***
— Извините за этот разгром, — пробормотал я, заводя нежданных гостей в свою полуприбранную маленькую комнату, — у меня здесь небольшая уборка. Джуди окинула оценивающим взглядом обстановку, а затем, вопросительно уставившись на меня снизу вверх, недоверчиво прищурилась: — Ты что, сам убираешь? — У меня прислуги нет, — хмыкнул я. — А мама всегда говорит, что мужчины неряхи… — Как видишь, не все. Ладно, располагайтесь, — я указал им на сложенный диван, а сам присел в старое как мир кресло, — может, чаёк вам заварить? — Да нет, спасибо, — мотнула головой Джуди, — ты почему трубку не берёшь? Я тебе обзвонилась! — Я разбил мобильный. — Как ты умудрился? — Когда я неделю назад приехал с переговоров, то на вокзале в темноте обо что-то споткнулся и уронил телефон экраном вниз прямо на асфальт, — объяснил я, — так и не смог его с тех пор включить. — Ну отнеси в ремонт, какие проблемы? — непонимающе развёл руками Питер. — Да ну его, — отмахнулся я, — дешевле просто купить новый, — я уже не стал добавлять, что и это смогу себе позволить не раньше следующего месяца, — так о чём вы хотели поговорить? — Тут такая ситуация сложилась, — проверяя состояние маникюра, начала Джуди, — помнишь, мы ехали в электричке и случайно встретили нашу маму? — Прекрасно помню, — немного раздражённо цокнул я языком. Не хотелось снова мысленно возвращаться в тот вечер, — так и что? — Увидев друг друга, вы явно очень испугались. Почему? — Мы просто не ожидали встретиться, и не более того, — невозмутимо соврал я, глядя ей в глаза. — Допустим. Но когда ты ушёл, мы рассказали ей всё с самого начала, а она, выслушав, категорически запретила нам видеться с тобой и наотрез отказалась это как-либо аргументировать. — Вы хотите, чтобы за неё расписался я? — Нам кажется, что ты можешь объяснить, откуда ноги растут. Ведь и ты не просто так в ту же секунду сбежал в другой вагон, правильно? Я напряжённо молчал, слегка отвернувшись. Я не хочу им говорить. Не хочу и не могу. Обычно в таких случаях я начинаю трёхэтажно лгать, мне это абсолютно несложно. Можно даже сказать, что ложь — это моя стихия. Но сейчас был, пожалуй, первый случай в моей жизни, когда в нужный момент как-то ничего подходящего не лезло в голову. Раньше со мной такого не бывало. Ну что мне им ответить? Нет, ну в самом деле, не рассказывать же, что натворила Элеонора? Я ещё в первый день, когда брат и сестра с утра приехали ко мне в лавку и ждали меня у дверей, сказал им, что мама выпала из окна, когда мыла форточку. Это не вызвало никаких подозрений и я посчитал тему закрытой. Я не хочу и не могу говорить об этом… — Почему ты молчишь? — одёрнула меня Джуди. — Это очень старая история и вам её знать необязательно, — как можно спокойнее постарался сказать я. — Что значит «необязательно», Слик?! — возмутился Питер, — мы имеем право знать, что происходит, тебе так не кажется? — Я не хочу вас этим грузить, — честно сказал я. — Почему? — Потому что вы, по сути, ещё совсем дети и расцените всё неправильно, — терпеливо проговорил я, — я вам даже больше скажу: ваша мать, скорее всего, запретила вам общаться со мной аккурат потому, что боится, что я расскажу вам об этом. — Но она ничего не узнает! Мы вообще к тебе втайне от неё поехали! Расскажи, ну пожалуйста! — Нет, — твёрдо ответил я, — даже не уговаривайте. — Но мы не скажем маме, что были у тебя. «Меня как-то не шибко беспокоит, что вы скажете или не скажете этой фурии, » — мрачно подумал я. — Как ты смеешь её так называть?! — вскипела Джуди, резко встав со своего места. Я что, сказал это вслух?.. — Потому что она преступница и отвратительный человек, — вырвалось у меня. Не планировал этого говорить, но вырвалось, — она сломала мою жизнь. Это из-за неё меня пытались задушить подушкой соседи по комнате в приюте. Из-за неё я уже много лет боюсь высоты. Из-за неё никому не верю. Если бы не ваша мамаша, я не стал бы в 15 лет заниматься мошенничеством на улице. И наверняка уже не жил бы к этому времени в старой коммуналке с алкоголиками. Она последняя сволочь, ваша мать! И я её ненавижу!!! Ну всё, сейчас они, скорее всего, окончательно разобидятся… Они-то к ней совершенно по-другому относятся, и это логично… Но вопреки моим ожиданиям Джуди спокойно подошла ко мне и на удивление мягко произнесла: — Успокойся. Успокойся и расскажи всё по порядку. Я же вижу, в тебе что-то перекипело. Я устало запрокинул голову на спинку кресла. Как же я себя ужасно чувствую… Какими словами объяснить, что ни им, ни мне не нужен этот разговор? Чем настойчивее я отказываю, тем упорнее требуют. И ведь не отстанут же… — Хорошо, — неожиданно для самого себя сдался я, — в конце концов, вы бы всё равно узнали. Но, боюсь, вы пожалеете, что спросили. — Говори, — поторопил меня Питер. Я помолчал немного, думая, как лучше начать, и в итоге сказал им примерно следующее: — Долгие годы Элеонора не знала, что её муж ей изменяет. Но однажды она узнала. Не знаю как, но узнала, и, раздобыв адрес, явилась выяснять отношения. Когда она позвонила к нам в дверь, ей открыл я. Она сказала, что пришла к маме. Я подумал, что это какая-то мамина коллега, но случайно услышав начало их разговора, сообразил, что это жена папы. Тогда я решил немного подслушать, и так этим увлёкся, что не заметил, как начал уже даже не подслушивать, а откровенно подглядывать, даже не особо прячась. На тот момент они уже серьёзно ссорились, и Элеонора, взбесившись из-за какой-то фразы, сильно ударила маму, а она сидела вот на этом окне, не удержалась, и… да, выпала на улицу. — Ннно… Ты же говорил, что она просто мыла форточку, — пролепетала Джуди. — Я обманул вас, — признался я, — да, обманул, но и это ещё не всё. — Замечательно, — с сарказмом констатировал Питер, — чего мы ещё не знаем? — Про менингит я вам тоже соврал. Понимаете, после смерти мамы был суд. Элеонора не растерялась и свалила на нашего с вами папу всю виду, ей поверили и его посадили в тюрьму. И сидит он там до сих пор.***
С минуту все молчали. Было слышно лишь гулко стучащий по крыше и карнизу ливень. Мои единокровные сестра и брат долго и пристально смотрели на меня. — То есть, ты хочешь сказать, что наша мама убила твою и свалила вину на папу? — наконец переспросила Джуди. Я утвердительно кивнул. — Но она… она не могла этого сделать, — растерянно прошептала она, — ни того, ни другого. — Но сделала, -тихо ответил я. — Не может такого быть! — уже увереннее сказала она, усиленно мотая белокурой головой, — да, у мамы много недостатков, как у всех людей, но убийство… Нет, никогда! — Вот поэтому я и не хотел вам говорить. — Но Слик, она правда не могла! — отчаянно воскликнула Джуди. — А вот я не удивлён, — неожиданно бойко заявил Питер, — от нашей маман можно ожидать всего, чего угодно, она совершенно повёрнутая. А насчёт бати… — он вдруг стал серьёзным, — знаете, ребзя, я всегда мечтал, чтобы он у меня был. Если всё это правда, может быть, можно навестить его в тюрьме? — Теоретически это возможно, я знаю, где это, — ответил я, — но я ни разу туда не ходил. — Почему? — Иногда короткое общение хуже, чем вообще никакого общения: скучаешь ещё больше, — объяснил я, глядя на серый дождь за стеклом. И я действительно так считаю. Возможно, это было глупо и неправильно, но, выйдя в восемнадцать лет из приюта, мне было легче смириться с тем, что у меня никого нет, чем пытаться восстановить уже давно оборванную, как струна у гитары, связь. — А вот мы с Джуди сгоняем! Да, систер? — Ни тебе, ни мне не двадцати одного года, — возразила она, — нас не пустят. — Если с нами будет кто-то взрослый, то пустят. И они синхронно, как по команде, повернулись в мою сторону. — Может быть, сводишь нас? — несколько неуверенно спросила Джуди, — ты же взрослый, тем более, знаешь, где это… — Что ж, ладно, — вздохнул я, — завтра сходим. — Ееее! — обрадовался Питер, — завтра идём к батьке!***
Вскоре они засобирались домой, почему-то очень переживая, что не успеют к трём. Выпроводив гостей за порог, я немного отошёл от этой тяжёлой и измотавшей всех беседе и вернулся к брошенной на середине уборке. Дождь прекратился.