Пройдёт боль и счастье утопит меня. Счастье быть с тобой, только тебя любя, И будут лететь годы, осушая воды, Храня бережно нашей любви оду.
Т9 — Ода любви
***
Вдох…
Такой глубокий, свободный и единственный перед погружением в бездну. Арсений не был готов покинуть свой уютный воображаемый аквариум, в котором он существовал как в собственном мирке, отгораживаясь от чувств. Для него это было похоже на прыжок с трамплина. Страх перед высотой и неизвестностью пугал основательно, обнажая очень чувственное и беззащитное нутро. Сначала он посмотрел вниз, а после зажмурил глаза так сильно, насколько это было возможно. Голова отчаянно кружилась, рецепторы воспринимали каждый шажок к краю его пропасти слишком остро, отдавая холодным покалыванием на кончиках пальцев. Трещины уже расползались причудливыми узорами по стеклу… Жизнь прибила его к берегу, поставив хрупкую посудину у края, а волны, рассекая камни, били с каждым разом всё сильнее…«Тёплый дождь по капле тихо умирает в земле. Я хочу к тебе, я лечу к тебе…»
Он мог не смотреть на Большую воду, но манящая бездна едва слышно нашёптывала: «Я тебя жду уже очень давно, только приди», перебивая истошные голоса сирен. Антон Шастун был не просто морем, где миллионы обитателей построили свой мир, он был гигантским океаном глубиной с Марианскую впадину. Обычному человеку не под силу выбраться оттуда самому, давление не менее десяти атмосфер жёстко раздавит, не оставив и намёка на раннее существование. Но Арсений был яркой золотой рыбкой, хоть и аквариумной, но красивой и светящейся, — Нимфой. С такой приметностью выжить в новом пространстве будет сверхзадачей, и Арсений понимал это. Концерт в Нижнем уже давно отгремел, и изрядно воодушевлённый народ на выходе из зала делился впечатлениями, вспоминая недавние каламбуры и неловкие моменты с выступления. Стас был уверен, что видеозаписи с концерта уже разлетелись по каналам и сообществам, как горячие пирожки. Сколько бы ни говорил он зрителям не снимать, всё равно просьба игнорировалась, и нагловатые и не совсем люди вопреки всему продолжали делать это из раза в раз. Что в лоб что по лбу, хоть изымай телефоны у всех. Приходилось ли Шеминову видеть нарезки в соцсетях? Слишком много раз, учитывая, что упоминания его в историях или публикациях была неоднократной. Как же без этого. Направляясь в комнату, отведённую под гримёрку, он встретил только Арсения. Точнее то, что выглядело как Арсений. — Я бы тоже от кофе не отказался, — похлопал Стас по поповскому плечу. — Устал жёстко. Все красавчики, сегодня без разборов. Лучше пройтись куда-нибудь. Попивая из стаканчика не самый лучший кофе, Арс почти не слушал его, лишь услужливо покачивал головой. Меньше всего хотелось говорить — мыслями он точно был не здесь, а на той самой парковке среди машин. Он сам перевернул свой маленький аквариум, оставалось только принять свою участь, став жителем огромного океана. — Я думал, вы там потерялись уже! — выскочив из гримерки, прикрикнул ребятам Дима. — Шаст уже уснуть успел. Может, ну нахер ресторан, в номера лучше ужин закажем. — А как же погулять по вечернему Новгороду? Только не говори, что ты тоже с ним согласен, — Стас снова обращался к Попову, а тот захлопал глазами будто только сам проснулся, соображая сходу, где и с кем находится. — В кои-то веки не согласен с Позом, — Арсений на самом деле не горел желанием куда-либо идти, очень клонило в сон, но уснуть он точно не сможет — ночевать придётся вместе с Антоном. Из двух зол выбирал он меньшее. Ну спасибо тебе, Серёга. — Арс, ты до сих пор дуешься насчёт номера? Ну чего ты, блин! Там хотя бы кровати побольше, а вас, таких шпал, ещё попробуй определи, — Стас чувствовал за собой косяк, когда на ресепшене сообщили, что они напутали бронь номеров, а перепроверить в спешке никто не удосужился. — Да в конце концов, в первый раз, что ли? Матвиенко изъявил желание устроиться с Крапом, чтобы Оксане достался отдельный номер как единственной девушке среди них, а Позову просто хотелось посмотреть, чем закончится драма в одном акте. И не в кроватях же было дело. Антону было всё равно (нет); естественно, возразить он для вида пытался: Арс со своей зарядкой утром разбудит; пару претензий было высказано Стасу, а позже он всё-таки нашёл плюсы в этой ситуации — Позов постоянно бубнит во сне и мешает уснуть, а с тихим как мышь Арсом, хотя бы можно уснуть в спокойствии, и никто не будет донимать разговорами на ночь. Ну да, ну да. Ври себе больше. — Ой, да мне всё равно, с кем и где спать, — почти безразлично кинул Попов, метнув укоризненный взгляд в сторону Позова, который хихикал в сторонке, играя на его нервах. — Ну подумаешь, не на кровати подрочишь, а в душе, — Дима открыл лигу гаденьких шуток, а у Арса брови поползли вверх, будто его только что за этим делом застали. — А может мне нравится под звуки оркестра кончать в постели, а теперь не получится, весь настрой ушёл, — Арсений расплылся в хитрющей ухмылке. Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. — Хоть оркестр, хоть пушечный залп. Шаста тебе не поднять просто так, в тишине он вырубается моментально, а потом флаг в руки, ну или не флаг… Всё для тебя! — Дима на самом деле был бы очень даже прав насчёт Антона. Арс же пробурчал под нос: «Ну и придурки же вы» и потопал в сторону своего стула с одеждой. Шеминов отсалютовал Позову и закинул руку ему на плечо. Разговор вёлся уже на другую тему, и, войдя в гримёрку, они предложили чуть ли не в один голос сходить поужинать. Когда речь зашла про еду, у Шастуна сон как рукой сняло, и он объявил полную готовность хоть отсюда идти пешком до ближайшего кафе или ресторана — желудок отзывался китовым воем. Остальные не стали отрываться от коллектива и поторопились собрать свои вещи в сумки. Попову закралась в голову мысль о том, что Шеминов слишком всё легко спускает на тормоза, толкает Шаста к нему в руки и наблюдает со стороны за происходящим. Стас всегда анализирует все действия, и заселение в отель стало звоночком, как следует задуматься: неужели так всё просто? Только отбросить сомнения пришлось почти сразу: Матвиенко не пойдет на преднамеренный сговор за спиной, хотя ему и не нравилось тесное общение Арса с Антоном по причине совместной работы в проектах и банального волнения за душевное состояние обоих. Взгляды Серёжа пересмотрел, сделав для себя вывод, — Шастун делает Попова хоть чуточку счастливей и уберегает от нерациональных поступков, следовательно лезть с непрошенными советами лучше не стоит. У Позова мнение на этот счёт было несколько жёстче, — он к Шастуну прикипел всей душой и был тем сильным плечом в любой ситуации. Из его уст прозвучало: «Если вздумал поматросить и бросить, пеняй на себя». Антона он оберегал как родного, и его слова были вполне оправданы. Арсений иногда завидовал Диме и их с Антоном близости, а случай с Ирой, детали которого тот знал единственный из всех, послужил неприятным доказательством того самого доверия, которое Попову только предстояло завоевать, делая осторожные шаги в правильном направлении. Сергей и Дима, положив руку на сердце, приняли своих друзей, — у ребят и без них хватает заморочек, и в нотациях никто не нуждался. Обстоятельства с отелем сложились хорошим образом, а как они распорядятся таким шансом, — уже их личное дело. Со стороны показалось, что Арс был не рад и искал подводные камни, осторожничал, подавив в себе зарождающийся нервный всплеск, погрузился в апатию и собственные мысли, которые роились подобно диким пчёлам. Оставшись наедине с Антоном, этот поток точно вырвется наружу. А нужно ли его сдерживать?***
Поздний ужин стал для всех привычным в гастрольный период, и из ресторана ребята шумной гурьбой двинулись в город, чтобы растрясти наеденные калории за столом. Арсений и Дима были завсегдатаями рассказать о достопримечательностях того или иного города, в котором бывали, и Новгород не стал исключением. В тандеме у них получался содержательный рассказ, вкупе с местными байками. Без юмора не обходилось, и тут подключались уже все, разбавляя исторические факты своими личными ассоциациями. Антон и Серёжа даже попадали в травмпункт после концерта: Шастун с рассеченным подбородком, когда в «Куклах» девушка уронила его, и, потеряв равновесие, он здорово приложился к полу, а Матвиенко с незаживающим пальцем на руке. Не всё хиханьки да хаханьки, как хотелось бы. Прогулка была без приключений, но с абсурдным ребячеством, — кого-то расшевелила, а кого-то окончательно сморила; утренний ранний рейс нагонял тоску, и режим энергосбережения вскоре включился у всех. Прибыв в отличном настроении в отель, все попрощались уже находу, волоча ноги каждый до своего номера. Арсений не выглядел уставшим, что было довольно обманчиво: выдали его только легшие словно тёмные тени круги под глазами. Он заглянул только в самые важные чаты, чтобы ответить, задержавшись взглядом на одной из новых фотографий бывшей жены вместе дочерью, где она написала, что всё ещё его друг и хотела бы видеть его счастливым, несмотря ни на что. Мудрая женщина, которая предпочитала оставаться в душе и сердце, а не в свете известности. Сердце щемило не от боли, — бесконечная благодарность за понимание окутывала его словно мягкий плед. Он очень сожалел, что принёс в её жизнь печаль.***
Антон мельтешил по номеру то в поисках часов, оставленных перед походом в ванную, которые, к слову, лежали на видном месте, но почему-то не объявляли об этом сами, то рюкзака, который тоже был в поле зрения, причём не только Арса. Сорока минутами ранее Шастун галдел больше всех, что устал, но стоило оказаться в замкнутом пространстве вдвоём, как его начал бить мандраж. Пользуясь увлечённостью Шастуна, Арсений тихо подкрался к нему со спины и сразу прижал к себе, и быстро подобравшись к чужим запястьям, обвил пальцами. Антон хотел было дернуться, но руки оказались в надёжной хватке. — Успокойся, пожалуйста, — полушёпотом произнёс Арс, и, услышав судорожный вдох Антона, отпустил его. — Не делай так больше. Антона будто холодной водой окатили и, найдя точку опоры в виде прикроватной тумбочки, он сел на неё, переводя дыхание. — Не буду, уговорил. Шоковая терапия тебе противопоказана, — мужчина улыбнулся и присел рядом с ним на корточки, положив голову на колени Антону. — Да хер знает, что происходит. Мне вообще не понравилась фигня с бронью и Стас странно себя ведёт, — адреналин гулял по крови Шастуна, его всё ещё потряхивало от недавнего испуга. — И потому энергия из тебя долбит как из ядерной подстанции. Стас точно догадывается, но молчит, пока молчим мы и в команде всё нормально. Это как раз тот случай, когда несказанному слову ты хозяин, — утешая Антона этими словами, он и сам пытался верить в сказанное. Арсений поднялся на ноги и чмокнул светловолосую макушку, а после ушёл к шкафу в поисках полотенца. Тело начинало ныть от напряжения, а душ как раз был хорошим средством, чтобы привести его в тонус и смыть с себя липкий осадок дня. Антону же открылось восхитительное зрелище: количество одежды на Попове стало порядком меньше, обнажая стройное тело с россыпью маленьких родинок, которых сам Арсений стеснялся. Оставив на себе только нижнее бельё, Арс закинул на плечо полотенце и ушёл в душ. Димкин совет про дрочку был очень кстати, и Попов бы им воспользовался, если бы не одно «но»: он находился не один, и на всякое неловкое прикосновение к себе организм реагировал бурно. Сбив спесь наваждения ледяной струёй воды, мужчина очистил голову от возбуждающих фантазий, что было очень непросто, особенно когда плод его вожделения был в непосредственной близости. И не только вожделения. Прежде Арсений получал всё и сразу, и, задумавшись о том, что с Антоном всё пошло иным образом, он осознал, что очутился в океане. Теперь рыбку может выкинуть на берег только сильнейший шторм.«И моё сердце бьётся в такт с твоим,
Отмеряя нежными секундами ритм.»
Прежде Попов брал желаемое, не заботясь ни о чём, идя по головам, и не давая никаких обещаний. И, перешагнув всё это, он из грязного течения попал в свой аквариум, а потом в чистоту Большой воды. Арсений потерял счёт времени, и вскоре единение с собой нарушил негромкий стук в дверь и обеспокоенный голос за ней. Укутавшись в мягкое полотенце, он провернул замыкающий механизм и вышел оттуда. — Сделаю себе пометку — не экономишь воду, — констатировал Антон, держа в руках халат, и пытался расшевелить Арса, но не вышло. — Какая-то лига плохих шуток. — Я её открыл, а ты подхватил. Честно говоря, думал, ты уже десятый сон видишь. — Не задалось как-то, — Шастун особенно тепло улыбнулся и пальцами пригладил выбившиеся пряди. Арсений смотрел на него снизу вверх, и взгляд остановился на чужих губах. Полотенце упало на пол, и, набросив теплый халат на арсовы плечи, Антон прислонился ими к мокрому лбу мужчины. Холодные капли беспорядочно стекали с волос на лицо и плечи, вызывая легкую дрожь. — А зря, вставать завтра рано, — уткнувшись в плечо Антона, еле слышно проговорил Арс, но с места даже не сдвинулся. — Я ещё не пожелал спокойной ночи. История не повторялась, а писалась заново. Большая вода принимала его радушно, сияющие лучи, пробивающиеся сквозь эту толщу, вселяли надежду, что непогоды не предвидится… Приподняв голову за подбородок, Антон заглянул в широко распахнутые глаза, полные смущения. Он не торопился, скользил взглядом по лицу напротив, рассматривая с нежностью каждую морщинку, родинку. Невозможный. — Арс… Ты прекрасен, — совсем близко, шёпотом, до мурашек. Как дышать? Антон больше не мог сдерживаться. Обхватив его лицо руками, Шастун покрывал поцелуями щеки, скулы, неторопливо, нежно. Арсения мазало не по-детски. В его сознание пришла самая горькая мысль — никто его так не целовал. Никогда. И сам он предпочитал избегать этого, считая данное действо если не самым интимным, то чем-то очень сокровенным, очень личным.«Пустой покинуть мир, забыть пустые лица…»
Арса трясло, глаза стелила солёная пелена. Он не мог поверить, что с ним всё это происходило. Антон — не фантазия, а самая настоящая реальность, и не тот, что ворвался ураганом в его номер, припирая к стенке, захлёбываясь жадными поцелуями. Он не переходил ту грань, он давно уже за ней, и тело тут не при чём. Он намного глубже. В мыслях, в каждом касании и в самом опасном для всех месте, куда Арсений пустил лишь Алёну и свою дочь — в душе. Сердце беспомощно трепыхалось в грудной клетке, а глаза покраснели, роняя хрустальные слезинки. Под жестким панцирем скрывалось абсолютно трепетная сущность, и Антон добрался до неё в столь короткий срок, расколов оболочку на мелкие осколки. Антон отстранился и пристально посмотрел на Попова, который не ожидал такого поворота. — Я, наверно, поторопился, да? — Шастуну стало совестно за свою настойчивость, и, поймав руку Арса, повёл его за собой, усаживая на постель. — Скорее опоздал. Может, не хапнул бы так много херни, — Арс не вносил никакой конкретики этими словами, только дал почву для размышлений Антону. Стирая слёзы с щёк подушечками пальцев, Шастун улыбнулся уголками губ, понимая, что его мужчина наконец-то стал говорить. Возможно, такими они и должны были прийти к друг другу, чтобы вместе провести работу над ошибками и оставить их позади. — Посмотри на меня, — Попов больше не хотел отводить от него глаза. — Я хочу, чтобы ты говорил о том, что тебя тревожит, и узнать тебя получше. Не стану скрывать, что хочу тебя, сейчас бы я соврал, если бы сказал, что это не так. Я очень ценю то, что ты дал время прийти к этому осознанно. И я над этим долго думал. Теперь я догнал почему. Дело ведь не в сексе. Иногда полезно сделать шаг назад, чтобы сделать два шага вперёд, — тихий голос Антона успокаивал, его хотелось слушать, наслаждаться. Его прямота сейчас была как нельзя уместной. — Никогда не думал, что услышав подобное, я сырость разведу, — шмыгнув носом, Арсений усмехнулся. — И что же ты понял? — Ты боишься, что я стану очередным, что узнай я что-то прям ужасное о тебе, то открещусь и скажу, что так и было. Блять, Арс, я же не мудак. Ну, разве что местами. Включай мозг и анализируй. Я был бы им, если бы воспользовался первой подвернувшей возможностью остаться наедине и полез к тебе, а вот на поцелуи соблазнился, да. — Не смею тебе в этом отказать…«Взлетать ради нас всё выше до самых небес,
И ради нас упасть камнем вниз.»
Завалившись на кровать вместе, Арсений подгрёб под себя Антона, нависая над ним громовой тучей. Мазнув кончиком языка по чужим губам, оставил след. Шастун больше не раздумывал, и поцеловал, ощущая на арсовых соль, но довольствоваться только ими не собирался, и уже совсем скоро Арсений лежал на животе совсем голый, ощущая на плечах ласковые прикосновения рук. Прокладывая губами дорожку вдоль позвоночника, Антон чувствовал бегущие табуном мурашки по спине. Едва слышный стон разнесся по всему номеру. Стон настоящего наслаждения. Это было важно для Антона. Как и обещал, он не переступал черту, но расширял границы познания. Выцеловывая ямочки на пояснице, Шастун слышал учащённое дыхание мужчины.«Залечишь раны, радостью подменишь печаль,
Дашь поцелуй мне, и светлой станет даль…»
Арсений утонул в ласке, предаваясь моменту единения. Он пьянел без вина с каждой секундой, с каждым поцелуем. Сжимая руками подушку, он тяжело дышал, низ живота приятно ныл. Прижимаясь возбужденным членом плотнее к кровати, Попов сосредоточился на своих ощущениях. Горячие ладони накрыли его гладкие упругие ягодицы, легко сжимая их, а юркий язык прошёл по ложбинке. — Антон, только не говори, что ты собрался это сделать… — с трудом выговорил Арс на выдохе. Шастун поднял голову, наблюдая за разморенным и дрожащим под ним Арсением. Кажется, для себя он всё уже решил и видел основное различие между механикой и чувствами. Главное, не только брать, но и отдавать. — Если попросишь. Засомневавшись в адекватности своего ответа, Попов промолчал, обхватив сильнее подушку. В таком состоянии он едва ли соображал, но Антон упорно ждал. — Не могу, — с небывалым трудом он выдавил из себя только это. — Можешь, как можешь считать то, что мой ответ полностью осознанный. Здесь не было ни фейерверков, ни барабанной дроби. Не было никакой игры. Ни один интернет-форум не подскажет, как найти подход к человеку, и не даст советов. Антон сделал шаг назад, когда счёл приоритетным не своё удовольствие. И даже не пытался сравнить что-либо с прошлыми отношениями, где всё было совсем не так. Впервые Попову было стыдно об этом просить. Стыдно до алого румянца, но Антону нужно было услышать заветное: «Я прошу», чего тот и добился, открыв для себя новый путь. Подложив одеяло под живот, Антон продолжил прокладывать поцелуи от лопаток и ниже, выбивая из Арса частые стоны, которые не были громкими, но их вполне хватало, чтобы тот мог понять, насколько верны его действия. У самого же мышцы на ногах сводило, и это помогало отвлечься от своего возбуждения. Когда требовательная рука слегка надавила на поясницу, Попов грациозно прогнулся, отчего Антона ощутимо повело. Рассудок затуманился, помутился, но Шастун уверенно коснулся снова языком расселины и осторожно развёл ягодицы, скользнув им по сжатому колечку ануса. Дурея от собственной смелости, Шастуна понесло совсем. Сжимая пальцами сильнее бледную кожу, он только прислушивался к хриплым стонам, переходящим в скулёж. Он старательно то выписывал круги по впадине, то проникал языком внутрь, обильно смачивая слюной, которой было более чем достаточно. Арсения так накрыло от такой чувственности и напористости, что долгожданный оргазм поглотил его без единого прикосновения к изнывающему члену, щедро поливая белёсой струей простынь и одеяло под собой. Утирая тыльной стороной ладони свои губы и подборок, Антон рухнул рядом с Арсом, обнимая со спины. — Ты как? Насчет меня не волнуйся, скоро спадёт, — Антон чуть отодвинулся, чтобы ещё больше не смущать мужчину. У Попова слова застряли где-то в горле, дыхание было сбивчивым, пульсация в висках не утихала, а на кончиках пальцев ощущалось приятное покалывание как перед погружением в океан. — Оно того стоило, — отозвался Арс, глядя на результат на постели. — Я рад. Только, пожалуйста, озвучивай свои предпочтения и пожелания, а мы вместе решим, как поступить, — хоть Антону и неловко было говорить об этом, но держался вполне себе стойко, насколько это было возможно. Выпутавшись из объятий, Арсений провел рукой по торсу и животу парня, и она замерла у резинки плотно обтянутых пижамных штанов. Шастун пресёк попытку пробраться дальше сразу, ибо для него действительно сейчас было это не главное, пусть и насущным. — А как же ты? Как-то неравно получается, — вскинув брови, удивлённый мужчина несколько опешил, когда его остановили. — Я полностью удовлетворен тем, что тебе хорошо, и сейчас не думай, что нужно что-то делать для меня. — Всегда считал, что сексом должны наслаждаться оба. — И правильно считал, только каждый делает это по-своему. И я своё получил сегодня сполна. Какие-то рамки разрушились в этом разговоре, и Арсений понимал: об Антоне он знает слишком мало как о парне. На правах друга он знал, что Антон больше любит чай, что он тот ещё совунья, что ему трудно даются долгие разлуки с семьёй. Хотя это было не новостью ни для кого из команды. Из личного он редко выносил что-то даже в пределах их тесного круга, только то, что он мог рассказать, не задевая ничьих чувств и весьма обобщённо. — Ты уверен? — вопрошал Арс, кидая взгляд на топоршившуюся ткань брюк Антона. — Да, Арс, уверен, — Шастун расплылся в довольной улыбке и поцеловал в запястье Попова. Убрав за собой все улики, они вместе улеглись на соседнюю кровать. Обвив Шастуна ногами как коала, Арсений мгновенно ушёл в сон. — Спокойной ночи… — прошептал Антон мирно посапывающему Попову, обнимая его крепче, и совсем скоро уснул сам под размеренное дыхание.«Не боясь, не тая этих чувств сильных,
Ловим сладкие грёзы на сказочных склонах.»
Утром они даже не проспят будильник и вместе соберут разбросанные вещи. Под шум и гам помчатся к вокзалу со всей командой. Димка всё также будет покусывать Арса и Сережу, а Стас поливать всех забористыми шутками-прибаутками. В гастролях была некая романтика, которая некоторым особенно запомнилась и подтолкнула к двум шагам вперед. Золотая рыбка плавала в Больших водах, погружаясь в беспечную глубину.Выдох…