Bendy: The Illusion of Living

      Два дня спустя я получил письмо с почти нечитаемыми каракулями, в котором мне предписывалось встретиться с ним в центре города. Адрес не показался мне знакомым, и я понятия не имел, чего ожидать, но я всегда следил за собой. Так что я не думал, что подведу его, если это будет какой-то шикарный клуб или что-то в этом роде. Некоторые спрашивают, не на войне ли я научился своим хорошим привычкам, но нет, я всегда был таким с тех пор, как себя помню. На самом деле я научил нескольких мужчин на базе, как правильно чистить обувь. В конце концов, как мы уже знаем, я разбираюсь в обуви.       Я прибыл быстро, но даже так детектив Синклер уже стоял, ожидая меня, докуривая сигарету.       – Хорошо, ты вовремя, – сказал он, когда я пересёк улицу, чтобы подойти к нему. Это была тихая улица, полная квартир. Витрины магазинов на первом этаже были закрыты на ночь. Только тот, что был позади детектива Синклера, горел светом. Его неуклюжая фигура снова превратилась в силуэт. Кто-то мог бы принять это за совпадение, но я отметил это как черту характера. Я был уверен, что это он выбрал смотреться именно так.       – Всегда, – ответил я и попытался заглянуть в зеркальные окна позади него. Внутри происходила большая вечеринка. Было так много шума, что он просачивался через дверь на улицу.       – Соседям это не понравится, – сказал я.       – Соседи все внутри. Пойдём, – сказал он со своим характерным щелчком сигареты. Он повернулся и направился в здание. Я последовал за ним.       Внутри была шумная большая комната, заполненная мужчинами и женщинами, которые громко разговаривали, чтобы слышать друг друга. Когда я вошёл в дверь, мне на блюдечке было предложено шампанское, и я взял его чуть ли не по своей воле, быстро следуя за детективом в толпу. Сквозь вспышки периферийного зрения я видел детали: мужчин в современных костюмах, женщин в платьях, обрезанных выше лодыжек, у некоторых дам даже были коротко подстрижены волосы. Конечно, технически мы были сейчас в 20-х годах, но мода отстаёт на шаг с течением лет, и это были одни из первых женщин, которых я видел, которые на самом деле приняли этот новый бунт. Никаких корсетов, обтягивающей одежды, очевидного макияжа. Всё это казалось мне чрезвычайно привлекательным.       Мой интерес был настолько сосредоточен на людях в комнате, что я не заметил саму комнату, пока мы внезапно не остановились у дальней стены. Именно тогда я, наконец, понял. Передо мной было огромное полотно, тридцать шесть дюймов на двадцать четыре, с чёрно-белой фотографией. Предмет исследования: череп с крысой, высунувшей голову из одной из глазниц.       – Шокирующе, – сказал мужчина рядом со мной, его спутница согласилась, произнеся "хм". Они потягивали шампанское и переходили к следующей фотографии.       Я оглядел комнату, не смотря на людей, и наконец увидел картины на стенах. Массивные полотна с фотографиями гротескного и ужасного. Я знал некоторых из них. Я вспомнил эти фотографии. Тогда я почувствовал себя странно, будто путешествуя назад во времени, когда впервые увидел эти фрагменты. В то время Лотти ещё находилась на базе, до выезда в Лондон был, по крайней мере, месяц. Я ещё не слышал её подробных жестоких историй с фронта. Экхарт и Дональдсон были ещё живы и присылали мне письма с грязными лимериками из-за границы. Но теперь они были мертвы, разлагались где-то, как люди на этих фотографиях. Эти фотографии были теперь не просто о войне, которую я никогда не видел, а частью моего собственного прошлого. Теперь они также были обо мне.       – Это снимки Уолтера, – сказал я себе, но также и вслух, чтобы детектив услышал.       – Да, его. И где-то здесь, – он указал на толпу людей, – его убийца.       Это вывело меня из задумчивости. – Вы так думаете?       – Я это знаю. Кто мог устоять? – Он щурился, оценивая каждого человека. Я тоже посмотрел, пытаясь понять, могу ли я сказать, как выглядит убийца. Тогда у меня не было тех навыков, которые есть сейчас, способности видеть честного человека на расстоянии, видеть талант и амбиции. Всё это было делом практики, и сейчас был ещё один момент для неё.       Это была удивительная мысль, что где-то в этой комнате был кто-то, кто хладнокровно убил кого-то. Кто-то, кто заранее спланировал смерть кого-то другого. В тёмные времена мы все задаёмся вопросом о нашем собственном конце. Я определённо много думаю в эти дни о том, как каким-то образом имитировать бессмертие, даже если только через искусство (честно говоря, это меня не совсем удовлетворяет). Думать, что кто-то другой планирует конец для нас, - довольно безумно. В тот момент это также было что-то новое.       – Вы знаете, кто это? – спросил я, разглядывая мужчину с тонкими усами и резко отступающей линией волос, уставившегося на фотографию солдат, выстроившихся в линию, готовящихся перелезть через край траншеи.       – Нет. Мотив - вот что нам нужно, мотив отвечает на все вопросы, – ответил детектив Синклер.       – Может, это была зависть? Я и не знал, что он так преуспел.       Эта выставка его работ была чем-то особенным.       – Он не преуспел. Разве что в смерти. Как и многие художники. – Детектив Синклер покачал головой и выглядел более недовольным, чем обычно.       – Он был богатым?       – Он не был бедным. Он также не был наследником, у него есть старший брат, и его мать всё ещё жива. Насколько я могу судить, он был очень обычным человеком, с... – он взглянул на фотографию справа от нас, всю чёрную, за исключением лампы, освещающей безвольно лежащую на земле руку, – с любовью к мелодрамам.       – Значит, врагов нет, – сказал я, добавляя это в свой мысленный список фактов.       – Друзей тоже немного.       Я допил шампанское. Я был поражён тем, как легко его было пить. Я привык к пиву и виски. Они проходили просто отлично, но всегда было осознание каждого сделанного глотка. С шампанским всё было по-другому, можно было выпить целый бокал, не задумываясь. Опасная штука. Неудивительно, что люди теряют свои запреты на этих модных вечеринках. Я добавил это в свой мысленный список.       – Так какой у нас план? – спросил я.       – Пойдём поговорим с этими замечательными людьми, – ответил он.       – И это всё?       Он посмотрел на меня. – А чего ещё ты ожидал?       Я покачал головой. – Не знаю. Это кажется... очевидным.       – Мне бы хотелось, чтобы вашей лабораторией было изобретено устройство для обнаружения преступников, но поскольку никто его не придумал, мы должны делать всё шаг за шагом.       Шаг за шагом. Что-то, что я тоже запомнил с тех пор, и что-то, о чём я всегда старался помнить. Посмотрите на цель, визуализируйте, чего вы хотите, и делайте каждый шаг, чтобы достичь её. Не скучайте и не отвлекайтесь по пути. Раз за разом. А затем придёт успех. Может быть, будет ещё одна книга по этой философии. Посмотрим.       Детектив Синклер больше ничего не сказал, и я снова последовал за ним. Я не знал, как он выбирал, с кем поговорить, а к концу вечера забыл спросить об этом. Что он находил в этих людях? Может быть, они смотрели на фотографию слишком внимательно? Может быть, они слишком усердно старались скрыть свою заинтересованность? Я пытался совершать своё собственное детективное расследование о детективе, пока он задавал вопросы.       Первым человеком, с которым мы заговорили, была маленькая кругленькая легкомысленная женщина в блестящем фиолетовом по имени миссис Пеппер. Определённо, у меня никогда не было проблем с запоминанием этого имени на протяжении многих лет, скажу я вам! Она была коллекционером произведений искусства и невероятно богата, если судить по большому бриллианту в её тиаре.       – Как кому-то могут не нравиться все эти мёртвые тела? – спросила она, радостно всплеснув руками.       – А как вы узнали об этом мероприятии сегодня вечером? – спросил детектив Синклер, делая пометки в блокноте. Это было умно, ему не нужно было смотреть в глаза или вступать в беседу, когда он писал в своём блокноте. Женщина правильно отреагировала на это действие, сразу же обрадовавшись возможности принять участие в расследовании и ответить на вопросы детектива.       – Мне прислали приглашение. У меня есть репутация.       – Как любитель искусства?       – Да, и как любитель всего жуткого. – Она хихикнула, как школьница, и я услышал, как детектив выдал часть своих эмоций очень тихим напряжённым вздохом.       – Аа, – ответил он и записал. – От кого было приглашение?       – Изабель, конечно!       – И кто же это?       Миссис Пеппер захохотала, едва не расплескав шампанское. – Дорогуша, это её галерея.       – Конечно, – сказал детектив, на мгновение подняв глаза. – Да, всё верно. ИзабельНьюсом. – Теперь я тоже вспомнил. Мы проходили под фамилией, когда пришли на шоу. – Она сегодня здесь?       Миссис Пеппер с энтузиазмом кивнула и икнула. Она указала, и мы оба повернулись, чтобы посмотреть. Молодая женщина в очках, с длинными светлыми волосами, уложенными волнами так, чтобы они казались короткими, одетая в клетчатое костюмное платье, стояла в стороне от выставки, наблюдая за всеми. Она бездумно играла с длинной нитью жемчуга, наблюдая за всеми со скукой.       – Большое вам спасибо, – сказал детектив Синклер.       Изабель, очевидно, была нашей следующей целью, и она внимательно наблюдала за нами, пока мы шли. Она казалась смущённой, и я понял, что, конечно, мы не были в списке гостей, который она, вероятно, тщательно курировала.       – Мисс Ньюсом? – Очаровательно. Тон детектива Синклера здесь был совсем другим. Он был менее резок, разговаривая с ней, в его речи была какая-то мягкость. Мне пришло в голову, что он пытался отразить то, что видел в её личности, чтобы ей было более комфортно. Пытался дать ей то, что она хотела, не зная, что чего-то хочет. Это заставило меня задуматься о трюке, который он мог провернуть со мной. Мне не понравилась эта идея, но она была очень интересной.       – Да, – осторожно ответила она.       – Мне сказали, что это ваша галерея. Что вы пригласили гостей сюда. – Детектив Синклер убрал блокнот в карман и посмотрел на неё.       – Да и ещё раз да. Я приглашаю всех гостей на наши открытия. – Она не попалась на его уловку. Мне это понравилось.       – Могу я спросить, почему вы решили выставить работы именно этого художника?       – Можете. – Её очки немного сползли на нос, и она посмотрела на него поверх них. Мне никогда не нравился снобизм, но было что-то в недоверии этой женщины, что делало меня счастливым. Это было потому, что детектив пытался получить от неё конкретные ответы, но так, чтобы она не поняла, что он хочет узнать. Это был трюк. И она не купилась на это.       Детектив Синклер некоторое время молча смотрел на неё, а затем спросил: – Почему вы решили выставить работы именно этого художника?       – Ответ не совсем аппетитный, – ответила она.       – Думаю, со мной всё будет в порядке. Я не жалуюсь на вкусы, – сказал он.       Она сняла очки и вытерла их рукавом. – Художник был убит. Конечно, именно поэтому вы здесь. Местная пресса Род-Айленда опубликовала статью с одной из его фотографий и интервью с его матерью. – Она кивнула в сторону и чуть позади себя. Я посмотрел и увидел, что на стуле под огромным полотном, изображающим ногу мужчины, которую отпиливает полевой врач, сидела элегантная женщина в чёрном. Её платье было из прошлого века, но выглядело нетронутым и дорогим, её волосы были чисто белыми и уложены в причёску, для которой потребовалась бы по крайней мере одна горничная. Она носила простые серьги и выглядела сдержанной во всех отношениях. Это были старые деньги во плоти.       – Это и есть мать? – сказал я. Детектив Синклер кивнул.       – Семья довольно состоятельная. Поэтому я немного подсчитала. – Изабель снова надела очки и многозначительно посмотрела на детектива Синклера.       – Богатый сын умирает, – сказал он, – и он художник… На этом можно заработать деньги.       Она кивнула. – Подхалимы, любящие подлизываться, искатели острых ощущений, возбуждённые убийством. Они говорят, что искусство - это сложный бизнес для получения прибыли, но оно не такое сложное, если вы умеете понимать людей.       Искусство не такое сложное, если вы умеете понимать людей. Более правдивых слов ещё никто не произносил. Это была Иллюзия Жизни в ореховой скорлупе.       – Вы правы, это непросто, – сказал детектив Синклер.       – Правда редко бывает простой, – ответила она с улыбкой, которая не дошла до её глаз. – А теперь, прошу меня извинить, пришло время заработать немного денег.       Детектив Синклер отступил в сторону, и Изабель скользнула мимо. Она даже не взглянула на меня, что меня немного разочаровало, но в то же время и зауважало. Кем я был для неё в этой ситуации? Как жаль, что мы не поговорили в тот вечер, потому что, я уверен, она испытала бы облегчение, поговорив с кем-то, кто так хорошо её понимал.       Когда она ушла, я повернулся к детективу Синклеру.       – Мы поговорим с матерью? – спросил я.       – Нет, это она меня наняла. Мы уже говорили много раз. Нет, давай продолжим обход. Если все эти люди так заинтересованы в деньгах или смерти, любой из них, теоретически, может быть подозреваемым. – Он направился к группе хорошо одетых мужчин с красными лицами, хохочущих над какой-то шуткой. Я никогда не соглашался с детективом Синклером в этом утверждении. И никогда не буду. Деньги и смерть - это два постоянных факта нашего существования, имеет смысл заботиться о них. Я всегда говорил, что не рассматриваю деньги как личную цель, но нельзя просто игнорировать их существование. Это безрассудно. Точно так же, как цель человека никогда не заключается в смерти, но безрассудно не следить за своей жизнью. Глупо не думать о них. И если кто-то думает о них, то это, конечно, не означает, что человек способен на убийство.       Расспрашивать мужчин было почти невозможно. Они сразу же подумали, что это забавно, что детектив вообще о чём-то их спрашивает, и от души рассмеялись над его слишком большим плащом. – Кто-то ошибся! Наверное, думал, что у него есть какое-то наследство или что-то такое. Все слухи говорили, что его мама отвечала за деньги, – сказал один парень с потным лицом.       – Надо было убить старушку! – добавил его друг, попыхивая трубкой.       – Нет, но серьёзно, дружище, – сказал другой, более серьёзный мужчина с чёрными волосами, седеющими на висках. – Почему это должно кого-то волновать?       – Вы знали Уолтера? – спросил детектив Синклер.       – Вероятно, я один из немногих здесь, кто знал его, да. Он был скучным парнем, держался особняком, не обижал, но и не льстил себе. Самое замечательное, что он когда-либо делал, - это занимался этими снимками и не был убит. А потом его убили. – Мужчина рассмеялся.       – Вы служили? – спросил детектив Синклер.       Мужчина слегка вздрогнул, как будто его оскорбили. Он вздрогнул так незаметно, что я сомневаюсь, что кто-то, кроме кого-то с моим острым глазом, заметил бы это. – Я не был за границей, но служил по-своему. Я управляю фабрикой, мы производим боеприпасы.       – Просто спрашиваю, – ответил детектив Синклер.       Я не был уверен, почему это имело значение. Я на самом деле служил, но так и не оказался за границей из-за своей важной работы в лаборатории. Это не сделало меня меньшим патриотом. Теперь мне было интересно, служил ли сам детектив.       – Не так уж много художественных достоинств, не так ли? – сказал маленький человек с огромным животом и очень маленькими усиками, меняя тему. Он указал на фотографию перед ними: пустая траншея.       Я повернулся, чтобы посмотреть на остальные фотографии. Мне пришлось согласиться. Может, я и не очень разбирался в искусстве (по крайней мере, в то время, когда я ещё не встречался с Эбби), но я знал, что нужно, чтобы что-то было особенным. Это умение у меня было всегда. В этих фотографиях было что-то не совсем хорошее. Они были оформлены немного неправильно или были немного не в фокусе. Возможно, позже они послужат отличными историческими документами для исследователей. Но всё равно что-то было не так. Лица было трудно разглядеть, а слова - прочесть.       Вот тогда-то я и подумал: лица.       – Здесь не хватает фотографии, – сказал я. Я сказал это достаточно громко, чтобы детектив Синклер услышал, но не настолько громко, чтобы эта группа павлинов обратила внимание.       – Откуда ты знаешь? – спросил детектив Синклер, отворачиваясь от них и поворачиваясь ко мне.       – Я видел её. В тот день. Странно, что я её помню. Она была похожа на одну из этих, там был лежащий мертвец. Но выражение лица было запоминающимся. Наверное, это просто застряло у меня в мозгу. – У меня было и до сих пор есть умение запоминать образы.       – Интересно, спасибо, Джоуи, ты очень помогаешь.       Я кивнул. Это была правда, я помогал. Мы побрели в дальний конец комнаты, разговаривая с другими гостями, но на самом деле не могли узнать ничего нового. Как и сказала Изабель, некоторые были из Род-Айленда и просто любопытствовали, другие интересовались темой искусства. Детектив Синклер казался расстроенным. Я мог понять почему. Казалось, у кого-то просто не было мотива убивать Уолтера.       И тогда появился дым.       Сначала я подумал, что детектив Синклер закурил ещё одну сигарету, но запах почти мгновенно насторожил меня. Он был не таким же, он всё ещё наполнял лёгкие и вызывал зуд в глазах, но запах был другим. И когда я обернулся и огляделся, дым был повсюду. Это был туман. Сначала я подумал, что устал, и дым от артистических типов и их длинных сигарет или толстых сигар собирался и висел над нами ядовитым облаком. Не то чтобы это было не так. Но я быстро сообразил, что туман стал гуще, дым - шире, а щекотание в носу - гораздо сильнее.       Затем начался кашель. Только не у меня. У меня всегда была природная способность мысленно бороться с першением в горле или носу.       – Что происходит? – спросил я как раз в тот момент, когда детектив вглядывался сквозь туман и толпу в сторону входной двери.       – Я не могу! – я услышал, как воскликнула одна женщина, и увидел, как несколько теней фигур поспешно направились к выходу. Я не винил их, но мне было неудобно следовать за роем. Паника поднималась в воздухе, густом, как дым, и я не хотел быть затоптанным до смерти толпой.       – Заперто! – крикнул гнусавый мужчина у двери. Я услышал вынужденный звон металла. Кто-то пытался открыть дверь. Паника была ощутимой. Крики отчаяния и гнева. Я заметил, что они не были так разделены на мужские и женские, как вы могли бы подумать. Я видел мужчин, которые были в ужасе, женщин, полностью разъярённых, я видел, как они толпились и толкались, и я сделал ещё один шаг назад. Я знал, что загоняю себя в угол, но нельзя было близко подбираться к толпе. Детектив Синклер думал о том же. Я слышал, как он бормотал себе под нос: – Какого дьявола?       Действительно, какого дьявола.       Теперь у меня слезились глаза. Это выглядело так, как будто я плакал, и я чувствовал себя униженным при этой мысли. Я был благодарен, что дым, от которого у меня щипало глаза, также скрывал мой внешний вид в тот момент.       Раздался внезапный резкий звук, громкий взрыв, похожий на выстрел. А потом ещё один. И ещё один. Очередь выстрелов, как из пулемёта. Я видел, как их использовали всего несколько раз на базе, ужасающее орудие смерти, сотни выстрелов, выпускаемых за минуту. В комнате вспыхнул свет, и воздух наполнился криками. В одно мгновение я лежал лицом на полу, закинув руки за голову, вспоминая некоторые из моих тренировок в Войсках связи. Уклоняться и защищаться.       Затем раздался звук бьющегося стекла, ещё один крик. Я посмотрел направо и увидел детектива Синклера, который, как и я, лежал на земле. Очевидно, этот человек проходил какую-то подготовку. Я поднял голову, чтобы посмотреть, смогу ли я что-нибудь разглядеть сквозь туман, который теперь рассеивался. Мужчина передо мной лежал в позе эмбриона и дрожал. Я мог слышать рыдания из глубины его души. Это был человек, побывавший за границей. Это был человек, который заново переживал войну. Меня поразил его страх, такой страх, которого я никогда раньше не видел лично. Взрослый мужчина, возвращающийся к своему детскому "я". Все мы в каком-то смысле дети, в нашей сырой форме.       Выстрелы прекратились. Тишина была громче шума. Она прозвенела, и на мгновение всё замерло. Были слышны лишь тихие рыдания мужчины передо мной.       Все были в шоке. Все, кроме детектива Синклера, который тут же вскочил на ноги. Я последовал его примеру, и мы побежали через комнату к передней части здания, переступая через людей, всё ещё лежащих на земле. Когда мы подошли к разбитому окну, несколько человек стояли, прижавшись к стене. Один человек упал через стекло на тротуар снаружи, оставив кровь на разбитом стекле и лужу там, где он лежал. С нашей стороны окна тоже была кровь, покрывавшая руки и лица людей, которые теперь медленно двигались и приходили в себя. Кто-то разбил окно, все остальные пытались выбраться через острое стекло. Это был полный бардак.       Детектив Синклер ударил ногой в окно и разбил его на куски достаточно большие, чтобы можно было осторожно выйти наружу. Он наклонился над мужчиной и помог ему сесть. – Кто-нибудь, вызовите полицию, – крикнул он в комнату. В толпе я увидел Изабель. Она кивнула и повернулась, направляясь прямиком в подсобные помещения, где, как я предположил, был телефон.       Истекающий кровью человек медленно сел. Наблюдая за происходящим с другой стороны окна, я сразу вспомнил мужчину, упавшего с неба. Жизнь повторяется, подумал я. Как интересно. В жизни есть только несколько историй, которые можно рассказать.       Детектив Синклер встал и посмотрел на дверь. Он надел пару кожаных перчаток, которые достал из заднего кармана, и потянул за что-то, выдернув лом из дверной ручки. Открыв дверь, он внимательно посмотрел на неё.       Открытие двери, похоже, оживило всех любителей искусства, и последовал ещё один порыв движения. Я отпрыгнул в сторону и прижался к большой фотографии мёртвой лошади, когда толпа выбежала из комнаты. Снова послышались голоса, паника и новые крики, а вдалеке завыли сирены. Это был, честно говоря, невероятный момент.       Комната очистилась почти в одно мгновение. Звук сирен стал ближе, но звуки людей стихли. Я был один в комнате. Я оглядел беспорядок. Повсюду валялись осколки стекла, не только от окна, но и от бокалов для шампанского. Жидкость была разлита по полу, еда была раздавлена под каблуками. На одной из фотографий была глубокая дыра.       Затем из задней комнаты вышла Изабель. Она выглядела измученной, и я это понимал. Я сам чувствовал себя довольно энергичным, но все люди разные, и это тоже можно было считать довольно утомительным опытом. Что-то ещё, что нужно запомнить. Она не смотрела на меня. Кажется, её заинтересовало пальто, лежащее на земле. Нет, это не было пальто, оно просто выглядело таким же вялым, как пальто. Это был мужчина. Тот же человек, которого я видел раньше. Он всё ещё лежал на полу, дрожа и плача.       Она наклонилась. – Это просто я, Артур, просто Изабель. – Она протянула руку. – Сейчас я дотронусь до твоего плеча. Это просто я. – Она сделала это очень мягко. Тогда она выглядела как ангел, и я, очевидно, взял этот образ и использовал его позже в своей карьере, как вы знаете. Она была нежной, с высоким сладким голосом, и её прикосновение, казалось, исцеляло его. Мужчина медленно сел, и она прижала его к себе. Я смотрел этот кусочек театра и был тронут.       – Петарда, – сказал детектив Синклер. Лом попал в поле моего зрения, и с него свисали остатки отработанной петарды, обугленной до черноты.       Я уставился на него.       – Но зачем?       Детектив Синклер усмехнулся. – Хорошо, что ты спрашиваешь зачем, не все задают этот вопрос. Но иногда приходится держать его при себе. Если задавать слишком много вопросов, можно и с ума сойти.       В этом был смысл. Никому не хочется настолько запутаться в чём-то, что потом не получится предпринять действия.       – Чтобы отвлечь нас? – спросил я тогда.       – Ну, посмотрим, не украли ли какие-нибудь деньги. Однако никто не взял ни одного произведения искусства. Да и зачем?       – Похоже, вы не думаете, что это было ограбление.       – Нет.       Мы наблюдали, как Изабель медленно помогла мужчине встать и осторожно повела его через комнату к выходу. Я увидел, что полиция наконец прибыла. Они охраняли место происшествия снаружи. Один из офицеров заметил нас и похлопал по полям своей шляпы в знак признательности. Детектив Синклер ответил на этот жест одним из своих кивков.       – Что же это тогда было? – спросил я.       – Тот, кто это сделал, что-то знает об убийстве. Возможно, он даже был убийцей.       – В самом деле?       – Да. – Он жестом подозвал полицейского, и, когда тот переступил порог, детектив Синклер передал ему лом с петардой, свисающей с него. – Улики.       – Да, сэр!       – Им лучше держать такие вещи при себе, – сказал он, отвечая на вопрос, который я не задал. – У меня... интересные отношения с полицией. – Интересно, может быть, он сам когда-то был полицейским или детективом в полиции, прежде чем стал частным детективом? Я почувствовал некоторую горечь. Затем он сунул руку в карман и вытащил портсигар. Я не мог не рассмеяться.       – Вам не хватает дыма в лёгких?       Он искоса взглянул на меня. – Не умничай, парень.       Я наблюдал, как полицейские осматривают место происшествия, и думал о том, что сказал детектив. Зачем убийце разыгрывать подобную шутку? Какова была его цель?       – Нас пытались напугать? – спросил я себя, но, конечно, детектив Синклер предположил, что я спрашиваю его.       Он покачал головой и выпустил облако дыма. У меня защипало в глазах, они стали довольно чувствительными после всего, что только что произошло.       – Не-а, парень, – сказал он. – С нами пытались расправиться.