Мне приснилось небо Лондона, В нём приснился долгий поцелуй. Мы летели, вовсе не держась, Кто же из нас первый упадёт…
Земфира — Небо Лондона
***
Антон жалел, что согласился на столь заманчивое предложение Арса, ведь риск искушения был снова велик. Он ведь и так захлёбывался от своих мыслей, что мучительно давили на воспалённый мозг. Он видел жгучую ревность и будто специально распалил её сильнее, подогревая странный нездоровый интерес. Шастун уже который раз набирал сообщение Арсению, но всякий раз стирал текст, придумывая новую отмазку. Собственно, а к чему она? Слишком сильно в мысли врезалась едкая фраза о том, что никто ничем не обязан. Снова зыбкая дрожь по телу, от которой его передёргивало. Антон водил пальцем по экрану телефона в попытке сообразить адекватную формулировку для мягкого отказа.Шаст:
Арс, на завтра отмена.
Не думаю, что это хорошая идея.
21:02
Антон не рассчитывал на какой-либо ответ: нет больше ни солёного моря, ни шума пенистых волн, ни до боли родной головы на его плече, — ничего. Но воспоминания слишком свежие, почти осязаемые, нежно-хлёсткие, а сегодняшний взгляд горящих голубых глаз ещё больше выводил из шаткого равновесия. Дыши, Шастун, дыши. Антона словно штормило от морской болезни, что разыгралась не на шутку и совсем не думала отпускать, но он верил, что труп, именуемый воспоминаниями, когда-нибудь обязательно прибьёт волнами к берегу. Нахрен такой туризм. Чего Попов хотел добиться этой прилюдной истерикой в коридоре? Новая головоломка для Шастуна была представлена для раздумий, коих и так было слишком много. Он едва ли справлялся с навалившимся грузом: тяжёл был последний сочинский камень. Даже свалившаяся как снег на голову новость о беременности Иры отошла на второй план, хотя нет, этот вопрос изводил его не меньше. В голове вертелась назойливая мысль о возможном предложении об аборте, но, осознав насколько она чудовищна, он быстро отогнал абсурдную идею. Ира определённо не заслуживала такое услышать. Морального падения ему достаточно. Безрассудства с него хватило, а секс втихую его решительно не устраивал. Пусть даже и по взаимному желанию и симпатии. Хватит, уже наломал дров. Ему казалось, что всё происходит не с ним, что всё это страшный сон и он вот-вот проснётся, но, ущипнув себя посильней, Шастун понял, что это по-настоящему. Реальность со всего размаху окунула его в ледяную воду, да так, что теперь приходилось хлебать её, давиться и обессиленно задыхаться. Звонкая вибрация всколыхнула Антона от тяготивших мыслей, и, увидев уведомление с иконкой «Арс», сразу решился прочесть. Арс: Видимо, нашлась компания поинтересней. 21:10 Вторая звонкая пощёчина за вечер от Арсения. Шастун зло фыркнул и уже хотел было выругаться, но придержал эмоции в присутствии своей девушки, которая постоянно кружилась возле него назойливой мухой. По всей вероятности, Попов выбирал слова для ответа, а вот Антон наоборот оправдываться не собирался. Лучшая защита — нападение.Шаст:
Я тебя понял ещё тогда в аэропорту,
а сейчас ты сам себе противоречишь.
Какого хрена?
21:12
Арс: Тогда таких, как я, здесь два. 21:12Шаст:
Я запутался, Арс.
И нихуя не понимаю, чего ты хочешь!
21:14
Вернее сказать, Антон злился на самого себя, потому что всё снова повторялось. Вывести Попова из себя получилось профессионально, только вот он ненароком впутал в это дерьмо ещё и Юлю, которая попалась в самый неподходящий момент. Впрочем, с ней можно было разобраться безболезненно для них обоих, ведь ей меньше всего нужны были эти интриги. Арс: Мне просто нужен мой друг. Ничего более. 21:20 Друг. А вот, собственно, и добивочка, только это не «Сцена из шляпы», где можно ляпнуть, что угодно, и не опасаться за свои слова. Шастун чувствовал себя сапёром на минном поле и не знал, где может рвануть так, что разлетится всё в щепки, оставляя после себя кратер. Головная боль отдавала болезненной пульсацией в висках, а дышать становилось всё труднее. Слов не находилось. Антон не хотел ничего писать, но эта неопределённость с Арсом его резала без ножа. Он уже хорошо понимал, что новость о скором браке добьёт его и поставит жирную точку на каких-либо отношениях с ним, оставив после себя лишь холод и мрачный взгляд глаз с синевой. Верно Позов говорил: с совестью будут проблемы, и они есть. Противно ложиться в постель с нелюбимой. Противно до мурашек и колючего озноба. Шастун избегал Иру, её прикосновений, не говоря уже о близости, которую она так маниакально жаждала. Антон долго дожидался, пока та уснёт, и лёг далеко за полночь, но было вовсе не до сна…***
Два съёмочных дня пронеслись кометой, и даже времени на разговоры толком не осталось, — ребята лишь перекидывалась рабочими фразами, обсуждая только то, что касалось работы. Особенно тяжело дался последний мотор, где команда была задействована во всех импровизациях. Ещё и костюмы до безумия неудобные. Шастун, которому был по нраву спортивный стиль, готов был взвыть от рубашки, — она его нереально бесила. Хотя в целом съёмки проходили в обычном режиме. Свойственная суета во время моторов вполне нормальное явление: гримеры летали туда-сюда, Оксана подбадривала команду, параллельно справляясь со своими поручениями. Как ни странно, Арс вёл себя очень непринуждённо, только шептания по углам с Серёжей выглядели неестественными: Матвиенко мгновенно менялся в лице после каждого сказанного ему слова. Антон начинал подозревать, что Попов выдал ему о Сочи всё как на духу. Собственно говоря, шила в мешке не утаишь, и, зная отношение последнего к шипперско-радужной теме, он уже был бы на взводе. А здесь Шастун издалека наблюдал относительное спокойствие с некой грустью. Значит, что-то другое. Секреты? Не похоже на них. Наслаждаясь относительным одиночеством в тёмном коридоре, Шастун закрыл глаза и устало откинул голову на стену. В нём говорила не только усталость: нахождение в непосредственной близости с Арсением корёжило весь металл внутри. Нескольких взглядов в «Опоздании» вполне хватило, чтобы убить всё воображаемое спокойствие. Прутьев бы не хватило, чтобы высечь его из памяти; и плевать на жестокие удары, лишь бы не видеть арсеньевского пронзительного взгляда снова. На этот случай пришлись командные шокеры, по крайней мере сегодня. Боль немного приглушила колющее чувство беспомощности. Шастун медленно сползал по стенке, выпрямляя ноги, а спасительная прохлада расслабляла. Только вот продолжалось это недолго, потому как его мнимое умиротворение нарушил приличный пинок в бедро и падающее сверху тело. Антон даже не успел толком среагировать и разобрать в темноте лица неизвестного. — Да ёб твою мать! — голос был очень знаком. — Тут, блять, чёрт голову сломит! — теперь стало совсем понятно. Самарина. — Ты-то чё здесь забыла? — зашипел Антон, потирая пострадавший участок тела. Однако, больновато. — Ходила за батарейками. Ещё вопросы? — Юля быстро поднялась на ноги и впопыхах принялась искать слетевшие очки, проклиная свою непредусмотрительность, ведь линзы были бы для неё лучшим вариантом для работы. — И вообще мне эти встречи начали порядком надоедать. — А мне нет, — Антон обеспокоено наблюдал за ней. — Угомонись. Ну бухнули разок, что криминального? — Прям как с проститутками: трахнулись и разбежались, — достав телефон из кармана, чтобы посветить, Юля наконец нашла свою потерю. Сраное дежавю. — Ну… Хотя бы целые, — она натянула их на нос с рьяным усердием и хотела было уйти, но путь был перегорожен Шастуном. — Если ты проститутка, то я тебя заказываю. В разговоре не откажешь? — Антона забавляла Юлина неуклюжесть, которая и ему была присуща, но ещё больше — эта дурацкая шутка, выданная наспех. Если бы тут был свет, то Антон бы заметил, до чего сильно была обескуражена Самарина его дерзким вбросом, но на деле совсем не хотел её оскорбить. Девушка не от мира сего чем-то отдалённо напоминала ему Матвиенко, а тот, как известно, постоянно был предметом стёба в команде. Обидно, досадно, ну да ладно. — У тебя две минуты, — обречённо вздохнула девушка, осознавая, что побег не удастся, и скрестила руки на груди. — Выкладывай. — Так быстро? Я способен на большее, — откровенная издевка сама вырвалась из уст Шастуна, вызвав мелодичный смех у Самариной. Гнев сменился на милость. — Не переоценивай свои возможности. Если я не по этой части, то не думай, что я об этом ничего не знаю, — хихикнула она и похлопала парня по плечу. — Ладно, похохотали и хватит. Что у тебя? Услышав шорохи поблизости, Антон резко схватил Юлю за руку, уводя вглубь коридора подальше от посторонних глаз, ведь то, что он хотел спросить было слишком запретным и личным. Со стороны вся картина в коридоре выглядела очень неоднозначно: двое, да ещё и в темноте, — что-то совсем из ряда вон выходящее. Юля начала вырываться, но цепкая рука Шастуна, не рассчитав силу, до боли обвила запястье девушки. Самарина еле слышно пискнула, но внезапное чувство паники не позволило ей закричать в полный голос. — Как тебя просто напугать, оказывается, — Антон отпустил трясущуюся руку девушки. Самарина стояла как вкопанная, не говоря ни слова. Её лихорадило так, будто на неё напали гопники в подворотне, но кроме Антона в этом проклятом коридоре никого не было. — Блять, как в триллере. Говори уже! — прошипела она, вжимаясь в стенку. Неожиданная шоковая терапия Антона сработала превосходно. Если бы он мог разглядеть в этой кромешной темноте лицо Юли, то повалился бы от смеха. Кремень, блин. Максимум зефирка. — Не буду ходить вокруг да около и спрошу сразу. Как ты поняла, что тебе нравятся девушки? — сразу в лоб. Антону было важно для себя понять, насколько нормально его состояние, а кроме Самариной он не знал никого, к кому можно обратиться. Истинное отчаяние заставило его говорить с малознакомым ему человеком о совершенно сокровенном. Долбанный сюр. Юля собиралась с мыслями, потому что ей и самой в своё время пришлось нелегко признать позорное чувство своей «неправильности». Воздух вдруг стал едким газом, расплавляющий лёгкие. Она была в замешательстве не меньше Антона, который уже пожалел, что спросил об этом. А ей необходимо было выговориться. Ей нужен был тот самый водитель, который выслушает попутчика в надежде, что тот верно истолкует смысл. Око за око. — Мне нравятся люди независимо от их гендера. Это не дань моде или что-то ещё. Такие отношения я лично для себя поделила на любовь, работу и проституцию, последнее не в физическом смысле, а в моральном, где торгуют чувствами напоказ. Если провести между всеми этими ничем не связанными понятиями параллели, то можно узнать: работа служит обыкновенным опытом, дань моде приводит к проституции, а любовь чаще всего идёт из детства. В моём случае всё стало намного больше, чем опыт. Мы знали друг друга с первого курса, но то самое хреновое осознание ебанутой любви пришло ближе к окончанию меда. Мы были всегда рядом и вместе: учёба, работа и общага. Её было и много, и мало одновременно, — её голос дрожал, но совсем не от страха темноты. — Прости, я теперь чувствую себя дебилом. Ты не обязана это рассказывать, — перебил её Шастун и мысленно отвесил себе подзатыльник, но она села на пол и потянула его за собой, давая понять, что продолжит. — Господи, я даже в офтальмологию подалась из-за неё, — глухой стук от кулака разрезал тишину в коридоре. — Для неё было не в диковинку спать с девушками, но рассказы об её похождениях вынудили во всём признаться, ибо терпеть было невыносимо. Спустя месяц она ответила взаимностью. Ну или мне хотелось так думать. Чересчур быстро всё произошло. Ей было так удобно, потому что я постоянно была под боком и просто полюбила человека... девушку. Как ты помнишь, расставание закончилось попойкой, — Самарина судорожно вытерла с щёк непрошенные слёзы, шмыгая носом. — Спросишь, причём тут любовь, работа и проституция? Заглянем под другим углом: везде ты получаешь своё вознаграждение, но у всего обратная сторона медали и свои болячки. На работе мы зарабатываем гастрит и хроническую усталость; проститутки превращаются в нравственных калек, а у любви можно выиграть билет в психушку в один конец, но лучше до этого не доводить. Хоть Юля и говорила загадками, но в этом завуалированном рассказе он для себя уловил чёткий посыл и собирал разбредавшиеся в голове мысли воедино. Ему было до жути неудобно за бестактность, — он влезал в личное пространство другого человека и выбивал информацию унизительным образом, но был благодарен за каждое сказанное ею слово, понимая, как трудно они дались. Он допустил ошибку, не подумав ни о чувствах Юли сейчас, ни об Арсении, когда вывалил на него собственное признание, полностью обескуражив. Опять. — По всей видимости, я стану обладателем билета в один конец, — подытожил Антон. — Хоть я и слепая, но кое-что вижу, иначе бы ни за что не стала это рассказывать. Не волнуйся, я могила. Мед преподал хорошие мастер-классы по наблюдательности. Вы же с друг друга глаз не сводите. Не буду отрицать: я бы тоже на него повелась, не будь я такой занудой, но что-то меня настораживает в Арсении. Ты хороший, Антон, но явно заплутал. Ты многим рискуешь. Просто не повторяй моей ошибки, либо твоим спутником может стать тотальное одиночество. — Как все говорят — любовь нельзя сыграть. Стоп, а как же твоё первое правило толпы? — он вспомнил самый первый их разговор в баре. — Я пошла на это, потому что нечего уже было терять, а тебе есть. Не променяй океан на лужи: стоит только солнцу выглянуть, сразу они испарятся. — Спасибо, что ли… И можешь смело мне вмазать. Я заслужил. — Да ладно, не благодари. Я ничего не сделала, но, думаю, мои слова были достаточно исчерпывающими. Юля осторожно встала и, наощупь, скользя по стене рукой, направилась на тусклый свет в сторону съёмочного павильона, оставив Шастуна одного. Граница личного была напрочь стёрта этим разговором. Ему нужно было многое обдумать, а в первую очередь, где провести свою медиану в этом грёбанном треугольнике, в который угодил неосознанно, но отнюдь не случайно. Разум и сердце начинали свои переговоры снова, ибо в этой войне может быть слишком много потерь.***
По традиции после съёмок Стас собрал всех для подведения итогов, даже посмеялся, что монтаж будет попроще в этот раз, что было самой настоящей редкостью. Только Матвиенко возмущался: его одежду залили шампанским, а Позов стебанул, что тот не умеет веселиться как все. Избито и смешно. Шеминов всё-таки сделал несколько замечаний по каждому из ребят, но в этот раз никто особо не выделялся. Без сучка и задоринки, так даже не интересно. Стас ещё раз поблагодарил всех за работу, и главные фигуранты шоу отправились в гримёрку собираться по домам. Ира же осталась в компании Оксаны. Это и к лучшему. Ничего не предвещало на море шторма, и, когда практически вся команда разбежалась на радостях восвояси, в гримёрке остались только Арс и Антон. Вдвоём. Впервые за все дни моторов, ведь после злосчастной переписки шестидневной давности Шастун не оставался с ним наедине ни под каким предлогом. Этакое бегство по-шастувски, — по-другому же нельзя это назвать. — Если Вы вдруг видели Антона Шастуна, то передайте, что его друг искал, — Арсений нарушил молчание, развеяв бьющую по ушам тишину. — Может, что-то ещё хотите передать, а то он в последнее время очень занят, разгребая навалившееся на него дерьмо, — Антон слегка опешил, услышав непривычный укоризненный тон Попова. — Как мне ему сказать, если его друг отказывается всячески слушать, а только сыплет непонятными упрёками, не разобравшись в ситуации, — Шастуна несло по волнам непонимания, предвещающие страшную непогоду. — Упрёками? Я разобраться хотел, а ты даже этим меня не удостоил. А всё потому, что ты не думал о моих чувствах ни тогда, когда бросал камни, ни почти неделю назад, ни сейчас, — Арса заполонила злость. Попытка вывести Попова на компромисс была успешно провалена, и теперь Антону приходилось впитывать в себя обвинения в легкомысленности и эгоизме. Арс говорил так убеждающе, что Шастун даже был готов на мгновение в это поверить. Ну уж нет. И только Антон попытался открыть рот, как Попов снова его перебил, не желая слушать. Только больше подстёгивал, напоминая о моменте на берегу моря, где Антон сказал, что хочет разорвать отношения с Кузнецовой, прекратить зависеть от чужого мнения, но ничего из этого не сделал. Свалить всю вину за произошедшее на инициатора — неповторимая классика жанра Арсения. Ведь он сам мог отказать Антону в ту ночь, но соблазн перед неизведанным взял над мужчиной вверх, а это значит, что охуенно проебались оба, — каждый по-своему. Антон терпел беспощадную арсеньевскую тираду до того момента, пока имя Самариной не всплыло в довольно грязном контексте на пару с Шастуном. — Очнись, блять, Арс! Я не на помойке себя нашёл. Не знал, что ты такого «высокого» мнения обо мне, и после стольких лет… — Я не хочу тебя ни с кем делить! — А я не хочу играть в одни ворота, где… Договорить Антону не удалось: Арсений сжал его плечи и повалил на диван, затыкая жадным поцелуем. И плевать он хотел на то, что их могли в этот же момент поймать с поличным. Губами мужчина вымаливал прощение, но его даже и в помине не было. Антон отпихнул его от себя и покачал головой. — Вот ты и подтвердил, что меня слушать вовсе необязательно… — окинув напоследок Арса грустным взглядом, Антон ушёл. Пора бы уже это признать наконец и не делать из этого великой драмы: Арсений, ты вляпался по самое не балуйся.