Консультирующий хирург

      Джон проснулся до будильника. Такое случалось нечасто, а потому он не спешил выбираться из кровати, зарываясь лицом в простыни и прячась от назойливых солнечных лучей. Он балансировал на грани сна и яви, наслаждаясь таким простым и редким удовольствием. Однако поняв, что прошло уже достаточно времени, а будильник никак не звенел, он решительно разлепил глаза и попытался сфокусироваться на цифрах. Джон остолбенел, а остатки сонливости как рукой сняло. Десять утра. Испуганный Уотсон принялся суетиться, бегать по комнате, наспех натягивать на себя вчерашнюю футболку и джинсы, из кармана которых с глухим звуком выпал телефон. Конечно же, экраном вниз. Джон, надеясь, что стекло не треснуло, поднял его и с облегчением обнаружил отсутствие повреждений и пропущенных вызовов. В голове начали проясняться детали прошедшего дня: Майк, Шерлок, «предложение»… выходной. Он сегодня не работает! Мужчина скинул с себя несвежую одежду и облегченно откинулся на кровати, усмехнувшись своим мыслям. Как вовремя он вспомнил! А ведь мог сейчас в ужасе названивать другу, который, между прочим, тоже не в клинике. И что тогда, тревожить Шерлока, или, может, Мориарти? Нет-нет, никаких альф, особенно в его законный выходной. В таком случае, сейчас он сходит в душ, затем за продуктами. Стоило позаботиться об еще одной маленькой детали. Он мог обходиться и без подавителей течек. Они существенно влияют на запах обычных омег, но Джона едва ли можно к ним причислить. Однако с обонянием у него все в порядке, и именно две таблетки в день давали замечательный результат — никаких соблазняющих запахов и насквозь сырой задницы. Порой омега чувствовал, как внутри распаляется желание, полностью устраняемое вялой мастурбацией и игрушками, но годы вынужденного целибата давали результат — возвращаться к имитаторам хотелось все реже, и даже периодические обжимания с девушками-бетами начинали казаться чем-то достаточным для его сущности. Как ни странно, слабовыраженная течка сложнее поддавалась отслеживанию и, соответственно, контролю. Представители его пола были готовы к ее подходу уже за сутки, становясь более чувствительными к ароматам окружающих альф и их прикосновениям, Уотсон же, забыв о зове плоти, смущенно бормотал сестре в трубку: «забери меня с пар, из парка, около дома подруги, быстрее, прошу…». К полудню удалось совершить все запланированные покупки. Джон вышел из аптеки, на всякий случай просунув блистер таблеток поглубже в пакет из продуктового, и неспешным шагом двинулся в сторону дома. Неприлично дорогая для этого района машина последовала за ним, держась у обочины. Уотсон на пробу ускорил шаг — она ускорилась в ответ. Он остановился и напряженно уставился в темное боковое стекло, силясь увидеть своих преследователей. Дверь распахнулась, а в салоне оказалась девушка бета, от которой совсем не веяло опасностью.  — Джон Уотсон? — Она отложила телефон и наконец взглянула на него.  — Предположим?  — Садитесь в машину. Джон скрестил руки на груди.  — С чего бы?  — Настоятельно рекомендую сделать это сейчас.  — У меня есть выбор?  — Нет. Девушка улыбнулась и пересела вглубь машины. Ругая свою тягу к приключениям, Джон занял ее место и захлопнул дверь.  — А куда мы едем?  — Мм, — бета снова что-то оживленно строчила в телефоне.  — Это хотя бы далеко?  — Мм… А, минут десять. Вас подвезут назад.  — Очень мило с вашей стороны. Водитель поднял стекло, отделяющее его от пассажиров, и завел двигатель. Оставалось только догадываться, что покажется за наглухо тонированными окнами по приезде. Вскоре они были на месте. К удивлению медбрата, его не стали увозить в подворотни — напротив, они оказались ближе к центру города у входа в некое помпезное заведение. В такие его еще не приглашали. Тем более, таким образом. Уотсон поспешил выбраться из духоты на свежий воздух, неуверенно сжимая в руках пакет. В паре метров от входной двери столпилось несколько мужчин; среди них, казалось, были одни альфы в дорогих, идеально сидящих костюмах. Они курили, то переходя на приглушенный шепот, то посмеиваясь и делая несколько шагов в сторону, чтобы стряхнуть пепел. Один из них смерил Джона таким взглядом, что он почувствовал себя недостойным даже смотреть на них. Девушка наконец высунулась из машины ровно настолько, чтобы Джон смог расслышать ее голос среди визга проезжающих автомобилей.  — Вас ждут внутри, проходите. Джон неуверенно оглядел свою выцветшую одежду: рубашка вовсе была на размер больше, и рукава приходилось закатывать по локоть.  — Мистер Уотсон, в чем дело?  — Если бы знал, надел бы рубашку с выпускного. Не дожидаясь, пока его придется насильно вталкивать, он решительно прошел внутрь. Раз его ждут, то дресс-код отходит на второй план. Внутри стало понятно, что его привезли в ресторан, который отсюда казался еще больше, чем снаружи: высокие потолки, громадные люстры, будто выкупленные из музея, лепнина и картины. Но мраморные ступени и золотые вензеля на стенах уступали главному компоненту — лоску, практически недостижимой чистоте всего убранства. Джон смущенно потоптался по красному ковру и направился вглубь помещения в сопровождении мужчины, который тут же узнал его и вызвался помочь добраться до нужного столика. Тот ловко лавировал между мельтешащими официантами и широкими дубовыми столами, пока не остановился у балдахина, отодвинул его, рукой указал на стул и, как только Уотсон сел, тщательно занавесил этот отдельный укромный островок. Напротив него уже сидел высокий, стройный мужчина лет тридцати пяти. Несмотря на кричащий пафос обстановки, он был одет просто: наглухо застегнутая белая рубашка и черный галстук. Впрочем, наверняка один галстук тянет на пару годовых зарплат Джона. Уотсон осторожно поднял взгляд на его лицо и втянул воздух. В ноздри ударил запах виски; было непонятно, исходит он от альфы напротив или от напитка на столе. Дальше ощущались острые нотки специй. Что-то смутно знакомое и очень подходящее этому определенно властному и важному человеку. Тот неторопливо отпивал из стакана и разглядывал мальчишку, не утруждая себя попытками замаскировать заинтересованность. А Уотсона он мог звать не иначе, как мальчишкой — он выглядел моложе своих лет и был то ли настолько смел, то ли глуп, что не показывал ни страха, ни смущения. А стоит ли вообще разделять смелость и глупость, рассуждая об обычных людях? Альфа отставил стакан и вежливо растянул губы.  — Рад вас наконец увидеть, Джон Уотсон. Не будем ходить вокруг да около — у меня к вам деловое предложение. Джон машинально кивнул.  — Дело государственной важности. Надеюсь, вы понимаете, насколько все серьезно и зависит исключительно от вас.  — Да, я понял, когда увидел это… милое заведение, — Джон обвел рукой пространство перед собой, где была разложена фарфоровая и серебряная посуда.  — Вы так считаете?  — Да, пожалуй, я видел подобное только в исторических фильмах. Хозяину наверняка пришлось здорово постараться. По насмешливому взгляду альфы Уотсон понял, что владелец, вероятно, находится перед ним.  — У вас хороший вкус. И хоть в холодном тоне мужчины не было искренности, Джон тихо рассмеялся.  — Что ж, давайте не отходить от темы разговора. Скажите, чем вы заинтересовали Шерлока Холмса? Расслабившийся было Джон опешил: разве он интересовал Шерлока?  — Не думаю, что в контексте наших… отношений, — альфа недоумевающе приподнял бровь, и тот поспешил исправиться, — я имею в виду, рабочих отношений, можно говорить о заинтересованности.  — Вы не понимаете. Он не работает с омегами и избегает их уже больше десяти лет. Что в вас такого особенного, что он решил поступиться собственными принципами? Говорите прямо, я не буду осуждать вашу сексуальную жизнь. Глаза Джона недобро блеснули. Он повысил голос, четко выговаривая слова.  — А вы не подумали, что я просто хорошо выполняю свою работу? Не все в этом мире держится на сексе и деньгах. Мужчина облегченно выдохнул, и даже его поза стала более расслабленной. Он немного подтолкнул омегу, задел гордость и услышал главное: Шерлок не променял свой холодный разум на текущую задницу. И пусть он знал об отвращении Холмса к гормональным играм омег, он также знал, каково это — претерпеть предательство собственного тела. А от взбалмошного доктора, игнорирующего свою сущность с младых ногтей, можно было ожидать любых сюрпризов. Джону совсем не нравилось, куда заходит их странный и неприятный разговор, и уже собирался уйти, как мужчина снова заговорил.  — Я не хотел вас обидеть. Я лишь беспокоюсь о брате.  — Брате? — глухо повторил Джон.  — Забыл представиться. Я Майкрофт Холмс, брат Шерлока Холмса. Джон нахмурился и коротко пожал протянутую руку. Он слышал, что клиникой владеет некий Майкрофт, но совершенно иначе представлял их встречу.  — Вы следите за ним?  — Что вы, вовсе нет. Но я был бы благодарен, если бы вы могли предоставлять мне некоторую информацию. Все, что он вам расскажет о своих… исследованиях. Джон жестом прервал его.  — Нет.  — Вы бы могли позволить себе больше отдыхать и любоваться на Биг Бен из окна.  — Я же сказал: нет.       Майкрофт был удовлетворен поведением омеги. Видимо, профессиональные качества юноши действительно оправдывали столь странный выбор братца. Он умеет держаться достойно, это похвально; вместе с тем Джон не выглядит покладистой тряпкой, которую можно просто так запугать или подкупить.  — Что ж, в таком случае я не смею вас задерживать. Попрошу вас не распространяться о нашей занимательной беседе.  — Только при условии, что мой отказ никак не повлияет на работу.  — Как к медбрату у меня к вам нет никаких претензий. Если честно, я даже несколько восхищен вашим упорством: не каждый останется верным медицине после столь неприятной истории. Джон сглотнул и почувствовал, как кровь отхлынула от лица.  — Откуда?..  — О, не переживайте, — Майкрофт встал и снял со стула пиджак, оставив его висеть на предплечье, — об этом знаю только я. Но советую вам больше так не рисковать и подождать еще пять лет. Возможно, Шерлок вам даже расскажет, как окончить институт экстерном, — он остановился у стула Джона и откинул балдахин. Джон поднялся следом и молча прошел за Майкрофтом к выходу. Уже в машине он не выдержал и обратился к альфе:  — Окончить медицинский экстерном невозможно. Мужчина поднял на него удивленный взгляд.  — Фамилия Холмс дает некоторые преимущества, Джон. Спустя полчаса омега уже лежал в кровати, совершенно вымотанный этим безумным днем, чувствуя, как проваливается в сон.