ouroboros.

тяжёлые веки с трудом поднимаются, а больной взгляд упирается в отвратительно белые стены, начинающие раздражать не только что открывшиеся глаза, но и все остальное тело, что при попытке изменить позу пронзает покалывающей болью, будто вместо крови залили холодную воду с льдинками, звонко стучащимися друг о друга как на дне шипучей дешёвой газировки. –боже, он же такой молодой, а жизнь себе уже испортил.. очередной косой взгляд прохожего стреляет равнодушием, пробегаясь глазами по телу юноши, без сознания лежавшего ранним утром посреди брусчатой дороги, привлекая к себе внимание людей. голова тяжелеет, когда хëнджин заставляет себя подняться на локтях, лëжа на узкой больничной койке, осматривая себя и маленькую комнату, когда взгляд привлекает единственный одинокий чёрный стул, стоящий рядом с кроватью, наверняка поставленный здесь для посетителей пациента, но зачем он хëнджину, ведь к нему никогда никто не придет, как в фильмах не сядет рядом и не подержит его руку, сжимая её в волнении и проливая горькие слëзы. –ну и молодëжь пошла, что со страной творится? безразличные взгляды, осуждающие фразы, злые люди, отвращение в их лицах – всë скапливается в одном месте, выливаясь агрессией на сотни таких же, как хëнджин, людей. –чëрт, - резко опомнившись, хван туманным зрением находит на тумбочке телефон и проверяя время, подскакивает на кровати, взволнованно вынимая катетер из запястьев, отодвигая капельницы и остальные медицинские приборы, хромая, чуть ли не доползая до выхода, опасливо открывает дверь ненавистной больничной палаты. –чëрт! срываясь на бег по коридору, сбивая врачей и остальных пациентов, глаза беспорядочно ищут выход на улицу, будто это спасательный круг посреди бескрайнего ледяного океана, а судно терпит крушение, непреклонно идя ко дну. –вызовите скорую! ему же плохо! монотонный звук громких голосов, телефонных гудков и скрипящих тормозов превращаются в один большой белый шум, убаюкивающий сознание, отключающий все функции головного мозга и растекающийся ощущением облегчения из-за избавления от сотен смешавшихся в одну кучу грязи чувств внутри. улица встречает пронзающим утренним холодом, характерным для ранней весны, а небо застелает противная серая дымка, что оседает где то в области груди, раздражая все слизистые, пока ноги несут по влажному асфальту, хлюпая кроссовками по ещё невысохшим маленьким лужам, создавая шум в ушах, а голова кружится, в то время как тело начинает терять свою координацию. времени на отдышку от внезапного марафона через целый город: от больницы до входа в крематорий – не хватает, но спасает лишь ручка двери, которая позволяет повиснуть на ней всем телом и переводя еле державшийся в теле дух, ввалиться в самое ужасное помещение в мире, где в последний путь отправляют чьих-то родных и знакомых, где в заключительный раз ты видишь человека, с которым буквально вчера смеялся с тупой шутки на вашей общей кухне, а теперь лишь дыхание вновь перехватывает подступающая колючая скорбь в лёгких; где слово слëзы стало синонимом этого места, там, где ты тоже мертв, но к сожалению – только морально. в тело вновь возвращаются те самые чувства, которые хëнджин ощущал при первом посещении крематория, разбивающие недавно появившийся странный лëд внутри, от которого всë тело и сознание онемело, к счастью заставляя мыслям не мучать голову так часто, а оставляя после себя лишь звеняющую пустоту и повисший, как мигающая лампочка, вопросительный знак перед глазами. пытаясь отбросить все вновь бурлящие эмоции, хëнджин проходит в комнату ожидания, где ему должны отдать уже готовый прах. тело словно сковывают раскаленной цепью, что обездвиживает все мышцы, заставляя обессиленно развалиться на скамейке в идеально-стерильной до неприличия комнатке крематория, пока сознание как назло вновь подкидывает картинки с того злополучного утра, в котором жизнь разделилась на до и после. хенджин думал, что слëз не осталось, но ошибся, чувствуя в очередной раз накапливающуюся в уголках глаз солëную влагу, в итоге предательски потëкшую по раздражëнным красным щекам. –добрый день, хван хëнджин, верно? - голос сбоку привлекает к себе внимание посетителя, вручая ему маленькую серую урну, с аккуратной надписью посредине. хëнджин поднимает глаза, видя перед собой того самого молодого паренька, который подставил своë плечо, когда это было так нужно, когда хван разбился на мелкие частицы, когда мир остановился, когда что-то с громким хрустом треснуло, разделившись напополам. –да, здравствуйте, - хëнджин грустно улыбается, дрожащими руками забирает сосуд, ощущая подушечками пальцев шершавую поверхность и сжимает её до жгучей боли, –я… спасибо за тогда.. незнакомец одаривает тëплой улыбкой, собирается что-то сказать, открывая рот, но далекий громкий голос зовëт кого-то, судя по всему его, поэтому парень лишь кланется, и поспешно скрывается за дверями ненавистного здания. зажигалка щëлкает несколько раз, перед тем как дать огонь, поджигая очередную дешевую сигарету, зажатую в бледных костяшках. каждый вдох смертельного дыма чувствуется как растекающееся тепло в ледяной крови, даруя моментальное наслаждение и расслабление. птицы поют свою утреннюю песню, а в небе тусклые лучи солнца едва пробираются через всепоглощающий серый смог, отдалено похожий на грозовые тучи, а дерущий кожу холодный ветер вызывает лишь табун мурашек по шее и сгорбившейся спине. –погода сегодня скверная, - уже знакомый голос вытаскивает хëнджина из мыслей одновременно обо всëм и ни о чëм, заставляя отпрянуть от стены, двигаясь, освобождая место для незнакомца, у которого между зубов уже зажата горящая сигарета, а его волосы беспорядочно взъерошены, то и дело падают на глаза, закрывая обзор. некоторое время они просто стоят, наслаждаясь горьким дымом, заполняющим лëгкие, словно это альтернативный кислород, без которого уже жить невозможно. –вам лучше? - незнакомый парень разбавляет тишину, крутя в руках полупустую пачку от сигарет. –хотелось бы, чтобы было лучше, но с каждым днём только хуже. –не знаю, пьёте вы или нет, но за углом и по прямой есть хороший бар. –предлагаете залить в себя алкоголь и забыться? –отлично отвлекает. новый порыв проморзглого ветра заставляет обхватить себя руками, поднимая голову к небу и прикрывая глаза, ловя лицом первые лучи бледного солнца, на пару секунд забываясь, словно засыпая, даруя телу и разуму отдых. –я со чанбин, кстати, - новый знакомый протягивает ладонь для рукопожатия, кратко улыбаясь. –приятно познакомиться, - хёнджин жмёт чужую руку, ощущая уже знакомое тепло, растекающееся по коже, изучая лицо напротив, с ровной линеей скул и блестящими глазами, скрывающимися за отросшей чёлкой и молчит недолго, –моё имя вы, наверное, уже знаете. –знаю, хотя это странно, обычно на такой работе имена посетителей забываются, но я почему-то помню каждого. –вы, похоже, мой ровесник, но уже работаете в таком, - хёнджин запинается, пытаясь подобрать слова, –месте… –многие говорят, что это не занятие для молодых, но я не жалуюсь, потому что всегда хотел работать в ритуальных услугах, отправляя людей в их последний путь. конечно, трудно видеть родственников погибших разбитыми и потерявшими любую надежду, трудно видеть их слёзы, но желание хоть чем-то помочь, дать им то, что они хотят, успокоить и выразить поддержку - выше и сильнее. так же как и желание сделать своё дело на отлично, чтобы родные были уверены в том, что на том свете их близкому человеку будет хорошо, - чанбин выдыхает густой серый дым, наблюдая за тем, как он медленно расползается и в итоге растворяется, –а мне двадцать один. –хорошее стремление, - хёнджин слегка удивляется, ожидая что парень скажет, что работа лишь временная, ради хорошей зарплаты, –мне двадцать. –и всё же, я старше. они выкуривают еще по одной сигарете, перед тем, как чанбина снова куда-то позовут, заставляя его в спешке потушить горящий огонёк кроссовком об мокрый асфальт, извиниться и убежать, скрываясь за углом здания. без желания что-либо делать, хëнджин за весь день лишь бегает до своей квартиры, тая скромную надежду на то, что отец окажется дома, но убедившись в том, что его там нет, хëнджин несколько раз проверяет уведомления на телефоне, которых от друзей набралось куча, но отвечать и с кем-то контактировать не хочется от слова "совсем", а потом гуляет по городу, бесцельно шатаясь среди знакомых и опротивевших улиц, пока сам того не замечая, оказывается около белого небольшого здания, двери которого всегда открыты, словно там живут хозяева этого страшного дома, всегда встречающие с распростëртыми объятиями, но за пеленой добродушия и гостеприимства скрывается коварная ловушка. начиная выкуривать вторую пачку сигарет за день, хëнджин замечает знакомую чёрную макушку, что садится на скамейку рядом, тяжко выдыхая. –ты всё здесь сидишь? –я гулял. –не собираешься сгонять в бар по моей рекомендации? он действительно неплох. –если только с тобой, одному не хочется. чанбин что-то размышляет пару секунд, по своей, видимо, привычке ловко крутит в руках пачку, кусая губы до красных ссадин. –у меня смена скоро кончается, подождëшь? вечер сгущается тëмными красками, с градиентом от темно-синего до лилового, с переливами кремово-розового оттенка, поблëскивая редкими маленькими сгустками пушистых облачков на линии светлого горизонта. становится прохладнее, руки обхватывают коленки, прижатые к себе, когда хëнджин сидит на лавочке, пока глаза вновь отвлекаются на человека, внезапно появившегося сбоку, который сразу торопится взять сигарету из кармана чёрных джинс.