Smash Into Pieces
<Boomerang>
I've been gone for a while now, But only to gain my power. I've been fighting my demons And I'm back up on my feet (and now). The harder you fall down, The stronger you come back later, Now I feel like an army And I've only just began (and now). I've only just begun (only just begun), I've only just begun… Hey, give me all you got! Bring your grenades and your loaded guns! Hey, trying to take me down! I'm coming right back, back, back like a boomerang! Oh-whoa-oh-ohoh-woah-oh-ohoh, Yeah, I'm back, back, back like a boomerang! Oh-whoa-oh-ohoh-woah-oh-ohoh, Yeah, I'm back, back, back like a boomerang!
******
К тому времени, как компания вернулась в Академию, наступила глубокая ночь, и Мока, попрощавшись с друзьями, направилась к себе. Сняв обувь ещё на входе, она попыталась быть как можно тише, чтобы не разбудить соседок, прокралась в собственную комнату и закрыла за собой дверь. После этого девушка аккуратно сняла летнее платье с мыслью постирать этим же утром и стянула с ног гетры,порвавшиеся в нескольких местах за время приключения, так что осталась в одном лишь нижнем белье, но избавиться и от него пока желания не возникло. Вместо этого розовласка легла на кровать, покрепче обхватила прохладную подушку, словно бы с намерением заснуть прямо в таком виде, не сняв плед и не укутавшись одеялом… И заорала прямо в неё что было сил. В обычных условиях этот вопль отчаяния услышали бы во всём общежитии, но в этот раз он оказался приглушëн примерно до уровня накрытого чем-то плотным мотоциклетного двигателя. «Омотэ, что на тебя нашло?! Меня от этого крика укачивает, так что завязывай!» — отозвалась «Внутренняя» в ответ на то, что буквально вся изнанка их общего сознания, где она и обитала, завибрировала восьми- или девятибальным землетрясением. «Внешняя», тем не менее, прекратила изливаться истерикой лишь тогда, когда закончился воздух в лëгких, а связки раздражились настолько, чтобы превратить рëв в кашель. — А как мне не кричать, скажи на милость? — вдоволь откашлявшись и восстановив дыхание, промямлила она, когда уставилась в потолок полуприкрытыми изумрудными глазами. — Ты разве не слышала? Он сделал мне предложение только этим утром, а уже относится ко всему этому, будто бы я согласилась… «Можно подумать тебя это не устраивает?» — вполне безмятежно поинтересовалась Ура, на что Омотэ возмутилась, оторвала голову от подушки и повернулась на бок. Иногда она для большего удобства представляла сестру рядом, а не в своей голове, и в такие моменты, прямо как сейчас, серебровласая вампирша лежала рядом с ней полупрозрачным фантомом, смотря в потолок, сложив руки в замок на животе и перебирая большими пальцами друг об друга. — А сама ты как думаешь? Как я должна на такое реагировать? «Омотэ, которую я знаю, определëнно обрадовалась бы и согласилась. Он сам сказал, что хочет сделать это после окончания учёбы — и только с твоего согласия. У тебя, у меня и у него будет достаточно времени, чтобы сто раз поменять своё мнение, так что просто промолчи по этому поводу, пока не осознаешь, что готова.» — Ты как-то слишком спокойна и рассудительна. Такое чувство, что тебя это всё вообще не волнует, или… — она оборвалась на полуслове и чуть прищурилась, в то время как вторая половинка отвернулась на бок, чтобы не показать ей уже своё лицо. — Будто бы ты сама уже согласна? Примерно на половину сей вопрос состоял из неверия, а на остаток — из призыва к сестре, дабы та ответила. — Ура? Ты мне ничего не хочешь сказать? «Нечего тут говорить, и речь сейчас не обо мне.» — Как раз-таки о тебе, потому что и обо мне тоже! Мы с тобой — одно целое, и… Я чувствую в тебе всё то же самое, о чём думаю сейчас. «В этом ты ошибаешься.» — Ты неважно врёшь. «Сейчас это не ложь!» — она резко повернула голову и зыркнула на «Внешнюю» взглядом раздражения, отчего та отшатнулась и робко протянула руку, чтобы коснуться её плеча. Не вышло, ведь это был всего лишь плод её воспалённого воображения. «Ты ошибаешься, когда считаешь, что чувства у нас одинаковые. Ты колеблешься от того, что не хочешь подвергать его опасности, ведь Цеппелин тогда правильно сказала: «За смерть Риас Гремори придëтся дорого заплатить» — и ты не хочешь втягивать его в это… Я же для себя уже всё решила.» Услышав это, с одной стороны Омотэ радовалась, что та хотя бы теперь стала разговаривать с ней по такому поводу, а с другой насторожилась, и решила уточнить. — Ты «уже всё для себя решила» в тот раз, когда вы с Куруму договорились прийти к нему ночью, пока я сгорала со стыда при виде того, что вы тогда вытворяли? Тишина. — Или когда пришлось столкнуться с Комитетом? И снова ничего, однако Мока заметила, что на белоснежной коже своей альтер-эго начал вырисовываться румянец. — Неужели с самого начала? «Не каждый человек при виде огромного уродливого орка побежит спасать почти незнакомую ему девушку. Сейчас, оглядываясь на всё, что уже успело произойти, я понимаю, что тот увалень для него не представлял никакой опасности, но на тот момент я была ему благодарна. Достойное первое впечатление дорогого стоит.» — она слегка сжала кулачок и завела руку под голову в качестве импровизированной подушки. — «Меня, как и тебя, выводила из себя его наглость, но всё же была рада, что ты, находясь снаружи, не видела, как я смущалась, когда вы оставались наедине, и как я улыбалась каждому его глупому слову — а он на другие и не способен. Я всегда пыталась лишь тебя защитить, но от него не сумела. Я бесполезна, правда ведь?» — Не говори так. — Омотэ благодарно улыбнулась и улеглась так, что если бы могла сейчас коснуться сестрëнки, то преобняла её живот и коснулась бы носиком шеи. — Ты всегда меня поддерживала, и я рада, что и сейчас тоже. Просто мне нужно время, это ведь не решается с бухты-барахты. «Но ты рада, что он это предложил?» — Я рада, что не пришлось из него это выуживать. Просто неприятно, когда теряешь инициативу, а тебе, должно быть, было неприятно, когда вы с Акирой сражались друг с другом? Я его отчитала в тот раз, но, полагаю, недостаточно сильно… «На самом деле, это было даже приятно.» — М? — удивилась Омотэ. «Раньше, ещё до твоего поступления в эту академию, я раздумывала над тем, как отреагировать на то, что ты рано или поздно найдёшь себе парня. Кем он будет, как должен себя вести, каких взглядов придерживаться…» — Так обычно матери своим дочерям говорят! «Потому что я за тебя волнуюсь в той же степени. Я подумывала, что логичнее всего будет, если бы он оказался вампиром… Но, глядя на саму себя, постоянно ловилась на мысли, что не хотела бы для нас точно такого же, как я сама. Тебе бы с ним было плохо, и я полностью в этом уверена. У вампиров в крови высокомерие, наглость, упоение силой, но нужен ли тебе такой ухажëр?» — Я бы от такого сразу сбежала… Хотя Акира, между прочим, именно такой! «Вовсе нет. Стал бы тот, кто привык упиваться силой и собственным превосходством, вести себя с противником так щадяще? С Комией со мной, с Цеппелин, с Амано… И, похоже, даже с Инари. Он любит спектакли, но я бы не сказала, что проявила бы к ним такую же мягкость и понимание, будь у меня его способности.» — Он крайне высокомерен, а самовлюблëнность через края льëтся. «Как будто его это портит?» — она дëргула бровью, а уголки рта изогнулись в лëгкой улыбке. — А наглость? «Этой наглостью он спас нас обеих не единожды, построил себе убедительную легенду для учёбы здесь… И именно благодаря этой его черте вы сейчас вместе. Мне кажется, в нём всё в точности так, как и должно быть.» — И каким-то образом всё пришло к тому, что мы единогласно признаëм его, а ты уговариваешь меня на нём жениться. «Ничего подобного. Просто хочу, чтобы ты спокойнее отнеслась к очередной его безумной идее и прекратила сотрясать собственное сознание, мне ведь здесь из-за этого чертовски некомфортно.» На этих её словах Мока осознала, что никого рядом с ней нет и в помине, она более никого не видит, а голос продолжает доноситься из головы. Она вновь перевалилась на спину и зажмурилась, а затем её волосы выцвели, формы чуть прибавили в объëме, а скулы слегка огрубели и заострились, чтобы рубиновые глаза открыла уже Ура. — Омотэ? «Я и раньше об этом подумывала, но наш с тобой разговор позволил мне набраться решимости. Несправедливо, что только я живу эту жизнь, в то время как ты выходишь лишь тогда, когда появляется опасность, поэтому…» — П-погоди-ка! — она перевела себя в сидячее положение и схватилась за лицо. — Меня моя роль вполне устраивает! У меня достаточно навыков, чтобы решать вопросы силовым путём, тебе же такое в новинку, да и с Акирой я в тот раз уже ночь провела, так что всё в порядке, мне и этого хватит, честно. «И ты этим довольна? Разве не ты только что призналась, что тоже его любишь и он тебе подходит? Я просто хочу, чтобы ты тоже жила, Ура. Когда ты в последний раз ела хоть что-то или спала на реальной подушке?» — Ну, я… — она и сама задалась этим вопросом. — С учётом того, что до появления Акиры мы с тобой местами не менялись — никогда. «И мне стыдно за это. Давай пару дней снаружи будешь ты, а пару дней — я? Мне правда этого хочется, к тому же…» — она остановилась, а Ура услышала, как та зевнула. — «В последнее время я чувствую себя как-то… вяло.» — Ты в порядке? — насторожилась она, ведь с каждым новым словом в голосе сестры чувствовалось всё меньше энергии и участия, словно бы та засыпает на ходу. «Да. Думаю, что да. Прости, мне действительно нужно отдохнуть…» На этом их диалог и оборвался, а серебровласка вслушалась внутрь себя. Омотэ действительно заснула, её размеренное дыхание отдавалось по всему их разуму ленивым и тихим сердцебиением, и не очень-то это походило на притворство. Ура волновалась за неё, просто не могло быть иначе, однако именно сейчас пожалела, что вмешательство Шимады наделило властью менять их местами именно «Внешнюю», а не «Внутреннюю», ведь из них двоих наиболее компетентной в этом вопросе она считала именно себя и часто была не согласна с действиями Омотэ. Она бы определённо поступила по-другому… Впрочем, что ей мешало отныне самой принимать решения? Если этот порыв сестры был не сиюминутным, и у неё появилась возможность действительно жить, а не существовать просто в виде голоса в голове «Акасии Моки», то предстояло многое сделать. — Должно быть, ты просто утомилась постоянно за всех и обо всём волноваться. — прошептала она той, кто уже не смогла бы это услышать. — Будучи нашим «лицом», ты тоже постоянно нас защищаешь, а ведь это — моя работа, хах. Не беспокойся, без тебя ответа я ему давать не стану. С улыбкой матери, пожелавшей спокойной ночи собственной любимой дочери, она потянулась под кровать и достала оттуда мягкие банные тапочки с намерением дойти до ванной и, как полагается, почистить зубы и принять душ после столь насыщенного на события и в принципе жаркого дня в мире людей. Было бы жутким лицемерием, если бы та, кто постоянно поучает свою вторую половинку, сама не придерживалась собственных же принципов. На следующее же утро соседки Акасии, Кли Мэй-Лонг и Амано Юма, проснулись примерно в шесть часов — вовсе не от того, что решили придержаться учебного режима даже во время выдавшихся каникул, но от ударившего в нос едкого запаха, при ощущении которого нельзя было не подумать о пожаре или о чём похуже. Обе девушки тут же выбежали из своих комнатушек и увидели, как по всей кухне и немного по гостиной разбросаны не то испорченные продукты, не то вовсе отходы жизнедеятельности, а возле коптящей чëрным дымом плиты стоит их соседка в фартуке, пекарских прихватках и с волосами и нижней частью лица, закрытыми косынками. — Какого… — в унисон опешили падший ангел и дракон, а серебровласая вампирша выключила комфорку и принялась откашливаясь отмахиваться от дыма. — Кх-кх! Нкх-кх! Кажется, кх-кх, придётся позавтракать сегодня в буфете… Как на это смотрите? — Знаешь, Лонг, — пробубнила брюнетка, не отвлекаясь от, пожалуй, самого странного и устрашающего зрелища в её жизни. — Твоя готовка не так уж и плоха, если задуматься. — Грустно, что это определилось в сравнении с чем-то ещё более худшим, а не лучшим. Но спасибо. — согласилась она, наблюдая за тем, как Ура стягивает с лица обе косынки, при этом оставляя широкую линию совершенно чёрной от сажи и копоти кожи на уровне глаз и переносицы. — Почему мне кажется, что вот эти ошмëтки шевелящегося нечто до всего этого были простым яичным белком? — Полагаю, так оно и есть… Последующие пару часов они занимались тем, что убеждали комендантшу общежития в отсутствии пожара, отмывали своё жилище с пеной и выводили уже устоявшийся запах. Завтрак действительно прошёл в столовой, чьи работники трудились даже на каникулах и выходных, ведь лишь малая часть учащихся отправилась по домам, а остальным нужно было где-то питаться, и здесь Мока столкнулась с проблемой своей излишней заметности. Омотэ и без того считалась писанной красавицей, и не было ни одного дня, чтобы не ощущала на себе взгляды сверстников, но Ура выглядела «острее и взрослее», что уже само по себе выделяло её у тех, кто желал себе именно такой типаж девушки, а свойственная чистокровным вампирам аристократическая выдержка, благородная осанка, холодная аура и совершенно неотразимая как по человеческим, так и по демоническии меркам красота не давали ни единого шанса на «быть тише воды и ниже травы». Делу не помогло даже то, что она предусмотрительно подавила хищническое начало, из-за чего кинжальные зрачки округлились, а пылающие карминовые радужки потемнели едва ли не до карьих, ведь белоснежную кожу без единого изъяна, длинные волосы из чистейшего серебряного шëлка, стройные ножки и выдающиеся для её возраста основные женские пропорции таким образом было не сокрыть и даже не оттенить. Впрочем, как-то сознательно уничижать собственную внешность Ура не стала бы, даже если бы «Изменчивость» при разделении досталась ей, а не Омотэ — не того полëта здесь были воробьи, чтобы подобной ей носферату из-за них переживать и под них подстраиваться. Она знала, кто ей важен, и была уверена, что они бы не стали просить её наряжаться серой мышью или выдавать за ту, кем она не является. В какой-то мере, пока они с Юмой и Кли завтракали, девушка даже испытывала чувство превосходства и гордости за то, что её желают, но подойти не способны — слишком громкой и зловещей была репутация Шимады, чтобы испытывать судьбу с такой красоткой. Эта львица уже нашла свой прайд, и все это прекрасно знали. Внешний идеал, однако, не обеспечил её какими-то выдающимися кулинарными талантами, а ведь Акасия этим утром не столько готовила завтрак, сколько тренировалась, дабы порадовать Акиру чем-нибудь на обед. Ещё в автобусе прошлым вечером они условились встретиться в полдень в клубе и обсудить, как осветить инцидент на «Ведьмином холме», и Омотэ по своему обыкновению бы определëнно накормила любимого, а раз сейчас у штурвала её милостью находилась Ура, то и она не хотела ударить в грязь лицом… Правда в этот раз придëтся взять что-нибудь из столовой. Позор от покупной еды явно будет несравнимо меньше, нежели тот, что она бы испытала, если бы выставила на суд друзей по клубу собственную стряпню — соседи по общежитию этот экспромт уже «оценили». — Значит, вы с ней решили посменно выходить наружу, и пока одна спит — другая учится и всё такое прочее? — поинтересовалась Куруму, подперев голову и отправляя вилкой в рот очередную тефтельку. — Но разве это не будет считаться периодическим нарушением правила о сокрытии истинной природы, если Мока будет перекидываться из одного облика в другой? — Ну, думаю, с учëтом того, что Мока-чан не бьëт вокруг себя мощной демонической аурой и не сверкает красными глазами, каких-то проблем быть не должно. Есть, правда, некоторая несостыковка, потому что Ура-сан выглядит как дочь богатой и влиятельной аристократической семьи, и место её явно в элитном женском интернате, а не здесь, но, ради справедливости, другая её сторона выглядит ничуть не беднее, так что… — принялся рассуждать Акира, вызвав на белоснежном лице вампирессы лëгкий смущëнный румянец. — Спасибо за комплимент, Омотэ бы понравилось, если бы не заснула. — А тебе? — Это… — девушка удивилась, ведь он спросил именно её, «Внутреннюю», о её мнении, и уже хотела было что-то ответить, как их прервал Мориока. — Ребят, ну серьезно! Я хотел, чтобы вы рассказали мне, что вчера во внешнем мире произошло, а вы здесь так мило воркуете у всех на глазах, гах! — вервольф схватился за по обыкновению растрëпанные волосы, но суккуб встретила его взрыв негодования улыбкой снисхождения и совершенно непреклонного превосходства и указала остриëм вилки на волчка. — Что такое, Гин, завидуешь Акире? Во-первых, сейчас у нас обед, и то, о чём мы во время него говорим — это наше дело, а если не нравится, то мы тебя не держим. Во-вторых, раз уж так интересно, то стоило сразу отправиться с нами, а не дрочить где-то в уголке. Тебя-то на факультатив не оставили, в отличие от меня, Ханазаки-сан и Асии. — она указала на также присутствующих в кабинете первокурсниц, которые не отказались присоединиться к обеденному перерыву. — Чем ты вообще занимался всё это время? — У меня, кхем, — он смущëнно кашлянул в кулак. — Были кое-какие неотложные дела, так уж получилось, извините. Ощущение, что взгляды всех здесь присутствующих выражают к нему либо просто недоверие, либо недоверие в крайней степени, ударило парня по голове, как киянкой, отчего он в очередной раз выругался про себя и хотя бы попытался сделать вид, что это его не смутило. — Н-ну ладно, я валял дурака, потому что думал, что наша поездка растянется хотя бы дня на четыре, и водитель за мной вернëтся, а тут и вы уже закончили. Я просто надеюсь, что там не произошло ничего такого, о чём вы не хотите рассказывать. — Да не о чëм особо рассказывать. — с грустью произнесла Юкари, сжимая в руках и между коленей банку с горячим супом из автомата неподалëку. — Возле обычного людского городка издавна располагался обычный засеянный подсолнухом луг, на котором жила пара обычных волшебниц, вынашивающих обычные планы по уничтожению всего человечества. Просто серия в каком-нибудь воскресном махо-сëдзë-шоу, ничего экстраординарного. — Серьëзно? — украдкой спросил Мориока у Акиры, на что младший товарищ кивнул. — Это правда. Там и раньше пропадали люди, но не чаще, чем где бы то ни было ещё, а после начала стройки, для которой «Ведьмин холм» грозились расчистить под свалку строительного мусора, тамошние ведьмы решили взять всё в свои руки. Они не хотели уходить или сгинуть, а нам просто довелось оказаться в нужном месте и в нужное время, чтобы предотвратить ритуал по превращению города со всем его человеческим и нечеловеческим населением в клумбу. А потом бы там всё сгорело, потому что вряд ли бы правительство Японии оставило такое резкое «озеленение» без внимания, правда, Некономэ-сенсей? Учительница в ответ на вопрос Шимады тоже кивнула: — Действительно, это могло бы развязать конфликт между людьми и ëкаями, и к преобразившемуся Моримо определëнно бы отправили войска и попытались бы замаскировать это всё какими-нибудь «естественными» причинами. Хоть мы и пытаемся жить в человеческом обществе инкогнито, нужные люди о нас всё же осведомлены и сотрудничают ради своего же блага, потому что далеко не все из нас согласны прятаться — а вы можете себе представить, какой хаос возникнет в мире, если правительства перестанут подчищать за нами подобные инциденты? Это будет просто ужас! — Воу! Так получается, что вместо обычного расследования дел какого-нибудь сильно дерзкого огра-людоеда в провинциальном городке, наш клуб натурально предотвратил, ну, войну? — удивился Гин и призадумался. — Ладно, может, не войну, но что-то вроде террористического акта, когда могла пострадать куча народу. Да вы герои, ребята! Даже жалко, что я не был там с вами… Впрочем, вы всё же можем осветить это в нашей газете, так что…! — Я, пожалуй, возражу против того, чтобы посвящать этому сюжету новый выпуск. — внезапно, вопреки раскочегарившемуся оборотню, его идею отверг Шимада, чем привлëк к себе внимание остальных. — Почему? Разве это не сделает нас ещё известнее и не поднимет престиж Клуба Журналистики до небес? — поинтересовалась Куруму, явно озвучив мысли как вервольфа, так и сидящих вон там гася-докуро и лже-падшей. — Ну, сами посудите. Если отбросить всю несомненную эпичность и трагичность момента, то какое нашим читателям остаëт послание? «Ты можешь сколько угодно жрать и похищать людей или планировать против них самые чудовищные злодеяния, но только до тех пор, пока тебя не остановит кто-то, кто сильнее тебя»? Я далеко не сторонник цензуры в СМИ, но верю, что на наших плечах, раз уж мы зовëмся «журналистами», лежит некоторая ответственность за то, что читают наши сверстники. Да и едва ли такая мораль соответствует тому, чему обучают в этой школе, вам так не кажется? В кабинете повисла тишина, потому как Акира задал вопрос, заставивший и остальных задуматься с этой точки зрения. — Я и сама хотела предложить вам обойти эту историю по той же причине, но рада, что Шимада-кун первым это осознал и сказал. — улыбнулась учительница, явно удовлетворившись тем, что все её ученики здесь всерьëз задумались о той самой «ответственности журналистов», которую задел в разговоре первокурсник. Мока и Юкари подумали об этом ещё в автобусе и пришли к тому же выводу, а Куруму с Гинеем, судя по их лицам, будто бы и не додумались до этого, если бы им не сказали, но были согласны. — Если… Если моë мнение кого-нибудь волнует, то я согласна с Шимадой-сан. — послышался чужой женский голос, обернувшись на который ребята увидели в дверях молодую девушку в длинном чëрном платье и тугом корсете. — Руби? Что ты здесь делаешь? — искренне удивилась Юкари, словно бы не веря собственным глазам и ушам. — Ну, — смутилась холмовая ведьма и отвела взгляд куда-то в сторону. — Много чего случилось…******
Такамия Ëри был загадочным человеком. Вряд ли у кого возникала мысль в чём-то подозревать морщинистого, сутулого и почти облысевшего старичка, заведующего одной из немногих лавок морепродуктов в Моримо, однако статусом местной легенды он определённо пользовался, ведь многие местные, кто уже воспитывал или даже провожал собственных детей в старшую школу, могли поклясться, что невероятно древним этот мужичок выглядел ещё во времена их собственной юности. Имела место даже расхожая шутка, что первой рыбой, которую Старый Така когда-либо продал, был плезиозавр, намекая на доисторическое происхождение этого индивида; впрочем, менее вкусными и свежими товары от личности продавца не становились, так что трудностей в общении с этим ходячим антиквариатом у местных не возникало. И тем необычнее было бы видеть посторонним людям, как двое человек глубокой ночью сначала увязались за ним от самого магазинчика, затем погнались через полгорода и, в конце концов нагнав, бесцеремонно впихнули того в дверь собственной квартиры. — Га-хах! — прокряхтел старик после того, как пролетел через всю кухню и ударился затылком о настенную батарею. От удара небольшой керамический горшочек с уже давно завядшим цветком соскользнул с подоконника и разбился об пол, чтобы Ëри случайно прикоснулся ладонью к рассыпавшейся сухой земле в попытке найти опору. — Ты уже третий за сегодня, так что лучше бы тебе сказать что-то дельное, иначе… — Кто… Кто вы такие? Ч-чем я вас обидел, молодые люди? — заикаясь поинтересовался мужчина, когда чуть пришëл в себя и воззрился на двух подростков с надвинутыми на головы капюшонами. — Один из твоих знакомых, перед тем как я оторвала ему голову, посоветовал обратиться к Старому Таке за интересующей нас информацией, мол, ты много чего знаешь об этом городе и его окрестностях, так что мы и пришли к тебе. — девушка из их дуэта подошла к Ëри, попытавшемуся отползи поглубже в угол помещения, и присела на корточки, чтобы их глаза были на примерно одном уровне. Вместе с тем, она задрала левый рукав толстовки несколько выше локтя, и в глаза Такамии ударил ослепительный зелëный свет, что будто затвердел вокруг её предплечья в виде массивной когтистой перчатки из блестящего тëмно-красного металла с изумрудом посредине ладони, в глубине которого плескались желтоватые огоньки. Увидев сие, Ëри округлил глаза двумя блюдцами и предпочëл несколько взять себя в руки, чтобы лишний раз не провоцировать бандитов. — И-и что вы хотите узнать? — С недавних пор в этом городе стало пропадать много людей, и нас отправили, чтобы выяснить причину и исправить ситуацию. Знаешь что-нибудь об этом? — Что пропадают — слышал, но… Вы что, из полиции префектуры? — А мы разве похожи? — чуть ли не выплюнула она и достала из внутреннего кармана толстовки небольшой медальон с несимметричным осколком стекла, прибитым к одной из сторон. Импровизированное зеркальце засверкало, стоило мужчине в него заглянуть, и тут же его с ног до головы обдало золотым светом. Вспышка заняла лишь мгновение, после чего Такамия стал протирать глаза — и застыл в ужасе при виде двух четырëхпалых лап, покрытых бледно-зелëной склизкой чешуëй, на месте собственных рук. Из отражения на него смотрела уродливая харя не то лягушки, не то черепахи с кривым клювом на месте верхней челюсти, и посредине макушки, где раньше красовалась пятнистая лысина, образовалась глубокая ямка с плещущейся там мутной водой. Ноги его не особо отличались от рук, а вот сидеть стало тяжелее, потому как спину и грудь покрыл тяжëлый черепаший панцирь. — Так он каппа… — удивился стоявший поодаль от них парнишка со слегка выглядывающими из-под капюшона рыжими волосами. На обезображенном и уже мало схожим с человеческим лице Такамии тоже можно было уловить удивление и замешательство, но не страх. Он испугался того, что ему вернули его изначальную форму против его воли, в то время как девушку это словно бы вообще не удивило. — Мы знаем, что местные исчезновения — дело рук кого-то из вашей нечеловеческой братии, и помочь нам в определении виновного — в твоих интересах, потому что если будешь молчуном, то тебя мы в виновники тоже запишем. С этими словами она расправила когти латной перчатки, и посреди ладони возник алый магический круг, который изверг небольшую, но крайне интенсивную струю пламени, словно газовая горелка. И «кончиком» этого резака девушка поводила перед глаза водоплавающего ëкая. — Хëдо-сан, каппы ведь не людоеды, и… — Заткнись. — лаконично шикнула она напарнику. — Ну так что, Старый Така? Или посмотрим, что будет, если выпарить всю водичку из этой аляповатой ямки у тебя в черепе? Мне всегда было интересно, зачем она вам нужна. Она уже дёрнула плечом для исполнения угрозы, как старик тут же затараторил: — Это-это были маги с «Ведьминого холма», клянусь! Это они! Наверняка похищали местный народ для каких-то своих экспериментов… — Маги, говоришь? — она прищурилась. — Больше некому. — закивал старый демон. — Здесь живёт несколько ёкай, но мы предпочитаем не привлекать к себе внимание людей и охотников, вроде вас, ведь питаться человечиной — это то ещё палево. В человеке нет ничего, чего нет в свинине или баранине, так что мы давно не охотимся, а вот ведьмы и ведьмаки других людей за людей-то не считают и им ничего не стоит использовать их для каких-то своих ритуалов или чего-то такого! Я к этому непричастен, клянусь! — И где же эти чародеи? — За городом есть подсолнечное поле, и они обретались там… Раньше, по крайней мере. — А что сейчас? — Сегодня в город приехала одна вампирша и парень с… — и тут Ёри резко замешкался. — И парень с… — Ну? — Парень с… Красными глазами и… И тоже, должно быть, был вампиром, и расспрашивали о «Ведьмином холме», отправились туда, а потом вспыхнул пожар на поле, даже пожарных вызвали. — В городе вампиры? — даже возбудилась Хёдо. — О-они уехали! Переубивали здешних ведьм и уехали, их больше здесь нету. Ни тех, ни других. — Почему ты думаешь, что они от них избавились? — она снова поднесла «горелку» ближе к его лицу, от чего каппа попытался отгородиться ладонями. — Что-то должно было произойти! Что-то по-настоящему ужасное, понимаете? И я, и все остальные это ощущали: с холма тянулось нечто зловещее и дикое… Наверное, какой-то колдовской обряд, для которого маги и похищали людей. Я не знаю, в их магии я не силён, да и посвящать нас в свои планы старуха Юката не собиралась, а мы боялись им помешать, а не то… — он зычно сглотнул. — А потом пришли носферату и всё сделали за нас. Я не знаю, правда. Может, ведьмы чем-то не угодили семье Шузен, и та прислала своих убийц, или сами эти вампиры — бродячие, присмотрели для себя гнёздышко в этом городке и решили избавиться от конкурентов, но чувство тёмной магии пропало — значит ритуал прервали. — «Юката», ты назвал это имя. Кого ещё ты знаешь из их шабаша? — Только её. Она поселилась тут пару веков назад и поначалу вроде казалась нормальной, лечила как местных, так и нас, помогала, злых духов изгоняла иногда, а потом что-то переменилось. Она закрылась на своём холме, и леса вокруг будто бы ожили: нельзя было выйти за город, чтобы не почувствовать на себе чужой взгляд, и с каждым годом, по мере того, как Моримо перестраивали и расширяли, в воздухе витало всё больше… гнева. Иногда она брала себе откуда-то учеников, каких-то бродяжек или сирот, но тоже одарённых, а они исчезали один за другим, и сейчас у неё тоже есть или была какая-то помощница. Нас не представили, не знаю её имени. — Понятно. Что-нибудь ещё? — Это всё, что знаю, клянусь. Пожалуйста, я простой торговец рыбой, я… — Всё в порядке, вы нам очень помогли. Простите, что побеспокоили. С эти словами девушка уже было начала выпрямляться, но тут же прильнула к нему ближе, схватилась правой рукой за мясистую и склизкую шею, а «горелку» в правой вонзила ему прямо в лицо. Шипение плоти и треск кости перемешались с истошным воплем адской боли, старик изо всех сил питался оттолкнуть её от себя, размахивая руками и дрыгая ногами, но она была непреклонна и во много раз сильнее его физически, а через несколько секунд какофония прекратилась, и движения демона стали напоминать конвульсии умирающей на суше рыбы: пламя прожгло голову ёкая насквозь, оставив на месте лица широкую пробоину, и ни о каких признаках жизни говорить уже не приходилось. Выпустив его из рук, девушка позволила бездыханному трупу рухнуть на бок на пол и сама поднялась на ноги. — Зачем? Он же всё рассказал. — поинтересовался юноша с лицом, выражающим осуждение и едва ли сдерживаемый рвотный позыв от всего увиденного. Такое для него явно было в новинку. — Я обещала, что не трону эту ямку — я её и не тронула, какие претензии? Кроме того, это ведь ты его убил, разве нет? — Я?! — Когда назвал мою фамилию. Не сомневаюсь, что мои родители, будь сейчас живы, определённо были бы тебе благодарны за то, что дал тому, в чей дом вы ворвались, такую информацию. Идиот. Она прикоснулась к стене этой небольшой квартирки и направилась к выходу, а парень увидел, как от места соприкосновения латной рукавицы с обоями по ним начали распространяться языки пламени в стремлении поглотить всё вокруг. — Подожди, ты же подожжёшь всё здание! — Кто из жильцов этого тараканника захочет выжить — те спасутся. Нам сказали не оставлять улик, а мёртвый ёкай вон там — улика. Пошли уже. Колдовской огонь с поразительной скоростью охватил весь дом, пожирая как дерево и бетон, так и тело старого демона, вовремя прикусившего язык, чтобы не совершить непоправимое. Они пришли сюда за ведьмами, а не за новым Мудрецом, которого Такамии довелось сегодня увидеть и познакомиться, когда они всей своей пёстрой компанией зашли в его магазинчик. Не посчитал он необходимым также выдать охотникам хоть какую-то зацепку о возможности волшебнице, бакэнеко и вампиру действовать вместе. Хотя Старый Така и был трусливым вредным старикашкой, но всё же ему хватило достоинства, чтобы посчитать, что тайна существования Академии Ёкай и парня с необычными алыми глазами была куда важнее его собственной жизни. Ничего действительно важного из него так и не выдавили… Тем же временем Руби, поднявшись на второй этаж своего поместья, чтобы полить цветы, могла наблюдать через окно, как со стороны города сияет зарево пожара и к небу возносится столб дыма, выделяющегося даже на фоне ночного неба. В голове сразу же возникли образы охваченного пламенем подсолнуха и дымящееся лицо своей прежней хозяйки, от чего девушка схватилась за лоб и оперлась о подоконник. Всё произошло только этой ночью, буквально пару часов назад, и она была бы рада, если бы на утро эти события оказались лишь дурным сном… Но так не будет. Она слишком устала, чтобы делать вид, что ничего не случилось. Слишком устала, чтобы забыть ту злобу и разочарование в глазах учительницы. С этими мыслями девушка сползла вниз по стене и обхватила колени руками. Это одиночество давило на неё со всех сторон, и вольная отныне идти куда захочет, она чувствовала, что нигде и никому не будет нужна, нигде не станет своей. Целый мир казался теснее подсобки со швабрами, и не было сил даже чтобы встать и пойти вздремнуть. Быть может, неплохо будет заснуть в таком положении и… Однако, странное ощущение, за мгновение вспыхнувшее где-то в уголке разума, прогнало сонливость, как бродячую кошку, и Руби поднялась на ноги, дабы снова посмотреть в окно — и увидеть двух незнакомцев, возникших метрах в двадцати от стен особняка. «Сработало сигнализационное заклятие? Но ведь это просто пара турист…» — не успела она завершить мысль, как один из людей завел левую руку, облачённую в подобие брони, за плечо и ударил перед собой. Барьер, что должен был воздействовать на разум незваных гостей и отводить их стороной от обители колдуний, а также быть физически непроницаемым для любого, кроме самой Руби и почившей Юкаты, разошëлся надломами и покрылся волнистыми маслянистыми узорами, как мыльный пузырь. Когтистые пальцы пробили брешь, куда проникла вторая рука, чтобы расширить трещину до небольшого прохода и дать обоим вторженцам пройти во внутреннюю зону ведьминых владений, после чего магическая стена захлопнулась за их спинами, вернув себе былую целостность. Пока же они шли к особняку, Руби поспешила в коридор, чтобы что-то предпринять, и оказалась на лестнице в холле в тот момент, когда раздался гулкий удар и протяжный скрип — так простонали ветхие половицы, принявшие на себя вес парадных дверей, бесцеремонно выбитых ударом ноги с разворота. — Мы сильно торопимся, так что извините за столь неприглядный способ войти в ваш дом. — саркастически хмыкнула девушка в капюшоне и зыркнула карими глазами на брюнетку, стоявшую метрах в десяти от них. — Кто вы такие? По какому праву вы вторгаетесь в имение госпожи Юкаты? — возмутилась колдунья, а сама незаметно создала в руке, предусмотрительно заведëнной за спину, магическую печать, чтобы метнуть в неприятеля огненным шаром при первой возможности… И круг тут же рассыпался снопом искр, когда Руби прибило спиной и затылком к стене: незнакомка за одно мгновение сорвалась с места, преодолела несколько метром и десятки ступенек до ведьмы, схватила ту за горло облачëнными в броню пальцами и впечатала в сухие дряблые доски. Сбив этой атакой ей концентрацию, так необходимую для создания волшебных формул, Хëдо не остановилась и стала бить Руби в лицо то костяшками правой руки, то внешней стороной ладони наотмашь, чередуя это с ударами под дых, и всё — ради того, чтобы не дать чародейке сосредоточиться. В какой-то момент у девушки банально устала рука и она отпустила ведьму на пол, чтобы та откашляла скопившуюся от побоев кровь, после чего снова схватила её за шею и поставила на ноги. — Что… Что вам нужно? — лицо Руби уже мало на что было похоже, а произношение даже таких простых слов разбитыми губами и обломанными зубами лишь распаляло жгучую боль. — Мы пришли, чтобы расследовать серию исчезновений в окрестностях этого города. Вы ведь к этому причастны, не так ли? — поинтересовался подоспевший юноша примерно её возраста, который, в отличие от напарницы, не выглядел готовым пойти на такой уровень насилия. — Это… — она было хотела сознаться, однако губы сами собой сомкнулись из нежелания сдаваться без сопротивления. Возможно, это был идеальный шанс для неё всё это закончить раз и навсегда. Она ведь и сама принимала участие в подготовке ритуала, сама заманивала случайных людей в абсолютной уверенности, что они это заслужили, каждый из них, так что не было бы странным дать охотникам совершить то, за чем те пришли. Тем более, это так просто — сдаться, верно ведь? Прямо как тогда, когда учительница решила принести в жертву и её. — Вас тут было двое. Где твой мастер? — …не твоë дело. — и брюнетка сплюнула ей в лице тугой струëй слюны в перемешку с кровью, одновременно с этим сформировав вокруг вторженцев на полу кольцо из фиолетовых понеглифов. Не успели они даже пискнуть, как исчезли в вихре вороньих перьев, а Руби обнаружила, что рука в латной рукавице всë ещё держит её за горло — вернее сказать, только предплечье, что не попало в границы врат. Лишившись опоры, отсечëнная конечность рухнула на пол, как и чернокнижница, ставшая вытирать разбитое в дребезги лицо. Двоица охотников же обнаружила себя на дорожной обочине на ровно противоположной от «Ведьминого холма» стороне Моримо, и переместились они не в самом добром здравии. Хëдо еле сдерживала голос за стиснутыми зубами от того, что в одно мгновение лишилась левой руки по локоть, в то время как Широ стоял на четвереньках и пронзительно стонал. — Ах ты… тупорылая шлюха! — рëв ярости сопроводился яркой изумрудной-рубиновой вспышкой, что затем погасла, однако на прежнем месте её самой уже не оказалось. Обратившись крылатой тенью, девушка устремилась туда, откуда их только что выдворили, а в голове пылала лишь одна мысль: «Спалю до тла!». На то, чтобы преодолеть город вдоль, хватило едва ли минуты, и над полем подсолнуха на широких кожистых крыльях зависло существо, облачëнное в угловатый пластинчатый экзоскелет или доспех из багрового металла. Прорези в продолговатом забрале шлема запылали неистовым зелëным огнëм, и Хëдо содрогнулась всем телом будто бы в спазме и ударила перед собой ещё целой правой рукой, выстрелив из крупного камня на внешней стороне ладони сгустком энергии. В том месте, где ранее пребывал старый особняк, образовалась сфера бушующего пламени, испепеляющая как лежащую на километры вокруг растительность, так и испаряя почву и каменную породу. Ударная волна дошла даже до черты города и выбила стëкла во множестве домов, а некоторые строения заходили ходуном, лишь чудом не сложившись на манер карточных домиков. Купол пламени расцветал ещё какое-то время, пока не выработал всю вложенную энергию, после чего схлопнулся, оставив после себя бесплодную выжженную пустошь вокруг глубокого кратера. Руби, заблаговременно прихватившая свой «трофей», перенёсшая себя куда подальше и наблюдавшая издалека за тем, как её дом обращается в ничто, определëнно бы позволила себе заплакать, если бы не истратила все слëзы до этого по вине Шимады Акиры и его друзей и не бросила все силы на поддержание маскирующего поля, чтобы неприятель не сумел её учуять. Больше ей некуда бежать и негде прятаться, а вернуться в город — означает подвергнуть местных жителей и себя опасности, ведь это драконоподобное существо едва ли остановится только из-за возможных жертв среди мирного населения. Ведьма уже повернула голову прочь от Моримо с намерением побежать куда глаза глядят, как прямо перед ней остановился автобус жëлтого цвета с… С таким знакомым водителем. — Вам помочь, юная мисс? — выдохнул мужчина вместе с дымом от дорогой сигары, когда открыл дверь перед подошедшей девушкой. — Вы… Что вы здесь делаете? — Просто проезжал мимо. Нам пришлось так стремительно завершить школьную поездку, что даже не удалось забрать вещи из забронированной гостиницы. Во время я это, — он поправил фуражку и повернул голову влево, в сторону города. — У вас тут серьëзные проблемы с газопроводом, как погляжу. Хлопок за хлопком, правда? — Да, наверное так. — она опустила глаза. — Когда такое происходит, люди могут много своего имущества потерять. Присаживайтесь, у нашего директора, возможно, найдëтся, чем вам помочь.******
— Так ты нарвалась на охотников на ведьм?! — ужаснулась Сэндо от рассказа девушки. — С тобой всё в порядке, Руби? — Вполне, только лицо всё ещё болит. Я попыталась привести себя в порядок, но ещё до конца не восстановила силы, так что придëтся в несколько заходов… Спасибо тебе, Юкари. — улыбнулась она и тут же схватилась за перетянутую жилами скулу. Большей части синяков и ссадин на девичьем лице как не бывало, сколотые зубы больше не резали язык, а сломанный нос не тëк кровью, но всё же стереть пару особо глубоких шрамов, пересекающих обе губы, ей пока ещё не удалось. — За что это? — Потому что с тех пор, как моих родителей не стало, ты — единственная, кто по-настоящему за меня волнуется. В свете последних событий я понимаю, что это так, хотя ещё только вчера я тебя даже похитила… — Руби… — Я прошу прощения за то, что явилась к вам без приглашения, просто директор Микогами посоветовал вас навестить, как единственных, кого я здесь хоть сколько-то знаю. — обратилась она к ребятам и увидела, как Акира понимающе кивнул. — Я думаю, уже ничего страшного, раз Микогами-сенсей и водитель решили вам помочь… Правда вот такое стремительное воссоединение несколько обесценивает недавнее прощание. — улыбнулся Шимада, а затем потëр подбородок. — Стало быть, ваши дела в Моримо привлекли кого-то ещё, помимо нас, а мы с ними просто разминулись. — Определëнно, но я бы не сказала, что это именно ловцы ведьм. — Тебе уже приходилось сталкиваться с подобным? — поинтересовалась юная волшебница. — Ещё ни разу, но встреча с вами научила меня, что прежде выводов и слепой веры во что-то стоит прислушаться к голосу логики… И логика подсказывает, что будь это профессиональные инквизиторы — они бы не стали залезать на нашу территорию без подготовки, как случилось этой ночью. Я этого точно не знаю, но могу предположить, что существуют какие-нибудь средства запрета колдовства и какое-то специальное оружие, чтобы значительно облегчить сражение с владеющими магией, но сейчас я ничего такого не заметила. — Получается, это просто шайка народных мстителей, заигравшихся в экзорцистов? — Мока прикрыла один глаз. — Не знаю, но сдаëтся мне, что узнали они о наличии ведьм только по прибытии в город, иначе бы мне не удалось так просто сбежать. — Ты рассуждаешь очень спокойно, если учесть, что они сожгли твой дом. С тобой точно всё в порядке? — беспокойству девочки не было предела, на что ведьма вымученно улыбнулась и облокотилась о стоявшую рядом парту, уставившись на свои туфли. — Знаешь, когда за один день на твою долю выпадает разочароваться в том, кого ты много лет считала единственным близким тебе человеком, увидеть его смерть и самой оказаться на волоске от гибели — всё это легко подавит твою волю, когда ты готова уже смириться со всем, что происходит. Мне хватает сил лишь чтобы удивляться и кивать головой, больше ни на что. И в кабинете повисла тишина. Все здесь присутствующие — и те, кто стал свидетелем этих событий, и те, кто всё это лишь услышал, — в разной степени ощутили отчаяние чернокнижницы. Казалось, сам воздух вокруг неё потяжелел, и одного вдоха хватало, чтобы к горлу подступил горький комок. Слово взяла Шизука: — Полагаю, раз уж господин директор отправил вас к нам, то его ваша история не смутила? — Когда меня привели в его кабинет, он уже знал обо всём, что случилось, мне ничего не пришлось говорить. И он просто предложил мне наняться ему в качестве ассистента или чего-то вроде этого… — Это вполне в его духе. — с облегчением выдохнула бакэнеко. — Руби-сан, преподавателям и лаборантам в Академии Ëкай предоставляется отдельное общежитие и хорошая зарплата, так что если вам некуда идти, то я могу с ним поговорить. — Вы так просто её принимаете, а вас не смущает, что рядом с вашими учениками будет находиться человек, причастный ко множественным похищениям и тëмным делам, учитель? — с явным оттенком осуждения проговорила Ура и сложила руки на груди при взгляде на Некономэ. — Тем более, что в срыве некоторых их махинаций виноваты мы? Мне лично всё равно, однако я не хочу потом марать об неё руки, если окажется, что всё это — просто план, чтобы подобраться поближе. — Действительно, после услышанного мне это хорошей идеей не кажется. — Куруму решила её поддержать. — Акасия-сан, Куруму, это…! — было начала оправдываться Сэндо, но Руби положила руку ей на плечо и покачала головой в знак смирения. — Всë в порядке, Юкари. Тебе не нужно вступаться за меня только потому, что мы обе ведьмы, уж я-то знаю, поверь мне. — девушка выпрямилась и окинула понурым взглядом студентов и их классного руководителя. — На самом деле, я пришла к вам не чтобы пожаловаться на нелëгкую судьбу или искать одобрения. Просто мне подумалось, что так я смогу избежать неловкой ситуации, когда мы бы внезапно встретились с кем-то из вас в коридоре, а потом мне пришлось бы оправдываться и доказывать, что я здесь не со злым умыслом. Я уже приняла предложение господина директора и с этого дня буду работать, как он сказал, «младшим педагогическим персоналом». Мне пока непонятно, что это значит… Но идти мне больше некуда. Она посмотрела в глаза Акире и продолжила. — А ещё я хотела бы извиниться перед вами. Перед всеми вами. И поблагодарить. Я знаю, что многое вам наговорила и из-за меня вы чуть было не пострадали, а потому мои извинения — ничто, но всё же… — Мне уже становится неловко, если честно, так что, может, забудем о вчерашнем дне, если всех всё устраивает? — подал голос Шимада, и его поддержал Мориока. — Мне тоже уже, вот серьëзно! Хоть меня там с вами не было, но я примерно могу представить, кто и насколько пострадал, и, по ощущениям, сильнее всех досталось ей. — Ты прав, Гин: тебя там не было, так что не тебе говорить кого прощать, а кого гнать. Умолкни. — взъелась вампиресса на вервольфа, но тот не отступился. — Я-то заткнусь, только вот из всех, кто вчера был в поездке, ты — единственная, кто ещё дуется. Он победно улыбнулся, и не спроста: ни Некономэ, ни Сэндо, ни Шимада, ни, скорее всего, спящая сейчас Омотэ не стали бы припоминать Руби её грехи, как уже пройденный этап, а те, кто мог быть против, вроде Куруму или Асии, права голоса сейчас не имели, так что Ура осталась без поддержки. — Акира, ты ведь больше всех приложил усилий к победе над Юкатой, тебе пришлось нас защищать вместо того, чтобы насладиться поездкой в мир людей — и тебя ничего не смущает, не злит? — Мока явно ожидала от любимого хоть какой-то лояльности, но тот как смотрел на всё действо снизу-вверх подперев голову рукой, так и продолжил смотреть. — Я бы не сказал, что вся эта история — такое уж большое дело. Без обид, Руби-сан. — он показал ладонь, в ответ на что брюнетка согласно кивнула. — Все нотации, которые хотел прочесть, я уже прочëл, и все шеи, которые хотел свернуть, уже свернул. Когда тебе удаëтся предотвратить преступление и схватить злоумышленника, то потом, после всех криков и обвинений, приходит время просто сесть друг напротив друга и спокойно поговорить, чтобы узнать, какие у него были причины, мотивы и что его довело до жизни такой. И мы узнали: её просто обманули. Я по глазам вижу, что в ней ещё теплится надежда проснуться от всего этого, как от кошмарного сна, потому что отрицание — это, порой, единственный способ не сойти с ума, но она держится и постепенно поправится, а погружение с головой в работу может в этом помочь. У меня претензий нет. — Ты в своём репертуаре. По лицу Уры было видно, что она предпочла бы продолжить брюзжать и настоять на своём, однако вместо это демоница подошла к Шимаде и уселась к нему на колени со всё таким же угрюмым видом и руками на груди. Возможно сейчас это могло быть расценено окружающими в качестве слабости, и какая-то часть её личности всецело беспокоилась только об этом, но самой Уре жизненно необходимо было самоутвердиться хотя бы так и выиграть хотя бы в этом. Она ненавидела проигрывать, но близости с Акирой вполне достаточно, чтобы «подсластить пилюлю». Сам же брюнет ничего не сказал. Он будто бы прочитал всё чувства Моки по одному лишь этому движению и решил поддержать красавицу, выдав «утешительный приз». Но Куруму их идиллия, когда парень без лишних слов и довольно аккуратно приобнял вампиршу за талию и приложился щекой к её локтю, чтобы успокоить, пришлась не по душе: — Эй, чего это вы вдруг?! Да ещё и на глазах у учителя и остальных! Возмутился и Гин: — Вот-вот! Акира, какого черта ты так спокоен, будто бы когда такая красотка садится к тебе на колени — это обыденность? Я же завидую! — Ну так это и правда обыденность, просто обычно они это делают вдвоëм, а не в одиночку… — ЧТО???!!! И таким образом неловкая и горькая атмосфера в клубной комнате обратилась полным хаосом, когда вампир и суккуб продолжили бороться за право занять вокруг субъекта своего воздыхания всё доступное пространство, перевëртыш выл и рычал на эту картину, снедаемый завистью, приданная анафеме монахиня краснела и пыталась их всех успокоить, а по обыкновению сонная и ленивая обжора клевала носом и пускала слюнки в грëзах о скором перекусе. — Извини, пожалуйста. Они могли бы хоть при посторонних вести себя серьëзнее, но их ничто не способно заставить повзрослеть. — Юкари принялась извиняться перед Руби, но последней пришлось прикрыть рот кулачком, чтобы не рассмеяться в голос. — Ты чего это? — Ничего такого, прости меня. Просто… Хах, позавидовала, что ты так проводишь каждый свой день здесь, когда стоит волноваться только о том, как они тебя раздражают. — Н-не вздумай брать с них пример! Обе волшебницы вскоре покинули клубный кабинет, а через пару часов, после того как решили взять для нового номера газеты какой-нибудь другой сюжет, остальные ребята тоже разошлись. Куруму вывела Уру под предлогом того, что им нужно «серьëзно поговорить», а Акире пришлось воспользоваться техникой мгновенного шага, чтобы не попасть на клыки взбешëнного очередной его колкой шуткой президента. После этого он решил вернуться в общежитие, однако по дороге увидел нечто удручающее: как двоица взъерошенного вида студентов старше его самого на пару курсов, отведя несколько в сторону от основной тропинки, щемят его соседа по комнате. Именно «щемят», потому что друзья не толкают друг друга из стороны в сторону и не хватаются за воротник, словно бы что-то вымогая под угрозой побоев. Поняв, что за Банерджи не наблюдается хоть какой-то воли к сопротивлению, Шимада резко и громогласно хрустнул шейными позвонками сначала в одну сторону, затем в другую, при этом удовлетворëнно улыбнувшись — не то от самой разминки, не то от предвкушения предстоящего насилия над насильниками. — Извините, если отвлекаю вас от игры или чего-то такого, но у вас какие-то проблемы к моему другу? — вполне дружелюбно обратился он к хулиганом, на что оба надменно зыркнули в его сторону, а сам Радж озарился надеждой на помощь. — Проваливай отсюда, малявка, пока «по-дружески» не отпиздили тебя, как твоего друга. Так на чём мы там остановились? В полной уверенности, что низкого тона и злобного взгляда какому-то вшивому первоклашке хватило с лихвой, чтобы в ужасе сбежать, гопники полностью вернулись к Раджешу, и пытались что-то с него вытрясти, пока слегка не подпрыгнули от того, что в землю рядом вонзилось что-то острое и тяжëлое. Переглянувшись от странного угрожающего ощущения, теперь ребята заметили и красноватое свечение друг на дружке и принялись медленно оборачиваться, чтобы, наконец, заметить, как за их спинами нависло огромное сотканное из тëмно-алого застывшего пламени чудовище в форме скелета. Оно росло прямо из земли, и внутри него стоял Акира, на чьëм лице виднелось дружелюбия едва ли не больше, чем в самом начале. — Я спросил: «У вас! Чë! Какие-то! Проблемы! А?» — юноша принялся активно и экспрессивно жестикулировать, указывая пальцами то вверх, то в стороны, а инфернальные кости повторяли за ним, при этом одним из движений чуть было не снеся голову одному из хулиганов, если бы тот не пригнулся. — Нет-нет, никаких проблем, совсем!!! — они принялись оправдываться, один даже слегка погладил Раджешу воротник, якобы ничего на самом деле не произошло, а затем оба стремительно удалились, только пятки сверкали. — Не поверите, но я так и подумал. — Акира потянул за подол своего пиджака, чтобы привести одежду в порядок после этого перформанса, попутно развоплощая каркас «Сусано-о», и к нему подошëл Банерджи. — Большое спасибо вам, господинь Шимада! — Люди могут сколько угодно говорить про горение огня или течение воды, но по-настоящему прекрасное зрелище — это когда одна гопота наезжает на другую. Что между вами случилось? — Деньги, к сожалению… — Только не говори, что задолжал им. — Ничего подобного, — ифрит покачал головой. — Просто похоже, что им на что-то не хватало и они захотели вот таким образом решить проблему. Признаться честно, я предполагал, что японская культура исключает подобное… — Япония — это хорошо замаскированный неоновыми вывесками концентрационный лагерь, где всё направлено на осуждение твоих поступков, и практически ничего — на их поощрение, так что не стоит идеализировать здешних людей. И демонов, похоже, тоже. Тем более ты и сам знаешь: дети — чудовища, а подростки — дикари. — Вы говорите, как мой дедушка, а ему ведь уже стукнул второй миллениумь. — Ифриты так долго живут? — даже обрадовался Акира. — Ещё как, но он уже не так силëн, как раньше, когда был молодым… — Может быть, но вот ты молод сейчас, и что же тебе помешало их отогнать самому? Ты ведь не слабак. При виде того, как просто лëгкость на его лице сменилась осуждением и требовательностью, Банерджи поник. — Я не могу. Просто не могу, простите. — Твой пацифизм заставляет других о тебе заботится — по-твоему, это хорошая идеология в нынешних условиях? — Это не пацифизм. Всего лишь обещание больше никогда не пользоваться своими силами, когда вокруг есть хоть кто-то, кому я могу причинить вред. — Хм, ты в прошлом кому-то сильно навредил? Раджеш не сразу решился ответить, только вот по Шимаде нельзя было сказать, что тот куда-то торопился — времени у него было предостаточно. — Несколько лет назад, когда старший брат учил меня новой боевой технике, я с собой не совладал и обжëг его… Очень сильно обжëг. Когда сняли повязки — отец сказал, что эти шрамы останутся с ним до конца жизни… — Твой брат — ифрит, ровно как и ты? — решил он уточнить. — Мы родные, да. — демон кивнул. — Он наверняка не только старше, но и опытнее и умелее тебя? — Без сомнений! — И ты, будучи младше и уступая ему в плане контроля своих сил, подпалил его так, что он уже от этого не оправится? — Акира принялся потирать подбородок. — Я ничего не упустил? — Ну… это… в общем, ничего. — юноше стало неловко. Шимада ещё некоторое время оценивал товарища прищуренными глазами и даже пожалел, что у него нет длинной бородки для более многозначительного вида. — А ты бы не хотел сегодня заглянуть на стадион ближе к восьми вечера? Мои курсы определëнно могли бы помочь тебе перестать быть лохом. — Курсы?******
Несмотря на то, что учебные корпуса Академии Ëкай выглядели весьма внушительно и отдавали оттенком колорита английского дворянского поместья Викторианской эпохи, в действительности это было сравнительно новое здание, в котором для удобства персонала и ученического состава были проведены все современные блага человеческой цивилизации. Ему было не более семидесяти лет, но история учреждения тянулась куда как дольше, и при должной сноровке можно было найти следы того, как выглядела сея школа задолго до нынешних событий. Старый инвентарный склад был тому «живым» подтверждением. Лежавшее в добрых пяти километрах от мужского общежития вглубь леса кривых дубов, это строение напоминало собой пострадавший во время войны, но так и не отстроенный до конца авиационный ангар, куда свозили всё, что уже отслужило своë или было безвозвратно сломано, начиная прогнившими от времени и налепленной жвачки штабелями парт и заканчивая выцветшей мебелью. Но свято место, как известно, пусто не бывает, и даже такое заброшенное и, чего греха таить, жутковатое здание нашло своих жильцов, а именно шайку из пары десятков здешних студентов, что гордо величали себя «Изгнанниками», но предпочитали не распространяться об этом непосвящëнным. Обычно эта разнородная шпана обреталась на занятиях и кучковалась по коридорам на переменах, приставая к однокурсникам и собираясь в своей обители лишь по выходным, однако сейчас, когда выдалась неделя послезачëтных каникул, они полностью посвятили себя ничего-не-деланью, как это умеет лишь необремененная заботами взрослых молодëжь. Кто-то с филигранной точностью метал дартс в мишень, висящую на другом конце склада; кто-то играл с друзьями в фрисби, используя все преимущества своей нечеловеческой физиологии, чтобы ловить вëрткие снаряды под самым потолком; кто-то проводил очередной матч за стареньким настольным хоккеем, давно приспособившись к тому, что какие-то ручки уже проржавели и крутятся с трудом, а на некоторых и вовсе не хватает фигурок хоккеистов; а кто-то просто бодался, меряясь силой, или упрожнялся на стареньких спортивных снарядах. Даже сам главарь этой банды, покрытый шрамами и коротко стриженный третьекурсник по имени Кусаби Мидо, предпочëл провести освободившееся время за тем, чтобы почитать электронную книгу, лежа в импровизированном гамаке, натянутом меж двух железобетонных колонн. Звучащая на всю округу какофония смеха, стука, ударов и включëнной на плеере одного из товарищей музыки не особо-то ему мешали — в отличие от двух обливающихся потом панков, вбежавших на склад. — Мидо! Мидо! Мидо! Мидо! — Что! Что! Что! ЧТО?! — раздражëнно передразнил он их, отложив плоттер на стоящую рядом тумбочку и спрыгнув с гамачка. — Чего вы разлаялись, как стая чихуахуа? Опять нарвались на кого-то из Клуба Прорестлинга? — Там это…! Хотели его гопнуть…! А потом пришёл второй…! И скелет, вот такой…! — они стали махать руками и жаловаться, при этом львиная доля слов так и осталась в глотках, хотя объяснили они очень одухотворëнно и даже не заметили, что несут околесицу. — Пойдём отпиздим его?! — Пацаны, я корейского не знаю, так что кто-нибудь понял, что они сказали? — поинтересовался Кусаби у остальных, что тоже отвлеклись от своих дел. — Что-то было про скелета. — Это-то я как-раз услышал. Им потребовалось некоторое время, чтобы толком отдышаться и начать вещать нормально: — Мы хотели купить чего-нибудь попить, но за душой ни гроша, так что стали искать, кто мог бы с нами «по-дружески» поделиться деньжатами… — И тут как раз увидели какого-то смуглого хрена, как он трясëт не хилым таким баблом — и к себе в пиджак. Грех ведь не воспользоваться, да?! — И что, он намылил вам шеи? — Кусаби приподнял бровь. — Не, пришëл другой, а потом превратился в огромного скелета. Пришлось бежать, в общем! — они оба сложили руки в домики, чтобы показать степень «огромности» врага. — Хм, похоже гася-докуро, шеф. — предположил один из хулиганов, что сидел на груде сваленных стульев, поправив клетчатую кепку. — Как он выглядел, парни? — Щуплый, как вешалка! — Изначально — пониже нашего будет, чëрные волосы. — И глаза — красным светятся, как двери фары на заднем ходу. — «Красные глаза», говорите? — послышалось со стороны, и промеж столпившихся «Изгнанников» прошëл рослый юноша с пирсингом на лице. — Йоу, Сайзо. Так ты уже вышел из больнички? А нам чего не сказал? Мы за тебя волновались, так-то. — улыбнулся Кусаби, на что Комия подошëл к нему и пожал руку, вместе с тем хлопнув друг друга по спине. — Только сегодня и вышел. Гипс только-только сняли, и то говорю с трудом… — Знатно тебя отделали тогда, а? Не хотел тебя утруждать, да и светиться в больничке было незачем, но раз уж ты снова с нами, то почему бы не спросить: об кого ты шею свернул, чудовище? — Об чувака одного: щуплый, как вешалка, не выше этих двух придурков, с тëмными волосами и с красными глазами. «Шимада Акира», слышал про такого? И среди парней послышались перешëптывания: — А это не тот, кто закопал Кëю и отмудохал Рикиши? — И правда, о нëм и в начале года говорили — это ж он Сайзо на койку и отправил! — И девки вокруг него, уёбка, вьются! Видя, как переполошились подручные, Мидо перевëл взгляд на прибежавшую двоицу. — Вас что, тот же самый Шимада чуть было не отымел? — Н-наверняка он, босс! Раз уж Кëя с Рикиши ничего с ним не сумели поделать — нам-то куда? Гася-докуро сожрëт и не подавится… — О чëм вы там трещите? — за неимением возможности безболезненно повернуть шею, Комия обернулся к ним всем телом. — Этот ублюдок — вампир, я это точно почувствовал. — Хм? — Мидо задумался, прикоснувшись согнутым пальцем к подбородку. — Слышь, мы знаем, от чего удирали! Вампиры гигантскими скелетами не становятся, так что, может, это ты перепутал? — Ха?! По-вашему, я здесь пизжу?! Пересуды тут же прекратились и окружающие стали наблюдать за тем, как эта троица ощетинилась, словно уличные коты, готовящиеся к кровавой драке за кусок мяса. К счастью, звонкий удар ногой о бетонный пол сбил ребятам концентрацию и заставил всех снова обратить внимание на главаря. — Хватит уже собачиться попусту. — Мидо… — Вы все так уверены в своих версиях, что у меня возникло впечатление, будто бы здесь всё проще. Почему этот Шимада не может быть и вампиром и гася-докуро одновременно? — Хочешь сказать, он такой же метис, как и мы? — А это вы уже мне скажите, придурки. — Кусаби уселся на старый обшарпанный диван — своё уже ставшее титульным местом. — Что-то в этом определëнно есть… Мне нравится, что один из нам подобных валит этих зарвавшихся чистопородных, но как-то уж больно часто мы с ним сталкиваемся и получаем по шее. Так не пойдëт. — Как я рад, что не пришлось наводить вас на нужные мысли, ребятки. — раздался голос, при звуке которого Мидо выпучил глаза и сорвался с насиженного места, как по рефлексу. Все подняли головы вверх и увидели тонкую фигуру, опирающуюся об одну из переборок фермы, тянущейся под крышей склада. Это был юноша с короткими серебристыми волосами, в чëрном школьном пиджаке и в клетчатых брюках, на чьём лице красовалась лëгкая ироничная улыбка. Он сделал шаг назад и оступился, в момент падения ухватился рукой за край балки, но не чтобы удержаться, а чтобы раскачать себя, запустить в сальто и приземлиться прямо перед лидером «Изгнанников». — К-кирия! Какими судьбами в наших краях? — даже заикнулся Кусаби, а на его лице проступило несколько капелек пота. Это разительно отличалось от того, как он общался с остальными, и членам его банды такое могло бы показаться странным или смешным… если бы каждый из них уже не знал, на что способен улыбчивый блондин с гетерохромией, если ему что не понравится. Так что пусть разговаривает вожак, а они лучше помолчат. — Да так, знаешь, хотел вас проведать. Как вы тут? Развлекаетесь? — В-всë хорошо, благодарю за заботу. Вот, как видишь, Сайзо выписался, так что хотели отметить… Не присоединишься? — он представил жестом Комию, на что тот вытянулся по струнке и с трудом кивнул всё ещё плохо гнущейся шеей. — Спасибо, но как-нибудь в другой раз. Я тут мельком услышал, что вас, ребята, обижают, и вот же совпадение: руководство этим тоже обеспокоилось, так что прислали меня. — Боссу что-то нужно? — Не от вас, а от того, о ком вы говорили. Шимада Акира привлëк наше внимание, и нам хотелось бы за ним понаблюдать. Хотелось бы и подружиться, но вряд ли ему будет с нами по себе, так что директива пришла без конкретики. «Сделать так, чтобы не смог помешать», а вот как этого добиться — уже другой вопрос, эх. — он прикрыл глаза и почесал затылок, словно бы это обычная задачка по алгебре. — Мне самому этим заниматься не очень хочется, так что могу я вас попросить об одолжении? — Конечно, что угодно! — Выведите Шимаду из игры. — сказал Кирия с безжалостностью, заставившей присутствующих вмиг забыть, что секунду назад он был способен смеяться. — Оторвите голову, заманите в ловушку, используйте шантаж — всё, на что хватит фантазии, но чтобы он нам не помешал. — Но как нам одолеть того, кто с такой лëгкостью закатывает в бетон четырëххвостого кицунэ вместе со всем Комитетом? — запаниковал Мидо. — Я же сказал: «Примените фантазию». Докажите, что мы держим вас всех при себе не только в качестве тупого пушечного мяса… Хотя, это как раз работа для вас, как для вышибал. В любом случае, я вас пока не тороплю: подумайте, проанализируйте, понаблюдайте, разработайте решение. Иначе… — Я всё сделаю, беру личную ответственностью. — с этими словами Кусаби смиренно поклонился, словно офисный клерк, получивший поручение всей жизни от генерального директора холдинга. Кирия же согласно кивнул и, спрятав руки за спиной, направился прочь из этого клоповника. Лишь когда его шаги стихли, хулиган позволил себе поднял голову, но разведëнные по швам дрожащие кулаки так и не разжал. — Н-но как нам его одолеть? — поинтересовался один из «Изгнанников» у лидера. — Используем фантазию, ты же слышал. Придëтся использовать, если не хотим сами лишиться голов.Несколько часов спустя.
— Так вот о каких «курсах» была речь… — понуро прогудел Раджеш, пока затягивал на спортивных кроссах шнурки в узелок. Сейчас он и ещё двое учеников из их же академии, Мориока Гиней и Сэндо Юкари, стояли посреди беговой дорожки, и Шимада с крайне строгим взглядом наблюдал за своими «новыми учениками». — Разговорчики в строю, курсант! Стоило ему таким образом рявкнуть, как они втроëм в миг выпрямился по струнке, после чего Гину пришло осознание всей абсурдности происходящего, и тот демонстративно засунул руки в карманы ветровки. — Эй, когда я просил тебя помочь овладеть «абсолютным зрением»… Ну, тем самым, я не предполагал, что мы станем отжиматься и всякое такое прочее! Что вообще за фигня? — Я уже озвучил условия достижения вершин этой силы, Мориока-семпай, так что всё зависит от вас и вашей самодисциплины. Мне просто подумалось, что вы захотите поднатаскаться во владении стихией ветра, потому что в нашем с вами недавнем бою вы показали себя убого и безалаберно. Это какой-то позор. — Да я тебя! — вервольф уже было потянулся когтями к его шеи, но слово взяла ведьмочка. — Я тоже не думала, что для овладения магией, способной отрицать способности высокородных дьяволов, нужно бежать десятикилометровый кросс! Как это вообще называется?! — Это называется «бесхребетность», Сэндо-сан. Вы могли со мной всем этим не заниматься, так какие проблемы? И ведь действительно: они втроём пришли в назначенное время, когда он уже разминался, и каким-то совершенно необъяснимым образом всё обернулось тем, что с них теперь седьмой пот лился, хотя в начале он даже слова не сказал, что это нужно для их обучения. Просто пригласил «пробежаться», а они на поводу у своей наивности согласились. — Я его ненавижу. — в унисон выдохнули журналисты, в то время как ифрит предпочëл воздержаться. — Ну, как бы то ни было, с разминкой мы закончили и можем приступать к тренировке. — Я так понимаю, ты решил потренировать нас всех… Но вряд ли нам всем нужно одно и то же. — Ох, я много чего умею и уверен, что многому научу вас всех, если на то будет ваше желание, конечно же. Я подберу для каждого из вас отдельный курс обучения, но для начала мне нужно понять, к чему начать стремиться и каковы ваши нынешние границы. Никто из вас ведь толком не старался — ни при мне, ни против меня, так что проведëм ознакомительный спарринг. Он сложил указательный и средний пальцы правой руки перед лицом вдоль переносицы и вспыхнул облаком чëрного дыма, часть которого рассеялась, а часть собралась в три точных клона самого Акиры. Не стой они втроём перед оригиналом, даже Гин не сумел бы их отличить, несмотря на превосходное волчье обоняние — все четверо в равной степени источали слабый человеческий запах в перемешку с лисьим и вампирским, при этом сочась стойкими феромонами от состоявшегося лишь пару-тройку часов назад секса с двумя известными фигурантками. — Они не ощущают боли и обладают всеми моими знаниями и способностями, так что можете не сдерживать себя. Покажите, в чём вы слабы, и вместе мы попробуем это исправить. Попробуйте, вам должно понравится меня избивать! — Я-я не сомневаюсь, но в тот раз на крыше я уже показал всё, что у меня было в запасе. — приуныл Гин. — Неужели этого было недостаточно? — Меня не впечатлило, Мориока-семпай. Попробуйте представить, что я сжëг все ваши порножурналы и развесил вашу фотку во всех мейд-кафе Японии с пометкой «Жуткий извращенец, не обслуживать!». И стоило ему это сказать, как ребят обдало порывом ураганного ветра, а вервольф мгновенно обернулся в зооморфную форму, пылающую дикой злобой. — Как дети, ей богу… — обречëнно вздохнула Юкари, но всё же последовала совету Акиры и, раз уж сама сюда пришла, выбрала себе одну из его реплик для дуэли. Дальнейшие полчаса маленькая волшебница потела над весьма и весьма нетривиальной задаче: оставить на фальшивом Шимаде хотя бы царапину. Как это сделать, если вся известная ей атакующая магия просто разбивалась о поглощающий барьер, узнать тайну которого она так страстно стремилась, а сквозь все имеющиеся в рукаве сдерживающие заклинания он сам проходил, как сквозь масло раскалëнный нож? Сэндо даже на йоту не приблизилась к ответу на этот вопрос, истратив практически весь запас магической силы, но даже если бы была на пике своей мощи — не сумела бы даже пальцем пошевелить, так как попала в ловушку Шимады. В небе не светило ни Солнца, ни Луны, ни звëзд, но даже при отсутствии источника света можно было различить тянущуюся по земле от ног Акиры к ногам Юкари угольно-черную тень. Это была некая сковывающая техника, заставляющая жертву полностью повторять движения применившего, и под словом «полностью» ведьмочка подразумевала «никакие иные, кроме производимых им». Она не смогла бы использовать устные инкантации даже при наличии необходимого объёма маны или просто банально что-то произнести, поскольку её губы шевелились лишь в такт его губам; об оценке окружающей обстановки также речи не шло — её глаза смотрели лишь туда, куда смотрели его, в том числе и моргая со скоростью, привычной ему, а не ей. Хоть Юкари и было любопытно, но на собственной шкуре проверить синхронизацию их дыхания и сердцебиения ей бы не хотелось. «Интересно, каковы границы этого подражания? С такой магией я бы поставила на колени всю Часовую Башню… Хотя нет, пустое. Наверняка у них есть контрзаклинание на такой случай, правда ведь?» А тем временем урок для Гина и Раджа также подошëл к концу, когда клоны Акиры синхронно ударили парней ногами в грудь, отчего волк и ифрит влетели друг в друга, но расцепиться и перегруппироваться им не позволило то, что они оказались в эпицентре мощного взрыва от столкновения огненного шара и миниатюрного торнадо, исторгнутых фантомами. Когда маленькая сверхновая погасла — на ребятах не было живого места, а вся одежда пришла в негодность, но если обессиливший Банерджи отделался лишь лëгкими подпалинами, то ожоги Мориоки могли бы оказаться несовместимы с жизнью, если бы не зарастали прямо на глазах благодаря чудовищной регенерации. — Ну что, на сегодня закончим? — Шимада хлопнул в ладоши, и его реплики растаяли в воздухе, а девочка рухнула навзничь, поскольку и теневые путы, удерживающие её на ногах, испарились вслед за спарринг-партнëром. — Ну как, господинь Шимада, хах-хах, мой уровень? — еле дыша промямлил Банерджи, наблюдая правым глазом за подошедшим однокурсником, в то время как левый был залит кровью из-за рассеянного виска. — Весьма не дурно, если бы пришлось сражаться с хвостатым лисом уровня президента Комитета Общественной не-Безопасности. — Но не с вами? — Ты ведь и так понял, что будь мы врагами — мой клон зажарил бы тебя до углей в первые три секунды боя? — Угум. Дав им немного отдохнуть и восстановиться, Акира было хотел помочь им дойти до общежития, но что Юкари, что обперевшиеся друг о друга Раджеш с Гинеем решили доковылять до кроватей самостоятельно. Быть может, под этим они тоже увидели какую-то часть своего обучения, подобно культуристу, заменяющему работу над одними группами мышц работой над другими и видящему отдых в этом, а не в лежании на диване, но при взгляде на них Шимада ощутил нечто… знакомое. Что-то, что он видел во сне, где всё разворачивалось при похожих обстоятельствах, но ставки были неизмеримо выше. — Странные они ребята. — раздался женский голос, а когда Акира повернул голову, то увидел слева от себя незнакомую девушку. Она была одета в белую толстовку с длинными тëмно-синими рукавами, клетчатую короткую юбку из тех, какие носят ученицы Академии Ëкай, и в полосатые гольфы; студентка смотрела светло-голубыми глазами туда же, куда и брюнет до этого — в сторону общежития, — покручивая на пальце непослушный жëсткий локон длинных сиреневых волос. — Да нет, почему странные? — поинтересовался Акира, при этом со стороны нельзя было сказать, что он хоть как-то удивился внезапному собеседнику. В любом случае, он держался куда естественнее красавицы, на чьём белоснежном лице играл румянец, а поставленная за правую левая нога никак не могла определиться, на стопу ей встать, либо на мысок. — Ну, знаешь, добровольно попроситься, чтобы их кто-то так жестоко избил, да ещё и быть благодарными… Если они и завтра придут, то это будет явный мазохизм. Это странно. — А, в этом смысле… — и он снова посмотрел на ребят. — Вовсе нет, всё гораздо проще и скучнее. Может это чувство вины, а может гордость, но у них у всех общая проблема: «Я хуже другого». Один комплексует из-за того, что в прошлом слишком легко сдавался и отступался от того, чем нравилось заниматься, вторая привыкла видеть себя умнее и талантливее всех, а получив отпор — преисполнилась ярости и решила работать над собой, чтобы оправдать завышенное самомнение реальным делом, а третий… А третий — просто добрый парень, пока что не определившийся, чего хочет самостоятельно, а не по чужой указке. Пожалуй, всё это будет похуже пристрастия к боли, так что соглашусь: они страннее некуда. — Разве это не должно смущать? — Наоборот. Человек не может без странностей, это его личность, а без неё — это будет просто труп. Один коллекционирует почтовые марки, у другого руки чешутся выставить все ручки и карандаши параллельно и по длине, от малого к большему, третий не может не сохранить понравившуюся картинку, а четвëртый не может не полежать перед сном хотя бы час, просто глядя в потолок. А какой смысл в человеке без всего этого? Это же прекрасно! Увлечëнный собственной речью, разразившейся ни с того, ни с сего, Шимада ещё немного подождал, пока его собеседница не задаст новый вопрос, но его так и не последовало. Вновь посмотрев на девушку, Акира увидел в её глазах не то удивление, не то согласие, и ему даже пришлось подхватить вывалившийся у неё изо рта леденец. — Всё в порядке? — поинтересовался он и протянул ей утерянную сладость, что красавица неуверенно приняла и в смущении отвела взгляд, прикрыв глаза чëлкой. — Д-да, всё хорошо. Просто иногда… зависаю, когда с кем-то общаюсь. У вас такое бывает? — Не-а, в моём случае — обычно зависает кто-то другой. Умение взорвать мозг кому-то другому одним только своим присутствием — это талант, хоть и противный. Моя собственная маленькая странность, хотя есть и много других, которые побольше и совершенно невыносимы. — Значит, это и правда вы. — произнесла она шëпотом и достала из кармана толстовки небольшой ежедневник вместе с ручкой. — Вы ведь Шимада Акира, ведущий колонки ужасов школьной газеты? — Даже на такого как я нашлись поклонники? Она кивнула и протянула ему записную книжечку, как бы прося поставить автограф. Брюнет открыл ежедневник и увидел бережно вклеенные вырезки с его маленькими рассказами. Ещё раз взглянув на смущëнную однокурсницу, он зубами снял колпачок ручки и стал расписываться на переплëте, а затем вернул девушке альбом. — Извините, если мы с друзьями помешали вам со своим ребячеством, Шираюки-сан. — Н-нет, ничего такого, я просто прогуливалась… Вы знаете, как меня зовут? — удивилась она. — Я не был уверен, что это ваше имя написано на корешке: «Шираюки Мизоре». Вдруг вас бы просто попросила знакомая, но похоже, что моя интуиция как всегда на высоте. — рассмеялся Акира и откланялся. Мизоре же осталась стоять на склоне, крепко прижав книжку к груди и наблюдая за удаляющимся юношей. В этот раз подхватить вновь соскользнувший с тонких розовых губ леденец было уже некому… Впрочем, это было самым последним, о чём она сейчас могла думать и переживать.******
— Ну что, Хëдо-сан, как прошло ваше задание? — поинтересовался подошедший к ней брюнет и присел рядом с подавленной девушкой на скамейку. В отличие от балансирующей между раздражением и досадой Мицуки, её собеседник вëл себя вполне непринуждëнно и достал из продолговатой коробочки палочку обжаренной солонки. Он и ей предложил угоститься, но та лишь поворотила нос. — Ты сам знаешь, лидер: Эмия на операционном столе, а я не досчиталась руки. Хуже некуда… — Вы оба могли лишиться жизни — это было бы во много раз хуже. — Он сейчас к этому близок, и что тут хорошего? — Георг ему так просто умереть не позволит, особенно когда ты так на него накричала и «попросила» помочь. — он усмехнулся. — Извини, я не забыла своё место… Просто взыграл адреналин. Я запаниковала, потому что не знала, что с ним происходит. — Ты всё сделала правильно. По словам Георга, вы подверглись принудительному перемещению, а это чревато неправильной сборкой организма воедино в точке назначения. «Усиливающий Механизм», которым ты обладаешь, не только увеличивает твои физические способности и даëт некоторые драконьи умения, но и наделяет тебя определëнной сопротивляемостью, так что для тебя телепортация прошла меньшей кровью… Но вот Широ такой удачей похвастаться не может, и его почки и лëгкие поменяло местами. Не залейся ты истерикой и не помести вы его в стазис — он бы испустил дух. Стоило ему это сказать, как её глаза расширились, губы поджались, а ногти лишь сильнее вцепились в перебинтованный обрубок на месте левой руки. — Не переживай, скоро мы и твою руку отрастим… — Сначала помогите ему. — Хм? — удивился юноша, но, увидев её затравленный взгляд, согласно кивнул. — Как хочешь. — Могу я ещё попросить о смене напарника? — Думаешь, после такого Широ останется инвалидом? — Даже если нет, он мне уже не помощник. У него совершенно отсутствует мотивация заниматься нашим делом, а если бы он не стоял тогда как пень, то и не лежал бы сейчас при смерти, а я бы осталась при всех своих конечностях. Я не хочу валяться где-то в канаве с оторванной головой из-за того, что моему партнёру — человеку, который должен прикрывать мне спину, — приспичило повитать в облаках о бездомных щенках! Это…! — Я понял, понял. — он хлопнул себя по коленям и поднялся с лавочки. — Обещаю рассмотреть твою просьбу, но всё же посоветую не торопиться с выводами. У него довольно полезный Святой Механизм, и мне подумалось, что вы вместе хорошо сработаетесь — особенно с учëтом того, как ревностно ты о нём заботишься. — Ты ошибаешься, Цао-Цао. Во всём ошибаешься. — Может быть, но пока что тебе стоит остыть и прийти в себя, чтобы быть во всеоружии к следующей охоте. — Мы ещё не закончили с этой. — А мне показалось, что ты там камня на камне не оставила… — Нашей целью оказался не ëкай, а ведьма, владеющая магией врат, и если она не дура, то успела сбежать. Я должна её найти… Или убедиться в том, что убила тем выстрелом. — Хочешь отомстить? — Обязана. Он хотел ещё что-то сказать, но, увидев эту пылающую зелëным ненависть в глубине её зрачков, понял, что дополнительные наводящие вопросы больше не требуются: она действительно одна из них, однако с её партнëром придëтся ещё очень долго работать — лишь бы не оказалось, что впустую.