Music: Emma Louise — Jungle
Неделя. Семь дней. Тэхён уверен — этого недостаточно, чтобы глыба льда, закрывающая сердце Чонгука, оттаяла. Он понимает, что этого времени катастрофически мало, но не намерен терять ни единого дня. Однажды он уже проходил период отчаяния, он смог с этим справиться и мобилизовать силы, которые, казалось, из него выкачали, и вернуться «в строй». Прямо сейчас у него нет времени на сожаления о прошлом, на потерю веры в себя, на страх за своих близких. Он должен справиться. У него нет выбора. Тэ был готов не отходить от Гука, если это потребуется. За последние несколько лет он с помощью своего интеллекта, усердия и чёткой цели «не сдаваться», смог осуществить невозможное, по мнению его братьев. Вместо того, чтобы опустить руки, он выигрышно использовал свой брак, поднял уровень доходов всей Семьи на несколько позиций, наладил связи с людьми, которые считались недосягаемыми. Неужели теперь он не справится с новой задачей — достучаться до Чонгука, поговорить с ним, добиться понимания и сохранить занимаемые братьями позиции в структуре Семьи? Каждый день он предпринимает новые попытки, которые обрывают холодным тоном, упрямым взглядом и непробиваемым равнодушием. Стоит Тэхёну лишь заикнуться о чём-то кроме работы, Чон прерывает его, заваливая вопросами или делами, игнорировать которые невозможно. Уверенность тает. Проблемы, которые, как и ожидалось, появились из-за смены власти в самой могущественной мафиозной Семье страны, добивают. Промучившись ещё одну ночь без сна, загруженный работой Тэ к вечеру предпоследнего дня чувствует нарастающее внутри отчаяние. Липкая чёрная дрянь окутывает его всего, путает умный мозг, закрывает красные от недосыпа глаза, стучит тахикардией и широко раскрывает пасть, готовая поглотить. Он уже падал в эту пропасть. Проходить это снова безумно не хочется. Признаться честно, это страшно. Там, внутри, в этой чёрной пустоте, ничего не важно, там ни на что нет сил, там лишь мрак отсутствия будущего и на повторе крутят прошлое, которое болью впивается под рёбра сожалениями и утратами. Он не может себе этого позволить. Хватая ртом воздух, Ким открывает глаза, тянется дрожащей рукой к телефону и судорожно ищет в тщательно скрытой паролями папке фото дочери. Его свет. Глубоко вдыхая кислород, он внимательно рассматривает каждую фотографию своей маленькой принцессы, вытягивая себя из бездны. Когда пульс успокаивается, дыхание выравнивается, его решительность с новой силой обрушивается на сознание, заставляя шестерёнки мозга крутиться быстрее. Он вертит мобильный в руке, прежде чем набрать Юнги: — Можешь пробить мне местоположение Чонгука? — Ты понимаешь, какая там система безопасности? — тяжело вздыхает Мин. — А если не через его номер мобильного? — кусает губы Ким. — Хм, — задумчиво тянет Юн. — Есть пара мыслей… — Что от меня требуется? Тэхён чувствует, как уверенность внутри крепчает. Взгляд из отчаянного возвращается к спокойно-чарующему. Пора вернуть себе себя.***
Чонгук не находит себе места. И дело вовсе не в том, что новоиспечённому Дону работы невпроворот, а очередь к нему увеличивается не по дням, а по часам, ведь каждый хочет лично приветствовать нового человека во главе крупнейшей мафиозной Семьи, чтобы понять — это друг или враг. Внутри растёт тревога, Дракон принюхивается, опаляет изнутри огнём подозрений и мечется от желания расправить крылья и защитить. Знать бы ещё, от кого защищать… Усугубляет нервозное состояние Ким Тэхён, каждый день предпринимающий попытки заговорить о прошлом. Неужели он до сих пор не понял, что Гук не будет говорить об этом? Он не собирается тратить на это время, не хочет слышать оправдания, сказки, выдуманные ради спасения своей шкуры. Осуждает ли он Тэ за желание защитить свою семью? Нет. Но разрешать пользоваться собой не в его планах. У него слишком мало времени на эти игры. К концу недели невозможность нормально сосредоточиться на работе и отчётах вынуждает его отбросить в сторону бумаги и спешно предпринять три известных ему способа расслабиться и отпустить скопившееся напряжение. В конце концов, имеет право. Первое, на его взгляд самое безопасное и полезное — спортзал. Он остервенело молотит кулаками боксёрскую грушу, скачет вокруг неё с молниеносной скоростью, опасно раскачивает снаряд и рычит, как дикий зверь. Пот щиплет, влажная чёлка то и дело спадает на глаза, мешаясь, футболка насквозь мокрая, ткань шорт неприятно липнет к мускулистому телу. Перед глазами то и дело появляется Тэхён. Его отчаянный взгляд снизу вверх, его обжигающие прикосновения. До боли знакомый голос заезженной пластинкой заполняет разум, руша все стены защиты: «Господин, пожалуйста». — Блять! — орёт Чон, остервенело вбивая последний удар в снаряд. Он срывает с себя перчатки зубами, отшвыривает их в сторону и рычит, выплёскивая ненависть. Раз уж первый способ не сработал… Через двадцать минут, остывший под холодным душем, Чонгук рассматривает своё отражение в зеркале, застёгивая последнюю пуговицу на рубашке. Он поправляет пиджак и удовлетворённый тем, как выглядит, выходит из дома, накинув пальто. В клубе шумно и темно. Гук ненавидит такие места. Боксёрская груша гораздо интереснее, а спарринг приносит ему больше удовольствия, чем люди в подобных заведениях. Окидывая злым, высокомерным взглядом присутствующих, он недовольно морщит нос и неспешно двигается к VIP-зоне. Следом за ним шествует охрана. Поднимаясь по винтовой лестнице, он рассматривает хаотично движущихся на танцполе людей, пытаясь найти хоть сколько-то интересный для себя объект — ничего. Цокает, отворачиваясь, и щелчком пальцев подзывает администратора. Спустя полтора часа потерянного времени, налегая на второй способ расслабиться — алкоголь, Чонгук всё ещё нихрена не расслаблен, а его Дракон ни на йоту не стал спокойнее, скорее наоборот. Перед ним извиваются красивые тела — девушка крутится на шесте, великолепно демонстрируя красоту и гибкость; ещё две красавицы ласкают друг друга недалеко от него, то и дело поглядывая на его неменяющуюся реакцию — лёд и холод; рядом с ним сидит молодой мужчина, он всего лишь держит ладонь на бедре грозного брюнета, не смея ослушаться приказа, он всё ещё удивлён тем, что его отобрали не за красивую, в целом, внешность, а за… пальцы. Вино плещется на дне бокала, Гук болтает им, глядя сквозь танцовщицу, а в голове туман, весь сплетённый Тэхёном. И эта ладонь на его бедре…не то, всё не то. Чёрт возьми, он себя сейчас мальчишкой чувствует: когда не мог скрывать влюблённый взгляд, не мог перестать думать о своём объекте обожания ни днями, ни ночами. Несдержанный, слишком эмоциональный, глупый. Таким Чон чувствует себя и сейчас. Его это злит, заставляя Дракона яростнее биться об грудную клетку. Слабость давно оставлена в прошлом. Он потомок Красного дракона, а не сопляк, страдающий от недостатка любви. — Сюда, обе, — приказывает Гук, отставляя с громким стуком бокал на столик, отталкивая тот ногой. Девушки молниеносно опускаются на колени, подползая к его ногам, вьются грацией и напускной страстью, касаясь его ног, демонстрируют свою готовность угодить. Они знают свою работу, им не нужны указания. В четыре руки они подбираются к его ширинке, профессионально ласкают неутолённое, скопившееся напряжение. Злость сгущается тяжёлыми клубами и оседает твёрдостью в мышцах. Лениво разглядывая красивых девочек перед собой, Чон оборачивается, впиваясь своим жестоким обсидианом в лицо парня, который за улыбкой пытается скрыть страх. Гук чувствует эту внутреннюю дрожь, этот ужас, сковывающий молодого эскортника. Чёрт. Ни капли не похож… Цепко впиваясь татуированными пальцами в подрагивающую на его бедре ладонь, он рассматривает с пристальной тщательностью. Жалкое подобие. Не то. Он рычит, ещё больше пугая парня, грубо толкает его. — Вон, — рыком. Даже не глядя на быстро подбирающего свою одежду парня, спешащего уйти из вип-комнаты, Гук давит на затылок одной из девушек, вынуждая ту давиться его набухающим возбуждением. — Придётся вам постараться получше, красавицы, — уже не так грубо требует Чон. Он методично трахает рот то одной, то другой девушки, не обращая внимания на стекающие слёзы, которые портят макияж, на фальшивые улыбки, растягивающие опухшие губы. Ему всего лишь надо снять напряжение, иголками впивающееся в каждый его мускул. Когда дверь открывается, он уверен, что это выходит несостоявшийся любовник, но машинально поднимает взгляд. За дверью его охрана, и ему плевать, если они увидят то, что происходит сейчас в этой комнате, они и не такое видели. Но он застывает, мельком ловя мираж. — Тэхён? — неуверенно, тихо, чтобы не подумали, что он сошёл с ума. Не мираж. Они встречаются глазами в тот самый момент, когда охрана грубо скручивает Кима. — Пустите его, — Чон отталкивает старательную девушку, не заботясь ни о ней, ни о том, что его ширинка расстёгнута, возбуждение не прикрыто. Что ожидал увидеть Тэхён, спеша в ночной клуб, где они с Юнги смогли обнаружить Чонгука? Возможно, он не думал об этом, держа в голове лишь единственно важную цель. Почему картина, открывшаяся ему так внезапно, сделала слабым? Он уже готов был продемонстрировать неприступной охране свои навыки борьбы, раз уж слова на них не действовали, когда дверь внезапно открылась, и он упёрся взглядом в девушку, тщательно отсасывавшую Чону. Он мазнул растерянным взглядом по выбегающему, явно напуганному парню и вернул обратно. В груди давит сильнее, чем сжатые охраной запястья. Люди Чонгука не удивляются приказу, не спрашивают причин. Они обучены молчаливому послушанию. Пока Господин сам не задаст вопросов, они рта не откроют. Руки Кима свободны, он одёргивает пальто, отточенными движениями поправляет взъерошенные волосы и заходит внутрь. Дверь за ним закрывается. Ни на секунду не отпуская взгляды друг друга, мужчины молчат. Тэхён сглатывает, успокаивает дыхание, взбунтовавшееся во время потасовки перед входом. Он намеренно пришёл безоружным, лишь бы добиться встречи. Сейчас же он чувствует себя разбитым. — Какого чёрта ты здесь? — Гук злится. Он жёсткой хваткой возвращает голову девушки обратно, вынуждая продолжить, и подталкивает вторую помочь ей. — Ты обещал мне неделю, — хрипло говорит Тэ, изо всех сил стараясь не опустить взгляд. — И я сдержал своё обещание, — пытается говорить спокойно, но давит агрессией. — За все эти дни ты ни разу не дал мне поговорить с тобой, — настойчиво, упрямо, пытаясь не обращать внимания на фарс, удерживая все мысли на единственной цели. Он помнит, для чего ему всё это надо. — Тогда что ты делаешь сейчас, помимо того, что тратишь моё время? — Чон слегка откидывает голову назад, а пальцами сильнее сдавливает голову девушки. — Скажи, что мне сделать, чтобы ты выслушал меня? — делает шаг ближе Тэхён. — Если ты о том, чтобы залить мне в уши какую-нибудь сказку о прошлом… — Я хочу рассказать тебе правду! — Какое мне дело до твоей правды? — Это важно! — Мне — нет! Если это всё… — Чтобы ты дал мне сказать, мне надо занять их место? Осознание того, что ему только что предложил Тэхён, застревает в лёгких, перекрывая кислород. И нет, к сожалению, это не от большой любви. Сама эта мысль, глупо возникшая в его голове, злит до тяжёлого рыка внутри. Какая, к чёрту… — Ты правда думал, что с моих слов — дать тебе неделю, значит, трахаться с тобой всё это время? — холодно, остервенело давя внутри любую эмоцию. Ким ни слова не говорит. Стоит напротив, смотрит упрямо, но в глазах всё та же надломленность, разлом, который образовался два дня назад, когда он упал на колени перед Чонгуком. Возможно, он был там гораздо дольше? Да только Чон так не хотел смотреть в эти глаза, что не видел. — Вышли все отсюда. Живо, — молниеносно выключая музыку, делая комнату слишком тихой. Девушки в доли секунд скрываются за дверью, оставляя наедине двух опаснейших мафиози. — У каждого из вас была неделя, чтобы доказать, что вы достойны занимать те позиции, на которые вас поставили исходя из старых обычаев вашей Семьи, — Гук намеренно задирает рубашку выше необходимого, приводя себя в порядок, застёгивает ширинку. — Ты неплохо справлялся со всеми задачами эту неделю. Чего не скажешь, к примеру, о Паке. За эту неделю наркотрафик упал на тридцать процентов. Сколько поставщиков отказались сотрудничать с вами, узнав, что теперь вы под флагом Красного дракона? Скольких из них Чимин смог убедить сохранить сотрудничество? Нашёл ли он замену? Или ты думал я не узнаю, что все проблемы его сектора решал ты и твой старший брат? — Нельзя, нельзя убирать Чимина с его должности! — отчаяние новой волной бьётся о защитный бетон уверенности, так тщательно выстраиваемой ранее. — Каждый клан должен обладать силой, которая в сочетании с остальными демонстрирует мощь всей Семьи. Иначе зачем кормить нахлебников? — внутри клокочет ярость и по-прежнему неудовлетворённость. — Ты убьёшь его этим, Чонгук… — Почему я вообще говорю с тобой об этом? — Гук сжимает пальцами переносицу, словно устал слушать весь этот бред. — Пожалуйста, дай мне рассказать всё… — Я и сам могу рассказать тебе всё, Тэтэ, — взгляд Чона холодный и пустой, в противовес огню, который распаляется по его венам неугомонным Драконом. — Вы испугались. Вашего младшего друга забрали, объявив предателем, и вы, возможно, не поверили, но что вы могли сделать, да? Так вот. Прошло время. Вы стали сильнее. Но мысли о том, кого когда-то считали своим, родным, они стёрлись. Зачем искать предателя? Верно? — Нет, Чонгук-а… — Ты хочешь рассказать мне красивую историю о том, как все вы волновались обо мне, как сбили пальцы в кровь, рыская по стране в поисках любимого, ах, точно, нелюбимого, но привычного младшего братика, — он превращает серьёзную тему в театральное представление, ещё больше злясь на то, что Тэхён никак не может заткнуться, — и вот незадача — не нашли. Вы приняли тот факт, что я мёртв. Вы сдались, потому что так было удобно вам. И я принимаю это. Я не обвиняю вас, — Гук разводит руки в стороны, показывая, что открыт и говорит правду. — Но и слушать оправдания я не хочу, — закрывается, отстраняется снова. — Теперь я ваш новый Дон. В моей Семье не принято, чтобы кланы были бесполезны. Красный дракон уважает родство, кровные узы. Но в наших традициях нет понятия, что управлять кланом может человек, не способный на это. Я не гоню людей, которые умеют быть преданными, пусть Чимин и направлял на меня оружие. Либо каждый из твоих, — с нажимом, подчёркивая, — братьев справится со своими эмоциями и будет действовать в целях всеобщего блага Семьи, либо выходите из состава. Я отпущу вас. Но ты прекрасно знаешь, что я заберу у вас всё… Внутри словно кипит котёл и вот-вот начнётся извержение вулкана. Чон сам себя не может понять. Столько времени и сил, сколько он потратил на попытку выслушать Тэхёна — стоило ли оно того? Можно было уже просто дать ему высказаться и закрыть эту тему. Но нет, эта упёртость, этот разрастающийся внутри огонь не дают возможности слушать враньё. — Наш разговор окончен, — он останавливает открывшего было рот для ответа Кима. Чонгук хватает пальто накидывает на плечи, и стремительно выходит из комнаты. Чувствует себя оголённым проводом под напряжением. Желваки перекатываются от сдерживаемого напора необъяснимой ярости. Спешно сбегая вниз по лестнице, он слышит окрик сзади: — Гук! И ускоряет шаги. Чёрт возьми, он столько лет взращивал свою силу. Не только физическую, но и внутреннюю. Он забивал в гроб каждой своей эмоции гвозди, методично повторяя: «холодный рассудок, холодный рассудок». Разбивал кулаки, оттачивая удары, и мысленно уничтожал с каждым из них свою детскую, наивную влюблённость, слепое доверие людям и понятие семьи. А теперь он сбегает, блять, от того, кто все эти гробы вскрыл, содрал замки, разрушил воздвигнутые стены защиты и заставил снова чувствовать слабым, потому что эмоции. «Бесконтрольные эмоции — это слабость, Чон Чонгук», — звучит в голове голос отца. — Гук, постой, — Тэхён догоняет его уже возле машины. Из размышлений Чонгук выныривает не быстро. Он отдалённо слышит внутренний рык Дракона. Интуиция истошно вопит, но он никак не может понять причину. Переводит серьёзный взгляд на Тэ, видит, как шевелятся его губы, в попытке снова что-то объяснить, но не слышит ничего, кроме собственного сердцебиения. Звуки размыты. Словно в замедленной съёмке, Чон скользит взглядом по лицу Тэхёна, всё ещё силясь услышать, что тот говорит, когда один единственный звук заставляет его превратиться из эмоционального, вспыльчивого мужчины в холодное оружие. Выстрел. Услышать то, что априори невозможно воспринять человеческому уху — результат упорных тренировок концентрации и силы духа. Переключаясь в состояние, которое нельзя назвать простым человеческим, Чонгук замечает едва уловимое движение маленькой металлической точки. Миллисекунды. Раз. До сознания доходит — пуля попадёт в Тэхёна, а не в него, ведь этот безумец трясёт его за плечо, пытаясь понять, слышит ли он хоть слово. Два. Всё становится неважным при мысли, что этот человек умрёт прямо сейчас. Три. Сверхскоростная математика расчётов, и он понимает: не успевает. Но будет злиться на себя позже. Четыре. Мощный толчок. Своё надо защищать. Пять. Свинец разрывает ткань, пробивает кожу. Кровь пульсирующей лавой выходит из новообразованного кратера. Глухой стон. Удивлённый тихий голос, не верящий в произошедшее: — Чонгук-а?