Сведенные поневоле

Похмелье было жутким. Кроули словно ощущал, как изнутри черепной коробки невыносимо остро давила ужасная боль, а глаза стали жечь даже от полутьмы номера сразу же как он их разомкнул. Хотелось воды и пули в лоб. — Проснулся? Словно специально (хотя, сколько Кроули знал свою сестру, наверное, так и было) Вельзевул распахнула шторы и всепроникающий солнечный свет затопил комнату. Его замутило. — Черт, ты меня убить хочешь?! — За то, что вчера почти опоздали, — отчеканила она. — Вставай, братец, вставай, разлёживаться некогда. Разлеживаться больше и не хотелось; Кроули прикрыл покрасневшие глаза ладонью, искренне надеясь, что не выжжет себе сетчатку, наощупь добрался до ванной комнаты и долго плескал в лицо холодной водой, чтобы прийти в чувства. К завтраку он спустился только через полчаса. В пустом ресторане за небольшим круглым столом уже собрались Вельзевул, Гавриил и помятый Азирафаэль. Видимо, состояние у него тоже было не из лучших. Кроули сел рядом с ним, и ангел сразу подлил ему горячего кофе в чашку. Кроули ответил благодарным взглядом. — Итак… — невыносимо дипломатичным тоном начал Гавриил, разбавив застоявшеюся тишину. — Завтра прием у Сандальфона. Основная тема вечера — танцы. — Вальс, — перебила Вельзевул. — Если быть точнее. — Вальс, — повторил Кроули. — Вы шутите? Вельзевул кинула на него тяжелый взгляд. — В чем проблема, Кроули? — Думаю, в том, что я не танцевал никогда чертов вальс. — Я тоже, — добавил Азирафаэль. — Только гавот. Вельзевул прыснула от саркастичного смеха, Гавриил закатил глаза. Кроули пытался вспомнить, видел ли он когда-либо гавот в своей жизни, но ничего в голову ему так не пришло. — Я все продумал. — уверенно заявил Гавриил. — Именно поэтому через час инструктор по вальсу даст вам мастер-класс. … — И сееей-час, раз… Казалось, они танцуют уже чертову вечность и Кроули определенно казалось, что под землей, посреди кипящей серы и криков отпетых грешников, где-то в аду есть особый круг пыток под названием «Станцуй этот вальс идеально или сдохни». Он вспотел. Он устал. Его ступни болели, ведь Азирафаэль, видимо, решил поставить рекорд по отдавливанию его ног, хотя, по правде говоря, Кроули не то чтобы от него отставал, и через пару повторений сам уже мог высоко задрать эту планку. — И ещееее… Вселенная невероятно обожала Кроули, ведь помимо несносной сестры, жизни под ее надзором, постоянных неприятностей, случающихся с ним, и этого чертового вынужденного брака, сегодня, по счастливейшему стечению всех подлых обстоятельств, инструктор попалась не просто требовательная, а ужасно, просто отвратительно требовательная. Словно они учат этот чертов вальс, не для того чтобы станцевать его один раз на приеме неизвестного ему человека, а для того чтобы танцевать до конца этой жизни как минимум. — …два, три… По крайней мере был в этом всем один фактор, который радовал Кроули — Азирафаэль. Он помнил не слишком много с их вчерашней «брачной ночи» (хотя по факту эта ночь была лишь попойкой двух несчастливцев, угодивших в брак по расчету с подачи родственников). Азирафаэль смеялся над чем-то, очаровательно улыбаясь, с интересом рассказывал что-то, шутил, заставляя Кроули хохотать до икоты, жестикулировал своими определенно красивыми руками. Желание во чтобы то ни стало коснуться этих белых ладоней, с чуть пухлыми пальцами и аккуратными ногтями и заставило его вчера придумать какое-то нелепое соглашение, чтобы скрепить все рукопожатием. Отчасти, это было еще из-за желания загладить свою резкость в самом начале их знакомства. — Повороооот… И сейчас он дотрагивался до него, держал его ладонь в своей, пытаясь сделать поворот более плавным. Другая рука Кроули ощущала приятное тепло и мягкость спины Азирафаэля даже сквозь рубашку; он отчаянно пытался не отвлекаться на всякие мысли. Раньше такого не случалось с ним. Раньше он считал, что он не нуждается в каких-либо отношениях, дружеских или даже романтических, ему казалось что ему достаточно в этой жизни своей крошки Бентли, цветов и квартиры в Мэйфэр, а постоянный натиск со стороны Вельзевул не способствовал даже желанию жить, на самом-то деле. Когда только сестра сообщила Кроули о его свадьбе, он чувствовал себя злым, потерянным и безнадежно беспомощным, лишь одна мысль о браке с тем, кого он даже не знает приводила его в бешенство. Кроме того, Вельзевул еще и бессовестно (не то чтобы это было удивительно) наврала Кроули, назвав Азирафаэля еще перед свадьбой «мягким, толстым мямлей». — Последний раз и… Азирафаэль был приятно мягким в буквальном смысле, но едва ли он был толстым, считал Кроули, просто чуть более плотным и чуть менее высоким чем он сам. Азирафаэль определенно не был мямлей, ведь вряд ли бы мямля на довольно мерзкое, прозвучавшее с издевкой из уст администратора отеля: «Двое голубков не могут найти свое гнездышко?» — когда они случайно начали сворачивать не в сторону к номерам, ответил, — «Не волнуйтесь, Вам с вашим любимым человеком когда-нибудь повезет и Вы его непременно найдете». Кроули определенно нравился Азирафаэль. Вот только нравился ли он ему?