Digital Daggers
<The Devil Within>
I will keep quiet, you won't even know I'm here, You won't suspect a thing, you won't see me in the mirror. But I crept into your heart, you can't make me disappear Til I make you… I made myself at home in the cobwebs and the lies, I'm learning all your tricks, I can hurt you from inside. I made myself a promise, you would never see me cry Til I make you… You'll never know what hit you, Won't see me closing in. I'm gonna make you suffer, This Hell you put me in! I'm underneath your skin, The Devil within…
You'll never know what hit you.
******
Сложно было сказать, где именно находилось это место: обыкновенный тенистый лес, пышущий жизнью под бескрайним млечно-голубым небом. Солнце здесь сияло столь чисто и ярко, а громоздкие облака текли по небу столь неспешно, что никак иначе, кроме как Раем, это было назвать нельзя. Пожалуй, именно так и подумала темноволосая женщина в чёрном кимоно, словно бы из тончайших ниточек собравшая свой образ под сенью одного деревца. Воздух хоть был прогрет, но вовсе не спёрт, ведь его гоняли прохладные ветры, снующие по лесу, как при равномерном дыхании огромных лёгких. Она давно здесь не была, главным образом потому что возвращала себе самосознание не так уж часто в сравнении с остальными Мудрецами, а потому не помнила дороги к тому, кого хотела сегодня навестить. Впрочем, приветливый воробей, присевший на вытянутый указательный палец, разошёлся щебетанием с такой радостью, будто вызвался стать проводником. И так она шла какое-то время в сопровождении своего импровизированного гида, пока не услышала журчание ручьёв и вышла к пересекающей лес речушке. Глубина была совсем небольшой, и сквозь искрящуюся золотистыми бликами гладь оказалось довольно легко разглядеть каменистое дно. — Так спокойно. Стоило ей подойти ближе к воде, как на лице заплясали тёплые «солнечные зайчики», что женщина даже прикрыла глаза, а затем, вспомнив о цели своего визита, повернула голову влево — туда, где вниз по течению на ровно том же бережку устроился некто. Седовласый мужчина в мешковатых одеждах, улёгшийся боком на широко раскинутое по гальке полотенце, подпёрший голову и как раз сладко пригубивший очередной небольшой кувшин, видимо, с вином. «Очередным» он был по той причине, что вокруг старика по какому-то незримому фэн-шую оказались разбросана ещё дюжина точно таких же. — Давненько ко мне никто не заглядывал, Шинсей-кун. — мужчина добро усмехнулся и помахал неспешно бредущей в его сторону старой знакомой. — Хорошо же вы устроились, Кагебунэ-доно, всем бы такое посмертие! — Даааааа~ — довольно протянул он. — В прежней жизни я о таком и мечтать не мог, постоянно приходилось чем-то заниматься, чтобы перебиться с хлеба на воду, а здесь — вино ручьём! Не желаете? — Если вы настаиваете. Она встала рядом с ним, а мужчина, переведя себя в вертикальное положение и поставив уже опустевшую бутылку, щелчком пальцев материализовал в одной руке ещё один кувшин, а в правой — небольшое блюдце. Женщина смиренно присела на колени и приняла от старика питьё, а затем чуть отхлебнула, чтобы щёки приятно порозовели. — Ну что, я ведь не врал? — Действительно. Жаль, что в те времена, когда о нас ещё могла написать история, каждому приходилось заботиться о чём угодно, но никогда о настолько приятном отдыхе. — Ох, ну не скажите. Не запомни я хотя бы один подобный момент — вряд ли бы мы сейчас здесь сидели. Понаслаждаюсь этим видом ещё немного, а потом пойду в другое место. — Мне казалось, что вы охотник за подобной атмосферой для своих поэм? В ответ на что он широко улыбнулся: — И кем бы я был, если бы уже не запечатлел всю эту красоту, пока ещё имелось вдохновение и пальцы от бухла не дрожали? Я-то уже, но скоро продолжу. — Понятно. — она одобрительно кивнула и вновь пригубила блюдце. — Но вам даже не мешает нечто настолько неприглядное над головой? Брюнетка раскрыла веки и устремила взгляд вверх, где в голубой бездне висело огромное небесное тело: подобное миниатюрной чёрной Луне, оно было покрыто пылающими иероглифами и глифами, а всю поверхность пронзали тянущиеся в разные стороны гигантские цепи, не позволяющие то ли рухнуть ей оземь, то ли подняться ещё выше. — Вовсе нет. Поначалу несколько смущало, однако я привык. Всё-таки, Аки-чан попросил присмотреть за нашим товарищем, а мне вовсе не трудно. — «Присмотреть», вы говорите, но разве это подходящее обращение с Токугавой? — Хм, — старец в изумлении приподнял брови. — Что такое, Шинсей-кун? Мне отчего-то казалось, что вы его ненавидите… — Так и есть. — твёрдо припечатала она, и всю умиротворённость с лица как рукой сняло. — Наказание соизмеримо преступлению — этим он руководствовался, когда запечатывал его в отместку за всю пережитую боль… Полагаю, Мадарамэ ещё легко отделался, ведь могло статься так, что мальчик заключил бы его в «Авичи-Нарака», и тогда бы это в пыль стёрло то, что и так сейчас осталось от «Четвёртого Мудреца». Крайне жестокое зрелище, и не пристало благородному молодому человеку заниматься таким непотребством. — Странно слышать подобные слова от вас, кто все самые жестокие техники этих глаз и изобрёл. Третий Мудрец, ранее заключавший своих противников в «иллюзии, стирающие душу и разум в пыль», теперь рассуждает о гуманности. — Это с какого угла посмотреть. — мужчина усмехнулся и отпил из горла. — Чем жечь нарушителей твоего покоя заживо или обращать в кровавое месиво, легче немного напугать их и убедить уйти восвояси. Я много трудился, чтобы раскрыть истинный потенциал пути «Цукиёми» — и всё ради того, чтобы никакой наглый шалопай не мешал мне достойно проводить время в компании сакэ, моих рукописей и очаровательных дам. Возникла пауза, и глаза старика несколько опустились, выказывая некоторую печаль. — И лишь сейчас, когда у меня всё это есть, но меня самого уже никто и не вспомнит, я понимаю, какую ужасную ошибку совершил, сделав первый шаг по этой стезе силы. — Сожалеете, Кагебунэ-доно, что Токугава воспользовался вашим наследием подобным образом? Против Шимады-куна? — Ещё как сожалею. Этого не должно было произойти, и подобная сила не должна была стать достоянием подобных людей. — Я… не оправдываю Четвёртого, более того: я бы не отказалась взять на себя бремя ответственности стереть его из бытия раз и навсегда, но складывается у меня впечатление, что вы берёте на себя несоизмеримо больше вины, чем заслуживаете. В конце концов, как бы ужасно он с ним не обошёлся — мальчик достиг пика своего потенциала его стараниями, и это достойно… — Это ничего не достойно. — Хм? — теперь настало время удивляться женщине. — Не имеет значения, как ты или остальные смотрите на это, но юноша никогда не был и не будет рад всему тому, что случилось. — Даже если в действительности этого не случалось? — Для него это было осязаемой действительностью, и это единственное, что по-настоящему важно. В те моменты и в те времена, когда он смеялся, плакал, ненавидел, радовался, боялся — именно тогда он жил и верил в ту жизнь, в тех людей, которых стремился защитить, и в те беды, которые кровью, потом и слезами преодолевал. И ради чего? Чтобы пришёл некто и щелчком пальцев всё это стёр? — Сейчас, думая об этом с вашей перспективы, я понимаю, насколько это бесчеловечно, но всё же он приобрёл силу в награду за свои страдания. — А он её хоть когда-нибудь желал? Самостоятельно ли он предпочёл стать частью всей этой грязи вместо того, чтобы остаться обычным человеком среди обычных людей с обычными проблемами? Просил ли он когда-нибудь вслух, что хочет прожить одну трагичную жизнь, чтобы быть готовым у другой, быть может, менее трагичной? Цель никогда не оправдывает средства, и никакие слёзы не стоят решений, принятых даже не самим тобою. Мальчику не дали выбора, ведь ситуация, в которой ты либо погибаешь, либо убиваешь сам — это не выбор вовсе, а принуждение. — Наверное, вы правы, Кагебунэ-доно. — она задумалась, также опустив глаза. — Я не хотела показаться столь же жестокой, как Четвёртый, будто бы вовсе не ценю чьи-либо чувства. Потому что я их ценю. Я всегда мечтала разрушить всё то бесчувствие, которое он в своё время возвёл в умах нашего народа, как национальную идею, так что, признаться честно, даже не подозреваю, какими могли быть мои эмоции, если бы оказалась на месте юноши. Ненависть, быть может презрение, но точно не благодарность, как бы в будущем преподанные уроки мне не помогли. На самом деле я… Однако договорить ей не пришлось, ведь мужчина уже не слушал и мирно посапывал, всё же не покинув сидячее положение. На его захмелевшем лице застыло выражение беспокойства и неодобрения, как если бы тот прямо сейчас во сне продолжал их диалог, доказывая свою точку зрения в жарком споре, но стоило ей коснуться его плеча, как былое смятение ушло, оставив лишь покой. Быть может, сейчас он вернулся в воспоминания о былой жизни, а может то была воображаемая реальность, в которой дальний потомок пришла к нему совсем с иным разговором, затянувшемся за смехом и улыбками до самого заката? Кто знает. Как бы то ни было, Шинсей предпочла более не тревожить покой древнего почтенного предка и лишь заботливо уложила его на спину, чтобы губы Третьего изогнулись в довольной улыбке. Изначально она пришла сюда как раз-таки за тем, чтобы узнать, почему Шимада Акира не стёр призрак своего мучителя из собственного же разума в отместку за всех, чьими фальшивыми жизнями и улыбками тот им играл в этом спектакле, и ответ она получила, так что не увидела смысла больше утруждать старого поэта своим присутствием. Прискорбным осталось разве что ощущение, что у Кагебунэ-доно могло возникнуть о ней мнение, как о подобии Токугавы, и для неё такое сравнение было совершенно невыносимо… Но следующая беседа за блюдцем вина могла и подождать. Напоследок же, перед тем как вернуться в свои сумрачные владения, она ещё раз взглянула на парящую в небесах сферу, и раздосадовалась, что не ей в своё время досталось удовольствие заключить этого человека в вечную темницу без возможности даже свободно вздохнуть, чтобы не ощутить на себе давление миллионов тонн камня. И правда, «пытка страшнее смерти». — Действительно досадно.******
Альсина Цеппелин уже не единожды пожалела, что вообще поступила в эту так называемую «Академию Ёкай». Беды преследовали её одна за другой: адаптация к новому коллективу, в высшей мере «неудачная» попытка приобрести силу самого, быть может, перспективного противника в её жизни, обернувшаяся парадом невыразимой ментальной агонии, насильственное обращение в дьявола, снова и снова повторяющиеся пересечения с тем самым негодяем, вылившиеся в итоге репутацией «пользованного товара» и «неудачницы» среди сверстниц… И было бы того мало, но Шимада за каким-то дранным бесом вернул ей возможность использовать Святой Механизм, а сейчас, через пару дней после инцидента, одна из его пассий пожелала увидеться с нею с глазу на глаз и что-то обсудить. — Теперь я уже начинаю веровать в ту глупую сказку на ночь о Каине, проклятом Богом на вампиризм за братоубийство, потому что судьба не может наказывать меня таким образом за нечто меньшее, нежели истребление собственного клана… — обречённо пробубнила блондинка и потёрла переносицу. — Чем могу помочь, фрау Акасия? Если ты держишь на меня обиду за то маленькое кукольное представление с суккубом и падшим ангелом, то в тот раз я уже сполна за это заплатила. Можешь ударить меня, если кровь кипит от гнева, я сопротивляться не стану. — Я здесь не за этим, Цеппелин-семпай. — Нет? — С моей стороны не было бы удивительным вас опасаться и возненавидеть, — она сложила руки на коленях и согнулась в смиренном поклоне. — Но сейчас я вынуждена просить вас о помощи. — Хм? — вопрос Альсины превратился в сдавленный цык, стоило Моке только выпрямиться и показать, как лицо преобразилось под гнётом мрачных мыслей. Пожалуй, настолько холодного и жестокого выражения блондинка не видела даже у «второй я» этой юной вампирессы, готовой в тот роковой день растерзать своих соперниц на тряпки. И немку это впечатлило, что даже слегка улыбнулась. — И… чем же мне угодить столь примерной ученице в столь мрачном расположении духа? — Я хочу избавиться от Риас Гремори. Над поляной нависла гнетущая тишина, обрываемая разве что шелестом листвы об изогнутые стволы деревьев. — «Избавиться», говоришь? Кажется, кому-то неприятно общество знатной аристократки рядом с её возлюбленным, правда ведь? — Именно. Она должна исчезнуть. — как ударом молотка вбила она гвоздь в доску, и при виде подобной серьёзности с лица Альсины былая улыбка сошла сама собой. — Ты всерьёз задумала выступить против неё? Против целой наследной герцогини Ада? — Это будет крайне непросто, я понимаю, и поэтому обратилась к вам. — Почему ко мне? — Но это ведь вас она обратила низшим дьяволом без вашего ведома и согласия. Будь я на вашем месте, «невзлюбить» было бы самым малым, на что она могла рассчитывать от меня в свою сторону… — Она мне особо не мешает. Гремори напрочь лишена харизмы и слишком глупа, чтобы заставить меня себя слушать, но ей достаёт инстинкта самосохранения и благоразумия понять, что если хотя бы пискнет что-то мне приказать, то я заколю её её же ребром, и никакой «супер-могучий старший братик» ей в этот момент не поможет. Тем не менее, как мы с ней взаимодействуем — это моё дело, и быть твоей соучастницей в её убийстве мне не улыбается. Пока что. — А я и не прошу вас заламывать ей руки за спину, пока исполняю задуманное, Цеппелин-семпай. Вы — единственный чистокровный вампир, о ком я хотя бы имею представление в этой школе, и единственная, кто может обучить меня Дисциплинам. Мои собственные познания в этой области лежат на дошкольном уровне, меня никогда им не учили, и хотя я по какому-то наитию могу использовать некоторые умения, но этого определённо недостаточно — уж точно не в сражении с противником её уровня. — Вот оно что, ты просишь меня научить тебя использовать свои силы, которые… — она ненадолго замерла, явно оценивая розовласку. — Несколько выросли с нашей последней встречи. — Я чувствую, как что-то накапливается внутри с каждым днём, как становится тяжелее дышать, но в то же время и легче двигаться, но при взгляде на Куруму я понимаю, что сама не стала сильнее ни на грамм с тех пор. Ни сильнее, ни увереннее. У меня нет знаний, как быть настоящим вампиром, а всё, что имею — это желание дотянуться до Акиры, которое не смогу исполнить самостоятельно. — «На одном только хотении на трон не усесться», да, мне это знакомо. — согласно кивнула змееокая демоница. — Даже мне пришлось изрядно извернуться, чтобы раздобыть первую душу в свою коллекцию, и чтобы та была не бесполезной для претворения моих планов в жизнь. Много ли может навоеваться десятилетний ребёнок, если будет только дуться, а не усердно работать? — Значит…! — Однако вынуждена тебе отказать. Твоя работа — не моя забота, а если захочешь применить в качестве аргумента мои не самые благонравные поступки в прошлом, то перед твоим бойфрендом я уже отмылась. — Тогда я просто скажу ему, что Цеппелин-семпай снова на меня напала. И вновь образовалась пауза. — Но это же ложь. — Конечно, но кому он поверит в такой ситуации: той, с кем состоит в отношениях, или той, за кем такие дела уже были замечены? И что он в таком случае с вами сделает? Я не знаю, но вы определённо в курсе, так ведь? — Это шантаж… — сначала на её губах заиграла ироничная улыбка, потому что подобные слова от столь примерной, безобидной и «обычной» девушки слышались шуткой, но аргумент о «вероятном рецидиве» попросту испепелил всякую надежду на полюбовное расставание. — Мерзкие замашки, фрау Акасия, очень мерзкие. — Я вынуждена так поступать, семпай, не принимайте на свой счёт. — на этих словах Мока посмотрела на свою ладонь. — Акира любит улыбаться. Он всегда улыбается — чтобы поддержать, чтобы разозлить, чтобы успокоить, — и с тех пор, как мы с ним познакомились, я не представляю себя без его улыбки… И остальные, я уверена, чувствуют то же самое. Куруму, Гин, Ардженто-сан, Ханзаки-сан, Некономэ-сенсей и даже Сэндо-сан — он залез в жизнь каждому из нас, хотели мы того или нет, и показал, что смеяться — это вовсе не сложно. А теперь у меня из головы просто не выходит мысль, что если бы он был хотя бы чуточку не так силён и уверен в себе, то у Риас Гремори получилось бы осуществить свои планы и отнять его у нас. Разве могу я, будучи вампиром и будучи женщиной, спустить такое с рук? — Тебя это задело. — Я в ярости! Акира силён настолько, что ему не нужны те, кто стоят с ним плечом к плечу, но защитить спину бывает намного важнее. Зачем я здесь, рядом с ним, если даже со знанием о заговорах и кознях жалобы и оцепенение от страха — единственное, что можно от меня ожидать? Так Тёмный Мир не работает, вы сами знаете… — Знаю. В нашей среде не принято спускать с рук подобные обиды… Только это работает и в обратную сторону. Гремори — не босяки из трущоб, и как они отреагируют на убийство своей дочери, ты подумала? — Я буду решать проблемы по мере их поступления, если вы решитесь меня обучать. «Она… она настолько самоуверенна, что думает, будто раскрытие своих способностей поможет ей тягаться с одним из Владык Демонов, который определённо придёт по их с Шимадой задницы в случае успеха её предприятия? Она явно даже примерного представления не имеет, что из себя представляет Преисподняя, она там ни разу не была, и…» — эти мысли, наполненные скепсисом и уверенностью в провале задумки кохая, тут же оборвались трепетом при взгляде в поалевшие глаза сородича. — «Это безумие. Полнейшее! Я никогда об этом не задумывалась… Но неужели эта самая «любовь» способна настолько затуманить разум и воспалить инстинкты, чтобы идти на верную смерть?». — Что скажите, Цеппелин-семпай? — вопросила Мока, наблюдая за уплывшей куда-то внутрь себя девушкой, схватившейся за голову. — Вы ведь ничем не рискуете. — Действительно! — даже с каким-то воодушевлением усмехнулась блондинка и потёрла подбородок. — Если так посмотреть, я тут вообще не причём, и ко мне не подвязать ни твою гибель от неё рук, ни её — от твоих. Отношения вашей маленькой стайки с большим Адом — тем более не моё дело, но понаблюдать будет интересно. — Значит, мы договорились? — Ничего обещать не могу, я никого раньше не обучала, так что многого от меня не ожидай. Я постараюсь вылепить из тебя «настоящего вампира», но чтобы ты знала: плодотворных отношений между нами не получится, если я буду принуждена твоим шантажом. Ты можешь, конечно, сказать ему неправду, и от меня мокрого места не останется, но в таком случае учиться тебе придётся самой, ха-хах. — Я не особо богата, но если вам что-то понадобится, то я постараюсь отплатить за вашу помощь! — и Мока с искренней благодарностью поклонилась. — Что ж, поскольку я теперь дитя Сатаны, то и работать мы с тобой будем посредством фаустианского контракта. — она подняла указательный палец. — Её жизнь не дорого стоит, так что, думаю, мы с тобой не продешевим, если смерть Гремори обойдётся в пару-тройку небольших одолжений с твоей стороны.******
С момента участия Шимады Акиры в Рейтинговой Игре высокородных дьяволов прошло две недели, за время которых на долю учащихся Академии Ёкай выпало испытание, быть может, не уступающее по сложности тому, что преодолел он сам — четвертные экзамены, призванные не столько отсеять недостаточно усердных или начитанных студентов, сколько удержать их в тонусе перед предстоящими промежуточными и годовыми, указать на слабые стороны и предоставить возможность наверстать упущенное. Сам Акира, как и львиная доля его класса, миновал сие препоны на пути своей несомненно насыщенной и цветущей школьной жизни без каких-то видимых трудностей, — разве что по части английского языка мог поклясться, что набрал необходимые баллы лишь за счёт везения, поскольку в некоторых заданиям за незнанием правильного варианта подчёркивал варианты наугад, — и сейчас, стоя возле того самого тоннеля, через который и попал в это удивительное место, получал свою, так сказать, «награду». Они с Мокой скрылись в тени зловещего дуба у обочины и со стороны могло показаться, что занимаются чем-то непристойным — впрочем, так оно и было, если воспринимать питание кровью из запястья таковым. Она была одета в простенькое, но весьма хорошо смотрящееся повседневное платье, а он — в джинсовые брюки и чёрную кофту с изображением замысловатой восьмиконечной звезды-колеса с кошачьим оком посредине, так что, чтобы впиться ему в плечо клыками, ей бы пришлось снять с него всю верхнюю одежду, чего Акасия позволить себе не могла… По крайней мере, здесь и сейчас. — Стало быть, я в очередной раз прощён? — добро улыбнулся он, потирая затёкшее запястье, а Мока стёрла живительную влагу с губ, позволив той впитаться в кожу ладони и исчезнуть. — Ты это заранее спланировал, да? — Не-а, это был закономерный итог. Мы с Куруму-чан обо всём уже поговорили, и она простила меня в обмен на обещание больше так грубо не оставлять вас всех за кордоном, когда намечается что-то весёлое. И про себя вампирша чертыхнулась. Конечно же это было предсказуемо, что подобный Куроно суккуб не продержится так долго в бойкоте Акире за его твердолобость, и не самой Моке, поддавшейся кровавому инстинкту в ту же минуту, как только они оказались наедине, было подругу в этом упрекать, но всё же она надеялась, что «женская солидарность» и «демоническая гордость» — не пустой для них звук. Как бы то ни было… — Значит, она лишила меня возможности самой читать тебе нотации? — О~, — довольно протянул брюнет, нежно приобнял отвернувшуюся девушку со спины за талию и положил подбородок ей на плечо. — Конечно же ты можешь упрекать меня сколько душе угодно, а я буду даже рад спустя столько времени насладиться твоим голосом. — Ты специально меня бесишь, чтобы потом вот так ко мне ластиться? — В ссорах не было бы никакого смысла, если за ними не следовало бы примирение, этому я тоже научился у родителей. Я знаю, что со мной нелегко и что я весьма скверный парень, раз уж у меня уже две девушки, и не будет странным, если в один прекрасный день очередная такая перепалка закончит наши с тобой отношения… Но до тех пор я буду питаться твоей любовью и злостью в качестве компенсации за свою кровь. Они очень сладкие, знаешь ли! — Какой же ты всё-таки злодей. Тем не менее, Мока сказала это не с обидой, а с улыбкой на устах и чуть повернула голову, чтобы коснуться его щеки своей. Если то чувство, что сияло сейчас у неё в груди теплым костром, не являлось счастьем, то она не знала, что на самом деле являлось. — Мы же вампиры, скверный народец. — Даже вампиры не настолько вредные, как ты. — Тогда можно я попробую и сам оценю степень твоей «не-вредности». — М? — Ну, ты периодически так жадно вгрызаешься в меня, и мне вот непонятно: я что, действительно такой вкусный? В последнее время я не ем особо много сахара, да и диета из чипсов и прочего-прочего должна поддерживать во мне довольно высокую концентрацию консервантов, но для тебя это словно и не имеет значения, так что подумал, какой вкус должен быть у такой девушки. — Й-я думаю, что это не лучшая идея! — Я попытаюсь кусать не больно… — Вовсе нет, я не о себе беспокоюсь, а о тебе, Акира. Наша кровь токсична для людей, и велик шанс, что ты отравишься или вовсе умрёшь… По крайней мере, так Ура говорит, а мне не хочется проверять её слова, когда ставка вопроса — твоё здоровье! Она лучше в этом понимает, так что…! — О’кей, тогда оставим эту затею. — легко кивнул он и разжал свои объятия, демонстративно убрав от неё руки. — А? Ты… я не думала, что тебя будет так просто переубедить. Боялась, ты опять что-то скажешь, чтобы я не смогла тебе возразить, но ты… — Если моя девушка, будучи носферату, говорит, что мне лучше не экспериментировать с такими вещами, будучи хиленьким и тоненьким человечком, то ей должно быть виднее. Я столько раз заставлял тебя волноваться и подводил, но ты всё равно мне доверяла, а что это будут за отношения, если и я не буду тебе верить, правильно? Просто, — он постукал указательными пальцами друг об друга и отвёл глаза в сторону, обиженно сложив губы трубочкой. — Я хотел найти какой-нибудь способ, чтобы стать к тебе ближе, вот и всё. — Глупый. — в ответ на его жалостливую провокацию Мока сама обняла Акиру и тепло поцеловала его в щёку. — Мы уже столько раз с тобой ругались и мирились, и ты столько раз заставлял меня вздыхать, — от безысходности, от облегчения или когда мы с тобою оставались наедине, — что я просто не представляю, куда ещё ближе. Просто не отпускай мою руку — для меня этого будет достаточно. Она вложила свою ладонь в его, чтобы Шимада крепко сжал её в своих пальцах, и уткнулась носом в его плечо. Мока не хотела показывать ему лицо той, кто совсем недавно выказывала решимость самостоятельно разобраться с той, кто плетёт против него интриги, а сейчас, из-за его слов о доверии, находится в шаге от того, чтобы разрыдаться и снова скинуть всю работу на любимого. Она знала, что ему бы не составило труда одолеть и Гремори, и кого-угодно из Столпов Ада, а затем придумать, как исправить последствия, и даже Внутренняя настаивала на таком исходе, но гордость, злоба и страх перед собственной бесполезностью просто не позволяли ей даже двинуть губами в этом направлении, а потому просто обняла его, чтобы удержать этот шторм в пределах собственного сердца. И так они стояли ещё какое-то время под сенью дерева, пока мочки её уха не коснулись его губы: — Слушай, Мока-чан, я понимаю, что это будет настолько же нагло и неожиданно, как в тот раз, когда предложил тебе стать моей девушкой… Но не будешь ли ты против, если по окончанию нашей учёбы в Академии Ёкай я подарю тебе кольцо? — А? — она даже отлипла от него и уставилась раскрывшимися от неожиданности глазами на юношу. — Акира, ты…? — Надо было это спросить годика через три, перед самим выпускным, да? — Так и знала: стоило оставить их наедине, так они уже обжимаются! — послышался возмущённый голос, и смущённые парень с девушкой повернули головы на его источник, чтобы увидеть идущих к ним Куруму и Юкари. — А… нет… мы ничего такого вовсе не… — Да я уж вижу, Мока. — скучающе покивала голубовласка и упёрла один кулак в бок, а вторым прикрыла нос. — Будь добра, у меня от твоих брачных флюидов дыхание спирает. — Б-брачных?! — и полностью поалевшая вампиресса взорвалась паром, ведь это слово она связала не с сексуальным влечением, которое тоже сейчас испытывала и не без усилий подавляла, а с только что сказанной парнем глупостью. — Да нет, действительно ничего такого, Куруму-чан. Могло быть, но увы. — усмехнулся брюнет, на удивление быстро стёрший лёгкую фрустрацию, в отличие от улетевший на седьмые небеса Акасии. — Ч-что ж… пожалуй, мне не стоит вам мешать и… я подожду автобус вон там! — маленькая ведьма, если судить по лёгкому румянцу, ситуацию восприняла в самом прямом смысле и ощутила неуместность своего нахождения в компании старших товарищей, так что пожелала дистанцироваться. — Всё в порядке, Сэндо-сан. На самом деле я рад, что ты тоже решила принять предложение Некономэ-сенсей и поехать с нами ненадолго в мир людей, и даже нечто настолько подозрительное, как «расследование таинственных исчезновений» для следующего выпуска газеты, тебя не испугало. — Ну, поскольку я тоже являюсь с недавних пор членом Клуба Журналистики, то принимать участие в таких мероприятиях — моя обязанность, я сама этого хотела, да и тем более не вижу в предложенной учителем теме ничего экстраординарного. Наверняка какому-нибудь заурядному ёкаю надоело питаться покупным тофу и он решил разнообразить рацион, а мы осветим в нашей газете такой прецедент. Не думаю, что мы кого-нибудь этим удивим. — Но всё же это настоящая «охота за привидениями»! Сколько вдохновения можно набраться в этой поездке для моих рассказов, да и просто с кем-нибудь познакомиться. — Жаль только, что Ханазаки-сан и Ардженто-сан не поедут. — кивнула Куроно. — Им тоже было бы интересно… Ну что ж, им же хуже! — Ардженто-сан ведь отказалась, чтобы поднатаскать Ханазаки-сан и помочь ей на каникулах сдать те предметы, которые та завалила, — Шимада сложил руки на груди и чуть прищурил глаза при взгляде на больно уж счастливую демоницу. — А ты, Куруму-чан, разве не должна заниматься вместе с ними? — Эм, нннннннет? — вся радость суккуба резко перетекала в желание перевести разговор в другое русло, но брюнет был неумолим. — Ты уже сдала английский язык, математику и химию, по которым получила «неуд»? — Ну, я… — Даже не думала, я полагаю. — ответила за неё Юкари с той же самой улыбкой, с которой синевласка попыталась позлорадствовать над Асией и Кохаку. Акира глухо вздохнул: — Я понимаю, Куруму-чан, что тебе тоже хочется поехать, но если ты не исправишь свои просчёты по итогу этой четверти, то максимальный баллы по итогу всего года уже не наберёшь. Хорошо, что здесь вообще принято неделей каникул разделять сезоны, потому что в моей прежней школе такого не было, но воспринимать это как данность не надо — тебе нужно подчистить свои хвосты. — Но ведь Некономэ-сенсей ничего по этому поводу мне не сказала и не запретила тоже поехать! — это был уже чуть ли не плачь. — Возможно на тот момент просто не знала или запамятовала, но как только придёт — даст тебе поворот-отворот, так что лучше прояви немного самосознательности и покажи нашему классному руководителю, что твоя клубная деятельность не мешает тебе хорошо учиться. Не расстраивай её. — и он указал пальцем направление в сторону академии с безаппеляционным выражением лица. Куруму же не сумела ему чем-то возразить, а лишь скорбно склонила голову и с картинной безысходностью побрела прочь. По пути она, конечно же, периодически драматично оглядывалась в надежде пробудить в нём хотя бы искру жалости и любви к ней, но против подобного ему мастера «Родительского Угнетения» подобной ей любительнице было нечем ответить, и Акира простоял грозным памятником до тех пор, пока девушка не скрылась среди школьных корпусов. — А что такого? — дёрнул он плечами при виде недоумевающих взглядов. — Непривычно видеть тебя таким… сознательным. — задумалась в слух Мока. — И таким… зрелым. — подхватила Юкари. — А ещё таким… — Я вас обеих тоже могу таким образом пристыдить и отправить учиться, чтобы уехать на поиски приключений в гордом одиночестве, так что советую не заканчивать предложение, мои дорогие. — Но мы ведь сдали всё на «отлично»! — И вы считаете этот пустяк поводом для гордости? — он посмотрел на них исподлобья, а девушки поспешили отвернуться и выставить перед собой руки в стремлении защититься от удара «аурой жутко строгого отца». — Хорошо-хорошо, мы молчим, только выключи свой прожектор осуждения! Он смотрел на них в таком ключе, пока не отвлёкся на звук приближающихся колёс. Возникший в тоннеле огненный шар разделился на две яркие фары, а затем рядом с ребятами остановился автобус, из которого поспешила выскочить Шизука. — Всем приветики! — Доброе утро, Некономэ-сенсей. — Доброе утро, учитель! — Я так рада, что вы решили принять участие в поездке! — она одобрительно закивала, но затем дёрнула двумя ушками, замаскированными под локоны волос. — Но я думала, что будет ещё Мориока-кун. Вы его не видели? — Семпай сказал, что целое утро не может найти что-то важное для путешествия, так что попросил передать, чтобы мы ехали без него, а он потом нас нагонит. — Акира коснулся губ большим пальцем. — Если так не пойдёт, то я сбегаю за ним. — Это не критично, — вышел из автобуса также мужчина в тёмно-синем строгом костюме, фуражке и с сигарой в зубах. — Академия Ёкай устроена таким образом, что любой тоннель на территории Японии может быть выходом из этого, так что я доставлю вас всех в Моримо, а потом вернусь за ним — много времени это не займёт. Прошу всех на борт. Водитель поклонился и предложил им рассаживаться по местам, а Шимада, заходящий последним, посмотрел куда-то в сторону, налил свои радужки карминовым блеском и увидел через сотни метров Гина, который стоял в боевой стойке сумо посреди закоулка и изо всех сил пялился в стену пристройки, служащей женской спортивной раздевалкой. Видимо, он пытался таким образом самостоятельно развить умение зрить сквозь материальные предметы, чтобы добраться до того, что считал самым ценным в этом мире, а именно до неприкрытой одеждой и нижним бельём женской красоты. «Я буду молиться за вас, семпай.» — кивнул он своим мыслям и присел рядом с Мокой, в то время как на переднем сидении Сэндо села с учительницей. — Вы не будете против, если я включу что-нибудь, чтобы не заскучать в дороге, ребятки? Они двинулись в путь и исчезли в межпространственной тьме тоннеля, чтобы через некоторое время переместиться к пункту назначения, однако вдруг всё стало трястись — сначала слабо, но затем так, будто попали на самолете в турбулентность… И послышалась музыка.«My crew is all fired up, Y'all better just wise up, Everybody gettin' sized up, Before we all rise up. Start runnin' your times up, 'Cause when my crew ride up, The sky gon' light up, Everybody get fired up!»
Их всех обдало светом летнего дня, стоило выехать на дорожное полотно, но тряска не закончилась, даже несмотря на абсолютно ровный асфальт. Стало быть, дело было вовсе не в превратностях перемещений между измерениями. — В-вы что, поставили на школьный автобус гидравлическую подвеску? — вопросила Акасия, отчаянно вцепившись в поручень на оголовье следующего ряда сидений. — Хе-хех, это даже не сотая часть, чем я протюнинговал эту малышку, так что наслаждайтесь. Некономэ и Юкари оказались в аналогичной Моке ситуации, и их даже начало укачивать, а вот Акира вполне спокойно покинул своё место и стал двигаться в такт музыке таким образом, что оставался примерно в одной точке пространства, приседая тогда, когда адская колесница подскакивает, и отклоняясь в противоположном наклону автобуса направлении. А самое страшное — он подпевал аудиосистеме на своём ломанном английском. «Может, всё-таки стоило последовать примеру Куруму?» — пронеслась отчаянная мысль в головах ведьмы и вампирши.******
— Я больше не могу… — с этими словами уткнулась она носом в собственную тетрадку, лежащую на парте их класса. — Ты уже решила этот пример, Кохаку-сан? Если да, то, думаю, на сегодня можем закончить. — обеспокоенно проговорила Асия и подхватила ручку, которую подруга выпустила из руки и позволила почти упасть на пол. — Мммммммм! — это раздражённое мычание уже принадлежало Куруму, сидящей с гася-докуро по соседству. Они действительно остались отрабатывать «двойки» за тесты, но в классе их было всего трое, так как, видимо, только Ардженто посчитала воссоздание атмосферы обычного учебного процессе наиболее подходящим решением, чтобы помочь подругам по кружку, в то время как остальные должники предпочитали заниматься либо в своих комнатах в общежитиях, либо на свежем воздухе посреди кучи других студентов, которые не уехали на эту неделю к родне. — Куроно-сан, ты тоже закончила? — Угу. Могу я теперь пойти к себе, Ардженто-сенсей? Стоило ей это сказать, как блондинка смутилась. — Н-ну наверное, но я… — Замечательно! До завтра, Ардженто-сенсей! — озарилась она и за мгновение ока в кабинете не оказалось ни демоницы, ни её учебных принадлежностей. — А я могу идти, учитель? — К-кохаку-сан, я ведь не похожа на преподавателя, правда? — Хммммммм. — Чего? — Просто представила тебя с очками в прямоугольной оправе, собранными в пучок волосами и в колготках. — Э?! — Выглядит аппетитно. — и у людоедки потекли слюнки, заливая тетрадку. — Н-не надо так шутить, ты ведь испортишь свои записи! Экс-монахиня стала вытирать ей рот, как бы делала мать с собственным маленьким ребёнком, и тяжело выдохнула от ощущения безнадёжности. — У тебя хорошо получается располагать к себе других, Асия. Вызовись меня учить кто-нибудь другой — я бы просто проигнорировала. — Ты меня переоцениваешь, Кохаку-сан, — девушка смущённо улыбнулась. — Просто раньше меня учили, что если в твоих силах кому-то помочь, то не стоит искать причин и оправданий этого не делать. Я не хочу, чтобы ты осталась на второй год, другие ведь тоже будут волноваться, так что… — Ты такая заботливая. Даже не верится, что тебя могли изгнать с Небес и прислать сюда. Насколько же строгие критерии для тех, кто хочет быть ангелом? — Да… — и она поникла. — Очень строгие, полагаю. После этого сонливая демоница направилась в женское общежитие, а Асия, некоторое время ещё побывшая к классе и о чём-то поразмыслившая, собрала свои принадлежности и отправилась в медпункт. Если бы в это время школьные коридоры были более оживлены, то многие могли бы подметить необычайно подавленное выражение лица одной из самых выдающихся красавиц первого курса, если уж не всей Академии Ёкай, но сейчас только лишь стёкла окон отражали те грусть и неуверенность, с которыми она вспоминала разговор с тем таинственным старцем. То, о чём он рассказывал, было с точки зрения её, как отлучённой священнослужительницы, совершенно немыслимым, откровенно лживым, и таким бы всё это воспринял любой нормальный пастырь или святая сестра, но Асию беспокоило не только содержание их беседы, но и то, что она допускала правдивость его слов… Кроме этого, с самого первого дня здесь ей было неуютно от ощущения обмана: она ведь не была ни демоном, ни ангелом, но все воспринимали её, как нечто из этого, и спокойно считали за свою. «Падшая монахиня, яшкающаяся с нечестивыми тварями и преспокойно впускающая в своё сердце еретические учения, тёмное колдовство и мысли о дружбе с теми, для кого покуситься на плоть и душу человека не будет стоить ничего» — если когда-то в прошлом её и могли предать анафеме по ошибке, из-за недосказанности или чужой клеветы, то сейчас она полностью подтверждала свою вину, отчего на душе ощущалась слякоть. — Что такое? Вы даже во время каникул не можете ни дня продержаться, чтобы кто-нибудь что-нибудь себе не сломал? — послышалось изнутри медкабинета, когда Асия робко постучала в дверь. — Простите пожалуйста, Донован-сенсей, я не хотела вам помешать! — Заходи. — скомандовала она, и девушка подчинилась. — Ардженто-кун, так это ты? Я думала, что вы всем кружком уехали, куда указал Мико… — и женщина тряхнула головой. — Неважно, впрочем. Ты каким-то образом поранилась? — В-вовсе нет, прошу прощения, если отвлекаю вас от важных дел! — она низко поклонилась. — Просто… хотела с вами кое о чём посоветоваться, потому что чувствую, что только вы можете помочь мне с этим вопросом. Эстер дёрнула глазами и удерживаемым в пальцах планшетом с бумагами в сторону, как бы приглашая ученицу присесть на одно из вращающихся кресел, что блондинка и сделала. — Так что ты хотела? — Не знаю, как выразиться правильнее… — Хм? — Учитель, считаете ли вы, как врач, что люди, поклявшиеся лечить и заботиться о других, не имеют права вредить тем, кого можно было спасти? — Это что, упрёк такой? Тебя не устраивают качество местного здравоохранительного обеспечения и моя работа? — А? А, н-нет-нет, вовсе нет! — поспешила она предотвратить неминуемое недопонимание и замахала руками. — П-просто не так давно я повстречала одного странного человека, и… и не могу выбросить из головы всё то, что он рассказал. Будто бы те, чьим долгом являлось врачевание и сохранение жизни, всегда были менее востребованы, нежели те, кто причиняет боль и смерть, но это ведь не правда? — Не представляю, какой контекст был у вашего разговора, но на мой взгляд этот «странный человек» сказал всё верно. А тебя это смутило? — Но как же это? — Ты не очень хороша в мировой истории, да? — Ну, я… При взгляде на впавшую в замешательство бедную девочку Эстер глухо выдохнула в осознании, что вместо разговора со взрослым человек на первом курсе старшей школы придётся общаться с дошкольником на пальцах. — Давай начнём издалека. Ещё в не такие далёкие от нас по хронологической ленте времена культура здравоохранения находилась на крайне низком уровне, что в совокупности с повсеместной антисанитарией и повальной религиозной суеверностью привело к воспламенению в средневековой Европе нескольких жутких пандемий, унёсших суммарно миллиард жизней, если не больше. Тогда был учреждён институт так называемых «чумных докторов», в чьи обязанности входило как лечение заболевших, так и недопущение распространения заразы. Как, ты думаешь, они это делали? — Хм, карантин? — С тем уровнем технологий и медицины летальность чумы была практически гарантированной, и единственным возможным методом карантина являлся огонь. Они запирали безнадёжно больных вариться в собственном гнилостном соку, нередко в процессе лечебных кровопусканий или припарок перегибая палку и допуская несчастные случаи, а затем сжигали то, что оставалось от умерших. Иногда сжигали и живьём, если того требовали обстоятельства и сам уполномоченных чумной доктор считал, что это поможет сохранить куда больше жизней, но факт остаётся фактом: не редки были случаи, когда за неимением возможности кого-то вылечить врачеватели даровали больным быструю и безболезненную смерть. Скажем, сделать эвтаназию раненому фламбергом человеку было значительно легче и милосерднее, чем пытаться штопать гноящиеся раны, рано или поздно вызвавшие бы гангрену по всему телу. — Господи… — Приведём другой пример, более современный. В результате ряда промышленных, экономических и социальных революций, когда человечество вошло в двадцатый век, принеся с собой и куда более изощрённые способы убийства себе подобных, были учреждены должности войсковых медиков. Они были и много ранее, но не будем о смешном. Чем они по-твоему занимались? — Вытаскивали раненных сослуживцев с поля боя и оказывали первую помощь, верно? — Если звёзды сходились, — кивнула женщина. — Но могло и не быть возможности. Если остальные солдаты снабжались только простенькими бинтами да флягами с питьевым спиртом, то тактические медики обладали большим спектром средств для помощи соратникам. Как ты думаешь, какие из них были самыми востребованными? — Мммм, — Асия задумалась. — Может, шины для фиксации сломанных конечностей? — Пистолеты и винтовки. — А? — По сути, это такие же солдаты: они также стреляют, штурмуют, кидают гранаты, просто у них при себе более продвинутые медицинские навыки, но при оказании первой помощи раненому товарищу они могут предпочесть просто пристрелить бедолагу, если видят, что это будет рациональнее. А затем они идут в бой и стреляют в сторону противника с горячей надеждой в сердце отстрелить кому-нибудь лицо. — Но разве они не дают клятву «Не навредить»? — Реальность, Ардженто-кун, попирает любые клятвы, хочешь ты того или нет. Один застреленный тобою, полевым врачом и убеждённым пацифистом, вражеский пулемётчик — это потенциальная сотня или две твоих выживших сослуживцев, кому приказали штурмовать огневую точку и взять её, во что бы то ни стало ради победы. Одна отстреленная твоёй пулей занесённая рука с гранатой — куча оставшихся целыми и при своих туловищах конечностей. — Значит, убить другого… чтобы спасти своих друзей и себя? — Асия пробормотала это в уже совершенно подавленном состоянии. — И так было всегда. Не буду тебе уже расписывать, что в середине прошлого века немецкие и японские учёные и врачи воспринимали под понятием «медицины», ведь полагаю, что и без того помогла расширить твой кругозор и найти ответы на свои вопросы. «Любая жизнь бесценна», но в мире, где таких жизней — несколько миллиардов, и где каждый год и день кто-то от чего-то страдает и умирает, «бесценность» становится измеримой… и крайне дешёвой. Если ты интересовалась у меня насчёт этого всего с тем, что подумываешь своей профессией в будущем избрать врачебное дело, то как школьная медсестра и твой преподаватель я уверенно скажу: дав клятву красному кресту, ты будешь обязана беречь любые жизни, хоть святых, хоть последних преступников, потому что это — твоя работа. — Это… — Однако, если всё обстоит куда проще, и тебе просто не хватает смелости, глядя на, скажем, перепалку своих друзей или одноклассников с какими-то хулиганами, то советую просто спросить себя, кто из них твой друг и чьи синяки ты никогда не простишь себе, что не вмешалась. За время этого разговора Эстер незаметно для себя даже оживилась, она только сейчас поняла, что провела ей полноценную лекцию, хотя в аналогичной ситуации обошлась бы парой сухих предложений, лишь бы ребёнок поскорее исчез с глаз долой. — Благодарю вас, Донован-сенсей, что уделили мне своё время. Я пойду, если вы не против. — Ардженто, всё ещё пребывающая в некоей фрустрации и гнёте от всего услышанного, вновь поклонилась ей и тихо потопала к выходу. — Внимательнее со спуском по лестницам: было бы не ловко после этого разговора вправлять тебе вывихнутые лодыжки. — дождавшись, пока стихнут шаги в коридоре, женщина на секунду поджала нижнюю губу и снова схватилась за планшет. — С ней… на удивление просто общаться. Такому человеку бы нашлось применение в корпоративном шпионаже, хотя… Ладно, на чём я остановилась?******
— Будь благословенная твёрдая земля! — Мы думали, что умрём! — довольно забавно, но именно с такими радостными криками из остановившегося адского механизма вывалились две молодые девушки и не сильно уступающая им в молодости женщина, чтобы встать на четвереньки и начать целовать пыльную почву. Действительно, ведь таким темпом они тряслись пару часов, не меньше. — Да будет вам драматизировать. Когда ещё в жизни выдастся шанс побывать в настоящем лоурайдер-автобусе? — усмехнулся Акира, при этом заваливая на плечи как свою сумку с вещами, так и Моки. — Хе-хе-хе, не часто меня вообще хвалят за что-то, юноша. Вижу, ты ценитель по-настоящему культурного отдыха. — Э-это вы называете «по-настоящему культурным»? — было взбеленилась Юкари, но рвотный позыв всю ярость как языком слизал. — Кстати, господин водитель, мы только что проехали знак «Въезд воспрещён, планируется строительство». Вы здесь остановились, чтобы дать им отдохнуть от качки? — Не совсем, хотя это тоже не помешало бы. — мужчина указал в сторону, и Шимада увидел вдалеке нечто золотистое. — До Моримо каких-то пару километров, однако именно это местечко — ваша основная цель. Они всей компанией, когда женщины восстановились и немного вернули себе ориентирование в пространстве, направились в указанном направлении и восхитились открывшемуся зрелищу: всюду, сколько хватало взгляда, расстелилось поле подсолнуха, что под палящими лучами походило скорее на россыпь золотых жил, нежели на растительность. — Ух ты! Это что, сад с подсолнухами? — поинтересовалась Мока. — Может когда-то и был, — водитель выдохнул струйку дыма. — Но теперь это своеобразное чудо этих краёв, пресловутый «Ведьмин холм», которому, впрочем, не долго осталось цвести и пахнуть. — М? — Думаю, ваш классный руководитель проведёт вам лучший брифинг. Некономэ-сенсей? И все обратили внимание на кошку-демона. — Кхем, что ж, около полугода назад в этих местах открылась серия таинственных исчезновений людей, а тот знак, что вы видели на въезде — это предположительная причина этих событий. — Здесь собираются что-то строить? — Лесопосадку в нескольких километрах отсюда превратили в пустырь, чтобы возвести там завод, но, согласно планам строительной компании, и этот холм тоже было решено расчистить и использовать для вывоза сюда земли от разработки котлована, а потом, кто знает, устроить свалку для отходов строительства или уже дальнейшего производства. — Но это же дикарство! — возразила волшебница. — Превращать такое красивое место в мусорку или просто сваливать сюда ненужный грунт, пока они строят этот свой завод…! — Но мы здесь не для того, чтобы это останавливать, не так ли? — Акира спрятал руку в карман брюк. — Если вы говорите, что строительство — причина исчезновений местного населения, стало быть есть мнение, что здесь живёт какой-то ёкай, кому такое развитие событий не по нраву, и он решил этим отпугнуть чужаков и прикрыть стройку. А нам, получается, нужно это расследовать? Изначально я думал, что ваши слова позавчера означали что-то типа репортажа про «Отель Абаддон» или расследование «дела Амитивилля», но всё на поверку оказалось приземлённее. — Ты очень проницателен, Шимада-кун. — кивнула женщина и сама посмотрела куда-то вдаль. — Я посчитала, что это будет хорошим опытом для вас, чтобы развить свои навыки журналистики. От нас вовсе не требуется впутываться в неприятности, а просто расспросить горожан, вдруг они видели кого-нибудь, кто мог быть ответственен за эти преступления и… — И какие же это преступления?! — выкрикнула Юкари. — Сэндо-сан? — Если живущий здесь просто защищает свой дом и себя от поползновений со стороны тупых людей, то что в этом плохого? — она выбежала вперёд и обернулась к ним. — Как бы вы поступили, если бы грабители забрались к вам в дом? Просто бы дали им себя обобрать?! — Сэндо-сан… — В некоторых странах убийство вторгшихся на частную территорию не порицается законом, только вот мы не в такой стране — это во-первых, а во-вторых — этот некто может предъявить свои права на эту землю? — «Права»? — В современном мире правит бюрократия, и вся обитаемая суша на планете принадлежит либо какому-то государству, либо отдельно взятому человеку, опять же являющемуся гражданином государства, и если «хозяин» этих лугов имеет на них соответствующие документы, а строительство здесь на самом деле проводится незаконным путём, то проблему можно решить цивилизованно. И вовсе необязательно для этого хватать случайных туристов и местных жителей, которые даже к делу, возможно, непричастны. — Если так ставить вопрос, то я согласна с Акирой. — задумалась Мока. — Акасия-сан, ты… Я думала, что тебе тоже понравилось это место. Разве ты не считаешь, что люди слишком много на себя берут? — девочка задрожала, словно бы от осознания, что очевидное видно только ей. — Мне тоже жаль, что такое красивое место хотят снести, но не уверена, что похищения или, того хуже, убийства можно оправдать только этим. Мы… могли бы провести расследование немного в другом ключе: не просто чтобы удостовериться в наличии виновного, а помочь найти решение. В любом случае, Акира прав: с юридической точки зрения не имеет значения, насколько орудующие здесь ёкаи уверены в своём праве на эту землю, без подтверждения они — просто убийцы. — Это… но что, если у них не будет ничего такого? Они могут жить здесь поколениями, а теперь должны просто уйти или погибнуть? — Это мы и собираемся выяснить. — кивнул Шимада. — Некономэ-сенсей, вы ведь задумывали это расследование не в палатках на свежем воздухе? — А? А, нет, школа уже забронировала нам гостиницу на пару дней. — Тогда, может, вы съездите туда, а мы с девочками пока прогуляемся и, так сказать, проведём геологическую разведку? Расспрашивать местных — это полезно, но сдаётся мне, что мы быстрее найдём улики здесь, среди этого подсолнуха. — Здравая мысль. Со стороны каждого из вас, как мне кажется. Пойдёмте, учитель, обустроим ребятишкам ночлег. — усмехнулся водитель и направился к автобусу. — Но всё ли будет в порядке, если останетесь здесь только втроём? — Посмотрите на нас. Сейчас самый разгар дня, а мы не похожи на тупых американских тинейджеров из тупых американских слэшеров, чтобы на нас охотились какие-нибудь уродливые рэднеки или канализационные чупакабры, странные шкатулки-головоломки или запечатанные проклятые колодцы нам тоже трогать не с руки. Мы скоро вас нагоним. — Ну ладно… Только при первом признаке опасности — сразу ко мне! — Обязательно, берегите себя! — улыбнулся он так, что стоявшим по правую и левую руку Моке и Юкари стало как-то не по себе, и последняя даже позабыла о своём гневе. Взрослые укатили в сторону города, а троица бедовых студентов направилась вдоль линии между лесом и рядами подсолнуха. — Ладно, Акира, что ты сейчас задумал? — О чём ты? — а улыбка до ушей так и не исчезла. — Больно уж много участия, Шимада-сан. И учителя ты отослал… — нахмурилась Юкари и покрепче сжала в руках волшебную палочку. — Честно говоря, мне тоже претит мысль, что нечто подобное может происходить с настолько красивым местечком. Я не особый ценитель живой природы, но даже мне хватает чувства прекрасного, чтобы возмутиться. Как человек заявляю, что люди — кучка до боли алчных мудаков, и щёлкать их по носу за это иногда просто необходимо, но не смотреть же спокойно, как их тупо убивают. Хорошо, что ты не убежала в расстроенных чувствах куда-нибудь вглубь холма, чтобы нам пришлось тебя потом искать, Сэндо-сан. — Ну хорошо, так каков наш план? Будем просто гулять, пока не выловим похитителя на живца? — Да незачем уже. — в ответ на вопрос волшебницы он остановился и сделал козырёк над бровями, а затем до их ушей донёсся истошный панический крик. — КТО-НИБУДЬ, НА ПОМОЩЬ!!! ОНИ СЕЙЧАС ЕЁ СЪЕДЯТ, ПОЖАЛУЙСТА…!!! Они тут же рванули с места на голос, и через несколько метров увидели, как в пологом овраге сидит обычная на вид женщина в кепке и тянет на себя чью-то руку из зарослей, при этом скользя подошвами кед по земле. Перед ней лежала другая девушка, но всё её тело и голова оказались опутаны какими-то неестественно подвижными лозами и стеблями. — Кто-нибудь, пожалуйста! — «Иссушение»! — скомандовала Юкари, и на конце её волшебной палочки возник яркий рунный круг оранжевого цвета. Монструозные растения тут же покрылись трещинами и задымились, а затем прекратили виться и вихлять, прямо на глазах обращаясь в чёрный пепел. Акира и Мока, уже готовящиеся тоже что-то предпринять, посмотрели на подругу, и та почувствовала некоторую неловкость. — Э-это простенькое пиромантическое заклинание для избавления от сорняков в саду. Я подумала, что оно сработает и против таких агрессивных вьюнков. — И правда… — согласился Шимада, однако затем повернулся на раздражённый звериный рык впереди. Там, откуда тянулись иссохшие корни, над толщей подсолнуха возвысилось существо, напоминающее сильно мутировавшую венерину мухоловку: разбухшее тёмно-зелёное тело по форме бутона розы, увенчанное широкой и клыкастой пастью и множеством ложноножек. Ему явно не понравилось сожжение какой-то части себя, и в сторону студентов устремилось несколько особенно длинных и острых лоз… Впрочем, как все метнувшиеся щупальца, так и само тело растения-монстра тут же разрубило на части десятком резаков из сжатого воздуха от взмаха Акиры ладонью перед собой. — Ч-что это такое?! — запаниковала пуще прежнего девушка, которая, стоит отдать ей должное, несмотря на дикий ужас всё же вытянула подругу из зарослей и подальше отползла от жуткой растительности. — Похоже на гаригариус, но я думала, что они обитают только в глубоких африканских и мезоамериканских джунглях. Здешний климат для них по большей части очень холодный и… — задумалась Юкари, при этом упустив из виду момент, когда чуть в отдалении над гладью поля возникло ещё с десяток подобных чудовищ. Из раздумий её вывело шипение и истошный нечеловеческий вой, которым ожившие растения залились, когда их одного за другим обдавало пламенем или вовсе прожигало насквозь небольшими огненными шарами, которыми Шимада плевался, как шелухой от семечек. — Я понимаю, когда салат едят или выбрасывают в мусорку, но чтоб жечь — это для меня в новинку. Акира усмехнулся, но одному из гаригариусов хватило сноровки выйти с линии обстрела и смелости кинуться на чужака с его, как казалось, слепой зоны. Парень уже хотел повернуть голову и обдать огнём последнего выжившего, но не успел: яростный подсолнух врезался со всей силы в материализовавшуюся у него на пути стену из сжатого практически до твёрдого состояния воздуха. Не успело оно опомниться, как за спиной возникла аналогичная магическая печать и преграда, и по демонстративному щелчку пальцев колдуньи в остроконечной шляпе обе стены устремились на встречу другу другу, сжимая гаригариуса, как выброшенный автомобиль гидравлическим прессом, и расплёскивая по округе не то сок, не то тёмно-зелёную кровь. — Хоули кооперейшн! Я позаимствую технику? — Это просто два заклинания «Ветряного щита», сведённые друг к другу. Аозаки-сенсей о таком не упоминала, но я подумала, что это можно использовать и таким образом. — А как насчёт сделать такие же стены ещё и слева, справа и сверху, а потом поджечь то, что внутри? Получится нехилый взрыв в замкнутом пространстве, бэнг! Юкари было хотела возразить, что это звучит нелепо, но тут же осеклась, почему сама до этого не додумалась. А ведь и правда… — Это было невероятно! — напомнила о себе туристка, придерживающая уже даже пришедшую в себя подругу. — Вы, ребята, какие-нибудь уличные маги? Типа факиров или…? — Акира, вы же использовали магию прямо на глазах у простых людей, — зашипела им на ухо вампирша. — Что теперь будем делать? — Ну, ничего уже не попишешь, да и монстров они сами уже видели. — с этими словами юноша скинул с плеча их сумки, пару раз щёлкнул шеей и стала разминать костяшки кулаков. — Придётся воспользоваться «Заклинанием Нейрализации», раз эдак пятнадцать. Голова, правда, будет болеть, но зато никакого сопутствующего стресса. — Э… эээээээээ?!******
— Ты уверена, что не ошиблась? Здесь нет ничего ценного, так откуда же здесь сыскаться волшебникам, кроме нас? — поинтересовалась у стоящей напротив неё девушки пожилая женщина в хлипкой кресле-качалке. В этом старом особняке, сокрытом посреди полей подсолнечника особыми отводящими чарами, каждая половица скрипела словно в агонии, но даже так брюнетка слышала слова наставницы вполне чётко. — Я своими глазами видела, как один из них, юноша чуть младше меня, изрыгал огонь, а другая, девочка в накидке и с катализатором в руках, колдовала ветром, госпожа Юката. С ними была ещё одна, и от неё исходила слабая тёмная аура, но при взгляде на остальных двоих через «Истинное зрение» я могу с уверенностью сказать, что они — одни из нас. — Что ж… у меня нет причин не доверять тебе или твоему восприятию. — Мы пригласим их к себе? — Для начала, Руби, присмотрись к ним хорошенько. Если они просто странствующие кудесники, которых случайно занесло в наши края, то мы с ними могли бы помочь друг другу, но может статься так, что они из Ассоциации, и тогда нам с ними не по пути. Узнай, что им здесь надобно, и по возможности убеди присоединиться, а если не выйдет, то… — Я поняла, госпожа. — девушка улыбнулась и низко поклонилась, а затем исчезла во вспышке чёрных вороньих перьев. Понаблюдав некоторое время за опавшими пёрышками, старуха с трудом наклонилась и взяла одно из них в руки. — Не часто приходится воспитать таких талантливых и преданных учеников, как ты, Руби. С такими всегда трудно расставаться, уж я-то знаю.