х
Намеренная тишина. Молчание Саске было добровольным, а оттого и колючим, слишком ощутимым, чтобы его игнорировать. Наруто ерзал всю дорогу до офиса, не смея резать разговорами воздух. Хотелось расспросить Учиху о вчерашнем. Узнать, что значат его слова и как их правильно интерпретировать. Как тишина давила на Наруто, несказанные вопросы Узумаки отвлекали Саске. Он дергался: то ли от раздражения, то ли от перевозбуждения от предстоящей встречи. Наруто косо посматривал на спидометр, стрелка которого намного превышала норму дозволенной скорости в городе. — Пожалуйста, медленнее, — осмелившись, попросил Наруто. Саске фыркнул и начал петлять между машинами (несколько раз он подрезал, и Наруто не знал, специально ли). Вслед протяжно сигналили, наверняка покрывая трехэтажным матом. Внутри Наруто быстро закипал, зная, что все это Саске делает намеренно, чтобы вывести. Как же, у него плохое настроение, нужно испортить его всем. — Что? Злишься? Да пожалуйста, только не делай этого на дороге, — кинул Наруто, сложив руки на груди. Не сдержался. Скорее всего, скоро Учихе прилетит несколько штрафов за превышение скорости. И, кажется, несколько раз он проехал на «красный». — Или ты ждешь извинений? — взмахнул руками Наруто. — Прости. Сглупил, был слишком пьян и совершил… это. Такого больше не повторится, обещаю. Впервые за утро Саске так долго смотрел Наруто в глаза. И не подобрать слов, чтобы расшифровать взгляд, кинутый несколько секундами ранее. Наверное, это было разочарование. — Какой же ты идиот. Голос Саске сквозил злостью с примесью усталости. Наруто эту колкость проигнорировал. Меньше всего ему хотелось вступать с Учихой в конфликт. Через десять долгих молчаливых напряженных минут Саске завернул направо к серому многоэтажному зданию. У въезда на паркинг он предъявил документы и проехал в цоколь здания, которое почти ничем не отличалось от их собственного офиса. Наруто не особо разглядывал его, в самом деле, сейчас это его мало волновало. — Что мне нужно будет делать? — спросил Наруто, заходя в лифт следом за Учихой. Саске передал ему сумку с ноутбуком и временный пропуск, пытаясь лишний раз его не касаться и не смотреть в глаза. — Пройдись здесь, — полушепотом. Наруто сглотнул, но кивнул. Из лифта Саске вышел один. Наруто нажал на кнопку, не глядя, и попал на этаж просторного кафетерия. Сотрудники офиса не болтали о действиях и жизни компании (по крайней мере, в пределах этого здания). Они вообще мало говорили по делу, больше — о личном. Наруто подслушал историю о заболевшем ветрянкой ребенке, пока покупал быстрорастворимый кофе (он оказался отвратительным); услышал жалобы на скучную однообразную жизнь около курилки и несколько восторженных отзывов о том, как хороши в офисе миндальные круассаны (Наруто проверил, очень вкусные). В общем и целом, ничего полезного не узнал, потратив около часа на бессмысленный треп в кафетерии. Наруто побродил по этажам, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, но прислушивался к каждому разговору. Этим филиалом руководил кто-то из близких родственников Гаары, но Наруто так и не понял кто. Наруто поболтал с уборщицей на втором этаже, узнав, что он очень похож на ее мужа в молодости и если бы она была моложе лет так на тридцать, то обязательно бы его, Наруто, всеми способами соблазнила. — Тогда бы Вам было пятнадцать? Нет, это слишком мало для меня, — подмигнул ей Наруто. — Ну какой дурак, а, — расхохоталась женщина, смутившись. Потом она упомянула, что у нее есть двадцатипятилетняя одинокая внучка и стала показывать ее не самые удачные фотографии (их качество оставляло желать лучшего, впрочем, как и внешность этой девушки). Наруто решил ретироваться от старушки и спустился к ресепшену на первом этаже, следя, кто проходил через хорошо охраняемый пропускной пункт. Там он разговорил молоденького охранника-стажера и узнал, что у отдела охраны происходит настоящая охота за те самые миндальные круассаны. — Правда. Знаете, мы отслеживаем поставщика и сразу идем занимать очередь, — мечтательно говорил парень. И ни слова о Гааре, его брате и руководителе этого филиала. Ничего. Совсем. Наруто сел на диван напротив панорамного окна, приложившись головой о холодную бетонную стену. Собственная бесполезность раздражала, вызывая головную боль. А может просто наступило запоздалое похмелье, подкрепленное стыдом за содеянное им вчера, заставляя щеки пылать. Не лучшее время для самокопания и мыслей о суке-Учихе, в самом деле. Наруто больно сглотнул, поджав сухие губы. Жажда приправила горло песком. Он останавливался у каждого кулера, обмениваясь с сотрудниками скудными приветствиями, пока не захотел в туалет. Этот туалет он искал, казалось, вечность, но нашел в закуточке пятого этажа. Когда Наруто мыл руки, дверь туалета тихо открылась, и сзади кто-то протянул веселое, скорее удивленное «оо-о». Наруто мелко передернуло — этот голос ему, к сожалению, знаком. Он настороженно поднял глаза в отражение чистого зеркала и увидел довольного, не скрывающего своей радости, Нэо, подпирающего стенку плечом. Наруто на пару секунд прикрыл глаза, вздохнул и улыбнулся, оборачиваясь. — Какая неожиданная встреча, — Наруто снял с плеча лямку от сумки с ноутбуком, прижав ее к груди. — Как дела?.. Нэо взъерошил темные волосы и скользнул ладонью к шее. В кармане брюк он неловко ломал пальцы. — Я звонил тебе, — прозвучало с обидой. Наруто старался держать улыбку и скрывать раздражение. Он снова захотел пить. — Как странно. У меня ни одного пропущенного. — Действительно, странно. Нэо сделал шаг навстречу. Наруто сильнее прижал ноутбук к груди, не зная, как от него уйти. И, кажется, Нэо просто так его ни за что не отпустит. — Знаешь, мне нужно идти, — Наруто махнул рукой на дверь. Нэо — один из руководителей Сабаку-но, и если он здесь, то встреча окончена. Учиха, скорее всего, будет ждать его в машине, записывая детали встречи в планшет. — Я провожу, — вызвался он. Наруто поджал губы и слабо кивнул, проходя вперед. Взгляд Нэо по его телу был ощутим почти физически. «Всего пять этажей», — успокаивал себя Наруто. Нэо не собирался молчать. Как же он упустит такую возможность? Наруто зафырчал, недовольно переминаясь с ноги на ногу. — Что ты здесь делаешь? — Нэо остался стоять чуть позади. Наруто не хотел даже думать зачем. Сгорая от раздражения и жажды, Наруто несколько раз нажал на кнопку цокольного этажа. — В туалет забегал, — выдохнул Наруто, когда двери лифта наконец съехались, и он дернулся, спуская их вниз. Нэо рассмеялся. На самом деле, он, кажется, готов смеяться над всем, что скажет Наруто. Это бесило. — Так все же? — А ты? — Наруто развернулся к нему лицом и сразу же отшатнулся, потому что Нэо стоял слишком близко. — Было совещание. — По какому поводу? Нэо прищурился, но ехидная улыбка осталась на его потрескавшихся губах. — Это неинтересно. Наруто мысленно фыркнул. На деле он сделал маленький шаг и встал почти впритык к мужчине. Неприлично близко. Наруто оказался чуть выше него, но Нэо был шире в плечах и в принципе массивнее. Светло-голубые глаза забегали, не зная, где остановится: на губах или шее. Наруто облизнул губы и немного задрал подбородок. — Мне интересно, — тихо выдал Наруто, заставляя Нэо сглотнуть от давления. Было видно, Нэо таял. Он убрал руки в карманы брюк и прильнул плечом к стенке лифта. — Любопытная лиса, — Нэо снова завел ладонь за шею. — Простое совещание о сотрудничестве. Говорю же, неинтересно. Наруто понял, что больше никакой информации от него не добьется, и отстранился. Двери лифта разъехались. — Спасибо, что проводил. И вышел. Но Нэо вышел следом, схватив Наруто за руку. Наруто краем глаза увидел, что, как он и предполагал, Учиха уже в машине и что-то печатает на планшете, одновременно разговаривая с кем-то по телефону. Гнев и раздражение забурлили, вскипая в котелке где-то внутри. Наруто крепко сжал челюсти, вырывая руку. — Нэо… — Скажи мне свой номер. Наруто опустил голову, а потом толкнул мужчину к стене, прижимая за его мускулистую грудь. Что-то внутри взорвалось. — Слушай внимательно, мужик, — Наруто сжал пальцы на груди Нэо в кулак. — Вчера я был слишком пьян. На самом деле мне нравятся стервозные, холодные, черноволосые суки-азиаты с просто охуительно огромным чувством собственного превосходства, с упругой задницей и острым язычком. И чтобы блядская черная полоска на плоском животе... Ты пролетаешь по всем пунктам. — У меня бабушка японка, — прошептал Нэо, возбужденный от вспыхнувшего в Наруто раздражения. — Если бы ты выглядел как блядский Учиха Саске, я бы подумал, — почти крикнул Наруто, вдавливая мужчину в стену. Нэо открыл рот, и хотел было что-то сказать, но громко расхохотался. Наруто запоздало понял, что только что ляпнул, отстранившись от Нэо, будто обжегся. Щеки снова обдало смущение, а сердце сделало несколько забегов от груди до пят. — Ты гадкая лисичка, Наруто, — кинул он и убрал руку Наруто со своей груди. — Отъебись от меня, — прошипел Наруто следом и, развернувшись на пятках, наткнулся на внимательный взгляд Учихи, который стоял у бетонного столба на расстоянии, с которого было все прекрасно слышно. Наруто развел руки в стороны, в одной крепко держа ноутбук. — Это… я… эм… — потерялся Наруто, неловко улыбаясь. — В машину, — Саске развернулся, но добавил, бросив через плечо: — лисичка. Наруто захотелось провалиться сквозь землю. Он послушно сел в машину, положив сумку с ноутбуком на заднее сиденье. — Узнал что-нибудь? — спросил Саске, выезжая с паркинга. Он улыбался, но эту улыбку пытался скрыть. Наруто хотелось врезать этому придурку в нос, но еще больше — себе. Это надо же было сказать!.. — Нет. Люди здесь молчаливые. Или говорят на повседневные темы. Ничего лишнего о делах Сабаку-но. Саске кивнул. — И как? Мы будем сотрудничать? — Да. Через пару дней они пришлют нам свои конечные условия, мы, в свою очередь, должны прислать свои требования. Наруто сложил руки на груди, отвернувшись к окну. Ну, отлично. Одним геморроем меньше. — А что там насчет сук-азиатов с блядской полоской?.. Наруто широко раскрыл глаза, поперхнувшись слюной. Учиха, улыбаясь, смотрел на дорогу. Настроение у него возрастало прямо пропорционально настроению Наруто. — Закройся, — смущенно пробубнил Наруто и прибавил музыку. Саске захохотал. Так звонко и мягко, попадая прямиком в неспокойное сердце Наруто. Когда они приехали и зашли в номер, Саске дал полчаса на сборы.х
— И воды, пожалуйста, — Наруто кивком указал на холодильник позади кассирши. Взглянув на снующего между низких стеллажей Саске, добавил: — Без газа. Низкорослая женщина — лет шестидесяти, с небрежно покрашенными бордовыми волосами, где у корней проглядывала седина, — проследила за взглядом Наруто и лукаво ему подмигнула. Пробив воду, она наклонилась, облокачиваясь на шершавые дряблые локти. Карие глаза сверкнули озорным огоньком, а подведенные красной помадой губы приняли форму плохо скрываемой усмешки. — У вас путешествие? — женщина перебирала по столешнице ногтями. — Простите? — не понял Наруто. — Вы нездешние. Путешествуете со своим парнем? — продолжала она. — Ох уж эта любовь, глаз с тебя не сводит. Я-то все вижу! Сколько ж мне лет — опыт!.. Наруто неловко попытался объясниться, сказать, что она не права, но ее уже было не остановить. — Да не переживай ты! — крикнула она на весь магазин, благо, что кроме них тут никого не было. — Занятые не интересуют. Рука Саске замерла над батончиками без сахара (он мог есть их целыми днями). Он хмуро взглянул на женщину, потом на Наруто и, скривив губы в подобии улыбки (которая прямо-таки сквозила отвращением), отвернулся. — Смутился, — резюмировала она, складывая покупки Наруто в пакет. — Какой там номер бака у вас… Наруто вздохнул, питая к этой женщине неоднозначные чувства. Наверное, в молодости, она была той еще сплетницей. Так будет выглядеть Киба в старости, не иначе. Саске принес к кассе два энергетика, сухое печенье и большую пачку спиртовых влажных салфеток. Наруто оплатил его покупку, и кассирша снова ухмыльнулась, кивая в сторону стенда с презервативами. — Ничего не забыли? — грязный намек. Стиснув зубы, Наруто натянуто улыбнулся. Иногда он забывал, какие же некоторые люди бестактные (даже Учиха, который не имел тормозов, первым рот без определенной мотивации не открывал). Саске в свою очередь повторил ухмылку женщины, сложив руки в карманы ветровки. — Таким дерьмом, что вы тут продаете, мы пользоваться не будем. Собрав остальные покупки в пакет, он молча вышел, ни разу не обернувшись. Женщина густо покраснела и гневно посмотрела на криво улыбающегося Наруто, который не знал, что делать: уйти следом за Саске или извиниться. — Пожалуйста, извините, — пробормотал Наруто и быстро вышел. Саске закинул пакет на заднее сиденье и закрыл бак сбоку машины. — Вежливость, — напомнил Наруто. — Не понимаю, о чем ты, — Саске пожал плечами. Наруто закатил глаза, удобно устраиваясь на сиденье. Из пакета достал воду, холодный кофе в банке и, опустив спинку, отвернулся к окну. Позже пришлось снять теплую, на флисе, олимпийку, когда Саске включил печку, перебирая замерзшими пальцами по коже холодного руля. — Что значит «мы такими пользоваться не будем»? — полушепча спросил Наруто, не поворачиваясь лицом к Учихе. Он мог поспорить, что молчание Саске означало, что он и сам только сейчас понял, что тогда сказал. — Я такого не говорил. Наруто открыл рот в возмущении, обернувшись. Саске равнодушно на него посмотрел и пожал плечами: — Тебе послышалось, — добавил он, но ухмылку скрыть не успел. — Неужели? — сощурился Наруто, подхватывая ухмылку за Саске. Учиха прибавил музыку и Наруто звонко расхохотался, снова отворачиваясь к окну. Внутри все затрепетало, а с губ не сходила улыбка. Такая счастливая, довольная. Дорога за два часа не сменила пейзаж, упрямо волоча за собой раскачивающиеся от ветра деревья. Осенние заморозки цепко вгрызались в зеленые листочки, не щадя, отправляя их на землю. У очередной заправки Саске устало откинулся на сиденье, разминая затекшие ноги от долгой дороги, и заставил Наруто идти оплачивать полный бак в одиночестве. И Наруто послушно оплатил, набрал для Учихи несколько видов батончиков без сахара, кофе и воды. Закинул пакет в машину, подождал, пока бак заполнится, и, нервно постучав по лобовому стеклу мазерати, открыл дверь со стороны уснувшего Саске. Под его раскосые глаза залегли отвратительные, так не идущие ему, темные синяки усталости — на бледной коже они выделялись слишком ярко, отталкивая природную красоту. Нездорового оттенка точеное лицо сделалось еще более нездоровым. Во сне его руки подрагивали от напряжения, не отпуская кожаный руль. У Наруто складывалось ощущение, что сегодня Саске вовсе не ложился спать (он уже такое наблюдал пару месяцев назад, когда Учиха безвылазно просидел в кабинете три дня после визита какого-то родственника, кажется, на кон была поставлена его работоспособность и, самое главное, гордость). Руку Наруто предусмотрительно убрал сразу же, как только Саске вздрогнул от легкого прикосновения к своему плечу. ― Давай я поведу, — в лоб выдал Наруто, поджимая губы. ― Нет, — упрямо. Чего и стоило ожидать. Наруто закатил глаза и взмахнул руками от бессилия. — Да, — Наруто не побоялся направленного на него гневного взгляда. — Ты устал. Тебе нужно поспать. Давай, пересаживайся. Саске завел машину, пристегивая ремень. — Можешь оставаться здесь, если и дальше будешь капать мне на нервы. Наруто тяжело вздохнул и возвел глаза к небу, пестрящемуся под дождевыми громоздкими тучами. Недосып делал из Учихи упрямого барана, застрявшего в кризисе «трех лет». Даже с Химавари было легче. — Вылезай из машины, — Наруто юркнул между рулем и Саске, отстегивая ремень. Встретившись лицом к лицу, он сказал почти в искусанные губы: — Пожалуйста, Саске. В целях безопасности Наруто отошел подальше, когда Учиха покорно вылез, гордо перенося в тоненькой футболке ненавистный им колющийся холод, и обошел машину, сев на пассажирское сиденье. Наруто надеялся, что за это своеволие Саске не откусит ему голову. ― Псих, ― тихо пробубнил он, осторожно занимая место Учихи. Наруто настроил под себя согретое чужим теплом кресло, нежно погладил руль, будто знакомился с машиной и, подождав, пока Учиха окончательно устроится на пассажирском, аккуратно объехал заправку, рывком выворачивая на трассу. Машина, под стать своему упрямому хозяину, чтоб его, сначала противилась, дергаясь, показывала отвратительный характер. Наруто давно не ездил на механике и совершенно не понимал, как Саске мог ехать на трех педалях почти безостановочно. ― Осторожнее выжимай, ― устало проговорил Учиха и опустил кресло до лежачего состояния. ― Она не любит грубого обращения. Наруто усмехнулся, привыкая к машине. Как иронично, что об этом говорит Учиха. — Конечно, — выдохнул Наруто, уже с легкостью набирая скорость. Машина, эта упрямица, приняла его манеру езды только спустя полчаса, поддаваясь всем манипуляциям. Наруто старался вести плавно, насколько позволяли его навыки. Когда Наруто включил печку, затихли ругательства по поводу его криворукости. Сбоку засопел Саске, вжавшись в его, Наруто, олимпийку. Свою ветровку он положил под голову, полностью расслабившись. — Когда ты молчишь, нравишься гораздо больше, — непроизвольно вырвалось. Саске не просыпался, даже когда Наруто заехал на очередную заправку, где гудели дальнобойщики. Он не проснулся, когда Наруто принес ему воды и дешевого быстрорастворимого кофе (который, скорее всего, Саске бы вылил). Спал крепко, во сне продев в насыщенно-оранжевую олимпийку руки. Кончики волос противно щекотали Саске кожу, и он морщился, кривя губы, пытаясь отмахнуться от них. Наруто отставил стакан с кофе и осторожно убрал локоны, коснувшись кончиками пальцев холодного лба. Наруто глубоко вдохнул и выдохнул, приложившись лбом о руль. Как же хотелось его поцеловать. ― Поехали, ― пробубнил он, стараясь больше не смотреть в сторону спящего Саске. Было в этом что-то будоражащее. Смотреть на губы, которые не можешь поцеловать, потому что… этого делать не стоит. Не то чтобы Наруто боялся (он боялся). Решиться на это, обезумев от чувств, смешанных с не одним бокалом шампанского — это одно, правильное и простительное. Решиться на это, погрязнув в воспоминаниях изощренной фантазии, перекидывая их в реальность — это другое. И ведь не проводит границу: ни четкую, ни слабую, сволочь такая. Сказал бы: нет, Наруто, подойдешь — я тебя кастрирую, поздно созревший бисексуал. Не говорит. Он вообще не говорит, только наблюдает: затаившись, словно хищник. Не отталкивает, а толкает. Будто вызов бросает. Подойдешь? Смелости хватит, а, Наруто? Не хватает. Влюбляться страшно. Дать себе волю любить — еще страшнее. Дикого зверя запрешь в клетке, он вырываться начнет. Не приучишь, не научишь жить в четырех стенах. Но когда-то точно выпустишь, скованный страхом, отворишь дверцу. И хлынет. Наруто не самоубийца, в самом-то деле. Выпустит он этого зверя, так и косточки от него не останется. Поэтому взаперти, только взаперти. Никаких поступей к Учихе. Самовольно совать пальцы в чужую клетку — остаться без руки. Но поцеловать хотелось. Зверь лапу меж прутьев тянул. Поцеловать хотелось… Когда Наруто свернул на свою улицу, подъехав к дому, Саске, словно почувствовав, проснулся и сел, сонно оглядываясь. ― Я решил докинуть себя до дома, ― оправдался Наруто, глуша машину. Саске молчал. Поднял спинку кресла и укутался в свою ветровку поверх олимпийки Наруто (казалось, он ее не заметил). Снова оглянулся. Его, Наруто, район только застраивался. У нескольких почтовых ящиков висели объявления о продаже. Дальше — раскопанные участки будущих коттеджей. В соседних домах носились рабочие, таская то мебель, то инструменты. Простоватый на фоне других, двухэтажный дом Наруто находился в относительной отдаленности ото всех, имея неогороженный участок спереди и огромный — сзади. Рядом стоял пустующий дом, выставленный на продажу, кажется, совсем недавно, а дальше — перекопанные участки и выглядывающий из-за куч сырой земли фундамент. Наруто остановился перед своим гаражом и тихо поблагодарил машину. ― Меня не будет в офисе до конца недели. Буду работать из дома, ― проговорил Саске еще не отошедшим ото сна голосом. ― Пусть по мелким вопросам обращаются к тебе. Что-то серьезное… тоже к тебе. Я буду занят. — Что-то еще? — тихо спросил Наруто, понимая, что, скорее всего, в конце недели он будет как убитый. — Нет, — Саске открыл дверь, но, что-то вспомнив, обернулся, — если что, звони, я, так и быть, тебе помолчу. Наруто не понял. Вылез из машины, прежде схватив сумку с заднего сиденья, и посмотрел на Учиху в поисках ответа (естественно, ничего подобного на его лице не было, лишь спокойствие и странное довольство). Когда мазерати скрылась за поворотом, до Наруто наконец-то дошло. Щеки мгновенно вспыхнули.х
— Как же я тебя ненавижу, ублюдок! — почти крикнул Наруто, бросая сумку к дивану, психуя. Как будто ужаленный словами — господи, простой завуалированной фразой, — в миг взорвался. И распухло все, гудело, внутри ничего не помещалось. Разрывал на куски огромного масштаба взрыв. — Какой ублюдок… — продолжал Наруто, облокотившись руками о спинку дивана, медленно качаясь взад-вперед. Наклонив голову, Наруто рассмеялся. Сволочь, прямо не скажет: действуй. Надо же вывернуться, разворотить неспокойную душу, перед этим обязательно нагадить. — Ненавижу.х
«Гондон», — красноречиво, без прелюдий. Следом: «Ну пожалуйста, Саске». И еще: «Мудила, ненавижу тебя». Кажется, это уже десятое (или уже давно перевалило за двадцать, Саске не особо внимательно вел счет) сообщение от Сакуры за пару дней — непрочитанное. Ее упрямству можно было позавидовать, впрочем, за что Саске и уважал эту нахальную, местами слишком свирепую женщину. Саске ухмыльнулся, отправляя Сакуре эмоджи среднего пальца. И как он мог забыть о существовании второго номера Сакуры. Нужно заблокировать и его. ― Учихам не идет улыбаться, ты же знаешь, выглядит… странно. Саске закатил глаза и закинул ноги на журнальный столик между диванами, запахнув халат. ― Ключи? — протянул он, недовольно посмотрев на нежеланного гостя. ― Я давно спер запасные. Ты не заметил? ― Какаши хмыкнул и сел, напротив. Какаши по-хозяйски развалился на диване, откинув пиджак в сторону. ― Тебя не приглашали. ― Я бы удивился, если бы ты меня пригласил, ― парировал Какаши, с грохотом ставя набитый бумагами пакет. ― Это тебе от любимого папочки. Он передавал «привет». Саске поморщился, брезгливо поддев пакет пальцами, заглядывая внутрь. Какаши отпил кофе, что сделал себе минутами раннее Саске. Увидев, как Какаши наслаждается отменным вкусом, Саске пожелал, чтобы он подавился и умер (Какаши это, конечно же, проигнорировал, улыбнувшись). ― Никогда не пойму эту тягу к макулатуре. В конце концов, люди придумали электронную почту… — пустую чашку Какаши отставил на подлокотник дивана, зная, как бесится от этого Саске. — Обожаю твой кофе. — Что там, знаешь? — Саске не спешил тормошить пакет. Он уже пожалел, что не сделал в доме настоящий камин (искусственный преимущественно не давал запаха гари, который раздражал). То, с какой периодичностью Фугаку шлет эти бумажки, сквозящие гневными тирадами (отец был бы неплохим писателем или режиссером какой-нибудь драмы) для разжигания камина хватило бы на годы вперед. — Понятия не имею, — Какаши закинул руки на спинку дивана, — но предполагаю, что там подробно расписано, что затевать сотрудничество с Сабаку-но — слишком по-идиотски. Фугаку считает это предательством, а тебя — капризным ребенком. ― Правда? ― издевательски протянул Саске, театрально вскинув брови. ― Как же так. Какаши фыркнул, закатив глаза. Учихи постоянно драматизируют, раздувая из пустяковой ситуации целую трагедию. — Хочешь его разозлить? — Ни в коем случае, — таким же тоном проговорил Саске, вынимая из пакета пухлое письмо. — Разве я могу?.. Около пятнадцати пронумерованных листов альбомного формата, исписанных с двух сторон мелким ровным почерком — с обязательным употреблением в каждом предложении его, Саске, имени. Саске отправил конверт с листами в полет к кухне, чтобы потом по пути выбросить в урну. — Давно посыльным у него работаешь? — без особого интереса спросил Саске, прикинув, что может быть в пакете. — Выполняю просьбу, не более. Саске прищурился, ухмыльнувшись. — Так это даже бесплатно, — издевался он. — Могу я также рассчитывать на твою курьерскую благотворительность? Какаши закатил глаза. ― Смотрю, ты в хорошем настроении. «Не смотря на это», ― хотелось добавить Какаши, указав на пакет, но промолчал. ― Ты больше не мой психолог. ― Но мы отлично ладили. Саске взмахнул рукой. ― Не припомню такого. ― У нас были неплохие успехи. ― Это когда же? ― Ты мне охотно раскрывался. Считаю это достижением. — Большое самомнение не есть хорошо, Какаши. Не выявлял у себя признаки нарциссизма? Или это не в твоей компетенции? — все так же со вкусом издевки. Какаши вздернул бровь на манер: кто бы говорил о большом самомнении. У гордых Учих это в генах. Подрывать профессионализм Какаши как психолога было любимым занятием Саске на сеансах. Не иначе как ритуал, без которого жизнь казалась бессмысленной. — И все же было неплохо. До того… — Пока ты не начал трахать моего кузена. Да, припоминаю такое, — Саске все-таки пролистал документы, отправленные отцом. — Это многое говорит о твоей врачебной этике. Прогнозы аналитиков насчет долговечности существования компании Саске. Прогнозы на то, как скоро он загнется, если будет сотрудничать с Сабаку-но. — А вообще, — продолжил он. — Это не считается инцестом?.. Формально, кажется, да. Эту реплику Какаши оставил без внимания. — Мы с Обито — друзья, не более, — улыбаясь, качнул ногой Какаши. — Странное у тебя понятие о дружбе, — Саске пристально на него посмотрел, оторвавшись от бесполезных документов. — А, нет. Ошибка. Это он трахает тебя. — Лучшие друзья. Саске хмыкнул, пожимая плечами. — Ты хромаешь. — В последнее время нравится велосипед. — Не хочу знать о твоих предпочтениях, — поморщился он, скривив губы. Не найдя в документах хоть что-то стоящее пристального внимания, Саске небрежно засунул бумаги обратно в пластиковый пакет и отодвинул от себя. — Возвращаю. Ответного «привета» пусть не ждет. И передай матери, что у меня переполнился автоответчик, — Саске откинул голову на диван, уставившись в высокий потолок. — На-до-е-ла. Какаши спорить не стал, убирая плотно набитый пакет в сторону. Фугаку он передаст, что Саске остался при своем мнении, а потом добавит, что, да, его ребенок заносчивый, неуправляемый, совсем другой, главное — не Итачи. Неблагодарный, наказать бы его, Какаши. И будто он еще не понял, что Саске — точно отражение в его, Фугаку, зеркале. Какаши, как всегда, тактично промолчит. Потом скажет: младшие дети получаются избалованными, Вы были правы. А с Госпожой Микото (как она скромно себя обозвала, игнорируя приставку «миссис») постарается не пересекаться, обойдя огромный особняк потайными тропами служащих в этом доме людей. Ради своего же спокойствия и душевного равновесия. — Она соскучилась. Заказала пару ваших с Итачи портретов в главный холл. Снова, — добавил Какаши. — Ей бы хотелось иметь в своей коллекции и портрет Сарады. Кстати, она недовольна, что ты ее не привозишь. — Мне слишком дорог этот ребенок, чтобы везти ее к Микото. Чем дальше она от этой семьи, тем лучше, — Саске неосознанно перевел взгляд на тапочки-акулки, которые Сарада подарила ему на тридцатый день рождения. К удивлению, Сарада оказалась человечнее, чем Саске или другие члены семьи (хотя Сакура тоже не отличалась покладистым характером, скорее взрывным, разрушающим). Но черты, характерные Учихам, в ней присутствовали — благодаря воспитанию и воздействию Саске. — Кстати о птичках, — Какаши стушевался, не зная, как отреагирует Саске. — Ты же знаешь, что Фугаку следит за всеми… Сарада с кем-то встречается, не так ли? — Можешь передать ему, чтобы не совал свой длинный нос в дела моего ребенка, — Саске стиснул зубы, понимая, к чему ведет Какаши. — Иначе это плачевно для него обернется. — У них, — Какаши обозначил Фугаку и Микото, — на нее свои планы. — У них на всех планы, — сквозь зубы проговорил он, вспоминая новость о том, что он был обязан жениться на дочери партнера Фугаку. — Они уже кого-то подобрали? Какаши слабо кивнул, загнув три пальца правой руки. Теперь отношения с тем щенком казались Саске наиболее выигрышным вариантом и для Сарады, и для него. Точнее, лучшим. Саске готов спорить на что угодно, что в письме Фугаку подробно изложил все мысли по поводу «ведения дружбы» с младшим Узумаки. Возможно, он даже настаивал повлиять (надавить) на Сараду, что, конечно, теперь Саске делать не станет. — И как давно эти маразматики начали планировать брак? — Как только ей исполнилось шестнадцать. Не изменяя традициям. Шестеренки быстро закрутились. Саске, все больше раздражаясь, плеснул в стакан виски, прихватив бутылку. Надо что-то с этим делать. Ужасаясь своим же мыслям, было бы лучше, если бы Сарада на самом деле оказалась беременна. — Итачи попытался вразумить их. Обито поддержал его, но, знаешь, детей они считают выгодным вложением в будущее бизнеса, — продолжил Какаши, не в восторге от этого разговора. — Сараде просто не повезло стать их первой внучкой. Конечно, Саске знал. Будто бы он по доброй воле подписался на брак (который, к счастью, в итоге не состоялся) и ребенка в семнадцать, чтобы Фугаку имел прочное, нерушимое партнерство с отцом Сакуры. — Как ты узнал? — Мне предоставили честь быть жилеткой бедного отца, которого никто не понимает. Я лишь кивал, чтобы он побольше мне рассказывал, — Какаши невольно вспомнил тот отвратительный вечер: Одинокое кресло в огромной комнате, под ним — ворсистый ковер, около которого параллельно стояли белые свечи, горели как взлетная полоса в аэропорту. Человек в кресле — не человек. Сморщенный временем, озлобленный на своих нерадивых детей, обреченный на одиночество. И он, Какаши, на полу у его ног, слушая весь бред, что пришел в старческую голову, связан по рукам и ногам обязательствами. Слушал про успешный бизнес, про сделанную детям — тем, неблагодарным — жизнь. Говорил о Сараде, как об отменном товаре, который непременно приумножит его богатства. Растягивал слова, размышлял о тех, кто думает, что ходить по головам — обязательно плохо. Саске поймет, не сейчас, нет, немного позже. Прибежит. Обязательно прибежит. Непоколебимая вера в правоте, оставленные в стороне предрассудки и неограниченная власть, размазанная синдромом Бога. Какаши, щеночек, помолчи. — А через день, когда приехал Итачи с Обито, он озвучил свой гениальный план. Только Госпожа не увидела в этом ничего зазорного. Ничего не сказала, как и всегда, — Какаши поморщился. — Фугаку все больше влияет на нее. Изменилась. Ожидаемого восхищения он, почему-то, не услышал. Итачи, женившийся по указу отца почти на его, Фугаку, ровеснице, молча вышел из-за стола. Обито последовал за ним, оставил Какаши на растерзание дяди. Он ведь не смел идти против своего кормильца, взрастившего его. Фугаку говорил: благородно протянутую руку откусишь — я тебе сердце вырву. — Сука старая, — прошипел Саске, наливая еще виски. Мать не жалко — он уже давно в ней разочаровался. Какаши налил себе в чашку из-под кофе. — Я так понимаю, мне он этот план изложил в письме. — Наверное, — пожал плечами Какаши. — Но еще не решил, куда выгоднее «инвестировать». Говорит, что любимую внучку надо отдать в хорошие руки. Сидел, сложив руки на груди, размышлял, скорее просто вслух, чем для ушей Какаши, покорно сидящего у ног. Только не пошла бы в свою дуру-мать. Помнишь ее, Какаши? Глупая девка. А Саске? Пожалел же ее, пригрел гадюку на груди… и за это наказать… Он не стал говорить о выдвинутых претендентах. Фугаку рассказал о каждом, восхищаясь их успехами, но принижая их заслуги в сравнении со своими — более масштабными. Саске не понравится, что все они старше Сарады почти в два раза, если не больше (они ему в принципе никогда не понравятся). Чудо, что разветвление в характере Саске не потекло по стопам отца и ему хватило ума сбежать. Саске хотелось рвать и метать. Фугаку видел свою внучку от силы пару раз и то — больше на портретах, заказанных Микото со стабильной периодичностью один раз в два месяца. Он не знал о ней совершенно ничего, а распоряжался ее жизнью так, будто никого ближе, кроме него, родного дедушки, не было. — Почему Итачи мне этого не рассказал? — Саске оставил стакан, сверкнув потемневшими от злости глазами. — Он сам только вчера узнал, как приехал. Обито психанул и решил съехать из особняка. Кстати, — повеселел Какаши, — у тебя тихий район. Хороший, наверное, будем соседями. Саске фыркнул. Переводить темы Какаши умел плохо, но вовремя. Иначе он просто сорвется и разгромит дом. — Мне надо было обрадоваться? — Саске отпил виски, вздернув бровь. — Я уехал из особняка не для того, чтобы лицезреть ваши лица здесь. Какаши хохотнул, радуясь, что Саске не продолжил говорить о Фугаку и его планах. — Поздравляю, тебе удалось испортить мне настроение, — не сдержался он. — Ненавижу, когда ты приходишь. — Оо-о, — протянул Какаши, — обожаю тебя раздражать. Кто она, кстати? Игнорировать вкус злости слишком трудно, но, как оказалось, выполнимо. К разговору (слишком тяжелому, чтобы разбавлять его каплей виски) о Сараде они вернутся позже, а разговор о влечении Саске к кому-то, возможно, не состоится никогда. — Это ты о чем? — Саске закрыл лицо стаканом, снова уставившись в потолок, будто так мог скрыться от всевидящих глаз любопытного Какаши. — Саске, я знаю слишком много Учих, чтобы определить влечение к кому-то за пару секунд. Вы же все под копирку. Так кто она? Какаши заметил это, когда Саске мечтательно зависал над документами, замылено останавливаясь на одной строчке больше положенного, будто мыслями был далеко не дома. А возможно, далеко не с ним. Это возбужденное маниакальное метание между реальностью и еще не забытыми воспоминаниями, подогретое в уголках губ стянутой улыбочкой, которая вырывалась из-под маски полного спокойствия и контроля над ситуацией… конечно, Какаши сразу догадался, он же не дурак. Саске отпил виски (сделал вид, потому что уже давно опустошил стакан, не оставив и капли). Ничего не ответил. Лишь переложил одну ногу на другую, будто размышлял: рассказать или промолчать, довериться или послать. — Ну хоть опиши ее, — не унимался Какаши, зная, как любит всякие уговоры Саске. Он считал их унизительными. А унижать кого-то, тем более Какаши, он любил (точно замашки Фугаку, впечатанные в Саске с кровью). — Меня удивляет, — протянул Саске, болтая только что налитым виски по стеночкам стакана, — с чего же вы все решили, что это непременно будет она? Какаши поморщился и наклонился, поставив локти на колени, утонув лицом в ладонях. — Ты не шутишь? — Нет, — честно ответил Саске, смотря в глаза, которые страшился поднять Какаши. — Так и быть, в благодарность за информацию. Это «он». Не знаю, что это меняет, конечно. — Сакура отбила у тебя желание хотеть женщин? — нервно пошутил Какаши, думая наперед о мнении Фугаку. В подробно расписанном у Фугаку плане на жизнь младшего сына не было мужчины, даже с учетом всех исключений и ежемесячных правок. Он запланировал, что после сорока лет Саске созреет, поумнеет и примет партию, что была у него на примете — почему-то он так в этом уверен. Хоть Какаши не сомневался, что Фугаку профессионально умеет давить на болевые точки. Но Саске больше не маленький запуганный мальчик, оставшийся с грудным ребенком один на один (Какаши помнил, как жалко это выглядело, каким испуганным и потерянным был Саске в то время), согласный на все, лишь бы ему помогли. Он вырос. К сожалению Фугаку. — Сакура и не прививала его мне. Они слишком многое вместе пережили, чтобы вообще воспринимать ее за женщину. Какаши замотал головой. — Хочу увидеть этого человека. Наверняка, это какое-то чудовище. Саске резко двинул ногой стол, припечатав его края в коленки Какаши. Он застонал от боли, свалившись на диван. — Свали уже, а, — потребовал Саске, довольствуясь проделанной работой. — Опиши мне его. — Много хочешь. Какаши потер зудящие колени и залез на диван с ногами. — Ладно-ладно, он хоть знает о твоих… чувствах? — Догадывается. «Догадывается», — эхом пронеслось в голове. Если переводить с учиховского, то значит: «метается в догадках». — Многообещающе. Попытайся больше говорить и действовать, а не ждать, пока он сам созреет. — Не нуждаюсь в советах, — Саске отвернулся. — Думаю, после твоих манипуляций и ужасного характера ему потребуется психолог. Передай ему мой номер. — Не беспокойся. Я найму ему более квалифицированного психолога. — Ты такое мудачье, Саске.х
Наруто оторвался от экрана монитора, увидев, как Киба, легко пританцовывая, вскинув руки над головой, брел к его столу, размахивая какими-то цветастыми бумажками. Ему, радостному и беззаботному Кибе, можно было позавидовать. С утра Наруто не шелохнулся с места, постоянно отвечая на звонки и гоняя Ино из отдела в отдел по разным поручениям. Свалившаяся на него часть работы Саске придавила к креслу, не выпуская из своих крепких тисков. — Возрадуйся же, о мой любимый друг! — Киба вытянул руки к потолку, закружившись. — Ты не представляешь, как тебе со мной повезло. Наруто невольно улыбнулся, вздыхая. Наверное, он может на секундочку отвлечься. — Смотри, что я достал, смотри-смотри! — Киба кинул бумажки на стол. Бумажки оказались билетами или пропусками (Наруто не понял) в какой-то клуб. — Это было сложно. Но знаешь, Сора, которая из кафетерия, попросила у Юкки, которая из отдела аналитики, а она в свою очередь у своего брата… Наруто повертел бумажки. Глаза слишком болели, чтобы вчитываться в мелкий шрифт. — …мы идем в гей-клуб! — Ну нет, — протянул Наруто с отвращением, кинув, судя по всему, пропуски на край стола. — Ну да! Да! Киба улегся на диван, подложив под голову пиджак. — Тебе это нужно, — продолжил он. — Очутиться в их атмосфере. Увидеть, что люди могут хотеть людей своего пола. Давай. ― Мне хватило Тиндера. ― Но ты не сходил ни на одно свидание. Наруто подпер голову рукой. — Заодно отпразднуем день рождения Шикамару. — Не думаю, что он хочет его праздновать среди… — Наруто кивнул на край стола, где веером лежали пропуски, — них. — Он согласился, — Киба ухмыльнулся. — Совместим приятное с полезным. В конце концов, какая разница, это тот же бар, только там наверняка веселее. Чтобы спорить с Кибой нужны были силы, которых у Наруто было слишком мало. Поэтому он лениво кивнул, согласившись. В самом деле, Наруто правда интересно посмотреть на таких людей и увидеть что-то схожее с собой. Или наоборот понять, что он совершенно не такой (хотя для себя уже все решил). — Вот и отлично, — пропел Киба, подскочив с дивана. Через секунду его уже не было в кабинете.х
До пятницы Наруто ночевал на работе, выживая в давящих стенах просторного кабинета. После вечера четверга Наруто был готов убивать всех, кто попадался ему на глаза с очередной просьбой. Вечные вопросы «куда, зачем, где, почему» резали уши так, что развился нервный тик. Никогда еще Учиха не перекладывал на Наруто абсолютно все обязанности. Наруто злился, громко ругался матом, но покорно делал всю работу. Киба заносил ему обед и ужин перед уходом. Услужливо оставлял ключи от душа в блоке охраны. ― Воняет от тебя как от собаки, ― зажимая нос, проговорил Киба. У Наруто даже не было времени с ним спорить, да и в принципе говорить. Все постоянно его донимали, совершали ошибки, которые не сразу можно было увидеть (но потом они всплывали и накрывали волной с головой). Нора, секретарша Дьявола, еще в среду передала, что Учиха все вопросы в стенах компании оставляет на Наруто. Также она передала, что, если Наруто будет совершать ошибки, Учиха пообещал мучительную смерть. ― Что еще передать мистеру Учихе? ― вежливо спросила Нора, остановившись в дверях. ― Передай этому мистеру Учихе, что он гондон. Нора приподняла уголки губ, дожидаясь вменяемого ответа. ― Это все? ― Передашь? — с надеждой спросил Наруто, распластавшись по столу. ― Нет. Нора заходила к нему чаще, чем Киба (хотя Киба из кабинета почти не вылезал). Поэтому Наруто, взяв свои пожитки и все папки, принесенные Норой, переселился в кабинет Учихи. Мрачная обитель чахла без хозяина. Стены, что ли, выцвели. Наруто осторожно кончиками пальцев провел по дорогому столу, усаживаясь в кресло. ― Ему это не понравится, ― сообщила Нора, вывалив остатки папок на край стола. — А ты ему не говори. Нора мотнула головой. — Он узнает и без меня. — Будем решать проблемы по мере их поступления, — Наруто поелозил в учиховском кресле и крутанулся, оттолкнувшись ногой. — Мне жалко на тебя смотреть. Нельзя заставлять молодую особу так долго бегать на каблуках. Нора нахмурилась, выставив ногу так, чтобы увидеть невысокий каблук черных туфель. Ей было нетяжело. — Не стоит беспокоиться. — Я просто забочусь о тебе, — улыбнулся Наруто ей. ― И этого не стоит делать, мистер Узумаки. Вы же знаете, какой мистер Учиха, когда недоволен. Наруто не понял, нахмурившись. ― О чем ты? Нора вздернула бровь и плотно сомкнула губы. Молча развернулась и пошла к двери. ― Нора! О чем ты? Нора не обернулась. ― Буду нужна, вызовите меня. Наруто откинулся на спинку стула. Кабинет, доступ в который предоставлялся лишь избранным. Кабинет, который стали делать в первую очередь по указу Саске (Наруто был наслышан об этой истории). Такой же неприступный, хранящий в себе множество секретов, как хозяин. И вроде бы здесь ничего не было — и было все, что могло рассказать о Саске. Наруто нервно выдохнул, включил компьютер и стал работать.х
― А у меня нет его ключей, ― обиженно пробубнил Киба, прислонившись плечом к стене. К груди он прижимал два пакета: один с пивом, другой с какими-то тряпками. Шикамару подобрал из связки ключей ключ к дому Наруто и открыл дверь, пропуская Кибу вперед. ― Делай выводы. ― Если в ближайшее время я совершу суицид, то это по вашей вине. Шикамару хохотнул и сел в кресло. Киба, заметив, что Наруто с кем-то разговаривает по телефону, прошел к холодильнику, скинув пакеты на стол. — Да-да, я передам, не волнуйтесь. Когда будет? Ну, в понедельник, — Наруто закатил глаза. — Знаете, я занят… да-да… на связи. Наруто показал Кибе кулак, когда тот полез в холодильник в поисках еды и вытащил вчерашний бургер, предусмотрительно оставленный Боруто «на потом». — Я принес блядские походные джинсы, — Киба достал черные скинни-джинсы, раскинув их на столе. — У меня в них член не влезает, жмет так, что яйца гудят. А тебе пойдет. Наруто показал ему средний палец, тихо выругавшись. Открыл холодную банку пива о край столешницы и сделал два жадных глотка, вымотанный настолько, что от одного слова «клуб» валился от усталости. — Я не буду их надевать, — констатировал Наруто, скептически осмотрев джинсы, больше похожие на теплые колготки Хинаты. ― О, не включай девственника. Давай, — Киба приложил темную эластичную ткань к талии и потряс их. Наруто помотал головой, наотрез отказываясь такое примерять, тем более куда-то в этом выходить. Через две банки пива джинсы были на нем. Сели идеально по фигуре, огибая сильные ноги, подкаченный зад, который не оставлял равнодушным никого, кто проходил мимо Наруто. ― Член видно, ― прокомментировал Шикамару, осматривая друга. Шикамару и Киба расположились на диване, а Наруто встал напротив, согнувшись. Потом он присел, и где-то тихо хрустнула ткань. Наруто оттянул джинсы, тряхнув ногой. Вроде ничего не порвалось. ― А представь, как тяжело в них мне, ― пробубнил Киба, толкая Шикамару в бок. Шикамару фыркнул. Наруто мялся на месте, чувствуя себя максимально некомфортно. — Я похож на дешевого стриптизера. Киба мотнул головой, начав вторую бутылку. — Почему же, — он снова посмотрел на скинни, что прекрасно сели на этого стероидного качка, и на его голый верх, — я бы не отнес тебя к дешевым. Скажем, средний класс. — Пошел нахрен, — кинул Наруто и сел в кресло, все еще не привыкнув, что ткань полностью повторяет все изгибы. ― А что ты сказал Доминантке? — так Киба называл Темари. Шикамару же тогда попросил, добавив «пожалуйста»: не лезь в шкаф, руки тебе оторву. И Киба, клятвенно заверив, что не будет этого делать, ожидаемо залез, и на него свалилась коробка, набитая принадлежностями для бдсм-практик. После этого на день рождения он дарил Шикамару только секс-игрушки, каждый раз громко хохоча, будто изжитая себя шутка и правда была настолько смешной, что можно было задохнуться. — Что мы идем в клуб, но не уточнил в какой. Спасибо, кстати, что сказал об этом за пару часов. — Как ей мой подарок? — Киба поиграл бровями, пропуская мимо ушей упрек. Шикамару его проигнорировал, вспомнив, как засветились глаза Темари, когда она обнаружила в подарочной коробке кожаную плетку, которую он категорично отказывался покупать. В садисткой натуре Темари присутствовали нотки мазохизма. Но хлестать жену плеткой, даже ради ее удовольствия, у Шикамару не поднималась рука. Наруто, услышав только Шикамару, сложил руки на груди. — Что? Я думал, ты согласился еще раньше меня. — Нет, — Шикамару фыркнул. — Темари меня чуть не прибила, но пожалела, потому что… день рождения. Шикамару не хотел говорить, что плетка настолько ослепила Темари, что скажи ей: «я пойду в стрип-клуб, где на телах женщин только широкая резинка на талии, чтобы было куда совать деньги», она бы согласилась. Наруто взглянул на Кибу. Он в свою очередь пожал плечами. «Ты бы не согласился», — читалось в его глазах. — У меня еще есть рубашка в мелкую сеточку, — Киба достал из пакета тряпочку, которая помещалась в кулак. ― Интересно откуда. Вопрос Шикамару Киба проигнорировал, прикидывая эту «вещь» к груди. Наруто отказался от такой рубашки и надел белую футболку. Все вместе смотрелось ужасно, совсем не в стиле Наруто. — Я выгляжу странно. — Очень, ― кивнул Шикамару. — Жопа зачет, братан! — крикнул Киба, доставая из холодильника еще пива. Наруто фыркнул. И не скажешь, что он — отец двоих детей. — Я так из дома не выйду. Киба закатил глаза. Подошел к зеркалу, напротив которого крутился Наруто, и взъерошил ему волосы. — Выйдешь. Потребовалось еще пива (куда Киба незаметно для других чуть-чуть добавил коньяка), чтобы вытолкнуть Наруто из дома и усадить в такси. Таксист, взглянув в зеркало, тихо хмыкнул, увидев трех парней, теснящих на заднем сиденье. — Как-то меня быстро развезло от пива, — пробубнил Наруто, сидевший посередине. Его уже подташнивало. Может, это, конечно, от нервов. Или его укачало в машине. — Теряешь хватку, — Киба подмигнул Шикамару, который сразу понял, что в пиве что-то было.х
«В пиве что-то было», — запоздало подумал Наруто, оказавшись рядом с Кибой на танцполе, где сам Киба, выгнав танцора с шеста, крутанулся на нем. И делал это настолько искусно и обаятельно-неуклюже, что, не зная этого отбитого на голову паренька, Наруто принял бы его за местного танцора (возможно, еще новичка). Наруто зааплодировал, не всегда попадая ладонью в ладонь. — Ты выглядишь как мой дед! — крикнул паренек (тот самый танцор) Кибе, недовольный тем, что он его спихнул и собрал больше зрителей. — Пошел нахуй! — в ответ крикнул Киба, бросив в толпу футболку. Наруто громко заржал, сгибаясь. Киба раскинул руки, держась за шест правой ногой. — Кто здесь папочка!? — Киба схватил у кого-то коктейль и вылил на себя, вызвав взрыв голосов. Наруто задыхался от смеха, свалившись животом к его, Кибе, ногам. Шикамару после того, как выпил четыре шота подряд, уснул на диванчике. Киба, напившись вместе с Наруто, утащил его к танцующим потным телам. Если бы Наруто не знал, что этот клуб для меньшинств, то сразу бы не понял. Обычные люди: ярко накрашены, совсем без макияжа, разнообразие одежды, где она не определяла пол, но в основном молодые (огромный минус, они слишком выделялись). Паренек, одетый в серебристые трусы и сетчатую маечку, залез к Кибе на шест, хватая его за ноги снизу. — Хочешь, чтобы папочка показал, как надо танцевать? Парень ухмыльнулся и встал на ноги, поравнявшись с Кибой. — Учись, дед. Наруто звонко засвистел, приложив к губам два пальца. Парень выгнулся и запрыгнул на шест, перекрестив ноги. Киба отшатнулся, а потом, как только танцор спрыгнул, притянул к себе и потянул к его груди руки. Зал снова взревел. Наруто, пошатываясь, отошел к бару, уставший и слишком пьяный, чтобы устоять на ногах еще несколько минут. Бармен ему улыбнулся и налил виски, от которого Наруто уже мутило, но он послушно выпил, махнув рукой — спасибо, дружище. В глазах все плыло — размазался стеллаж за спиной у бармена, столешница слилась с мерцающим разными огнями полом. Наруто начал заваливаться набок, но кто-то его подхватил, удержав на месте. — Этому столику больше не наливать, — усмехнулся парень. Наруто прищурился, разглядывая парнишку. Именно парнишку. Он мог поспорить, что этому парню не больше восемнадцати. Худенький, высокий, придерживал Наруто за массивное плечо тонкой рукой. — Как тебя зовут? — спросил Наруто невнятно, но парень его понял. — Шин. Шин — брюнет. Его карие глаза, обрамленные пушистыми черными ресничками (кажется, они были накрашены тушью), были подведены голубой неоновой подводкой, в цвет его шелковой рубашки с v-образным вырезом, откуда выглядывала гладкая грудь. — Тебе надо домой, Шин, — по-отцовски заботливо проговорил Наруто, взяв парня за костлявое плечо. Парень засмеялся, садясь рядом. Руку от плеча Наруто он не убрал. — Это такой новый зазыв в постель? Ты, конечно, горяч, дядя, но я не шлюха. — Конечно, нет! — Наруто выпучил глаза, нахмурив брови. — Ты не шлюха… ты просто… маленький. Сколько тебе вообще?.. Пятнадцать?.. Шин переглянулся с барменом, на что тот пожал плечами, обозначая, что теперь это его проблема. — Это моя обязанность, — продолжил Наруто. — Давай, я вызову тебе… ик… такси. — Давай это я тебе такси вызову, — возразил он, чувствуя, как побаливает рука от веса этого мужчины. Наруто, с проступающими на голубых глазах слезами, посмотрел на Шина и широко улыбнулся, прижав его к груди, все так же по-отцовски ласково. — Ты такой хороший… — Какой же ты пьяный… — куда-то в грудь пробубнил Шин, не зная, зачем вообще заговорил с этим мужиком. Возможно, он слишком привлекательный и яркий, что приманил его к себе. — Вот скажи, — неожиданно выдал Наруто, резко отодвигая парня за плечи, — я гей? Шин внимательно осмотрел Наруто. А потом чему-то кивнул, щелкнув пальцами. Обычное дело человека, прожившего всю жизнь под ярлыком «натурал». — Влюбился в мужика, да? Наруто удивленно кивнул, невинно захлопав глазами. — Как ты догадался? Шин лукаво улыбнулся. — Экстрасенс. Наруто воспринял эту информацию буквально. — Тогда скажи мне… он вообще… воспринимает меня… И из Наруто полилось все то, что накопилось за эти недели. К его удивлению, Шин его внимательно слушал и между «налей нам еще, я угощаю» и «ты не представляешь, какие сны мне снятся» Наруто потребовал его телефон, чтобы потом, когда протрезвеет, поблагодарить. — Я вижу, — Шин попытался скрыть улыбку, водя рукой над головой Наруто, — что это взаимно. Может, просто поговоришь с ним? — Точно! — Наруто вскинул палец вверх. — Сейчас и поговорю. Шин, ты такой умный малый… Наруто достал телефон, но Шин перекрыл его ладонью. — Только мудаки выясняют отношения по телефону. — Тогда я поехал, — Наруто резко подорвался с места, но Шин побрел за ним. Пока блондин сидел, Шин не чувствовал этого давящего высокого роста. По сравнению с ним этот мужчина казался гигантом. — Это не лучшая идея, знаешь, сейчас ночь. Кажется, своими советами Шин испортил кому-то спокойный сон. — Нельзя это откладывать!.. — через плечо крикнул Наруто, прорываясь через толпу к выходу.х
Шикамару проснулся примерно через час после того, как его вырубило, когда толпа снова взревела и он увидел, как Киба засасывает сначала какого-то парня, а следом девушку, обнимая обоих за плечи. Протерев глаза, он убедился, что это все не сон. Шикамару огляделся в поисках второго идиота, но Наруто нигде не было. Он зашел в туалет, но и там его не было, как и на улице около курилки. Злясь на то, что отпустил этих двоих в свободное плавание, забыв, что с ними происходит, когда они напиваются, Шикамару растолкал людей, собравшись вокруг Кибы и его партнеров. — Где Наруто? — подойдя к Кибе, спросил Шикамару. Судя по внешнему виду, стриптизер, недовольно зыркнул на Шикамару, когда Киба его отодвинул от себя. Киба огляделся. А потом, будто он только что вспомнил, что с ним был Наруто, вскрикнул: — Где Наруто, Шикамару! — Это я у тебя спрашиваю! — Вот же блядь. Киба схватился за волосы, вглядываясь во всех блондинов вокруг. Ни один из них не был Наруто.х
Шин вздохнул, чувствуя за эту ситуацию ответственность. — Скажи адрес, я тебе хоть такси вызову, — уже на улице Шин забрал его телефон и вызвал машину. — Ты такой хороший парень, — снова начал Наруто. Шин, кажется, за сегодня услышал это раз двадцать — только от этого мужчины. Наруто его обнял и поцеловал в макушку, на что Шин удивленно заморгал. — Будут проблемы — набери меня! — Как тебя зовут-то? — Шин прижался, когда блондин нежно погладил его по спине. Не будь у него забита голова каким-то «Саске», Шин, может быть, включил все свое очарование, чтобы заполучить его себе. — Наруто! Наруто сел в машину с помощью Шина и, помахав ему, улегся на заднем сиденье. — Я тебя обожаю! — крикнул он в окно, а потом, в него же, начал блевать. Шин рассмеялся.