***
Ее слова были лукавством, потому что Лотириэль не была уверена, что король желает с ней разговора. Высокий для роханца, он стоял у золотого ложа короля Теодена. В свете слабого огня блистали наконечники копий гвардейцев Медусельда. Короля Эомера не следовало бояться. Да, под его взглядом Лотириэль казалась самой себе преступницей, а его огромная фигура напоминала ей медведей, о которых она читала в книгах. Но он серьезно отнесся к ее просьбе и посчитал себя обязанным вмешаться в чужой конфликт. — Ты подождешь здесь, Харданг? — спросила Лотириэль. Следопыт смотрел на нее не моргая. — Сколько потребуется, госпожа. Лотириэль в благодарном жесте чуть пожала ему локоть. Стража ее пропустила без вопросов. Как странно, они в центре лагеря, но здесь самое тихое место — кто посмеет нарушать покой Теодена Бесстрашного? Не было и периана Мерриадока Брэндибака. Лотириэль умела ступать совершенно бесшумно. Она не училась этому специально, но лазанье по рангоутам кораблей навсегда дало ей привычку искать ощущение твердого баланса. Но если не ее, то движения собственной стражи наверняка сказали Эомеру, что кто-то стоит прямо за его спиной, хотя он долго не оборачивался, а Лотириэль заговорила не сразу. — Я хотела поблагодарить вас, — наконец тихо сказала она. Король Эомер повернул к ней голову, а потом сделал приглашающий жест рукой. Лотириэль приблизилась, встав рядом. Ложе было прикрыто золотой тканью, но она видела очертания тела в доспехах. Лотириэль не любила каменные гробницы Минас-Тирита, по-детски пугалась тех, кто занимался бальзамированием тел умерших. Ей было неловко сказать Фарамиру, что, если ладья Лотлориэна и вправду унесла тело Боромира в Море, то такой конец ей куда больше по нраву. Королю Рохана следует быть похороненным по тем же обычаям, по которым он жил. Не следует владыку вольных степей запирать в каменной клетке. Лотириэль молчала, смотря сквозь роскошь покрывала. — Я уже видел, как люди не справляются с воспоминаниями о войне, — сказал Эомер, и его голос мгновенно заполнил звенящую в голове Лотириэль тишину. С невероятным трудом оторвав взгляд от золотого ложа, она не без усилия сосредоточилась на Эомере, чувствуя, как отступает липкий страх. Что Лотириэль знала о битвах в Рохане? — Мне очень жаль. — Лотириэль сцепила руки перед собой, словно ища опору. — Мы в последнее время приносим вам нескончаемое беспокойство. Ни я, ни Амротос не хотели такого. Эомер пригладил бороду, покосившись на Лотириэль. — Лорд Анаронд вспыльчив? — спросил он. — Нет. — Твердый ответ подразумевает хорошее знакомство. — Да. — И все-таки Амротос мог его прирезать на месте. Лотириэль медленно моргнула. — Мог, — с запинкой ответила она. Эомер развернулся к ней, скрестив руки на груди. — С чего началась их ссора? Лотириэль смотрела на переплетенные кольца кольчуги Эомера, задумчиво отмечая слаженную работу кузнеца. — Я не знаю, — осторожно ответила она. — Я не застала начало конфликта. Вид у Эомера был усталый. Не мудрено, ведь время близко к полуночи. Поздно было еще несколько часов назад, когда Лотириэль в сопровождении Брегора и периана Мерриадока возвращалась из эльфийской ставки, где ужинала в обществе королевы Арвен и ее семьи. Об эльфах высокого рода разное говорили, но, когда их увидела Лотириэль, то при свете дня они походили на прекрасных, но все же обычных людей, а в свете сумерек превращались в почти бесплотные тени, разве что братья Арвен, Элладан и Элрохир, были подвержены этому меньше. Лотириэль они казались пробудившимися древними принцами Нуменора — в период его благословенного величия. Казались необычными, но людьми. Владыка Имладриса был одновременно и человечным, и чуждым Лотириэли. Он говорил совсем мало, хотя втайне она надеялась послушать именно его. И, хоть совсем иной, неземной, казалась Владычица Лотлориэна, которая, как говорили мудрые, жила на землях Заокраинного Запада, именно лорд Элронд произвел на Лотириэль наибольшее впечатление. Что же касалось леди Галадриэль и ее супруга Келеборна, то многие годы она жили на землях Эделлонда — так Лотириэль учили в юности, и ей выпала возможность спросить об этом. Только тогда что-то в нихпробудилось от дремы. Этого было не достаточно для того, чтобы Лотириэль ощутила благословение Заокраинного Запада, скрытого от смертных, но все же воспоминания о прошлом превратило тени в свет. Взгляд Владычицы Галадриэль заставил Лотириэль почувствовать себя ребенком — но не беспомощной и глупой, а просто еще не знавшей страха за близких и ужаса перед войной. И Лотириэль захотела найти Амротоса — для примирения. Чей-то окрик в другом конце лагеря вернул ее в настоящее. — Брегор не застал Амротоса в лагере, и мы пошли его искать. Часовые сказали, что он с Анарондом ушел южнее. — Зачем? — спросил Эомер. — Амротос буквально не любит сидеть на одном месте. Для него такое медленное путешествие сродни издевательству. — Разве он не служил при Боромире и не привык к дисциплине? — строго спросил Эомер. Лотириэль посмотрела Эомеру в лицо. — Боромира здесь нет, король. Наступила пауза. Лорд Анаронд был младшим братом владыки Пеларгира. Лотириэль знала его очень давно, он бывал гостем в их доме. С Амротосом его связывала детская дружба, закончившаяся в ту пору, когда младший сын принца Имрахиля покинул Белфалас, отправившись на службу в Минас-Анор. Лотириэль помнила холодное язвительное выражение лица Амротоса, прежде чем Анаронд замахнулся на него. В лице Эомера промелькнула ярость. — Таким развлечениям есть место и время, принцесса, — прервал он ее воспоминания. — Пьяные драки у тела короля Теодена — хороша же доблесть твоего брата! Лотириэль проглотила это. — Ты уже говорил, — медленно отозвалась она.***
Когда их троица нашла Амротоса и Анаронда, Брегор бросился их разнимать, но успеха это не принесло. Если Анаронд несколько смутился, то Амротос уже явно не особенно понимал, что происходит. Оруженосца он просто перекинул через плечо, резким движением дернув того за предплечье. Брегор уперся лицом в землю. Лотириэль склонилась к Мерриадоку. — Мерри, — медленно сказала она. — Найди принца Имрахиля и приведи сюда. И пусть он придет сам. Мерриадок нахмурился, оглянувшись на мужчин. — Не волнуйся, только поторопись. И, прошу тебя, эта история, которую я бы хотела сохранить по возможности в стороне от чужих глаз. Лотириэль затаила дыхание, с тревогой наблюдая за происходящим. В это время Анаронд как раз крепким ударом повалил Амротоса, и Лотириэль на мгновение перевела дух. Не сказать, что она будет рада, если Амротосу немного подправят нос, но лучше брату оказаться побежденным. Анаронд не сумел закрепить победу, приблизившись к Амротосу, он оказался сбит с ног, а дол-амротский принц уселся на него сверху, смачно и не без удовольствия ударив прямо в лицо. Хруста Лотириэль не слышала, но Анаронд зарычал, стремясь скинуть противника. Кровь текла по лицу Амротоса, но он будто ее не замечал. Лотириэль с ужасом видела пугающее наслаждение в его лице. Повязка с глаза давно потерялась в пыли, и жуткий шрам придавал Амротосу вид чудовища. В руках у него сверкнул кинжал. Лотириэль бросилась вперед. Ее называли быстроногой, но в тот момент казалось, что она движется не быстрее морской черепахи, выброшенной в лес. О своем вмешательстве она пожалела тут же. — Амротос! — властно позвала она и остановилась прямо перед ним. Брат не узнавал ее. И, когда кровавая пелена сойдет, он будет горько раскаиваться. Маленький рыцарь Мерри, где же ты? Они познакомились, когда он поправлялся в Палатах Исцеления, и, считая себя уже здоровым, без конца спускался на уровень ниже, туда, где искали исцеления или быстрой смерти воины, прежде сраженные на Пеленнорских Полях и теперь перенесенные сюда заботливыми и более удачливыми товарищами. В свое время Лотириэль изрядно повеселила периана, когда пыталась запомнить как его полное имя, так и имена его родителей. Он отвечал, что она «высокообразованна чересчур», «так дело не пойдет» и «'Мерриадок' звучит так, словно мне грозит выговор и хорошенькая взбучка». Храброму Мерри следует поторопиться. А лагерь большой. Половина этих людей в глаза не видели покойного короля Теодена, другая половина тихо посмеивается над необитаемыми степями Рохана. Зачем они все едут в Эдорас? Валар, зачем? Панику на мгновение заглушила злость. Принц Имрахиль для всех хорош. Он благородный лорд Гондора, верный клятве Наместникам, правая рука новоявленного короля Элессара, друг и наставник для молодого короля Эомера. Вот только Фаластуром называют не его, а Эльфира, и не Лотириэль сейчас занимается восстановлением пострадавших земель Белфаласа, а леди Фаротвен. Благослови их Уинен и Оссе, но принц Дол-Амрота в конце концов принц Дол-Амрота! Прежде чем Амротос замахнулся на сестру, Брегор ухватил его сзади. Амротос, движимый годами выучки, завалился вбок, придавливая прежде поврежденную руку Брегора. Тот застонал. Крепкая хватка удержала Лотириэль от инстинктивного рывка назад, не давая ей завалиться. На короткое мгновение Лотириэль наткнулась на тяжелый взгляд чуть раскосых глаз короля Рохана. Эомер выскочил вперед, хватая Амротоса за плечо. Тот, почти не замахиваясь, резким движением попытался опустить руку с кинжалом, в припадке ярости ничего не понимая. Эомер выкрутил его руку, вынуждая отступить перед болью. Напряжение постепенно сползало с лица Амротоса, пропал пугающий оскал. Лотириэль помогла Брегору встать. Двое Рохиррим подняли Анаронда с земли, тот сделал было шаг вперед, но приблизиться к королю ему не дали. — Отпусти, — прохрипел Амротос. Эомер выдернул кинжал из ослабевших пальцев. Амротос выпрямился, сделал пару шагов назад. Сплюнул кровавый сгусток. — Вы оба здесь для того, чтобы отдать почтение покойному королю Марки Теодену сыну Тенгеля, — гораздо громче, чем прежде, сказал Эомер. В сердцах он бросил кинжал острием прямо в землю. Лотириэль буквально видела как клинок застрял там. — Не такого сопровождения я желал бы для своего дяди. И Амротос, и Анаронд молчали, тяжело дыша. Высокие сильные люди, но Эомер в этот момент казался гораздо выше, и все в нем говорило о мощи. На лице его проступило горькое выражение. — Что делать с ними? — спросил один из стражников. Лотириэль обернулась на Эомера. — Ты отведешь их к королю Элессару? — спросила она. — Они нарушили порядок в лагере. — По глупости она думала, что он гневался на нее в то утро, но теперь видела, что королевский гнев буйного всадника страшен сдержанностью. — Пара разбитых носов, король. — Анаронд дернулся, словно хотел вырваться из крепких рук стражи. — Потеха. Развлечение. — Именно. — Амротос поднял вверх руки, подчеркивая мирные намерения. — Моя сестра навела лишнюю панику. Эомер пнул сапогом кинжал не земле. — Я заметил. — Король Элессар все еще ждет вас, — тихо сказал один из воинов — в черно-серебряной одежде гондорской гвардии. Лотириэль уже сама была не рада. Она бросила тяжелый взгляд на Мерриадока, который хмуро смотрел то на клинок, то на разукрашенные лица гондорских лордов. — Я встретил короля Эомера и решил… — неуверенно пробормотал периан. Лотириэль потерла лоб. — Наверное, я действительно совершила оплошность, — неуверенно сказала она. Эомер бросил короткий приказ на рохиррике свои людям и подтолкнул Лотириэль вперед, заставляя отойти в сторону. Глаза у него были непроницаемы. — Потеха, — повторил он вслед за Анарондом. — Так подождали бы до Эдораса, где на тренировочной площадке мои всадники живо научат их потешать людей. Лотириэль молчала. Эомер теперь ей казался не столько невозмутимым, сколько оскорбленным. — Нарушить порядок в королевском эореде, — продолжил он. — И это не мои люди, которых принимают за буйных любителей схваток. Что ты скажешь на это? — После костяного города мой брат… — Лотириэль крепко сжала губы. Король не прерывал ее, и, хоть Элессар ждал его там, в королевском шатре, он стоял и слушал. Этот человек ведь любил Амротоса. — Любой подумает, что города-порты всегда соперничали, что же в этом удивительного? Но Амротос… После военных действий он стал не просто более жестоким, а словно напрочь теряет голову. Воины хохочут и делают ставки, но лучше я буду выглядеть глупо, чем эта похоронная процессия станет более печальной. Эомер тряхнул головой. — Хорошо, — медленно сказал он. — Судить вассалов короля Гондора я не могу. — Но можешь взять под стражу, да? — Всякое случается, — поморщился Эомер. Наверняка он сам попадал во что-то подобное. — Но, принцесса, это не простой рейд, когда я могу закрыть глаза. — Он вздохнул. Лотириэль кивнула. Она не знала стоит ли ей подходить к Амротосу — брат старательно отводил от нее глаза. — И да, Мерри — рыцарь Марки, а не Дол-Амрота, — заметил Эомер. — Он посчитал, что я справлюсь не хуже Имрахиля. Слишком уж контрастно было ощущение покоя под взглядом леди Галадриэль и то, что придется расхлебывать.***
— Ты уже говорил, — медленно отозвалась она. Лотириэль хотелось пощупать покрывало золотого ложа. Она всегда любила работать с тканями. Вечер казался нескончаемым, и, несмотря на заверения короля Элессара, покоя в нем не было. — Костяной город — что это? — спросил Эомер. — Я так называла Осгилиат в детстве, — неохотно ответила она. Эомер кивнул. — Кости прежде великого города. Обломки. Лотириэль посмотрел на свои сцепленные руки. — Обломки, — тихо повторила она. — Ты еще сказала, что между Дол-Амротом и Пеларгиром велико соперничество. Лотириэль вскинула глаза на короля. Он смотрел на нее внимательно, на его лицо падал свет огня, и глаза от этого сверкали. Длинные светлые волосы свободно лежали на плечах, как львиная грива. — Я уверена, что выразилась не так однозначно, — ответила она. Король ждал продолжения, но Лотириэль умела быть поразительно невнимательной, если считала, что вопросы приближались к черте, за которую она ступать не собиралась. Он усмехнулся, словно что-то видел в ее вежливом лице. Они стояли возле ложа его дяди, и она могла бы выразить ему свое сочувствие. Но формальные соболезнования уже были высказаны в Меретронде. Они были хорошо отрепетированы и достойно смотрелись на людях. Говорить что-то сверх сказанного казалось Лотириэль лицемерием. — Зачем ты пришла сюда, принцесса? — спросил Эомер. Она оглянулась назад, словно хотела заглянуть в королевский шатер, скрытый за стягами и столбами коновязей. — Чтобы выразить благодарность. Эомер поморщился, усмехаясь. — В самом деле? — спросил он. — Ты слышала когда-нибудь о том, что рохиррим не терпят лжи и лжецов видят? — До тех пор, пока не встретят хорошего лжеца, — пожала плечами Лотириэль. Эомер нахмурился. — Раз так, то тебе стоит вернуться к себе, — отрезал он. В отличие от короля Элессара, Эомер не стремился вовлечь ее в разговор, не пытался пробраться сквозь поверхностные слова, на что она, признаться честно, надеялась. — Король Элессар сказал, что наказать Амротоса сверх того, что с ним уже случилось — неправильно, но он все же оскорбил тебя и рохиррим, и, если я хочу сделать что-то хорошее для брата, лучше мне не откладывать разговор с тобой, — прямо сказала Лотириэль. — Ты не был обязан вмешиваться, был занят другим, но все-таки пришел. Эомер смотрел поверх нее — наверное тоже в сторону королевского шатра. — Что же, я услышал тебя, принцесса. Лотириэль, чувствуя, что Эомеру разве что вежливость не позволяет распрощаться с ней, уже собиралась уйти, когда подумала, что в другой раз ей не удастся задать этот вопрос Эомеру. — Почему ты ему предан? На лице Эомера проступило недоумение. — О чем ты, принцесса? Лотириэль посмотрела на гвардейцев и чуть покачала головой, но Эомер не предложил ей руку и не увел в сторону. Это было невежливо, и вызвало в ней смятение. Эомер смотрел с подозрением, будто ожидал подвоха. — Скажи прямо, чего ты хочешь, принцесса. — Я только хотела понять… — Лотириэль вздохнула. — Хотела разобраться, почему люди склоняются перед ним. Перед королем Элессаром. — А почему ты спрашиваешь? — Говоришь, рохиррим не терпят лжи? Мой ответ: спрашиваю, потому что хочу, — напрямую резанула Лотириэль, — Твое «хочу» кажется мне назойливым, — вспылил Эомер. Лотириэль дернулась, будто от пощечины. Эомер глубоко вздохнул. — Прости, принцесса Лотириэль, без насмешки. Я, наверное, не лучше сегодняшних бойцов. Лотириэль промолчала. Виновато промолчала. Эомер покачал головой. — Я узнал в Арагоне короля даже не зная, что такое возможно. Странник в эльфийском плаще, путешествующий с гномом и эльфом, за три дня одолевшим расстояние не меньше сорока лиг. Прямо-таки ожившая легенда на моем пороге… Хорошо ли я его знаю? — Он рассмеялся. — По правде сказать, я не знаю имени его матери, сколько ему лет или как звали его первого коня. Но я сражался бок о бок с этим человеком у стен Хорнбурга, Мундбурга и на холмах Мордора. Я отдам за него жизнь, если потребуется. И я знаю, что и он ценит мою дружбу не меньше. Разве этого мало? Лотириэль не знала, довольно ли ей этого. Она чуть прищурилась, будто выражая свое недоверие к словам Эомера. — А если ты судишь его по чужой для него мерке? — Она просто-напросто провоцировала его, это стоило признать. Эомер чуть наклонился вперед, нависая над ней. — А ты, принцесса, всегда судишь верно? — Лицо Эомера исказила кривая ухмылка. — Поэтому прибежала сюда, растерянная и пристыженная? Лотириэль разозлилась. — Совсем нет! — Как видишь, ты не тот хороший лжец, что обманет эорлинга. — Сама себя загнала в ловушку, — пробормотала она. Эомер взял ее за плечи, разглядывая не менее внимательно, чем она до того — Харданга. — Почему ты ищешь ответы у меня, а не у отца? Разговор с ним был бы куда как откровенней. — Ты так думаешь, король Эомер? Тогда ты глуп не меньше меня. Ведь в отце все и дело. Каждый из его детей считает себя умнее и правее него, — с едкой горечью усмехнулась Лотириэль. Эомер чуть сжал ее плечи, хмурясь. — Но тогда судьей лучше возьми Фарамира. — Из сыновей дяди близка я была не с ним. Эомер отпустил ее, лицо его прояснилось. — Так вот в чем дело! В Наместнике Дэнеторе! Лотириэль тут же ощетинилась. — Что ты имеешь в виду? — Лотириэль, я, конечно, не знаток гондорской истории и ваших внутренних разногласий, но не надо считать меня дураком, годным только на махание копьем. Дэнетора я видел — мальчишкой правда, но… он не тот человек, который быстро забывается. Лотириэль показалось, что они как-то слишком близко приблизились к черте, переступать за которую не следовало. Она резким движением приложила руку к губам Эомера, заставляя его замолчать. — Говоришь лишнее, король. Ей показалось, что он расхохочется. Лотириэль опустила глаза. — Я должна и вправду поблагодарить тебя. Я так разозлилась, что ты видел всю эту нелицеприятную сцену, а теперь думаю, что, возможно, твое вмешательство было благотворнее, чем у отца. Без лишних нравоучений, без давления, и… отец не привел бы ни одного из них на суд Элессара. Эомер выглядел удивленным. — В этот момент я перестаю тебя понимать. — Этого следовало ожидать, потому что я сама в смятении. — Лотириэль прикусила губу. — А еще я должна извиниться. — Ты, передо мной? — удивился Эомер. — В чем? Это я раз за разом попадаю впросак. — Если тебе будет легче, мое признание — оно больше для меня самой, для моей совести. — Лотириэль нервно переплела пальцы рук. — Я смотрела на то, с какой дружбой, уважением и некоторой опекой относится к тебе отец, что совершенно по-детски завидовала. Тогда Эомер и вправду засмеялся — негромко, но только оттого, что не хотел ее смутить. — Я-то полагал, что ты борешься с презрением, и твоя благодарность рохиррим смешана с высокомерием к ним как к варварам, а тут все совсем иначе! Лотириэль смутилась. Он хорошо знал, каковы чувства гондорцев в отношении рохиррим, их товарищей и союзников, но все же народа, который они называют сумеречным, не достойным своих высокородных дочерей. И его это будто совершенно не трогало. — Ни Дэнетор, ни Боромир никогда так не считали, — как-то глупо оправдывалась она. — Я знаю это, принцесса. — Эомер пригладил рукой бороду, наблюдая за Лотириэлью. Она закусила губу. — Минас-Тирит всегда высоко ценил дружбу с Роханом, — неуверенно продолжила Лотириэль — сама не зная зачем. — Король Эомер, не слушай мои глупые речи. Эомер взял ее за руку, склонился над ней, целуя тыльную сторону ладони. — Я слишком высоко ценю дружбу семьи принца Имрахиля. Крепкая рука чуть сжала ее пальцы. Лотириэль мягко, но настойчиво вырвала руку из хватки короля. — Кстати, на море горизонт никогда не казался мне таким высоким, как здесь, — сказала она, прежде чем уйти. — Небо словно купол. Эомер мягко улыбнулся. — Степи Истфолда, принцесса, насладитесь ими, в западной Марке горы довлеют над остальным. В любом случае, ей было бы приятно думать, что король Эомер проводил ее взглядом. Харданг ждал ее. — Этот разговор принес тебе успокоения, госпожа? — спросил он. Лотириэль пожала плечами. — В некотором смысле. Знаешь, Следопыт с Севера, я ведь была неправа в отношении твоего командира. Слабый свет фонаря падал на серебряную брошь Харданга. Лотириэль смотрела на нее, а не на лицо своего собеседника. — Король знает это. — Говорил Харланг тихо, с чувством удивительной уверенности в себе. — Но ведь это изменилось. В отличие от Эомера, Харданг шел навстречу ее желанию выговорится. И Лотириэль хорошо знала, что сказанное ею не будет им нигде повторено. Наверное, это то, что гном Гимли называл «колдовством людей Запада». Она с согревающим ее чувством благодарности опиралась на руку Харданга, предпочитая тишину.