окнами комнаты Клуба Оккультных Исследований, и наблюдают за тем, как затеявшая всю эту суету девушка купается в лаврах. К Риас и стоявшим по правую и левую руку от неё Акено с Конеко подошла та самая серебровласая женщина в наряде горничной, которую звали Грейфией. — Поздравляю с победой, госпожа. — служанка легко поклонилась и учтиво улыбнулась. — Вы прекрасно дебютировали в вашей первой «Игре на Рейтинг». — Верно… — с недоверием и некоторой подавленностью ответила Гремори, на каком-то примарном уровне одновременно и желая повернуться к Акире, и стыдясь его присутствия. — Т-теперь ты можешь доложить об этом родителям и брату и напомнить им, какая была ставка? Я совершенно уверена, что они дали согласие только из расчёта на моё поражение, но факта нашей победы это не отменяет: за Райзера я замуж не выйду! — Само собой. Господин Люцифер верен своему слову, господин Гремори — тоже, и вы сами это знаете как никто другой, так что, полагаю, проблем возникнуть не должно. Грейфия перевела взгляд глубоких алых глаз на юношу, так удачно подвернувшегося под руку младшей сестре своего хозяина в столь непростой для неё период жизни, и лишь немного, еле уловимо кивнула. Являлось ли то жестом одобрения, понимания или же оценки перспективного союзника молодой госпожи — вопрос неоднозначный, но Шимада ответил на него, как ни странно, отказом. Он лишь моргнул и чуть дёрнул подбородком в сторону. — Что ж, за сим разрешите откланяться. Не получив возражений, под ногами женщины возник белый магический круг, и она растворилась в его мерцании. Какое-то время после этого потребовалось Риас, чтобы перевести сбившееся от противоречивых чувств дыхание и набраться смелости просто обернуться. — Словами не описать, как я тебе благодарна, Шимада-кун. Признаться честно, но с самого начала всей этой истории с расторжением помолвки я места себе не находила и готовилась к худшему. Это… — Это был важный выбор — решиться сказать «Нет», когда раз за разом вынуждают отвечать «Так точно!», — но вы его сделали, Гремори-семпай, и я тут ни при чём. Вы сами добились того, что имеете. — Но это ведь ты вызвался помочь мне! — Но не за бесплатно ведь, м? — он упер кулак в поясницу. — Рад, что оказался вам полезен. Особенно рад, что своей помощью, а не просто извинениями сумел искупить свою былую грубость по отношению к вам, однако не забудьте, что мне обещали. Это был контракт с Дьяволом, а такие вещи, как я слышал, прочнее самой Вселенной. — К-конечно, твой тариф будет покрыт без каких-либо нареканий! — с этими словами Риас взмахнула рукой, рядом с ней возникла прозрачная магическая печать, в которую та погрузила ладонь и достала небольшую позолоченную карточку, напоминающую кредитную. — Здесь вся сумма, и, если хочешь, можешь обналичить её, либо перевести на какой-нибудь другой счёт. В качестве валюты я использовала, естественно, йены. — Премного благодарен. — он принял протянутую карту. — С вами приятно сотрудничать, Гремори-семпай. Довелось мне как-то недавно иметь дело с одной особой, для кого договорённости, даже закреплённые кровью, не особо ценны, если они идут не в её пользу, и с тех пор мы с ней не в ладах. Как я рад, что вы не такая. Он пожал руку Кибе в знак поздравления с их общей хорошо проделанной за эту неделю работой и, распрощавшись с остальными, направился прочь. Акено же, заметив некий саркастичный акцент в последнем изречении Акиры, ещё какое-то время провожала кохая взглядом, а затем краем глаза взглянула на подругу, и то, что там увидела, заставило брюнетку выгнуть брови, прикрыть один глаз, глухо выдохнуть и иронично улыбнуться. На её госпоже лица не было, и если бы Юто и Конеко та заблаговременно не отправила обратно в здание корпуса, то «Рыцарь» и «Ладья» бы стали свидетелями, как их возлюбленный «Король» из последних сил держится, чтобы горько не разрыдаться. «А ведь ничего бы из этого не произошло, Риас, если бы ты сначала думала, а потом уже говорила и делала. Впрочем, это и моя ошибка, я ведь твой второй номер и должна пресекать подобное… Хм, не следует ли мне как-нибудь ужесточить свою политику сдерживания твоих порывов?» — эти мысли пришли в голову Химэдзиме как раз в тот момент, когда вспомнила то чарующее ощущение от удара молнии Шимады на их первой тренировке. Оно пронизывало до самых кончиков нервов, растекалось по телу и разуму чем-то совершенно неповторимым, что заставило личико одной из первых красавиц Академии Ёкай прямо сейчас залиться не столько девичьим, сколько банально пошлым румянцем. «Такими темпами я могу всерьёз на него запасть, хах.» А тем временем Клуб Журналистики, что в эту субботу уже по своему обыкновению разложил лавочку на заднем дворе учебного здания, переживал не самые лучшие времена. Сегодня был день раздачи газеты, и с самого утра их штормили желающие, ведь, как бы это ни было странно, стараниями ребят любой мог найти в еженедельном выпуске что-то себе по душе. Кому-то нравились вырезки по теме современной моды от Куроно Куруму, кому-то — комментарии по изобразительному и музыкальному искусству от Акасии Моки, кто-то приходил ради разборов рецептов, которые Ардженто Асия время от времени заимствовала у преподавателей по кулинарии и описывала свои успехи и неудачи в их реализации, а кто-то просто хотел узнать последние новости как с территории самой школы, так и о внешнемировых процессах, о чём сведения добывала Некономэ-сенсей, вероятно, благодаря директору Микогами. На исходе этой недели действительно образовался аврал, что даже их куратор, изначально пришедшая просто поздравить учеников с завершением ещё одной трудовой недели, оказалась втянута в это и теперь смиренно раздавала газеты как студентам, так и своим не скрывающим глумления коллегам. — Некономэ-сенсей, вы, кажется, решили вспомнить молодость, дя? — Ухууу, — она зычно выдохнула. — Я ведь ещё не настолько старая, чтобы говорить мне такое, ууууу… — Кажется, для неё это больная тема. — как-то сочувственно улыбнулась Мока, распаковывая очередную коробку с макулатурой. — Неужели и мы будем в своё время так остро на это реагировать? — поинтересовалась Кохаку, по своему обыкновению просто влепившая очередной выпуск однокурснику в грудь и ушедшая за новым. Одна из причин проблем в деле раздачи газеты заключалась как раз в том, что та же Ханазаки изрядно в этом халтурила и таскала в руках не более двух штук за заход, всучивая их весьма выборочно, вторая причина — что Куруму как обычно сидела за киоском и тратила на кокетство в мужской аудиторией и на моральное доминирование над женской куда больше времени, чем необходимо, а третья — Гин снова где-то прохлаждался, и Акира ещё не вернулся. Мока с Асией были здесь единственными настоящими «рабочими лошадками», и то обе не испытывали энтузиазма, но если первая, что было вполне естественно, переживала за своего любимого, сражающегося на чужой войне прямо сейчас, то вторая, златовласая псевдо-падшая, печалилась о чём-то своём. Ближе к обеду наплыв лишь усилился, так как к этому времени в столь погожую субботу весь честной народ только-только просыпался, и так бы и потонули они в море голов, вынужденные в итоге перенести всё ещё и на завтра, если бы не одна добрая душа. — Никогда бы не подумала, что у Клуба Журналистики могут быть такие проблемы с раздачей газеты. С составлением — вполне понятно, но не на финишной же прямой! Асия, выведенная этими словами из своего уже полуавтоматического состояния, обратила взгляд на девочку в широкополой ведьмачьей шляпе и накидке. — Сэндо-сан? — Я тоже с некоторых пор стала читать вашу газету, весьма… — по ней было видно, что быть до конца честной она стесняется. — Недурственно. Не так, конечно, хорошо, как могло бы быть, если бы ею занималась я, но всё же неплохо. При виде этого бахвальства Ардженто было хотела извиниться, восприняв такие слова на свой счёт, но нечто подсказало ей, что чародейка чего-то не договаривает, и монахиня решила спросить: — Сэндо-сан, ты… Хочешь вступить в наш кружок? — вопрос, от которого у Моки непроизвольно проступила улыбка, а вот Юкари, такое впечатление, чуть не взорвалась перегретым паровым котлом. — Да кто вообще захочет быть в вашем так называемом «Клубе»?! Разве что те, кому заняться больше нечем, не так ли?! — Ну, наверное ты права. — вампирша не посчитала нужным как-либо оскорбиться, а вместо этого согласно кивнула и вернулась к работе. — Мы из тех, кому скучно спокойно учиться в этой школе, мы постоянно ищем неприятности, чтобы написать о них в новом выпуске, а ещё мы тратим на свою газету то время, которое могли бы на дополнительные пару часов сна. Куда уж нам до прилежной ученицы Сэндо-сан? Пожалуй, только глухой не услышал бы здесь гордости и запала девушки, в действительности довольной положением вещей, и лишь тупой не уловил бы некоторой издёвки и саркастичного призыва к действию, обращённого к девочке с волшебной палочкой. — Думаю, ты хороша только в учёбе, но когда уроки заканчиваются — не хороша ни в чём. — как бы между делом кольнула Кохаку, подошедшая сзади, и тут же воздух наполнился каким-то низкочастотным гулом. — Ах-так?! Это я-то не способна? — Сэндо подняла над головой свой колдовской артефакт, покрывшийся переливистым свечением, а Мока ощутила, как газета выскользает у неё из рук. Ардженто и Некономэ почувствовали тоже самое, а Куроно и вовсе навернулась на ровном месте, ведь опиралась на стопку бумаги обоими локтями, и все увидели, как над площадью закружился вихрь из множества рукописей и картонных коробок. Следуя вращательному движению палочки в руках Юкари, одна за другой газеты спускались в руки столпившихся студентов, к вящей радости и впечатлению последних. Так длилось ещё пару минут, пока ураган не стих, образовавшиеся в процессе грозовые облака не рассеялись, а ветер не унялся. — Уху-ху-ху-ху, ну что, разве моя магия не справилась с этой безделицей куда лучше, нежели вы сами? Ехидство, с которой ведьма это сказала, однако, вызвало не ту реакцию, на которую рассчитывала. Она предполагала, что заставит проступить на лицах членов Клуба Журналистики зависть или досаду, ведь только что показала, по её мнению, недостижимые для них вершины чародейского искусства, но вместо этого слух пронзили аплодисменты. — Воу, круто! — Так вот чему учат на уроках зачарования? Теперь я даже жалею, что моих результатов не хватило в тот раз на проверке, чтобы зачислили на курс к Аозаки-сенсей. — Молодец, Сэндо-сан. Как, в общем-то, и ожидось. — с хитринкой улыбнулась Акасия, а Юкари смутилась. Она не знала, как на всё это реагировать. С одной стороны, именно этой похвалы и требовало её сердце, вожделенное признание — и из-за этого она гордо задрала нос и выгнула грудь колесом. Затем пришло осознание, что её гордыней просто воспользовались в своих корыстных целях — и так волшебница задумалась. Под конец же мыслительных процессов она стала напоминать лицом спелый помидор, коленки и локти задрожали от гнева, а пальцы вцепились в полу шляпы и натянули на готовое расплакаться лицо. Всё-таки, она была ещё ребёнком, а любой ребёнок, столь бы заносчивым или, наоборот, воспитанным тот ни был, придёт в смятение от такой радостной толпы. Вскоре столпотворение рассосалось, ученики старших и младших курсов разошлись по своим делам, а Юкари так и осталась стоять, пряча взгляд. — Я, уууу… я ещё вам отомщу за это унижение, попомните моё слово… — Извини, пожалуйста, Сэндо-сан, я не хотела тебя использовать или что-то в этом роде. — Мока попыталась разрядить обстановку, и ей самой уже стало неловко от осознания собственной беспощадности. — Не правда, именно это ты и сделала. Я тобой горжусь. — вставила свои «пять йен» Куруму, и Юкари ещё сильнее поникла. — Куруму, ты не помогаешь! — Вы… я ведь просто хотела… Бормотание девочки, тем не менее, заметила подошедшая Некономэ-сенсей. — Сэндо-кун, ты ведь на самом деле пришла, чтобы нам помочь? — …нет, ничего такого. — попыталась она отвертеться, но учительница подошла лишь ближе. — Может быть, ты увидела, как нам тяжело, и решила…? — Не правда! С чего бы мне лезть в дела клуба, на который мне наплевать! — Возможно, без причины? — предположила Акасия. — Не нужно ведь особой причины, чтобы кому-то помочь, если просто хочется и имеется возможность. Прости, Сэндо-сан, ещё раз, я не хотела — просто подумала, что ты прямо горишь желанием проявить себя. — …я всех вас ненавижу. — Если ты желаешь приобщиться к делу публицизма и принять участие в общественной жизни Академии, то я, как ваш куратор, могу лишь согласиться. Только скажи! Ещё какое-то время они наблюдали за подавленной девочкой, пока та, наконец, не изрекла: — А м-можно? — Ну естественно! — мяукнула бакэнеко и схватила её за плечи, отчего первокурсница подпрыгнула на месте. — Наши двери всегда открыты! После этого преподавательница увела заплаканную студентку заполнять соответствующие бланки на вступление, а девушки принялись упаковывать принесённые ранее коробки. — Теперь нас стало ещё больше. — не без толики чванства и доброго укора кинула суккуб, смахнув слипшийся локон со лба. — Я думаю, это прекрасно. — Я тоже. А кто спорит? Просто мне кажется, что если бы эти двое нам помогали, то всё прошло бы не настолько неловко и топорно. — Это да, — кивнула Мока. — К слову, мне казалось что эта «Рейтинговая Игра» уже должна была закончиться? Так не стоит ли нам сходить и проверить, как там Аки…? Впрочем, вместо того чтобы закончить мысль, они обе обернулись на некое подозрительное шуршание за спиной, исходящее откуда-то сзади и сверху. И там увидели, как на ветке дерева сидит Мориока и рядом с ним стоит Шимада, при этом оба парня состроили одинаковые зловеще-довольные лица, взирая на всё сверху-вниз и поправляя нацепленные на головы громоздкие наушники с микрофонами со словами «Джаст ас плэннд». — Почему все парни — такие клоуны?******
— Значит, вот как всё на самом деле произошло? — вопросил статный мужчина с пронзительными голубыми глазами и длинными золотыми волосами, собранными в конский хвост за спиной. Рихард Фенекс, нынешний глава дома адских маркизов, принялся отчитывать своего младшего сына, Райзера, и младшую дочку, Равель, со всей присущего статусу повелителя одного из Столпов Ада и отца этих двоих оболтусов строгостью как только те попались ему на глазах, и сейчас, глядя на них, сидящих перед ним на коленях и вогнавших головы в плечи, нельзя было распознать в этой парочке демонических дворян, либо кого-то ещё. То были всего лишь дети, смиренно и покорно принимающие нотации родителя. Впрочем, Фенекс-старший не столько гневался, сколько беседовал с ними, и не его вина, что столь долгое нахождение на посту патриарха и обязанность практически постоянно кружиться в пруду с пираньями для решения тех или иных проблем сделало тяжёлый взгляд и резкую риторику делом профессиональной привычки. По-другому было никак, и даже сейчас, общаясь с собственными наследниками, ему требовалось время, чтобы перестроиться на более семейный лад. — Клянусь, это правда, отец. — подал голос Райзер. — Мы… Я знаю, что ты заключил договорённость с Гремори, и всё, что от меня требовалось — это просто убрать с дороги того, кто исполнению этого договора мешал, однако я всё же не справился. Приму любое наказание, но просто прошу: не наказывай Равель. От неё здесь ничего не зависело, ей было с ним не справиться, если уж не справился и я. — Брат… — девочка тихонько всхлипнула, ведь понимала, что он даже в такой ситуации, когда отец очевидно зол, не забывает про неё и хочет защитить. — Я уже просмотрел запись вашей «Игры» и соглашусь, что в тот момент, когда она началась, ни у кого, кроме тебя самого, не было шанса пережить ту атаку. — мужчина сложил руки на груди. — Но он направил её во всех, кроме тебя самого. — Это так. — Теперь ты говоришь, что он также легко избавился от твоей «Королевы»… И смог бы легко выбить тебя из боя, потому что ты удосужился попасть в «иллюзию, где оказался бессилен». — Я не знаю, была ли то магия такая человеческая, либо его глаза тому виной… — задумчиво проговорил Райзер, вспоминая узоры вокруг зрачков Акиры. — Но я говорю то, что видел и слышал сам. Шимада Акира не проявил ко мне враждебности, хотя казалось бы. — Действительно странно. — Рихард задумался и потёр подбородок. — На его месте я бы воспользовался любой возможностью, чтобы закончить это как можно быстрее и без того представления, что вы устроили, но он предпочёл сойтись с тобой в открытом бою. Ты обмолвился, что вы разговаривали… — Ну, это… — он уже хотел что-то сказать, как увидел жест отца, предлагающий встать на ноги и вести диалог на более равных условиях, и с радостью выпрямился. — Он и правда хотел всё ускорить, предложил мне сдаться по доброй воле, чтобы не тратить время, а я отказался. Мы разговорились и по итогу пришли к выводу, что лучше всего будет сделать так, как ты сам всё увидел, правда вот… — юноша потёр шею из-за фантомной боли. — Сейчас я думаю, что идейка была так себе. — Хм, занятно. Чтобы слуга Гремори взбунтовался против своих хозяев таким образом… Увидев заблуждение в глазах отца, Фенекс-младший поспешил его разубедить: — Вообще-то Риас не перерождала его в составе своей свиты! — Разве нет? — Она наняла его в качестве наёмника, и из нашего общения я понял, что Шимада Акира, в общем-то, о ней не лучшего мнения. Мы с ним сразились не из-за его неприязни к нам или чего-то такого, и я более чем уверен, что никаких других отношений, кроме денежных в этой сделке, он иметь с ней не желает, а когда я рассказал ему о нашей ситуации, то тот и вовсе захотел помочь. — Райзер… — Я знаю, что не должен был болтать лишнего с посторонним, и что ты определённо не был бы рад, если бы я просто сдался в этом споре, но так сложились обстоятельства. Мы с ним сражались честно и я проиграл, помолвка расторгнута, а если ты недоволен этим, то накажи меня… Но каяться в содеянном я не стану. Я повстречал самого безбашенного человека за всю свою жизнь и не сомневаюсь в его честности, потому что прочувствовал твёрдость этих убеждений на собственной шкуре. И не жалею! В комнате повисла пауза. У Райзера не было иллюзий, будто бы такие наглые слова в общении с отцом остались без внимания, он понимал, что наказание за провал последует суровым, так что даже прикрыл глаза и опустил голову в ожидании вердикта. Но всё, чего удостоился — это ощущение падения его ладони на свою макушку. — Отец? — Признаться честно, после оглашения притязаний юной Гремори на расторжение помолвки и обговора с ними «Рейтинговой Игры» в качестве метода разрешения разногласий, мои ожидания были направлены на то, что ты по своему обыкновению выиграешь и будешь обречён уйти из семьи, как консорт предстоящей главы их клана. Конечно же я не допускал шанса, что ты поддашься или иным образом саботируешь это пари, да и просить тебя о подобном было бы непозволительным с моей стороны, однако я допускал тот маленький шанс, при котором ты проиграешь и, вернувшись назад, будешь отчитываться передо мною, как когда-то. Помнишь, как разбил любимую мамину вазу? При этих его словах щёки и уши Райзера покраснели, ведь он так старательно пытался вымыть из памяти, как в тринадцатилетнем возрасте поучаствовал в происшествии, по итогу которого с подачи родителей на целую неделю утратил возможность нормально сидеть и лежать на спине. — Но что же я увидел по итогу? Стыдливо отводящего глаза отрока, потерпевшего постыдную неудачу? Ревнивого жениха, потерявшего собственную долгожданную невесту из-за непреодолимой силы? Или мужчину, что научился уважать противника, сумевшего нанести ему честное поражение? Быть может, того, кто в кои-то веки ощутил вкус к сражению и стремлению к победе любой ценой? Эти слова отца в купе с доброй улыбкой, тем не менее, не ободрили сына, а лишь сильнее смутили. — Т-так ты не злишься? Рихард убрал руку в его головы: — Я был зол, когда они вынудили нас на эту помолвку. Я был зол, когда твоя мать возложила на меня вину за то, что её сын оказался обязан жениться на принцессе Гремори. Сейчас же чувства у меня несколько иные. Они сами установили правила игры, сами же и проиграли, хотя успехом мы обязаны не собственному умению, а внезапно встроившейся в это уравнение икс-переменной, Шимаде Акире, но на этом его роль сыграна, и нам нужно разработать планы на собственное будущее. Я уже планирую договориться кое о чём с Пеймонами, те давно приглашали нас в свой концерн, и в этот раз попытаюсь выбить для нас наилучшие условия сотрудничества — такие, чтобы моим детям не пришлось снова с кем-то сражаться. И так же бесславно продуть, соответственно. — П-папа! — на ноги вскочила уже Равель, а Рихард ловким движением вздёрнул воротник своего пиджака и довольно ухмыльнулся. Было видно, что он вышел из «делового режима» и полностью наслаждался видом своих краснеющих от стыда отпрысков. «Блин, я об этом раньше не думал… Но как же эти двое ужасно похожи, жуть просто!» — скривился Райзер, в мыслях поставивший Шимаду рядом с отцом и к своему ужасу осознавший, что у них лицо и повадки одни на двоих. — Значит, о Риас и Гремори можно пока забыть? — Теперь это уже не ваша забота, так что да, можете, однако в этом деле меня ещё кое-что интересует. Райзер, конечно же я понимаю, что это было бы подозрительно, если бы после всего вы с ним обменялись любезностями или выглядели хорошими друзьями, но надеюсь, что ты проявил достоинство и наградил своего соперника, раз уж тот оказал нам такую любезность. — А? Н-ну, не то, что бы… — хотел он было промямлить в своё оправдание, но тут же рухнул на копчик под зычный треск чего-то тяжёлого обо что-то полое. Удар главы Фенексов кулаком об его макушку без проблем свалил молодого дьявола на пол, что тот схватился обеими руками за немалых размеров шишку, а Равель остолбенела что при виде опрокинутого братика, что при взгляде на зловеще скалящегося отца. — То есть, ты хочешь сказать, что после боя просто отступил, как побитая дворняга? Разве в таких случаях по этикету не следует встретится в победившей стороной, оценить её старания и поблагодарить за хороший «Рейтинг»? Уж не хочешь ли мне сказать, что каждый раз, когда у вас происходил подобный бой — вы просто уходили, задрав нос и даже не поблагодарив проигравших за честную схватку и достойное поражение? На него действительно сейчас было страшно смотреть, так что блондинка спряталась за спиной братца, и оба они дрожали, как тоненькие осины. А огненный демон лишь приближался, разминая кулаки и разогревая вокруг себя атмосферу. — Э-э-э-это не так! — Я не так вас обоих воспитывал и в том абсолютно уверен. Но, кажется, в вас взыграла гордость, что вы поставили собственное достоинство выше достоинства и репутации собственной семьи. Даже пятисот лет не дотянули, а уже в себя поверили? — Н-н… НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! — поднялся слитный вопль под самые небеса этой огромной цитадели, что каждый замковый страж в пределах слышимости даже вздрогнул. Не от неожиданности, ведь они знали, что время от времени младшее поколение господ кричит подобным образом, когда чем-то гневают милорда или миледи. Просто гвардейцам, таким же дьяволам по сути, было их по-человечески жаль в подобные моменты.******
Акира мог бы поклясться, что после всех его выходок, начиная своим типичным поведением и заканчивая теми разногласиями, что возникли между ним и остальным кружком, когда отказался принять помощь в деле с Гремори и Фенексами, и Мока, и Куруму серьёзно на него разозлились. Вполне обоснованно с их стороны, а с его — не голословно, потому что в течение всей этой недели никто из них не попытался с ним даже заговорить. Он выполнил свою часть работы по колонке ужастиков и полностью отдался делу тренировок ради предстоящего сражения, но с тех пор в их отношениях повисла тишина. «Что ж, поделом мне.» — подумал он и было смирился, если бы очаровательная синевласая дьяволица не нарушила молчание с началом новой недели и чуть ли не силой вытолкала брюнета на крышу. Не говоря ничего, она вела себя грубо и агрессивно: захлопнула за спиной дверь, наложила на ту некое блокирующее заклинание, взяла Шимаду за грудки, припечатала к стене с теневой стороны пристройки… И также люто впилась ему в губы. Это было похоже на кормление изголодавшейся тигрицы каким-нибудь загнанным барашком, что показалось ему странным, ведь Куроно обычно хоть и вела себя кокетливо и не особо-то скромно, но всё же была по натуре своей покорной и мягкой. Вовсе нет, в страсти ей не было равных — даром, что суккуб, — но «обычная она», даже когда поддавалась похоти, контрастировала с той же Акасией, когда последней овладевала жажда до его крови. А сейчас всё было иначе, будто бы у девушки тоже проявилось «второе я». Её длинный язык бесчинствовал в его рту, пальцы вонзились в щуплые плечи мясницкими крючьями, а затем из-за спины появились два широких кожистых крыла, сложившихся таким образом, чтобы создать вокруг парочки непроницаемый кокон. Воцарился сумрак, в котором, когда её напор постепенно ослаб настолько, чтобы Куруму добровольно разорвала их поцелуй, блестящие красным глаза Акиры встретились с широко раскрывшимися мерцающими пурпурными бликами глазами Куруму. — Полагаю, я прощён? — он примирительно улыбнулся и дёрнул плечами, а она кокетливо лизнула кончик его носа. — И за что же мне тебя прощать, скажи на милость? — Что ж… — Шимада понял, что вопрос был вполне себе конкретным, и подруга требовала ответа с попутным признанием своей вины. — Я оплошал, когда не воспользовался вашей помощью в подготовке в «Рейтинговой Игры». — Правильно, а ты знаешь, почему это нас так задело? — она отпустила его руки, но мягкой грудью давить не перестала. — Ну, я… — Потому что ты нам не доверяешь, Акира. — Ты не видела запись представления? Вам там особой нужды присутствовать не было, разве не так? — Да мне плевать, насколько Фенексы оказались сильны или слабы. И Моке — тоже. И Гину с остальными. Важно не то, как мы бы проявили себя в таком деле — важнее то, что ты решил действовать в одиночку. Ты действительно обладаешь огромной силой, что никто для тебя, я уверена, не станет проблемой, но таким отношением ты подавляешь и нас! Видя, какие чувства она в действительности к нему испытывает, Акира нежно прикоснулся к её левой щеке и легонько чмокнул правую. — Я понял. Я слишком вдохновился своим успехом и свободой и потому подумал, что моя единственная проблема — это не давать вам за меня волноваться. — На кой чёрт льву сдался прайд, если охотой на всякую мелочь всё равно занимается вожак? — Фенекс-доно — не такая уж и мелочь, если что! — Ты понял, о чём я. Может быть, со своими супер-глазами ты и видишь всё вокруг себя, наводишь иллюзии и прочее, однако то, что чувствовала Мока из-за твоих слов, ты проморгал и ты…! Уже уяснив для себя самое важное и не пожелав дальнейшим диалогом вовсе довести любимую до слёз, Акира поцеловал её уже сам. Не столь же яростно и требовательно, как она только что, но всё же с желанием. Это было желание убедить девушку в своём понимании сути вопроса. Желание показать признание ошибки, совершённой из-за его гордыни. Желание, наконец, заставить её помолчать и не разводить здесь мелодраму. …а ещё вполне понятное и куда более приземлённое намерение проявить немного любви после недельной «голодовки». Всё-таки, серьёзный разговор — дело хорошее, однако эффект возбуждающих ферментов в слюне суккуба и феромонов в её сладком запахе никто не отменял и преодолеть их было практически невозможно. — Мы ещё не договорили! — насупилась она и развоплотила демонические крылья. — А мне показалось, что уже. Мы могли бы обговорить это всё в клубной комнате, где на меня бы давила не одна лишь моя Куруму-чан, но и все остальные, однако пришли сюда… Отчего же так? Демоница с одобрением хмыкнула в ответ на тот заманчивый тон, которым он это произнёс, и признала про себя, что парень раскусил её маленькую аферу. — Мы с Мокой не особо друг друга жалуем, просто сделать для разрешения этого ничего не можем, но всё же во всём, что касается тебя, мы с ней солидарны. Когда поняли, что ты в опасности увязнуть в делах Ада — договорились этого не допустить, хотя на тот момент были готовы головы друг дружке поотрывать. Когда поняли, что тебя забрали «безопасники», чтобы сделать нечто ужасное — мы даже не подумали собачиться, а вместо этого вдвоём ринулись в их логово, хоть и понимали, чем бы это для нас обернулось. И теперь, когда решили сообща обеспечить тебе поддержку, даже понимая риски самим вмешаться в дела Нижнего Мира, а ты нас так грубо опрокинул… — Прости. — …договорились, что как следует тебя накажем. И по началу я старалась, но теперь не вижу смысла соблюдать солидарность и здесь. С тебя хватит, да и с меня тоже. — Стало быть, вот этот вот поцелуй был твоим «срывом»? — он весело усмехнулся, а Куруму вполне серьёзно кивнула. — Я соскучилась, Акира. — жалобно простонала она и как бы между делом коснулась бедром тёплой «штучки», идущей от пояса вдоль его левой штанины. — С тех пор, как ты признал мои чувства, и мы с тобой окунулись в вихрь безудержной похоти в тех иллюзиях — мои мысли только о тебе. О твоих глазах, твоих губах, твоей улыбке… И ещё кое о чём твоём. Теперь она уже не стесняясь запустила тонкие пальчики за ворот брюк. — С тех пор, как лишилась с тобой девственности — моё тело тоже стало твоим. Ты даже не представляешь, насколько я тебя хочу! — Тогда, может, нам стоит уединиться где-нибудь… — его зрачки уже распространили вокруг себя по радужкам линии и завитки, чтобы перенести их куда подальше при помощи одной из своих пространственных техник, но Куруму предотвратила эту попытку, коснувшись его губ указательным пальцем. — Давай без этого. Нам с тобой и здесь будет вполне не плохо. — с этими словами она стянула с себя через голову бежевый свитер, и Акира увидел, как сквозь влажную белую ткань школьной рубашки просвечивает голубой кружевной бюстгалтер. — Ты вспотела, Куруму-чан. Тебе не жарко? — Я так намокаю каждый раз, когда касаюсь тебя, если ты не заметил. Каждый день. Каждый раз, когда смотрю, как ты в классе решаешь уравнения или пишешь изложения. Можешь называть это одержимостью, но я никогда не чувствовала себя лучше! — выпалила она и, схватив его за запястье, приложила ладонь Шимады к своему сокровенному местечку, чтобы парень познал истинный смысл слова «намокнуть». — Сейчас ведь только полдень, и обед скоро закончится… И тут же прозвучал звонок об окончании полдничного перерыва и начале нового занятия. — Неужели, — девушка томно хлопнула ресницами и стала медленно расстёгивать верхние пуговицы рубашки с твёрдым намерением его соблазнить. — Мужчина в тебе не примет верное решение и не забьёт на всю эту ерунду, когда прямо перед ним его женщина буквально плавится от жажды? Акира не отрицал, что в Моке и Куруму, помимо их внутреннего мира, характера, души и непосредственности, ему нравилось и то, как они выглядели. Ни один мужчина бы не стал этого отрицать, и сам он был далеко не исключением… Однако лишь сейчас, в сложившейся интимной обстановке, заметил одну интересную деталь: грудь голубоволосой дьяволицы была на самом деле куда больше, чем казалась на первый взгляд. Как он не так давно убедился во время секса, лифчик ей был нужен вовсе не для поддержания от природы идеального бюста, а чтобы придавать такому весомому женскому достоинству хоть какое-то подобие скромности и приличия. Куруму носила по обыкновению тугие рубашки с аналогичной целью, и теперь, когда пуговки одна за другой отстёгивались, она по чуть-чуть выпячивалась всё больше и больше. — Не хорошо прогуливать занятия, спору нет, но кем я буду, если от такого откажусь? Удовлетворившись его ответом, она озарилась искренней улыбкой и лёгким движением руки развенчала переднюю застёжку на лифчике. С тех пор, как их отношения только закрутились, суккуб позаботилась о том, чтобы весь её гардероб соответствовал требованию «Без лишних проблем быть снятым, когда Акира набросится на неё», и ведь правда: эта часть нижнего белья осталась висеть лишь на ключицах, освободив уже изрядно намокшие от бьющего изнутри жара груди. При виде столь богатого и торжественного зрелища, юноша без лишних слов ухватился за их основания, чуть вздыбив вверх, и слегка прикусил уже окаменевший розовый сосок. Куруму от такого возбуждённо охнула и запустила пальцы и нос в его макушку. — А что, если сюда кто-то зайдёт и нас застукают? — поинтересовался брюнет, но для этого оторвался от столь аппетитного лакомства всего-то на секунду, так что беспокойство в его голосе было чистейшей формальностью, не отражающей истинные желания никоим образом. — Тогда по школе до конца нашей учёбы разойдутся легенды о том, насколько хорошо мы умеем трахаться! Ну правда, милый, мы же демоны, порождения гедонизма, так к чему нам думать о том, что подумают другие? Пусть себе завидуют, а у нас дела много важнее… — девушка усмехнулась и присела на корточки, чтобы схватиться зубами за его ширинку. — Я просто волнуюсь, как бы кто от зависти не сгорел. — а вот это уже было правдой. — Пусть себе горят. Пусть хоть весь мир воспылает, мне всё равно. Я столько лет жила без тебя, своего суженного, столько времени сожгла в пустую, и тратить ещё больше на какие-то глупые обиды не собираюсь — у меня свои методы тебя наказывать и поощрять, дорогой~. За этой тирадой она уже расшнуровала его ремень, расстегнула пуговицу на штанах и чуть приспустила трусы, чтобы на лицо ей легло уже его достоинство. Крепкое, пульсирующее, горячее и тяжёлое. Из этих фиалковых закатившихся в экстазе глаз и из в принципе довольного лица возлюбленной Акире подумалось, что его «мужской запах» стал действовать на неё сродни испарениям афродизиака, и это было даже не сильно далеко от истины. Она жаждала его сильнее всего на свете и распалялась только сильнее даже от малейшего промедления. Куруму покорно поцеловала уже сочащийся предэякулятом кончик — это уже превратилось для неё в своеобразную традицию, — в предвкушении потёрлась об него щекой, но вместо того, чтобы целиком заглотнуть до самой ширинки, предпочла сначала зажать ствол Акиры между своих грудей. И несмотря на то, что они у неё были вовсе не маленькими, он не отставал и даже в такой «ловушке» стал чуть выглядывать на девичью ложбинку. — Приятно? — Могла бы и не спрашивать, знаешь ведь… — несколько вымученно прыснул он и облокотился всей спиной о стену пристройки уже добровольно, чтобы не потерять равновесие от несказанного чувства ниже поясницы. Она посильнее сдавила запястьями свои сиськи и стала как руками, так и толчками всем торсом массировать член поступательными движениями, попутно прикладываясь язычком к кончику каждый раз, когда тот оказывался на пике амплитуды. Быть может, для обычных женщин такой способ удовлетворения мужчины являлся лишь ещё одним рядовым приёмом предварительных ласк, дабы сильнее его разгорячить и заставить кончить, однако у Куруму на этот счёт было иное мнение. То, что она делала сейчас — это не просто утоляла его голод до её тела, не просто потакала его извращённым желаниям, хотя и всецело рада была даже такому варианту. Сама её природа, как суккуба, требовала именно этого. Чем развязнее себя с ним вела, тем сильнее провоцировала выработку сексуальной энергии и брачных феромонов, но если для кого-то это было лишь пустым звуком или поэтичным преувеличением, то для самой демоницы эта густая пурпурная дымка, исходящая от его тела и особенно сильно — от того места, где они соприкасались, была реальна, ощутима и жизненно необходима. Куруму всю свою жизнь ощущала, как самые разные ароматы подобного толка витают в воздухе по тем или иным причинам и от разных людей, она чувствовала и прекрасно ориентировалась в чужих эмоциях и страстях, просто потому что каждое живое существо источало эти запахи без перерыва и без контроля… Но ни один аромат, ни одна эмоция и ни одна греховная мысль не привлекали её внимания так, как это делал Акира. Она не фигурально купалась в его тепле и любви и прямо сейчас ощущала себя дышащей над опиумной курильницей. Куруму самозабвенно принялась ублажать возлюбленного и в какой-то момент забылась, а когда пришла в себя — ничего лучше, чем припасть губками к его головке и проглотить поток ударившего раскалённого семени, не придумала. — Хах, хах, — Шимада залился одышкой. — Куруму, это бесподобно. — Я очень старалась~ — она улыбнулась тому, как он погладил её волосы, и принялась слизывать те капельки густого белого «воска», что попали на грудь, шею и подбородок в подобии жемчужного ожерелья. — Я тут подумала: почему бы нам не заниматься этим каждый день? — Серьёзно? — Угу. Я слышала от матери, что у мальчиков в нашем возрасте просто конская производительность в этом плане, — она пощекотала его яички. — И это крайне вредно для здоровья, так что нет ничего плохого, чтобы регулярно спускать напряжение. «Звучит, как отговорка… Или как повод в её случае?» — Гормоны заставляют вас постоянно хотеть мастурбировать, и приходится прятаться по туалетным кабинкам и напрягать воображение, чтобы возбудиться от всяких пошлых журналов. Так не лучше ли вместо этого пустить всё это белое золото в выгодные инвестиции? В меня, например? Демоница выпрямилась и прильнула к нему, что член Акиры оказался зажат теперь уже между этих сочных бёдер и охвачен промокшими до нитки голубыми трусиками. — Не хочу тебя оскорблять, но меня это уже начинает пугать. — Ты сам решился принять на себя любовь суккуба, а это весьма и весьма тяжкий труд. Только не говори, что теперь жалеешь, мммхаааааа~ — сладко простонала она, когда, наконец-то, позволила своей киске проглотить этот стержень. Он же схватил её одной рукой за талию, второй — за бедро, чтобы затем поднять ногу Куруму для более удобного проникновения, теперь уже саму девушку прислонил спиной к стене и толкнул тазом настолько сильно, что та сразу же кончила. — Даже не мечтай, чтобы я такое сказал. Я ничуть не жалею, что полюбил таких безумных девушек, как вы с Мокой-чай, однако же… — Акира, нх, помедленнее! Я же только что…! — …"это не меня заперли с вами». После этого их «танец любви» длился ещё долго и занял всю вторую половину дня. В конце концов добившись того, чтобы демоница не была в состоянии не то что стоять на ногах, но даже членораздельно разговаривать, Шимада не преминул соблюсти джентльменские традиции и проводил её до дома. Вернее сказать, переместился с Куруму прямо в ванную её же комнаты в общежитии, где помог впавшей в беспамятство красавице отмыться от последствий их общих «вложений» и уложил спать в кроватку. Естественно он использовал для всего этого свои умения, иначе помимо вопросов о целесообразности прогула учебного дня к нему бы возникли претензии по поводу несанкционированного нахождения на территории женского общежития. Ещё больше вопросов накатилось бы из-за того, что парень покидает комнату одной из девушек с настолько довольной и сверкающей улыбкой, будто его заживо залакировали, так что сейчас, когда основной поток расходящихся после занятий студентов разделился на парней и девушек в разные стороны, он предпочёл воспользоваться не парадным входом, а материализоваться на крыше. Акира сложил руки на груди и гордо поднял подбородок, словно бы одержавший знаменательную победу военачальник, обернувшийся к восходящему солнцу… Правда вот самого солнца в карманном измерении Академии Ёкай не присутствовало, так что со стороны это выглядело несколько нелепо, если уж вовсе не подозрительно. «Хм, а это случаем не…?» — подумал он при взгляде на кучку идущих в общежитие девчонок. Одна особа из этой компании ему показалась знакомой, и Акира, кивнув каким-то своим мыслям, спрыгнул вниз… Чтобы оказаться прямо лицом к лицу с Альсиной Цеппелин. — Доброго вам вечера, Цеппелин-семпай! — улыбнулся он, а вампирша подпрыгнула на месте, как ошпаренная кипятком кошка, и как-то так вышло, что за этот скачок оказалась за спиной одной из своих, по всей видимости, подруг. — ШИМАДА, КАКОГО ЧЁРТА ТЕБЕ НУЖНО???!!! — возопила она от неожиданности, чем остановила поток и обратила на них обоих внимание львиной доли женской половины Академии Ёкай. — Прошу прощения, не хотел никому помешать. — Да неужели?! — в ответ на его беззаботный смех, демоница оскалилась. — Мало того, что ты сделал со мной тогда, так ты ещё в могилу меня решил свести своими фокусами! По началу распалившись, затем блондинка пришла в себя от приступа шока и обернулась на шёпоты. — …этот парень с ней что-то сделал? — Какие у них отношения? — Слушайте, а это разве не тот самый «Шимада», который тогда с Комитетом… — Ну, назвала она его так. Пошла молва, и Альсина нахмурилась: — Чего тебе надо? — Я просто был здесь неподалёку, а когда увидел вас, то решил подойти и поздороваться. — он примирительно сложил руки в подобии молитвы и прикрыл один глаз. — А ещё попросить прощения за то, как грубо тогда над вами надругался. Мне стоило себя сдержать. Девушка приподняла бровь в знак непонимания, после чего, как могла бы поклясться, услышала за спиной звон чего-то стеклянного и её озарило. Конечно, для неё его слова означали, что брюнет пытается извиниться за эти ужасающие пытки, которым подверг по итогу их боя некоторое время назад, однако со стороны звучало это ещё более мерзко — и именно такую интерпретацию предпочли все окружающие. — Н-н-надругался?! — Он надруг…? — Это значит, что у них б-было… ну, это самое? — Я слышала, что у него в пассиях ходят уже три девушки с первого курса? Это значит, что он и их тоже, и поэтому они с ним…? — То есть, и так и эдак! От всех этих грязных пересудов ей хотелось закрыть уши и что есть мочи в глотке вновь прокричать «ЧТО ТЫ, БЛЯТЬ, ТВОРИШЬ???!!!». Дело усугубляло ещё сильнее то, что этот кретин буквально-таки сиял позитивом с отсутствием даже малейшего чтения ситуации, куда тот загнал их обоих просто на пустом месте, так что от этого она разъярялась ещё больше. Была бы кошкой — неистово зашипела бы и выгнула спину, но сейчас не была способна ни на что, кроме как молча краснеть, дрожа от смущения под взорами сверстниц. Шимада же, несколько поумерив свою жизнерадостность и с пониманием улыбнувшись прежней противнице, совершил ещё один, быть может, куда более вызывающий ход в этой партии, а именно подошёл к ней, подхватил за плечи и колени на руки и со словами «Всего хорошего, любезные дамы!» исчез в мерцании чёрных бликов. — Моя… моя школьная жизнь окончена… какой позор… — тихо причитала Альсина, рухнувшая на четвереньки возле дуба сразу после того, как парень перенёс их обоих подальше от Академии. — Да будет вам, Цеппелин-семпай, забудется. В ответ на это она застыла, затем будто бы под трансом подняла руку, выдвинула из ладони длинный кровавый шип и замахнулась, чтобы вспороть ему брюхо. Впрочем, такой выпад вампира настоящего вампир самозванный легко пропустил мимо и парировал, схватившись за её лицо и уставившись побагровевшими глазами в её, налитые золотом и рассечённые вертикальными змеиными зрачками. «Только не снова!» — лишь это успела прокричать про себя перед тем, как провалилась в иллюзию «Цукиёми».******
Альсина схватилась за лицо. Она ещё не пробудилась, не открыла глаза и даже импульс к подъёму не успела дать всему остальному телу, но рукой уже прикрыла рот. Это было желание не дать волю инстинктивному рвотному позыву излиться в тот момент, когда лежала на спине, однако стоило перелечь на бок — тут же срыгнула. — Кха! Кха! Кх-кх-кха, кха! Бррррр… — Видимо, я тогда слишком перестарался с вами, и это сказывается на вашем восприятии. Ещё раз прошу прощения. — послышалось откуда-то со спины, и когда девушка закончила опорожнять желудок, то встала на четвереньки и повернула голову чуть влево. Туда, где на одном колене перед ней стоял Шимада Акира. — Что… тебе от меня надо? Я ведь, гх, уже за всё поплатилась… — Это было бы так, если бы вы просто изменили своё отношение ко мне и пообещали больше никогда не строить козни, семпай, однако на отказ вашего Святого Механизма вовсе работать я не рассчитывал. Теперь мне как-то неудобно. — Что? Она проследила глазами, как он выпрямился и обратил взгляд куда-то в сторону, и лишь сейчас осознала, где они вдвоём очутились. Это было вовсе не то кровавое море, что раньше, а вполне себе твёрдая холодная земля, и мир не сменил краски на негатив, но вместо этого небо полнилось серыми грозовыми тучами, а ветер здесь, такое впечатление, пытался слизать с их костей всю плоть. Здесь находилось «ядро» её артефакта, и если здесь же появились они с Акирой, то это значило… — Что ты собрался делать?! — И кто же осмелился нарушать мой покой? — пророкотал пронзительный бас со всех сторон, а тот клочок безжизненного кружащегося в тайфуне камня, на котором вампир и человек стояли, содрогнулся. Из-за горизонта этого сравнительно небольшого островка показался чёрный силуэт, что всё более поднимался ввысь и густел, пока не обрёл вид гигантского коронованного полу-сгнившего скелета. С его суставов подобно слезающей коже строились лоскуты призрачной материи, а глазницы мелькнули алыми фарами. К его виду Альсина Цеппелин не могла привыкнуть — не сейчас, когда тот показал, как легко может обрубить доступ к её самому главному оружию, «Могиле Нергала», а потому лишь завалилась на копчик в желании отползти подальше. Но противник, всё никак не желающий оставить её в покое, не пожелал последовать её примеру. Возможно, его восприятия не хватало, чтобы распознать истинную угрозу великана, но обернуться к девушке это ему не помешало. — Не беспокойтесь, Цеппелин-семпай, это долго не продлится. — А? — удивилась она его ухмылке, после чего юноша пошёл вперёд и обратился к воплощённому кошмару. — Ои, Шинигами-сама, не затруднит уделить мне самую малость своего внимания? Разговор есть. — Ты меня знаешь? — клацнули бритвенные клыки в безгубом рту. — Не уверен. Просто вы выглядите как тот, кого бы так точно назвали! Я извиняюсь за свои манеры — так беспардонно вламываться в чужой дом, однако у меня к вам дело. Мой семпай сказала, что с момента нашей конфронтации потеряла доступ к своему Святому Механизму, а он — часть её, так что мне это показалось неправильным. — Хм-хм-хм-хм, — тот издал глубокий смешок. — И ты пришёл, чтобы просить снять с неё этот блок? — Я сам умею их и накладывать, и снимать, помощь не требуется, но её тело — это её дело, и вам с ней сожительствовать, я надеюсь, ещё очень долго. Так не будет ли лучше добиться консенсуса? Ради вашего же блага… — ЧЕРВЯК!!! Кем ты себя возомнил, чтобы диктовать МНЕ свои жалкие намерения в МОЁМ мире?! — жнец ударил ладонью об землю, и Альсине показалось, что она сейчас лишится почвы под ногами. — Никем. Просто у меня есть желание восстановить справедливость, а у вас отсутствует возможность мне в этом помешать. Так как поступите, Шинигами-сама? В ответ на такую дерзость умертвие крепко сжало костлявые пальцы в кулак и обрушило на них обоих. — Неверный ответ. — эти слова отозвались эхом в голове Цеппелин, уже съежившейся калачиком и прикрывшей голову в предвкушении удара, который превратит в мокрое место не только Шимаду, но и её саму. Затем послышался смачный и влажный хруст. Она ещё ощущала себя вполне целой, и непонимание, почему ещё осталась в живых, заставило Альсину открыть глаза и поднять взгляд. Перед собой девушка увидела юношу, объятого густым пламенем цвета венозной крови, и более того — сама она тоже находилась вместе с ним в центре огромной конструкции, напоминающей оголённую грудную клетку, из верхней правой части которой тянулась костлявая рука, даже несколько превосходящая таковую у внезапно отступившего на несколько шагов призрака. Акира не стал ждать вражьей атаки и вместо этого вломил тому со всей силы в ответ прямо по нижней челюсти, раздробив в кучку обломков и заставив нерадивого «хозяина» залиться утробным воплем боли. «Его… его возможно ранить?» — шокирующее открытие, которое для Альсины затем сменилось недоумением, зачем Шимада развоплотил эту конструкцию и снова подхватил тело вампирши на руки. — Ч-что ты делаешь? — Здесь несколько опасно, так что отведу вас подальше от зоны конфликта. — ответил он, когда они вдвоём уже оказались на одном из дальних островков, кружащихся в бездне. Акира аккуратно поставил её на ноги и снова исчез в чёрных разводах, а Альсина поспешила к краю обрыва, чтобы лицезреть это безумие воочию. — Жалкое насекомое, я сожру твою душу, высру её, а потом руками этой сучки затолкаю в глотку одной из твоих подружек! — пророкотал «Смерть» и, когда на земле перед ним вновь появился Акира, занёс за плечо материализовавшуюся в руках костяную косу. Последовал вертикальный удар, от которого брюнет, тем не менее, увернулся лишь повернув торс и отступив на шаг, однако этого оказалось достаточно, чтобы и сам основной остров, и несколько за ним располовинило от поверхности до самого низа. — То, что разговариваешь жирным курсивом, круче тебя не делает. — усмехнулся брюнет и сгинул в пространственной воронке, ведь первый удар жнеца тут же сменился вторым, горизонтальным, что срубил с того места, где стоял Шимада, значительный пласт земли. — Где ты, мелкий…?! — он начал оглядываться, а затем обернулся на странный грохот с тыла и увидел, как огромный булыжник оборачивается вокруг своей оси и, будучи приведённым в движение ударом Акиры ногами под себя, летит в его сторону. — Бесполезно. Ещё один взмах косой разделил глыбу на две равные половинки… И ему пришлось прикрыться рукой от трёх неимоверных размеров огненных шаров, кои юноша очередью изрыгнул под прикрытием первой ложной атаки. Огненное облако, охватившее жнеца с головой, тут же оказалось им разогнано для обеспечения себя видимостью, после чего титан пошатнулся от удара молнией в спину. То был Шимада, стоящий на потихоньку кренящемся булыжнике, что держал одной рукой вторую за запястье, сверкающее электрическими зарядами. Свечение на мгновение погасло, чтобы затем вновь воссиять и зачирикать стаей птиц: — «Райдзин: Чидори Нагаши». — декламировал парень, а его противник крутанул перед собой косу, создав таким образом диск из прозрачно-чёрной материи, без какого-либо урона поглотивший целое облако ударивших по нему серебристых молний. — Всё, на что способна саранча? — даже с каким-то задором скрипнул он зубами, а Акира усмехнулся. — Ох, у меня ещё много цыганских фокусов в закромах. — брюнет сложил пальцы обеих рук в замысловатый жест. Альсина же, всё это время наблюдающая за схваткой, только и могла что стоять с распахнутыми глазами и чуть приоткрытым ртом. Всё происходящее вызывало у неё одни лишь вопросы, а постоянные вспышки, грохот и гром не давали сосредоточиться. Почему он ей помогает и является ли такая «помощь» его настоящей целью? Быть может, всё это — просто ещё один более изощрённый способ пытки, чтобы сначала вселить в неё надежду, а затем растоптать? С него станется такой подход… С них обоих, но всё же в глубине души ей хотелось верить, что всё это происходит по-настоящему. «Одолей его, как меня когда-то… Слышишь?» А пока она терялась в мыслях, Шимада обратился не уступающим своему оппоненту в габаритах живым скелетом из твёрдого алого огня, так что обмен дальнобойными атаками перерос в подобие кулачного боя. Акира не прекратил хитрить и в какой-то момент ради более удачного удара воспользовался одной из гравитационных техник, зажав жнеца двумя кусками острова, располовиненного им ранее. Удар оказался ощутимым, но самое главное — он вывел того из устоявшегося темпа схватки, так что призрак в ярости замахнулся косой от бедра, чтобы отделить торс конструкта от таза и достать до наглеца. Шимада тут же перехватил оружие прямо в том месте, где его сжимала ведущая рука «Смерти», и сжал её с такой силой, что у того пальцы переломались. Акира показательно крутанул косой, полоснул призрака по левому плечу, обезвредив и эту руку, и на исходе широкого замаха вогнал тому лезвие в открывшуюся в истошном визге клыкастую пасть по самое древко. Сначала «ядро» застыло, затем ещё попыталось как-то воспротивиться уничтоженными конечностями, но юноша надавил уже не вниз, а вперёд, отчего коса рассекла черепушку и значительную часть корпуса на двое. Угольно-чёрная кровь хлестала во все стороны, и даже Акиру, уже развоплотившего свой «экзо-костюм» и плавно опустившегося на землю, окатило этой жидкостью. Это был конец, победа, или же… — Жалкое насекомое… Думаешь, в МОЁМ царстве меня может одолеть такая сошка? — понеслось из распоротого брюха жнеца, а затем раздался хруст. Раздавленные пальцы на правой руке срослись, как ни в чём не бывало. Из бездны вырвалось несколько потоков тёмного тумана, что вгрызлись в обрубок на месте левой и обрели форму вполне целой конечности. И обеими он вырвал из себя собственное оружие, чтобы дать двум половинкам туловища срастись воедино. Битвы словно бы не случилось, однако сам мир вокруг них стал выть и кружить только лишь сильнее. — А я думал, нам с вами было весело, Шинигами-сама? — обижено скуксился Акира, но в следующий момент оказался сгребён в руку гиганта. — Кх, а раньше вы были медленнее… — Это мои владения. Моя Преисподняя. И ни ты, ни кто-либо ещё не выжил бы здесь без МОЕГО одобрения. Я позволил тебе себя развлечь, Шимада Акира, но на этом твоей удаче конец. — и с этими словами он закинул маленького человечка в свою пасть, аппетитно сглотнув. Альсина же пала на колени. В какой-то момент ею овладела уверенность, что у него получится. В какой-то момент… Но всё, чего добилась — это возникший перед ней лик кошмара, решившего удостоить и её своим вниманием. — И что же заставило тебя думать, что здесь у тебя есть место для надежды, девочка? — Я… я ничего такого не… — Я сожру тебя точно так же, как и его, и ты никогда больше не смож…! — было начал он свою тираду, уже готовясь избавиться о той неудачницы, которой удостоился в качестве носительницы в эту эпоху, но внезапно схватился за живот. Из самой глубины послышался протяжный гул, а затем и хруст дробящихся костей, и «Смерть» блеванул кровью на собственную ладонь. — Ч-что за…? — Не вы один умеете делать вид проигравшего, при этом с полным флеш-роялем на руках. — произнёс Акира, выходя из завихрения реальности за спиной Цеппелин. — Я обещал им не выпендриваться и не заставлять их волноваться… Но сейчас-то их здесь нету, да и рассказать о моём плохом поведении некому! На его лице расцвела сатанинская улыбка, но призраку сейчас было не до хвостовства: его внутренности сжались в одну точку, кости начали хрустеть, а вампирша заметила, как пыль, камни и даже крупные острова, летающие в округе, стали понемногу тянуться к ним. — Что ты сделал? — «Идзанаги: Геншинджу Фууин но Ива». — произнёс Шимада и зычно хлопнул в ладоши перед лицом, словно бы в завершении молитвы. После этого тот кусок земли, на котором сидела Альсина, словно бы чьей-то незримой рукой вырвало из общего пласта острова вместе со множеством таких каменюк, и, чтобы не дать ей стать частью разворачивающегося представления, Акира вскочил к девушке на постепенно поднимающуюся платформу и затянул их обоих в воронку «Камуи». Появились они уже на глыбе, находящей на достаточном удалении от жнеца, чтобы не попасть в «горизонт событий», и демоница стал свидетельницей того, как «ядро» её Святого Механизма, казавшееся ранее абсолютно всесильным, постепенно засыпает грудами больших и малых островов, формируя всё увеличивающийся каменный шар. Под конец сего действа над ними обоими висела напоминающая Луну махина, из которой по щелчку пальцев брюнета в разные стороны выстрелили сотни или даже тысячи мерцающих фиолетовым призрачным пламенем цепей. Они впивались в оставшиеся «на плаву» острова, уходили в бушующую ураганными ветрами пустоту… И лишь одна изогнулась по ломанной траектории и устремилась к блондинке. Это произошло быстрее, чем та среагировала или даже пискнула: цепь вонзилась ей в грудину, и девушка отшатнулась от неожиданности, однако, тем не менее, боли не ощутила. Это было нечто сродни обжигающему холоду, когда всё её тело объяло потусторонним огнём, но не отдавало мукой — лишь ощущением силы. — Пожалуй, нам пора, Цеппелин-семпай. — улыбнулся первокурсник и вновь удостоил её прямым взглядом красным мистических глаз, чтобы через пару мгновений они оказались в том же самом лесу, с которой начали. Всё то время — возможно, в реальности это заняло лишь секунду, — что провели в её внутреннем мире, он держал её за лицо, а когда вернулись обратно — сразу же отпустил и отошёл на пару шагов. — Шимада… — она схватилась за раскалывающуюся голову и зажмурила глаза. — Что сейчас произошло? — Что ж, как и сказал, я решил загладить свою вину и помочь вам в вашей проблеме. Мне казалось, что всё произошедшее указывало на это? — Ты так говоришь, но… — её повело в сторону, и Цеппелин облокотилась о дерево. — Зачем тебе это? Я ведь сама напала, чуть было не убила твоих друзей, и ты в отместку пытал меня до потери пульса, а теперь прискакиваешь, как принц на белом коне, чтобы… Чтобы что? — Ваша правда. С моей стороны было бы целесообразнее оставить всё так, как оно было, чтобы вы больше не имели возможности как-то мне навредить… — Именно! — воскликнула красавица, но сразу поплатилась с новой силой разгоревшейся мигренью. — Но что же в этом интересного? Она ещё какое-то время смотрела на этого довольного чудака и подытожила: — Меня одолел такой идиот. — О нет, мне просто скучно! Я понял, что в нашем противостоянии у вас был свой интерес, также понял, что вы бы ничем не побрезговали, лишь бы заполучить меня в свою коллекцию — я уже начинаю к этому привыкать, чес-слово, — но в последнее время я кое о чём задумался. «А были ли вы счастливы, пользуясь такими методами, как держание кого-то в заложниках?». От этих слов она немного протрезвела и с недоверием уставилась в эти голубые глаза. — Не сомневайся, совесть меня не мучает. — Правда? — он чуть наклонил голову и сам наклонился, будто бы с интересом изучая нечто невиданное. — Н-не приближайся… — Когда мы с вами сражались, в ваших глазах горел такой огонь. Огонь того, кто начал получать удовольствие от ощущения битвы, а не от жажды результата любой ценой. — Что за каша у тебя, чёрт побери, в голове?! — Пшённая на молоке. Пока говорил, он подходил всё ближе — и вот Альсина уже оказалась прижатой к дереву и чувствовала на своей шее его дыхание. Паника и смущение, вылившиеся от этой ситуации в румянец, отозвались и в руке девушки, отчего на её указательном пальце материализовалось волшебное кольцо, изрыгнувшее змейку чёрного дыма. Теперь между ними возник нежить-самурай, заслонивший хозяйку и приставивший к шее неприятеля лезвие нагинаты. Девушка же, поначалу этого не осознавшая, удивилась его появлению и схватилась за ладонь с заветным перстнем. — Он вернулся! — это действительно была радость, затем сменившаяся настороженностью. — Что ты задумал? Призванный дух сделал ещё пару шагов, а брюнет покорно отошёл, не смывая с лица лёгкую улыбку. — Понадеялся, что в будущем вы снова бросите мне вызов, но уже без прикрытия близкими мне людьми в качестве щита. С моей стороны использовать иллюзии тоже было не слишком-то порядочно, так что рассчитываю на спортивное поведение в следующий раз. В конце концов, хороших врагов трудно найти. С этими словами он обернулся и направился в сторону школы, а демонесса в ответ на вопросительный взгляд своего миньона отрицательно качнула головой. Хватит с неё на сегодня странных событий и странный людей. Впрочем… — Шимада Акира! — окликнула она его, и парень остановился. — Если ты мог сделать так, как сделал сейчас, то почему не распечатал мой Механизм ещё неделю назад, чтобы у меня не осталось отговорок отказать Гремори в помощи «Рейтинговой Игре»? Ты ведь тогда сражался в одиночку. — Ох, и позволить вам захапать часть моего гонорара себе? Не сомневаюсь, что у Цеппелин-семпай на пике сил получилось бы одолеть всю вражескую команду, это был бы лишь вопрос времени — и что же хорошего в том, чтобы дать нашей непутёвой нанимательнице лишний аргумент для сокращения изначально обговоренной суммы? Правильно, ничего.******
— Так ты будешь ходить или мы на этом закончили? — скучающе прогундела Сона Ситри и покрутила в руках белую «съеденную» фигурку ладьи. Девушка пришла к своей подруге, просто чтобы поиграть в шахматы и попить чаю, но всё, что получила — это заглохнувшую на первой трети партию и вид наследницы рода Гремори, пережаренным блином обмякшей на противоположном диване. — Можешь сходить моими фигурами за меня. — устало протянула дьяволица, в ответ на что брюнетка дёрнула губами и мимолётом стрельнула фиалковыми глазами в сторону Акено и Цубаки, о чём-то увлечённо шушукающихся возле рабочего стола президента Клуба Оккультных Исследований. — Что с тобой происходит? — она поправила очки и сложила руки под грудью. — Это не та Риас, которую я обычно обыгрывала в шахматы и у которой постоянно пар из ушей валит от злости. — «Та Риас» отошла передохнуть. — Что такое, у неё отходняк после бурного празднования расторжения помолвки с Райзером? — было попыталась пошутить Ситри, но энтузиазма в ответ не получила. — Видимо, Президента накрыла хандра от того, что некто ей слишком сильно понравился и не ответил взаимностью. — усмехнулась Химэдзима и подлила свежего напитка в чашку подруги своей госпожи. — Благодарю, Акено. — Сона пригубила чаю, с облегчением выдохнула и обратила взгляд на аловласку. — И что бы это значило? Шимада Акира снова проявил холод к твоему предложению и красиво ушёл развлекаться со своими друзьями? И тут лазурные глаза Гремори раскрылись. Не с удивлением, но с пустым не вдохновлённым взглядом куда-то в потолок. — Я ужасно с ним обошлась, Сона. Сначала завербовала ту, с кем у него возникли серьёзные разногласия… — Причём не наняла её на работу, а просто подобрала после их битвы, как стервятник бы подобрал падаль. — добавила Акено. — …потом воспользовалась грязными трюками в дуэли с ним и в итоге отказалась признать поражение… — И натравила на него Комитет в знак своей детской обиды, разболтав его секретик. — …а под конец вынудила сражаться за меня против Фенексов. — И даже чуть не расплакалась от его благодарности «за честное соблюдение сделки, потому что Гремори-семпай — честная сама по себе». — Ты очень проницательна, Акено. Что бы я делал без твоих постоянных ремарок? — она опустила глаза на свою помощницу, а та прикрыла рот ладонью, чтобы не выдать довольную улыбку. — Вот и я не представляю, хи-хи. — В любом случае, Риас, это на тебя не похоже. — Сона поставила кружку с блюдцем на стол и сложила руки на коленях. — Мы много где ошибаемся, это неизбежно, но нам, как представителям Столпов Ада, не пристало впадать в такое уныние, в которое тебя вогнали чувства к нему. Если чувства здесь имеют место быть. Более того, зная тебя — иных действий от тебя и не ожидалось, разве что не таких топорных и неуклюжих, как сейчас. — Вы обе мне не помогаете… — простонала Риас и на уголках её глаз даже появились капельки слёз. — Сначала конструктивная критика, даже если она тебя уничтожит, а затем поддержка добрым словом — в этом и есть суть дружбы. — Понятно теперь, почему я — твой единственный друг. Даже Сеегвайра предпочитает свои мехи вашим совместным тренировкам. — эти слова были сказаны в отместку за холодное пренебрежение Ситри, и на последнюю это подействовало: Сона смутилась и вновь поправила очки. — Э-э-это тут ни при чём! Просто она фонтанирует идеями и слишком гиперактивна, а ещё в последнее время жанр «меха» в аниме-индустрии переживает перезапуски, так что естественно, что у неё нет на меня времени, и вообще…! — Я подставила его, Сона. Он… он ведь ничего плохого мне не сделал, все наши договорённости, будь то дуэль за его душу или контракт наёмничества на время «Рейтинга», он соблюдал, а я… Он ведь улыбался мне, как будто ничего не случилось, хотя должен всем сердцем ненавидеть. Я бы ненавидела, обойдись кто со мной также. — Ты слишком драматизируешь. Знала бы ты, что в своё время мне пришлось затуманить разум Саджи при помощи магии, чтобы он не разобрал дороги и выскочил на проезжую часть, а затем я уже его оживила… — Тогда представь на его месте Шимаду, а меня — за рулём той самой машины. Тогда я была не пьяна, а просто злобно скалилась, сильнее давя на газ, чтобы его сбить! И лишь сейчас Риас оживилась, а Ситри не нашла, что на это ответить. Она снова посмотрела на шахматное поле и взяла в руки теперь уже фигуру пешки, чтобы передвинуть ту на пару клеток вперёд. — Не знаю, как тебе помочь. В делах любовных у меня опыта… примерно столько же, сколько у тебя, и столь же жгучей вины, какая сжигает тебя, я никогда не чувствовала. — Ты понимаешь, что мне даже не хватило сил покрыть номинал его души? — Он оказался слишком «тяжёлым» для твоих Частиц Зла? — она замерла на полу-движении как от удивления сказанным, так и от воспоминания, что сейчас вовсе не её очередь делать ход. — У него есть Святой Механизм, — Гремори наконец совершила своё движение на доске, вернувшись в игру. — Но я более чем уверена, что основная стоимость — это он сам. Просто не может не быть. — Так может, если ты так переживаешь, стоит просто подойти к нему и поговорить о вас двоих? — Ты сбрендила? И что я ему скажу? «Извини, я поступила, как последняя шлюха, а именно настучала на тебя Комитету Общественной Безопасности, чтобы они поубивали тебя и всех твоих друзей из кружка, и тогда могла бы без согласия обратить тебя своим рабом. А ещё я без малейшего зазрения совести после всего этого согласилась принять тебя к себе в слуги, хотя по-хорошему мне должно было быть стыдно даже на глаза тебе показываться. Давай встречаться!» — так, что ли?! — Ох, согласна, глупая была идея. — от подобной волны негатива и возмущённого самобичевания подруги демоница даже голову вогнала в плечи, лишь бы не попасть под горячую руку такой Риас. — Я не знаю, что мне делать теперь. Казалось бы, помолвка с Фенексами расторгнута, моя судьба теперь в моих руках, родители и брат утёрлись, и даже наша школьная жизнь идёт своим чередом… — её губы задрожали, и пальцы сомкнулись на ткани рубашки в области солнечного сплетения. — Но он, Шимада Акира, продолжает точить меня изнутри. Именно тем, что ничего не говорит и не предпринимает. Хотя бы одно слово, один удар — и я бы с радостью променяла эту внутреннюю боль на физическую. — Тогда… может стоит попытаться очистить себя перед ним? Это не будет так просто, если уж на тебя давит настолько жестокий комплекс вины, но постепенно… — Думаешь, сработает? — Риас, нам с тобой жить на этом свете декадами, веками, целыми миллениумами, так неужели ты не хочешь предпринять хоть что-то, чтобы твоя жизнь до самой смерти не превратилась в одно сплошное серое Чистилище? Не поможешь себе — никто не поможет, и Риас Гремори — вовсе не та, кому следует убиваться ради одного-единственного человека. Прояви характер и сделай, что считаешь в такой ситуации нужным… Только давай без радикализма, прошу тебя как подруга. На этом их разговор окончился, и аристократки принялись, наконец, заканчивать партию в шахматы, а Риас ещё долго шмыгала носом, к своему достоинству не позволив себе удариться в слёзы. Однако никто из присутствующих так и не заметил маленького членистоногого наблюдателя, услышавшего и увидевшего достаточно, чтобы уползти восвояси. Кто бы обратил внимание на мелкого чёрного таракана, снующего по тёмным углам коридоров и переходов от одного учебного корпуса к другому? Пожалуй, лишь молодая девушка с длинными розовыми волосами и побагровевшими радужками, что немного задержалась в кабинете журналистского кружка, чтобы убрать рабочие принадлежности. Насекомое ловко забралось по железным ножкам на полотно парты, приставленной к окну, а затем на любезно выставленный для него указательный палец. Красавица поднесла своего маленького друга ближе к лицу, позволяя тому прикоснуться длинными усиками к своей макушке и передать полученную информацию. — Спасибо за помощь, Курошибара-сан. — она слегка улыбнулась, поставила его обратно на стол и соизволила дать тому в награду за старания небольшой кубик рафинированного сахара. «Анимализм», как искусство работы с животным миром, считался достаточно сложной вампирской Дисциплиной, на идеальное овладение которой иным практикам требовались десятилетия, но иногда происходило так, что зачатки умения проявлялись и прогрессировали сами собой, как некий рецессивный элемент гена этой полуночной расы. Она поняла сей факт в тот момент, когда магическая печать-розарий сменила свою полярность и позволила двум разным сторонам одной личности открыть доступ к истинной силе её крови. Первой достались силовые умения, наиболее заточенные на бой и разрушение, а вот ей — наиболее «специфические», но оттого не менее полезные. По крайней мере, без её собственного желания взять под контроль этот гул в голове от канонады нечеловеческих голосов, доносящихся из леса и из тёмных уголков школы, и научиться по-дружески общаться с их владельцами она бы никогда не узнала того, отчего прямо сейчас кровь закипала в жилах. «Эта сука!» — шипяще протянула Внутренняя, чуть ли не материально проявляясь в чертах лица Внешней. — «Омотэ, сейчас же выпусти меня, и я ей вены вскрою её же позвоночником! Я…!» — Всё хорошо, Ура, правда. Не думаю, что тебе стоит об этом переживать. — она меланхолично посмотрела на свою руку, а таракан в предчувствии надвигающейся бури предпочёл схватить свою награду и ретироваться. «Ты просто так это стерпишь? И даже ничего не скажешь остальным? На твоего мужчину покусились, и мы наконец узнали, кто тому виной, так чего ты теперь медлишь?! Расскажи ему, если боишься отпустить меня одну, но сделай хоть что-нибудь!» — «Стерпеть», говоришь? — Мока сжала кулак и прикрыла глаза, а Ура ощутилась, как темнота, в которой обычно пребывала, начала нагреваться, а затем и вовсе кипеть. «Омотэ?» И девушка подняла наполнившиеся кровью глаза, пылающие не взрывающейся яростью, как внутри, но не менее жгучей тихой ненавистью: — Гремори я… задеру собственными руками.