Далёкие странники/Word Of Honor

Глава 28. Монах Гу Вэнь Кэсин холодно посмотрел на нее ядовитым голосом: «Что заставляет тебя думать, что ты можешь вмешиваться в мои дела?» Его тон был настолько необычно жесток, что Гу Сян застал врасплох; ее глаза расширились, и она спрыгнула с потолка. Она начала следовать за Вэнь Кэсином с детства, и она знала, что, хотя он очень серьезно относился к важным вопросам, это не значило, что он не позволил бы пошутить. Гу Сян подшучивала над ним, и он никогда не выказывал никакого неодобрения, поэтому она не понимала, о чем идет речь. Гу Сян осторожно осмотрела его, сказав  мягким голосом: «Мастер, это…» Вэнь Кэсин замолчал, а затем через некоторое время вдохнул, все еще чувствуя невероятное раздражение. Он небрежно оперся на окно, чтобы насладиться холодным ветром, и сказал Гу Сян мягким голосом: «Скажи, по твоему мнению, я совсем не интересуюсь женщинами, могу спать только с красивыми мужчинами и причинять вред тем, кто этого не делает, так хорошо выглядить? Разве у меня не может быть друга или двух, с которыми я могу просто поговорить? » Он не собирался пугать Гу Сян, но девушка понятия не имела, чего он от нее хочет, поэтому она только испугалась. Она пробормотала: «Да, Мастер, я ошибалась». Все, что Вэнь Кэсин собирался сказать, было проглочено, как только он увидел потерянный взгляд Гу Сян. Разговаривать с ней было такой рутинной работой, потому что они не на одной волне. В некотором смысле он чувствовал нарастающую грусть к себе; в эти дни люди, которыми он был окружен, либо боялись его, либо думали, что он упрямый и сумасшедший. Немногие стали бы так сидеть с ним у костра, слушать, как он вот так фальшиво поет, рассказывать о старых сказках, которые только он мог так понять. Он внезапно спросил: «А-Сян, ты думаешь, я сошел с ума?» Гу Сян была ошеломлена и нерешительно посмотрела на него. Увидев тупое спокойствие на его лице без тени гнева, она нервно кивнула. Вэнь Кэсин отвернулся и усмехнулся. Поразмыслив, Гу Сян добавила: «Я слежу за тобой, даже если ты..». «А почему ты хочешь следовать за сумасшедшим?» Гу Сян изо всех сил пыталась сформулировать свои мысли. Даже в детстве она отказывалась учиться, что было еще большей радостью, когда ее к этому никто не принуждал; так что теперь то, что она знала, было очень мало. В этот момент она поняла, что какое-то образование было все-таки полезно, поскольку она так много хотела сказать, но не знала, с чего начать. В конце концов, она выпалила: «Какая разница, если ты злишься, я все равно думаю, что ты в тысячу раз лучше других». Вэнь Кэсин посмотрел на нее. Через некоторое время на его лице расплылась улыбка. После этой улыбки, которая, казалось, несла в себе чувство одиночества, Гу Сян почувствовала покалывание внутри, поэтому она без ограничений продолжила: «Учитель, я думаю ... ты на самом деле великий человек». Вэнь Кэсин громко рассмеялся и кивнул: «Хорошо, после всей твоей ерунды сегодня вечером ты, наконец, снова говоришь на человеческом языке». Затем он толкнул окно и выскочил на улицу. Гу Сян спросила: «Учитель, куда ты идешь?» Вэнь Кэсин замахал руками: «Е Байи не заслуживающий доверия тип, его бледное лицо может означать только неприятности. Я пойду посмотреть, как глупый маленький Чжоу поступает против этого человека, я беспокоюсь за него ». Он исчез прежде, чем Гу Сян смогла ответить ему. Придя в себя, она, наконец, осознала, кто такой «глупый маленький Чжоу», и просияла, когда она пробормотала: «Теперь я наконец знаю, как это - лгать, даже не моргнув, глупый маленький Чжоу… глупый маленький… если он действительно такой, то я самая глупая девушка на Земле ». Возможно, было прискорбно, что ее никто не услышал, иначе она получила бы комментарий по этому поводу - она ​​могла рассматривать это только как самоуничижительную шутку, но определенно в этом была доля правды. Е Байи не сказал Чжоу Цзышу, что хочет вывести их обоих сюда в полночь. Со своим молниеносным цигуном он словно пролетал мимо тени. Чжоу Цзышу с удивлением понял, что, если бы другой человек не ждал его намеренно, он бы давно остался в пыли. Они так долго преследовали друг друга, прежде чем Е Байи остановился, закинув руки за спину, и его профиль был обращен к Чжоу Цзышу. Последний понятия не имел, зачем его привели на этот пустой перекресток, но была одна догадка. Он стоял в нескольких шагах от него, молча рассматривая мужчину. Е Байи не стал вдаваться в подробности, оставив его наедине с собой. У этого человека был крепкий рост, и обычно, когда кто-то носил белое, он нес либо несравненную неземную, элегантную ауру, либо легкомысленную, претенциозную предрасположенность. Казалось бы, часть физического веса в их теле была несколько уменьшена из-за взгляда постороннего, но это не имело место в случае с Е Байи. Ночью он выглядел как древняя статуя Будды, и по какой-то причине у Чжоу Цзишу было ощущение, что оружием этого человека должен был быть очень тяжелый меч, дополняющий его непоколебимую стойку. Через некоторое время Е Байи спросил: «Что ты смотришь?» Чжоу Цзышу вздрогнул, наконец, сумев понять, почему исходит чувство отдаленности. Он опустил голову: «Пожалуйста, простите ужасные глаза этого юноши, потому что в последние несколько дней я сильно неуважительно относился к вам». Е Байи, после приступа молчания, внезапно хлопнул руками по левому плечу Чжоу Цзышу резким и жестоким движением; у него действительно не было шанса урезонить его. Встревоженный Чжоу Цзышу отлетел на несколько футов от земли, чтобы увернуться. Е Байи немедленно пошел за ним, его рукава расширились, намереваясь заблокировать все важные точки акупунктуры на его теле. Чжоу Цзышу сказал, что его стиль боевых искусств склонялся к «жесткому» пути, и, поскольку он сам потерял половину своей основной силы, он не мог рисковать прямой конфронтацией. Сначала он хотел использовать свой продвинутый цигун, чтобы уклоняться, но затем он обнаружил, что это была ошибка. Атака его противника была повсюду в одно и то же время, и у него не было никакого рычага, чтобы оставаться в воздухе вот так. В качестве ужасного решения он ударил Е Байи по запястьям. Е Байи не растерялся и схватил его за голень. Чжоу Цзышу скрутил свое тело и использовал эту силу, чтобы ускользнуть и мягко упасть на землю. Когда его ноги коснулись земли, выражение его лица изменилось, и он заговорил медленным, глубоким голосом: "Что вам нужно, сэр?" Е Байи прекратил атаку. Осудив его, он сказал: «Зачарованная песня», Цинь Сун когда-то был учеником этого проклятого старика, которого выгнали из секты за его бесполезность. На самом деле он все еще сохранил некоторую способность играть на инструментах от своего учителя, но все его совершенствование было разрушено вашей песней точно так же. Сначала я подумал о том, как в этом мире уже родилось такое опасное потомство, но оказалось… Эй, негодяй, ты пользуешься кнутом, верно? » Глаза Чжоу Цзышу расширились, когда он сделал полшага в сторону, инстинктивно убрав руки в рукава. Убийственное намерение, которое было давно похоронено, теперь всплыло на поверхность - это был первый раз, когда он оказался в ситуации, когда он не мог точно оценить возможности своего противника, но другой человек знал его слишком хорошо. Увидев это, Е Байи изогнул губы, его улыбка стала жесткой и насмешливой: «Если бы я хотел что-то с тобой сделать, ты действительно думаешь, что сможешь стоять там и говорить со мной? В цингуне навыки , которые вы только что продемонстрированные принадлежат к одной и только для «Нет границ, никаких следов» ветви. Ваш шифу - бывший лорд Си Джи Холдинг, Цинь Хуайчжан, не так ли? Хм, когда дело доходит до ограниченности взглядов, вы двое на самом деле птицы одного полета.» Чжоу Цзышу холодно ответил: «Вы очень уважаемая фигура в этой кулачной сцене, монах Гу, но мой Учитель давно скончался. Этот младший не позволит вам запятнать свою репутацию, даже если это будет означать невежливое обращение с вами ». Е Байи опешил, крикнув: «Что? Цинь Хуайчжан мертв? » У Чжоу Цзышу не было возможности ответить ему. Взгляд Е Байи потускнел, выражение его лица стало немного потерянным. Он посмотрел вниз: «Конечно, прошло так много лет… Прошло так много времени, я не… Я больше ничего не знаю… Все изменилось, даже Цинь Хуайчжан прекратил свое существование». Чжоу Цзышу посмотрел на него, нахмурившись. Узнав, что другой мужчина не питает недоброжелательности и просто загадочно говорит, он расслабился. Он был уверен, что человек перед ним был монахом Гу с горы Чанг Мин в легендах, но понятия не имел, как ему удавалось сохранять свой молодой вид на протяжении многих лет. Может быть, слухи о том, что он достиг бессмертия, все-таки были правдой? Е Байи протянул руку: «Дай мне увидеть твой меч». Когда Чжоу Цзышу не заметил движения, его тон стал нетерпеливым: «Думаешь, я этого не видел? Тогда это был мой подарок твоему шифу , и никто не потрудится украсть его у тебя, так почему я не могу взглянуть? Какой некомпетентный ученик Цинь Хуайчжан! » Это было тогда, когда Чжоу Цзышу напомнил, что на его мече были вырезаны слова «Байи». Однажды он подумал, что это какой-то загадочный девиз, но оказалось, что это имя этого человека. Его лицо стало угрюмым, и ему стало невероятно неудобно; невольно он потянулся к своей талии и немного пощупал вокруг, прежде чем вытащить внушительный хлыстовый меч. Он отдал его Е Байи. Е Байи бросил быстрый взгляд на желтоватую, истощенную кожу своей руки. Он нахмурился, внимательно осматривая его, получая оружие: «Всегда скакать в таком отвратительном наряде - я больше всего ненавижу это в тебе и твоем шифу ». Чжоу Цзышу не стал стрелять в ответ: «Проклятый старик" - подумал он. Е Байи держал в руках кнут. Оружие, наполненное его основной энергией, начало немного застывать и вибрировать, издавая жужжащие звуки. Печальные воспоминания вспыхнули под длинными тонкими ресницами Е Байи. Он посмотрел на меч «байи» и подумал: « Все старые знакомые ушли; напротив, эти цели все еще сохраняются и теперь находятся в руках ваших преемников". Через долгое время он вернул его Чжоу Цзышу. Чжоу Цзышу говорил, не показывая своих истинных чувств: «Почему вы вызвали меня сюда в такой час, кроме как для проверки моего прошлого? Здесь…" Он был отрезан ладонью Е Байи, упавшей ему на грудь, так быстро, что у него не было времени среагировать. Если бы другой мужчина намеревался убить его, он был бы совершенно бессилен отомстить. Он замолчал, тело напряглось. Однако Е Байи только нахмурился. Чжоу Цзышу почувствовал, как из другой руки в него передается мягкий поток основной энергии, как будто он исследует его тело. Сработав изнутри, Гвозди снова начали действовать, из-за чего он покрылся холодным потом. Он попытался обуздать это. Внезапно сила увеличилась; небольшой ручей превратился в реку, наполняя его полувысохшие меридианы. Чжоу Цзышу чувствовал, что Гвозди были еще более возбуждены иностранным стимулом; все потемнело перед его глазами, когда он отшатнулся. За его спиной появилась тень кого-то, этот человек крикнул: «Что ты делаешь?» поймав Чжоу Цзышу в их трюме. Он поднял рукав, чтобы отбить руку Е Байи; и, сказав «О», мужчина беззастенчиво вступил с ними в конфликт. Е Байи вошел в контакт с сильной демонической энергией; это напугало его и вызвало удушье в груди. Вэнь Кэсин растерялся еще больше. Он просто использовал большую часть своей основной силы в этой атаке, но она была встречена, казалось бы, неотслеживаемой стеной. Его хватка на талии Чжоу Цзышу усилилась, когда он немного наклонился вперед, чтобы прикрыть человека в его руках и стабилизировать его опору. Затем он посмотрел на Е Байи, прищурившись, глаза полностью лишились жизнерадостности. Его взгляд напомнил Е Байи гадюку - ужасно холодную и твердую прилипшую к вам, как личинку, обгладывающую кости.