Консультирующий хирург

      Джон отсылает санитара-альфу подальше. Операции на матке имеют ряд особенностей, но самая главная — до подачи наркоза альф поблизости быть не должно. Природа удивительна. Сколько ни говори о недостатках разделения на три пола, но организм омег — слаженный механизм, заточенный на максимальный результат. Чтобы не было риска забеременеть вне течки, шейка матки закрывается вплоть до ее прихода. Следовательно, доступ к матке и придаткам достигается либо через брюшную полость (в экстренных случаях), либо напрямую через шейку. Обычно выбирают последний день цикла, когда шейка еще раскрыта, но выделения минимальны, а запаха во сне практически нет. В физраствор вливают специальные подавители. В итоге течного омегу, настолько привлекательного, что в иной ситуации альфы разгрызли бы друг другу глотки ради его задницы, можно принять за обычную бету. Плюс ко всему, врачи и остальные члены медицинского персонала должны обладать определенной выдержкой, поэтому их нахождение поблизости становится полностью безопасным. Уотсон знал это. Как и любой человек, увлекающийся медициной и обладающий способностью иногда прибегать к логике. Он предусмотрительно подложил под омегу побольше пеленок и уложил ноги на гинекологические ножки*. Доктор Андерсон застал его у раковины, прошел в зал, вернулся к медбрату и недовольно поджал губы. Омега с любопытством покосился на альфу: до него доносился стойкий запах мятной зубной пасты и подкисших яблок. Снова никакой сырой земли.  — Мистер Уотсон, могу я узнать, почему аппараты еще не готовы? Медбрат отточенными движениями растирал по рукам антисептик и был уверен, что накрыл стол по всем правилам.  — Прошу прощения, чего-то не хватает? Андерсон натурально зарычал:  — Не хватает?! Да там ни черта нет! Вам же говорили об изменениях. Скорее, — доктор схватил Джона за плечо, отчего того пронзила вспышка резкой боли, и потащил к столу, — вот это вы считаете достаточным для проведения лапароскопии**? Или посчитали, будто я настолько хорош, что смогу справиться без камеры? Джон и Мэри лишь озадаченно переглянулись.  — Но доктор Андерсон… — только начала медсестра, как ее перебили.  — Мэри, не защищай его! Я хочу услышать объяснения от виновника, — Андерсон с остервенением отвинчивал ножки от кресла, — и почему я, хирург, должен этим заниматься?! Ленни! Вы еще и санитара потеряли, просто супер, мистер Уотсон, блестяще срываете мне операцию. Джон беспомощно вытягивал стерильные руки и не мог ему помешать, но это переходило все границы. Он все-таки молча обхватил ладони Андерсона, отвлек от несчастно скрипящих ножек и приподнял простыни. Затем, для пущего эффекта, так же за руку подвел затихшего доктора к пациенту и привлек поближе к шее — оттуда еще слабо веяло сладкой смородиной.  — Он в течке. Простите, я не врач, но знаю, что в таком случае вы должны оперировать через шейку матки. Зачем мальчику лишние дырки в животе? Андерсон резко отпрянул от пациента, выправил из штанов футболку, неловко прикрутил ножку покрепче, отбежал подальше и встал спиной к ним в проходе.  — Да, я вижу… прошу прощения за мою вспыльчивость, я сейчас же переоденусь, и мы приступим. Вы очень компетентны для обычного медбрата, мистер Уотсон, — доктор понизил голос, чтобы Мэри не услышала его сбивчивые извинения. — Понимаете, у меня нервная работа, любая мелочь может вызвать… реакцию. Тот чуть не прыснул от смеха, ведь мельком заметил очень даже красноречивую реакцию на симпатичного пациента.  — Все в порядке, работа есть работа, — бросил ничуть не обиженный омега ему вслед.

***

Операция протекала без эксцессов. Андерсон, наверное, действительно заработался, в остальном он справлялся отлично. Через сорок минут после начала к ним подошел ассистент доктора, только-только окончивший ординатуру бета, и предложил занять место Джона — его плановая операция, из-за которой потребовалась замена, в итоге отменилась. Медбрат тут же поднялся и передал бразды правления столом мужчине. Во-первых, тому действительно будет полезнее набраться опытом перед собственной практикой, во-вторых запах мяты уже начал пощипывать нос и отвлекал. Шерлок полулежал, закинув ноги на стол. Это была последняя проверка новичка. Он осмелился не только перечить опытному хирургу, но и сделал это максимально быстро и эффективно. Никаких нервов, ругани, слез. А как он угадывал, в какую руку подавать инструменты… Холмс сотни раз видел подобные операции, но зачем-то проследил за ними до тех пор, как Джон забрал с собой кое-какой мусор и вышел из комнаты. Консультирующий хирург ждал хоть какого-то прокола со стороны медбрата: всегда есть что-то… но либо оно лежало у него прямо под носом, до того очевидно, что было сложно добраться до сути, то ли было несущественно. Да и где копать? У Уотсона даже не было личного дела, он впервые работает в клинике, поэтому рыться в документах смысла нет. Оставалось только сообщить Майку, что скоро ему придется перейти от консультирования к практике. Как он надеялся, в порядке исключения.

***

 — Неплохо сыграно, Андерсон. Операция успешно завершилась, а омега уже два часа отдыхал в стационаре.  — Полагаю, я должен сказать «спасибо»? — Криво ухмыльнулся доктор.  — Да. Особенно хорошо вышел стояк, я почти поверил.  — Мистер Холмс…  — Тихо. Приказ выйдет завтра. Весь август проведете с семьей, отдохнете, научитесь лучше контролировать… реакции, — Холмс рвано выдохнул, маскируя смех над побагровевшим Андерсоном.  — Вот за это спасибо. Но больше я ни за что не соглашусь, мистер Холмс, больше никаких чертовых экспери…  — А что вы думаете о зимнем отдыхе? Я слышал, в январе откроют лыжную базу. Глаза доктора округлились.  — Не надо базу. Намек понят.  — А вы умеете думать, когда надо. Просто не хотите. Можете идти. Андерсон покачал головой и покинул кабинет заведующего отделением. Радует только, что в этот раз эксперимент не связан с непонятными веществами, взрывами и вызовом пожарной бригады.

***

      Джон уже устал сидеть за журналами, имитируя работу, вертеть ручку и гипнотизировать часы. Когда до конца смены оставалось пятнадцать минут, он решил незаметно пробраться в раздевалку. Он же приходит пораньше, чтобы успеть переодеться, значит имеет право уйти сейчас, верно?       На самом деле он не стал бы так поступать, если бы день не выдался настолько странным. Он был очень нагружен до шести вечера, не успевал даже документировать гистологический материал и выходить за пределы оперблока. Слава богу, что он научил охочего до работы Ленни всему тому, что поручал сегодня, заранее.       Затем не было совсем ничего. И он заполнял бумажки, действительно рассказал Мэри о применении нескольких инструментов, выслушал ее планы на незабываемый отпуск («Дали в августе, представляешь?»), порекомендовал Ленни пару учебников и последние полтора часа откровенно скучал.       И как только Джон погасил свет, обнаружил, что в коридоре стоит одетый в классический черный костюм темноволосый мужчина. Если он из персонала, то подбор одежды выглядит странновато, а время приема пациентов давно уже истекло. Он обладает идеальной осанкой и тяжелым, обволакивающим запахом нагретой на солнце кожи с апельсином. Необычное сочетание для альфы, но он альфа, безусловно — это читается в его уверенном взгляде.       Мужчина мягко улыбнулся Джону.       — Добрый вечер, мистер Уотсон. Меня зовут профессор Джеймс Мориарти. Хотел с вами побеседовать.       Не разрывая зрительный контакт, он неспешно приблизился к смущенному блондину, у которого сердце в пятки ушло. Ну как же так? Впервые решил смухлевать, и его тут же поймали. Джеймс протянул ему руку.       — О, мистер Мориарти, рад встрече. А я как раз…       Джон крепко пожал ему руку и хотел было придумать оправдание. Он шел в туалет, к Майку, услышал крики, что угодно, но…       Слова застряли в горле, когда профессор наклонился и поцеловал его тыльную сторону запястья.       — Пройдемте ко мне в кабинет.       Уотсон несколько раз перевел взгляд со своей руки на удаляющуюся спину мужчины и через пару секунд последовал за ним. Кем бы ни был этот Мориарти, хоть профессором, хоть президентом галактики, Джон пообещал себе не приближаться к нему во избежание подобных… вежливых, но в современном мире определено интимных жестов.       Джеймс пригласил его в довольно просторную комнату. Посередине стоял длинный дубовый стол и несколько стульев. Омега сел на тот, что позволял держать профессора в поле зрения, не слишком близкий, но и не настолько дальний, чтобы его выбор мог показаться невежливым. Дверь обращена боком к нему — стоит следить за ней. Поводов для особого беспокойства не было, но Джон был рад минимальной военной подготовке. Никогда не знаешь, понадобиться ли давать отпор похотливому начальнику. Он невесело усмехнулся своим мыслям: всего пару лет назад на него смотрели только беты, а теперь общество стало, видимо, несколько толерантнее ко всем полам, кроме его настоящего.       Джеймс расслабленно откинулся на своем мягком кресле и достал два пузатых бокала с темно-медовой жидкостью.       — Давай за вас и за наше знакомство, Джон.       Когда они успели перейти на «ты»?       — Я бы не хотел пить на работе. Прошу прощения.       — Джон, ты такой правильный, меня сейчас стошнит, — Мориатри на мгновение вытянул язык и приблизил к нему два пальца. — Я настаиваю. Очень дорогой коньяк, подарок от особенного клиента.       Уотсон неуверенно взял бокал и, увидев, как профессор залпом осушил свой, на пробу пригубил напиток. Язык и горло неприятно обожгло.       — Кажется, я еще не дорос да такого алкоголя, — здесь он решил, что проявил достаточно вежливости. — Так зачем вы меня вызвали?       — О, Джонни, — Джеймс поднялся и облизывал его хмельным взглядом с ног до головы, — не сочти за грубость поведение одинокого альфы. Я лишь хочу помочь тебе.       — И как же? — Омега начал понемногу отъезжать от него на стуле с колесиками.       — Ты же хочешь быть доктором, верно? Спасать людишек, играть в героя, складывать на полочку алкоголь, до которого не дорос. Но есть одна помеха…       Джон прервал его.       — Майк все рассказал?       Альфа разочарованно вздохнул и закатил глаза.       — Джонни, мамочка не учила тебя не оставлять документы где попало и не трепаться о своих наивных мечтах направо и налево?       И он все понял.       Да, у этого мужчины наверняка есть доступ к сейфу. А о мечтах он действительно рассказал нескольким людям из персонала, которым доверял. Наверное, их подслушали. Оставалось узнать, к чему он клонит.       — Вы, — у Джона упал голос, — хотите уволить меня?       Мориарти приблизился к его лицу и с удовольствием увидел, как разгорается паника в чужих глазах.       — Ну что ты, конечно нет. Я же сказал: я хочу помочь. Мне кажется, ты станешь хорошим врачом, я готов оплатить обучение. Только, ты же понимаешь, еще пять лет мы ждать не можем, поэтому к рождению наследника приступим… через неделю, если не ошибаюсь? А сейчас можем попрактиковаться. Держу пари, пальцы и игрушки тебе уже надоели.       Омега так сильно сжимал подлокотники, что костяшки побелели. Он зажмурился, а когда смог восстановить дыхание, уже не показывал ни страха, ни смущения. Дать отпор очередному кобелю было не таким уж сложным делом, но как? Одно неловкое слово, и он покатится к чертям собачьим. А снова развозить пиццу на велосипеде не шибко хотелось.       — Я вынужден отказаться от вашего предложения, мистер Мориарти. А еще мой рабочий день уже окончен. Я могу идти?       — Ты передумаешь! А потом будет поздно.       В его голосе промелькнули истерические нотки, заставившие омегу инстинктивно сжаться.       Джеймс схватил со стола джонов недопитый коньяк, влил в себя остатки, швырнул бокал в стену; тот разбился вдребезги, а альфа зашагал прочь из кабинета.       «Пожалуй, мне стоило уходить отсюда еще раньше», подумал Джон.