***
Судьба свела нас в институте, на последнем курсе. Я был молод и туп, поэтому с удивительной лёгкостью влюбился в громкую и общительную девушку и красивым именем Элеонора. Это оказалось взаимно и мы искренне думали, что это навсегда. В юности всё кажется таким простым и радужным… В общем, мы решили ничего не ждать и через пару месяцев с помпой отгуляли свадьбу. Сказка закончилась и начались будни. После того, как мы узаконили отношения, Нора открылась мне с другой, совсем неприглядной стороны. Она оказалась скандальной и вспыльчивой, по дому постоянно вышагивала в халате и бигудях. Кроме того, без косметики на лице, с которой я привык её видеть, она была совершенно некрасивой. И самое главное — жена вечно рвалась во всём быть самой главной и старалась всеми силами меня под себя подмять. И иногда у неё это получалось. Я себя с ней чувствовал не мужчиной, а каким-то необязательным дополнением. Через месяц после начала нашей совместной жизни, в июне, я случайно разговорился в метро с одной очень приятной, милой девушкой. Она была симпатичной, рыжеволосой, с тихим мелодичным голосом. Звали её Рейчел Флэнери. Как она была непохожа на Нору! Жена всегда жутко малевалась, как на трассу, а на Рейчел, хоть она и работала визажисткой в салоне красоты, не было ни миллиграмма косметики. А ещё она была очень спокойной и мирной. После взбалмошной, негармоничной Элеоноры она воспринималась как дуновение свежего лёгкого ветерка после изнуряющего пекла, и я предложил ей встречаться. Она согласилась и у нас закрутился роман.***
Нора ещё тогда была большим трудоголиком и работала параллельно с учёбой. Мне найти подработку удалось не сразу, поэтому свободного времени у меня было предостаточно и я с удовольствием тратил его на Рейчел. Она была хорошей девушкой, но я даже не думал строить с ней серьёзные отношения: планировал пару месяцев поразвлекаться да и разойтись. На смену лету пришла осень. Жизнь шла своим чередом. Институт остался за плечами и я устроился лаборантом в ту же клинику, где Нора работала психотерапевтом. Жена продолжала вести себя нагло и властно, а я доживал последние спокойные деньки, не подозревая, что привычный уклад жизни раз и навсегда рухнет уже буквально не сегодня-завтра.***
Гром грянул в середине ноября. В тот день Нора с утра умелась на работу, а у меня смена закончилась после четырёх вечера и я решил сходить в какой-нибудь клуб, чтобы повеселиться и развеяться. Но, когда я был уже на выходе, вдруг зазвонил стационарный телефон. Я взял трубку. На проводе была Рейчел. — Что ты хочешь? — удивился я. На тот момент мы не контактировали уже три недели и я думал, что и она со мной уже наигралась. — Артур… Приезжай ко мне, нам нужно срочно поговорить, — сказала Рейчел срывающимся, скрипящим голосом. Она явно плакала. — Но что случилось? — Это не телефонный разговор. Просто приезжай. Я понял, что мой поход в клуб откладывается и поехал к любовнице домой. Девушку было не узнать. Обычно весёлое, ясное лицо сейчас было красным и зарёванным. Никогда её такой не видел. — Что произошло? — обеспокоенно спросил я. — Я беременна, — всхлипнула она, — и делать аборт уже поздно: четыре месяца. — От меня? — только и сумел спросить я. — А кого ещё? — Но как? — воскликнул я, — мы ведь предохранялись… — Я сама не понимаю, — прошептала она. — Но как ты это допустила? — возмутился я, — как ты могла за четыре месяца ничего не заметить? — Да я совершенно замоталась на работе, отвлеклась как-то… — Когда у тебя в последний раз были месячные? — Не помню, — промямлила она, — давно. — Токсикоз был у тебя? — В сентябре меня несколько раз рвало, но я тогда подумала, что просто чем-то отравилась. — Рейчел, ты идиотка, — простонал я, падая в кресло, — ну и что теперь, интересно, делать? Пойми, я не могу развестись с Норой. Я уже приготовился, что сейчас она спросит «это ещё почему?», устроит мне разборку, а то и пригрозит к Норе со скандалом прийти, но вместо этого Рейчел сдержанно проговорила: — А я, кстати, этого и не требую. Я никогда не ставила перед собой цели разрушать твою семью. Так что можешь за меня не волноваться, — она повернула ко мне лисьего цвета затылок. Как же она всё-таки непохожа на Нору… Та бы точно начала качать права и визжать. — И… что ты будешь делать? — неуверенно спросил я. — Рожать, конечно. А что мне ещё остаётся? Внезапно я ощутил резкий укол жалости. Хоть Рейчел и пыталась держаться решительно и независимо, чуть дрожащий голос и заплаканное лицо целиком и полностью выдавали её страх и потерянность. На девушку было больно смотреть. — Дорогая, — мягко сказал я, — я вовсе не отказываюсь от своей ответственности. ТО, что мы с тобой не женаты, не значит, что я тебя брошу. Она перестала плакать и подняла на меня опухшие глаза. — Я не брошу ни тебя, ни ребёнка, — повторил я, — буду помогать, чем смогу. — А… твоя жена? — А она ничего не узнает. У неё не такой свободный график, как у меня, и она почти живёт на работе. На том и порешали.***
И с того дня началась судорожная беготня между двумя домами. А если точнее — дАмами. Нора, несмотря на то, что мало бывала дома, настойчиво требовала к себе внимания. Мне ничего не оставалось, кроме как притворяться, что всё так, как раньше, в то время как на деле мне было абсолютно не до неё. Я хотел как лучше, но оказалось, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Беременность Рейчел измотала мне все нервы. За эти пять месяцев я из нормального человека превратился в выжатую тряпку, помогая ей. Всю дорогу плод лежал угрожающе низко, Рейчел в любую минуту могла его потерять. Мне так надоело её общество, что я втайне желал ей его и вправду потерять, чтобы больше не было повода общаться. А проблема и впрямь была нешуточной: Рейчел перманентно лежала на сохранении, и медики безостановочно твердили, что если этот ребёнок выживет — это будет чудо. И чудо таки случилось. Холодным ветреным апрельским утром Рейчел родила сына, которого на радостях обозвала Джеем Джеронимо Сликом. Понятия не имею, как эта сложная конструкция пришла ей в голову, но я всегда называл его просто Джеронимо.***
Я наивно полагал, что хоть теперь вздохну чуть свободнее, но испытания продолжались и продолжались. Чтобы получать больше, мне пришлось регулярно брать различные подработки. Я катастрофически уставал, но как раз это было меньшее из зол. Нора круглосуточно пилила меня из-за того, что стал уделять ей меньше времени, и «я не для того замуж вышла, чтобы терпеть такое наплевательское отношение», а отвечать на её истерики так, как она заслуживала, мне не позволяло то, что я слишком любил её фирменные котлеты. И повторялись эти скандалы с завидной регулярностью. Вконец задёрганный дома, вскоре я начал срываться на тихой, неконфликтной Рейчел. Она тоже стала очень легко на меня раздражаться. Да и вообще, мы быстро устали друг от друга. Это было предсказуемо: ведь изначально мы намеревались пару месяцев побаловаться и разбежаться кто куда, а в итоге были вынуждены состыковываться по несколько раз в неделю в течение многих лет. Рейчел совсем не изменилась внешне, но для меня безвозвратно утратила былую привлекательность и постепенно из любимой женщины превратилась в опостылевший, раздражающий фактор. Один раз мы разругались настолько, что она предложила мне больше у них не появляться. На тот момент уже прошло шесть лет и я и сам был бы ужасно рад просто-напросто раствориться в воздухе, но было одно большое НО. Я любил Джеронимо. искренне любил. В отличие от той же Рейчел, он не относился ко мне потребительски и всегда неподдельно радовался моим визитам. Когда я смотрел на него, то каждый раз становилось очень стыдно, что когда-то я желал ему смерти. Я ни разу ни за что не ругал своего сына, и если меня что-то не устраивало в его поведении, — устраивал очередную разборку Рейчел, мол, воспитываешь плохо. Сейчас-то я понимаю, что мог бы вести себя и поспокойнее, но тогда регулярно вымещал как обоснованные претензии, так и просто накопившуюся злость исключительно на ней. Когда Джеронимо стал постарше, однажды прямым текстом попросил не кричать больше на маму. Мне в тот момент хотелось сквозь землю провалиться. Ради него я пару недель подержал себя в руках, а дальше не выдержал и всё вернулось на круги своя.***
Всё это время Нора выносила мне мозги на почве того, что пора бы уже и детей заводить. Стоит ли говорить, что в сложившейся ситуации мне это было совершенно без надобности? Я тщетно пробовал отговорить её, ссылаясь на то, что мы ещё молодые и нужно пожить для себя, но, когда понял, что жена не считает это уважительной причиной, начал подсыпать ей в еду противозачаточные таблетки. Долгое время это работало, но как-то раз что-то пошло не так и на свет появилась Джуди. Нора, всегда мечтавшая о дочке, была на седьмом небе от счастья и беспрестанно умилялась улыбчивой белокурой девчушке, а у меня уже глаз дёргался. Я продолжил подсыпать таблетки, но в один прекрасный день Нора нечаянно заметила и разразился грандиозного масштаба скандал. Я думал, мы теперь вообще разведёмся, но она на удивление быстро меня простила. А затем, не знаю, как я это допустил, но жена забеременела во второй раз. Теперь у меня дёргались оба глаза. Жизнь окончательно превратилась в ад. Я и до этого катался по замкнутому кругу работа-Рейчел-Нора-работа-Рейчел-Нора, но сейчас я уже просто не мог это выносить. Когда родился Питер, я уже лютой ненавистью ненавидел и жену и любовницу. Понимая, что мои дети ни в чём не виноваты, я изо всех сил пытался прикидываться, что всё в порядке, но их матерей готов был убить. Закончилось всё более чем печально. Элеонора всё узнала, нашла Рейчел и убила её. Столкнула из окна. А, когда я зашёл в комнату и, увидев лежащего в обмороке Джеронимо и стоящую у окна Нору, поинтересовался, что здесь происходит, умело сделала вид, что всё это получилось случайно, даже рыдания правдоподобно изобразила. Нет, я всегда подозревал, что, если они встретятся, ничего хорошего не будет, но никогда не думал, что Нора способна на такой зверский поступок. Я считал её вздорным человеком, и не больше. А она оказалась чудовищем. И у неё даже не хватило смелости за всё ответить, вместо этого она, быстро сориентировавшись, подставила меня. В общем, я уже говорил. Ненавижу. А вот отношение к Рейчел у меня коренным образом поменялось. Если при жизни она вызывала у меня лишь раздражение, то сейчас я уже тринадцать с половиной лет испытываю дикие угрызения совести. Я ни за что ни про что раз за разом на неё набрасывался, пользуясь тем, что она стоически это терпит, а теперь её больше нет и я никак не могу попросить прощения у этого золотого человека. Интересно, что сейчас с Джеронимо? В последний раз я видел его в день смерти Рейчел. Насколько я знаю, его тогда забрали в приют. Но, откровенно говоря, я не знаю, как к нему теперь относиться: с одной стороны, я по понятным причинам переживаю за его дальнейшую судьбу, а с другой — я очень на него обижен. Почему он ни разу не приходил сюда? Если бы Джеронимо не знал, что я не убивал его мать, то было бы понятно его нежелание со мной общаться, но он знает. Знает, как никто другой. И как оправдать такое безразличие? А Джуди и Питер? К ним я, конечно, был привязан не так сильно, но всё-таки они тоже мои дети. Мои ближайшие родные люди, а я, можно сказать, с ними даже не знаком. Сейчас они, наверное, уже совсем взрослые. С так мечта. с ними встретиться, поговорить… Интересно, какими они стали? Знают ли о моём существовании? Столько вопросов и никаких ответов…***
Скрипнула тяжёлая дверь. В камеру вошёл угрюмый смотритель и пробасил: — Мистер Шепард, к Вам трое посетителей. Ко мне? Очень странно. В последний раз ко мне приходили в мои первые дни в тюрьме, и это была Нора. Я тогда чётко сказал ей, что не хочу её видеть, и она действительно больше не вернулась. Кому я вдруг понадобился? — А кто пришёл? — осведомился я. — Я с ними лично не знаком, — огрызнулся он. Через минуту двое полицейских вели меня через узкий, неприветливый тюремный коридор. Проходы были длинными и запутанными, и дорога заняла минут десять. Места там было… Почти не было. Помещение было микроскопическим, полумрачным и примерно по середине разграничено проволочной решёткой, внизу переходящей в железную стенку. Я подошёл к решётке. — Так это правда? — поражённо спросила светловолосая девушка лет восемнадцати-девятнадцати, пристально всматриваясь в моё лицо, — ты жив? Изумлённые серо-зелёные глаза были точной копией глаз Норы. Я понял: передо мной моя дочь. — Джуди?.. — переспросил я. — Да, — усиленно закивала она, не сводя с меня взгляда, — я твоя дочка. — Я тоже, — уверенно заявил подошедший ближе к решётке подросток в спортивной куртке. — А ты Питер, -догадался я. — Агась, — охотно отозвался он, — я так рад, что ты всё-таки жив! Поверить не могу. Эти почти взрослые люди — и правда мои дети, которых я помню совсем малышами? Невероятно. Но ведь главное — что они здесь! Они пришли ко мне! Я все эти годы мечтал о встрече с ними, и вот — они нашли меня сами. Это просто счастье! У меня многое вертелось на языке, но я смог лишь произнести: — Как хорошо, что вы здесь. — Как только мы узнали, где ты, сразу и завалились, — сказал Питер. И тут я вдруг подумал: а, собственно, как их сюда пропустили? Ни ему, ни ей нет двадцати одного года. Значит, скорее всего, их привёл кто-то совершеннолетний. Мне ведь изначально передали, что посетителей трое. — Смотритель говорил, с вами кто-то третий. Это Нора? — Нет. Это я, — раздался тихий голос у стены. Я повернул голову. Из темноты скованно и напряжённо вышел молодой, бедно одетый мужчина со слегка растрёпанной ярко-рыжей шевелюрой. Из-под разобранной на пробор чёлки на меня немного виновато смотрели такие же разноцветные, как у меня. глаза. Не узнать было невозможно. — Добрый день, Джеронимо, — спокойно, но довольно прохладно поздоровался я. — Здравствуй, — он неуверенно кивнул. — Как это ты вдруг обо мне вспомнил? — Я и не забывал. — Я заметил. Как дела у тебя? — Неплохо. Правда неплохо. Работаю. — Не женился случайно? — Упаси Господи, — его аж передёрнуло, -ни за что на свете. А ты как? — С божьей помощью нормально.Спасибо, что вы все пришли. Скажите только, как вы встретились? Они коротко поведали странную, но занимательную историю своего знакомства, больше напоминавшую не реальность, а запутанный бразильский сериал. — Мда, мир тесен… — пробормотал я. — А это правда, что… что мама убила миссис Флэнери и тебя посадили вместо неё? — вдруг шёпотом спросила Джуди. Так они знают? Я думал, Нора им какую-то байку про моё исчезновение расскажет. — К сожалению, правда, — подтвердил я. — Свидание окончено, — равнодушно, но твёрдо отрезал смотритель. Меня увели обратно в камеру. Радость встречи с детьми после многолетней разлуки в секунду разбилась, как фарфоровая чашка.