Я научу тебя жить

      Хвататься за любую подвернувшуюся возможность и врезаться в тупик, расшибая лоб — это фрагменты магнитной ленты, которая из раза раз прокручивается в кассете событий посредственного человека. Его хрупка вера в себя давно истёрлась от того, что её так часто подрывали, ведь стоять выше остальных и забирать первое место — это обязанность перед семьёй, которую исполнять было невыносимее с каждым годом. Любая награда кроме абсолютного лидерства — это безответственность, небрежность и лень. «Всегда выкладывайся на полную», — повторяла мама, даже когда её сын уже использовал кучу салфеток, чтобы стереть пот, когда находился на грани потери сознания и когда ему не давалась задача уже целый час, несмотря на то, что учебник с ответами лежал прямо под ладонью с аккуратным маникюром и золотым обручальным кольцом на безымянном пальце с гравировкой «Вечная память».       Пока цель выбраться не будет достигнута, Даурен не сможет отстраниться. Без рассуждений он как без зрения, слуха и осязания. С новой порцией данных он стал ближе к нахождению пути из заточения: у убийцы есть слабость — белые призраки. Цветные для него безвредны, а вот для Даурена в первую опасны бывшие соперники. Сведений о постояльцах мало: парень видел только одного человека, да и тот может оказаться преступником. Другой информации о людях нет.       Само строение отеля с одной стороны логичное: с однотипными жилыми этажами и специальными зонами, а с другой — нулевой этаж с крайне запутанной схемой и подвал, созданный ради содержания фантомов и посиделок за настольными играми. Но это только из известных этажей.       С выходом же крупные проблемы. Главный вход можно использовать только вместе с кем-то или по поручению, но ни того, ни другого у пленника нет. Обязано быть что-то ещё вроде чёрного выхода на случай пожар, тем более, что один из них, если верить словам Ведущего, устроил Руслан.       Ещё одной проблемой служит возможный барьер вокруг отеля, который испортит любую стратегию. Есть два варианта: понадеяться на удачу и закрыть на него глаза или разведать заранее, чтобы подтвердить его существование или отсутствие.       Составив схему на основе полученных данных, Даурен пришёл к выводу, что без повторной проверки нулевого этажа и осмотра местности снаружи отеля, построить план не получится.       Несколько часов молодой человек наворачивал кривую вокруг кровати, мысленно выстраивая диалог с Ведущим для того, чтобы получить поручение на воздухе, и с любым из знакомых призраков, чтобы узнать о запасных выходах. Однако всё упиралось в подозрительность подобных просьб и расспросов, поэтому самым оптимальным, как решил юноша, будет незаметно проскользнуть через столовую, когда в той никого не будет, а перед этим взять поручение у Руслана.       Через час этот план стал казаться бредовым. Слишком высок риск, что кто-то заметит пропажу, даже если Даурен отлучится на десять минут, и крайне мала вероятность, что в людной столовой получится проскользнуть наружу. Тем более, возникнут подозрения, если он будет бегать туда-сюда, проверяя заполненность кафетерия. Другие стратегии обрывались раньше середины построения. Отлучиться для поиска ключа и отпереть главный ход? На ресепшене постоянно кто-то сидит — не вариант. Достать молоток или другой тяжёлый предмет и разбить окно? Громко, да и слезть не успеет. Притвориться гостем, грохнув одного из постояльцев? Если с нужной одеждой и актёрским мастерством удастся убедить всех, чтобы выбраться наружу, то есть шанс изучить барьер, а может и сразу выбежать.       «Я не убийца. У меня ни навыков, ни желания после, пусть и косвенной, причастности.»       За такими мыслями прошло два часа, и Даурен перешёл к проклинанию убийцы. За то, что затащил в эту рутину, что заставил принять правила «убей или умри», а также за наказания вне зависимости от предыдущих заслуг. Если рецидивисту захочется, то он, как и в первую ночь, застрелит «пташку», ведь молодой человек всего лишь очередная жертва в руках опытного ловца, которому даже не пришлось стараться выслеживать и похищать.       «Я всё сделал за него. Сам пришёл и в итоге оказался в западне. Это он поставил меня в викторине перед выбором. Это он заставил надавить на своих пленников. Он хотел, чтобы я это сделал. Иначе я не интересен, а слаб и жалок в его глазах. Да чтоб он сдох, раз я для него лишь игрушка!»       Даурен хватает чёрную униформу и швыряет её на кровать. Он достаёт нож и рвёт ткань; та поддаётся, тихо треща. Она могла бы быть алой и натянутой на хозяина отеля, — это сделало бы процесс непередаваемо бодрящим и приносящим удовольствие.       «Я не кукла, чтобы меня наряжать!»       В ход идёт пижама: юноша буквально срывает ту с себя, натягивает на подушку и разрывает рукава. Оба предмета гардероба можно надеть, но они едва прикроют тело, а вот подушку использовать уже не выйдет. Треск ниток никогда не был столь восхитительной музыкой для ушей. Отрываясь от истязания одежды, Даурен берёт нож за лезвие и крепко сжимает в кулаке.       «Я сильнее его. Не физически, но морально он меня не сломает. Я должен найти способ прорваться.»       С лезвия по руке стекает несколько капель крови. Легче всего причинять вред себе: если же направить агрессию на других, то последствия непредсказуемые, не поддающиеся расчёту.       Шрамы не дают покоя, чешутся прямо под бинтами. Даурен игнорирует порыв пройтись по ним ногтями. В его родном городе и на работе селфхарм был невозможен: то слежка, то надзиратель с высокими ожиданиями. Им требовался его ум, рассудительность и харизма. Его подгоняли под готовый шаблон, а он помогал этому, лишь бы зацепиться за дорогое место.       «Людей, имевших власть надо мной, связывало использование меня, как инструмента. И с каждым новым днём у подобных людей с манией контроля таких, как я, становится всё больше. В иерархии этого отеля я наравне с призраками, может ниже. Однако у Ведущего есть одно отличие от обычных начальников: он преступник, и это негативно сказывается на его социальном рейтинге. Его ждёт скамья подсудимых, а меня...»       Медленно, но верно дыхание выравнивается, а злость отступает.       «А на меня перестанут распространяться ограничения в передвижении. Для него отель — своеобразная свобода. Это причина, по которой он так часто напоминает всем о своей вседозволенности. Самовнушение, что здесь его не поймают. То, чем я занимаюсь, продумывая план побега...»       От размышлений Даурена отвлекает стук в дверь. Не дожидаясь приглашения, в комнату влетает Руслан и тут же обращает внимание на лохмотья.       — Тебе влетит от деда, — полтергейст поджимает губы, приподнимая уголки.       — Это был призрак, — поясняет непринуждённо Даурен.       — Говорил же Каму не устраивать казино после смены, — Руслан хлопает себя по лицу. — Руку тоже повредили?       «Перед срывом готовь объяснительную. Так, уважаемый директор?»       — Я не спал всю ночь и натянул пижаму на подушку. Заперся в ванной, затем услышал непонятные звуки. Невидимка разорвал муляж и стал гоняться за мной по комнате. Подоспел какой-то зелёный призрак и утянул того в пол.       — Красава, О'Райлли. Кстати, о чём это я... Сегодня будет собрание перед сменой, поэтому жду тебя в 103 кабинете в 7:30.       — У меня выходной.       — Да там на десять минут всего, потом отпущу на завтрак. Я за главного, вместо Чикатило. У всех день запарный.       — А он во сколько припрётся? — равнодушно спрашивает Даурен, пряча ладони в карманы толстовки.       — В десять собирался. Пацан, зуб даю, я только разъясню пару моментов и свалю к своей команде.       — Не интересует, — уборщик усаживается на кровать. — Пусть Ведущий сам всё разъясняет. Передай, что я его готов выслушать, когда он освободится.       — Я вам не почтовый голубь! Слышь, пацан, я тебя спасти пытаюсь!       — А я просил об этом? На смене готов выслушать, а сегодня у меня в планах помыться и пошататься по этажам, пока решаю с «танцевальной вечеринкой».       — Стопэ. Чикатило тебя пригласил на неё?       — Да. Не знаю, что за задача у меня будет. Кого из персонала там не хватает?       — Официантов, но Тамада кукухой поехал?! Там будут участники с твоей игры! Они тебя растерзают, если твой охранник не «ловец». Ада занята, Алекс пошлёт, Антона из подвала не вытащат, а О'Райлли... Я наеду на деда, а ты, как закончишь, — дуй к Аде.       — Я же могу отказаться. Тамада сам об этом писал.       — Писал Варф под диктовку. Чикатило стремается своего почерка. И подсказывает мне моя сгнившая печёнка, что дед затащит тебя туда в любом случае, поэтому лучше подготовиться заранее. Ада в прачечной. На бал придётся что-то другое подбирать, раз так вышло с твоей формой.       — Какой бал?       — Вечеринка бальная. Короче, не буду тебя задерживать — пойду ловить маньяка.       Как только призрак испаряется, Даурен раздражённо вздыхает и направляется в ванную, мысленно отправляя приставучего коллегу во Владивосток. Немного приведя себя в порядок, отчистив кровать от кусков ткани и свалив всё в корзину для грязного белья, молодой человек заставляет себя спуститься в прачечную. Внутри помещения красная девушка летает от верёвки к верёвке, собирая бельё, и, после нахождения нужного комплекта одежды, вручает его Даурену.       — Потом у себя примеришь. Подхватим Алекс и поплывём на десятый этаж: дед сейчас там тусуется. Руслан с ним побазарил, и они сошлись на том, что приставят к тебе О'Райлли. Он не слишком разговорчивый, поэтому ты не заметишь его присутствие.       После оглашения повестки она вспоминает, что забыла что-то сделать на нулевом этаже, и проходит сквозь пол. Даурен с неохотой следует за ней на лифте. Ресепшен встречает их не слишком радушно: он превратился в место потасовки. Журналы, бумаги и канцелярские принадлежности перелетают от стойки к мягкой мебели, а по разные стороны баррикад из вышеупомянутых предметов сидят Варф с ещё одним призраком и Руслан с Алекс. В сером призраке Даурен узнаёт женщину из бухгалтерии.       — Руслан, я просто хочу поговорить! — кричит тёмно-синий призрак. Варф на секунду поднимает руку, посылая стаканчик в сторону спортсмена. За стойкой регистрации блестит рукоятка рапиры. Лезвие прячется за книгой «Счета», которую серый призрак прижимает к груди.       — Знаю я разговоры с тобой! Шашлык делай из «Пророков». Я ни в чём не виноват!       — Одним шрамом больше, одним меньше. Нечего было сопротивляться при проверке на наличие острых предметов.       Упомянутая женщина-фантом сжимает в руках журнал учёта с плотным переплётом и, прослеживая траекторию летящей оранжевой кружки с белым логотипом в виде запятой, ударяет по ней книгой. Чашка возвращается отправителю, разбивается о голову качка и вместе с другими парящими предметами падает на пол. Даурен запоздало прячется за Адой. В прошлый раз это спасло от попадания летящих обломков, может, и в этот раз поможет.       — Ребят, вы чего тут устроили? — с досадой интересуется Ада.       — Варф стал мне угрожать шинковкой с солевой ванной! Надоели мне ваши порошки: от них потом спина чешется. Эр, выручай, своих опять бьют!       «Меня не приплетай.»       — Смотри, кого в союзники берёшь, — предупреждает Варфоломей. — Думаешь, он лучше нас? Тебе не рассказывали, что с теми девушками случилось ночью? Одни трупы.       — Я не виноват, — поясняет Даурен, борясь с желанием уйти из конфликта, лишь бы закончить этот цирк. — Они сами траванулись.       — Вот так взяли и спустя год решили откинуться? Брось, мы не вчера умерли. Нашептал, что за ними придут, если не выполнят, что ты скажешь? Вынудил одну ошибиться, но не учёл, что она утянет и вторую? Ада, ты бы какую оценку дала? Пять из десяти пакетов с эктоплазмой? Тридцать из пятидесяти смертей от отравления? Или семь из десяти отрезанных пальцев? По мне так, шесть из восьми кукол из первой Смертельной вечеринки.       — Ведущий говорил загадками и упомянул, что хотел закончить «Монополию™», — оправдывается Даурен, от паранойи оглядываясь, чтобы к нему никто не подкрался. — Я посчитал, что это моё задание на вечер. Я только припугнуть хотел.       — Какая, к чёрту, оценка?! — перебивает его качок. — Мы все накосячили в первой игре, а ты ещё призраков гробишь по сей день. Лицемер.       Циничное прысканье доносится от Варфоломея.       — Тепель выучил новое слово. Достижение «Филолог» разблокировано. А что касается тебя, Эр, то у вас были одинаковые задания: выполнить условие, чтобы выжить. Они предпочли сотрудничать и растянуть игру: ни победа, ни поражение. Тут приходишь ты и убеждаешь, что они в любом случае умрут. Наврал ради собственной выгоды! Буду откровенен: тебя ждёт то же самое. Ты — убийца, хоть и косвенный. Что на игре, что в «Монополии™». И именно жертвы таких придурков, как ты, Руслану и Аде приходится восстанавливать. Они и так делают всё возможное, чтобы отгородить тебя от мстящих соперников, потому что здесь всё держится на взаимовыручке.       Варф смотрит на Даурена с презрением.       — Хотя, куда нам, глупым полтергейстам до хитрого человека. Уже придумал, что будешь делать, когда выберешься? Насильственные методы — это последнее, что я применяю. Мы не ровня, поэтому не переступай черту в самообороне, иначе...       Ручка взлетает в воздух и проводит четыре перпендикулярные полу линии, и столько же параллельные ему. Образуется синий барьер в виде куба. Даурен касается его: материальный, попытка разбить ни к чему не приводит. Ада проходит сквозь барьер и скрещивает руки, делая угрюмое лицо.       — Буду держать тебя в этой коробке по полдня. Эта штука передвижная — потаскаю за собой.       — На... Немец, ты не охренел?! — Руслан подлетает к Варфу, но тот наставляет рапиру на уровне груди фантома. — Пусти Эра!       — Ежемесячный показатель жертв среди фантомов выдвинут на первый план. Ты живёшь в мире мёртвых, поэтому работай на них, а не на живых, — женщина с книгой копирует взгляд коллеги.       — Уменьшите мне профессиональную нагрузку. Лечением призраков занимаюсь одна я, и мне тяжело от постоянного переливания эктоплазмы и прижигания, — вздыхает Алекс.       — У нас растёт количество случаев нападений от других фантомов. Ведущий некоторые стены и двери обработал солью и, когда начинается потасовка, кто-то да врежется в опасную зону. Зачем я тебе это объясняю, если ты всё видишь собственными глазами и никак не встреваешь! Только и умеешь, что меня обвинять!       Варф срывается на крик, шокируя всех присутствующих, кроме Даурена, который про себя рассуждает над полученной информацией:       «Если есть двери, в которые призракам запрещено заходить, то там точно находится что-то важное. Может быть, оружие или какие-то книги про отель. Главное, чтобы не что-то отвратительное, наподобие трофеев, — по коже пробегают мурашки. — Была ли соль на двери в подвал? Не помню: было не до этого. А на обследованных этажах?»       — Короче, Тепель, я делаю тебе финальное предупреждение: не высовывайся, делай всё в срок и, ради всего святого, не предлагай «сиквелы». А также не смей мне дерзить на проверках, — рычит Варфоломей и снимает барьер.       Остальные слова призрака Даурен не воспринимает; тревога распространяется по всему телу. Его могут прибить просто за то, что он окажется не в том месте, не в то время. Воздуха катастрофически не хватает. Не подавая виду, он пробует отвлечься, посчитать до десяти, но мысли сплетаются в кучу. Пульсация отдаёт в уши, а пошевелиться становится невозможным.       Даурен плюёт на всё и подходит к выходу из отеля. Он приоткрывает незапертую дверь и выглядывает. Дышится чуть лучше. Зелень притягивает к себе, шепча бросить всё и помчаться через неё прямо к серой, но более безопасной жизни. Через несколько мгновений слух начинает прочищаться.       — ...Я врач, а не метрдотель!       — Не ругайся. Лучше скажи, какую форму дали, — парень с ирокезом хитро улыбается.       — С которой легко выводить кровь и разного рода жидкости.       — Мне ещё с поварами беседовать, — вклинивается напарница Варфа. — Сил тебе.        Когда Даурен оборачивается, женщины уже и в помине нет.       — Пожалуй, пойду повторять текст. Всем удачи! — Ада проскальзывает через потолок на другой этаж.       — До встречи вечером. Я возьму завтра выходной? — спрашивает Алекс.       Варф кивает, на что бледно-жёлтый призрак делает взмах рукой на прощание и исчезает.       «И мне пора. После завтрака я должен разведать обстановку. Зину и Лесю я точно не встречу, но могут быть и другие угрозы. Остаётся лишь положиться на чутьё. И удачу.»       — Какая-то Сирин напряжённая сегодня, — Руслан поднимает осколки оранжевой кружки и летит в сторону мусорки за стойкой, где выбрасывает испорченный мерчандайз.       — От этого вечера зависит его настроение. Напортачим — получим по физиономии. Просто не высовывайся сегодня, и всем будет спокойнее.       — И упустить возможность тебя побесить? Неее, я лучше вылезу из раковины в твоей комнате ровно в пять, — полтергейст возникает у стойки.       Рапира рассекает воздух и останавливается прямо напротив кадыка полупрозрачного сорвиголовы, который без впечатления строит губы уточкой.       — Denk das nicht mal. Ты держишься на моём терпении и эго Тамады. Если второе не иссякнет, то от моего остался глоток. Одно твоё неверное действие, и я сам покрошу тебя на салат, Mistkerl.       — Грубо. В списке ингредиентов нет никого с именем «Эр»? Или у тебя на живых аллергия? Прямо как у маньяка, — прыскает работник с Владивостока.       Мужчина в бандане окидывает взглядом Даурена, будто тот часть интерьера, а не его коллега.       «Спасибо, Руслан. Когда получу нужные сведения, — сдам Варфу. Может, мне за это дадут послабление.»       — Будь ты внимательнее, то догадался бы, что этот ему нужен в целом виде. Без понятия зачем; может, скучно стало с нами общаться, или устроил себе испытание на выдержку.       — Сколько дней я продержусь и не убью своего гостя? — звучит знакомый голос, когда Варф открывает рот, на что уборщик оборачивается в поисках источника, но никого, кроме своих собеседников, не обнаруживает.       «Это было слишком реалистично. Где он?!»       — Вы это слышали? — ошарашенно спрашивает Даурен.       — Что именно? — вторит собственный голос, слетающий с уст садовника-бедокура.       «Час от часу не легче. Они могут копировать голос. На будущее: на голос Ведущего не ходить — пусть сначала покажется. Но лучше бы и так не появлялся. А самый идеальный вариант — внезапно умер.»       — Расслабься, этим редко шутят, иначе мы бы давно чокнулись, — снова своим голосом говорит Руслан.       — Только новички дурачатся на первых порах, — Варфоломей опускает шпагу и упирается на неё, кладя сверху подбородок. Вещи вокруг разлетаются по своим местам: ручки — в стаканчик и на полку, журналы — туда же, телефон — на стол.       — Старички, вроде нас, иногда между собой развлекаются. Помогает выговориться. Варф — сухарь, но даже у него есть сердце.       — Под могильной плитой.       — Может, прекратишь на меня дуться? Осмотри и убедись, что я чист. Мне просто стрёмно было при девчонках это делать.       — Меня к таким, как ты, не влечёт: я уже об этом упоминал, — закатывает глаза немец. — Если ты лапаешь девушек в любой удобный случай, то у меня есть выдержка и мозг, не сосредоточенный на гениталиях. — С осуждением бросает Варф.       Руслан возводит глаза к потолку, причмокивая губами.       — Кстати, об этом. Журналы Playboy не завезли?       — Для тебя вырос тариф. Сорок монет.       — Аргх. Варф, можешь одолжить денег?       — Как отрабатывать собираешься? Ртом?       Впервые при юноше Руслан крайне эмоционально высказывает своё возмущение, не скупясь на прилагательные и не стесняясь непристойных выражений, вызывая у Варфа хохот на подобные попытки отстоять свою честь. Когда Руслан заканчивает свой монолог, секретарь загадочно произносит:       — Я подумаю. Как бы то ни было, вам пора, господа. Тебе — выбирать цветы для зала, — тёмно-синий призрак показывает в сторону приятеля. — а тебе, — Теперь обращение к недавно проснувшемуся, — посетить кафетерий.       Остроконечное орудие испаряется, и ещё один призрак покидает холл.       — Не возражаешь, если я с тобой прогуляюсь? Нужно кое-что обсудить.       — Денег у меня нет.       Руслан фыркает и летит вперёд.       — Я в курсе.       Уборщик осматривается, запоминая локацию в новом свете. Повороты, как и комнаты, не совпадают с предыдущим расположением; Даурен достаёт блокнот и зарисовывает текущий вариант. Кривовато, но сгодится.       — Нужно чем-то накрыть твою рану поверх бинта.       Молодой человек останавливается и поднимает голову. Тупик, а справа те самые бордовые двери.       — Наденешь перчатки. Также тебя придётся обработать. Гости у нас... не совсем люди, а разного рода монстры, и человека они легко учуят. Вот только эта хрень свежие раны разъедает.       — В первый день ты меньше командовал.       Не обращая внимания на выгнувшего бровь и перевернувшегося в воздухе фантома, Даурен распахивает двери. За столами сидят полупрозрачные духи: трое из них поворачиваются в сторону вошедших, пока другие продолжают беседовать. Красный призрак собирается ринуться в сторону пришедших, но его останавливает соседка жёлтого цвета.       — Это он! Отпусти меня!       — Рам, держи себя в руках! Нам запретили на него нападать!       — Да плевать мне на запрет! Из-за него мы здесь! Дай мне придушить этого придурка!       Руслан заслоняет Даурена собой и произносит:       — Тебя в этом теле всё равно не выпустят.       В воздухе проносится свист, и красный фантом врезается в потолок, — в его плече сверкает зелёная пуля. В кафетерии поднимается гомон, и призраки спешат разлететься, пока из пола не вылетает зелёный дух с коричневым отливом. Поправляя белую ковбойскую шляпу с чёрными узорами, он вскидывает револьвер в воздух.       — Без паники, горожане. У меня приказ стрелять по нарушителям закона.       Острый взгляд ковбоя поражает своей проницательностью. Сердце Даурена на секунду замирает, когда призрак ухмыляется уголком губ. Руслан протягивает коллеге ладонь для рукопожатия.       — Аллах Акбар! Как раз вовремя.       — Руслан, я же просил не разбрасываться такими прозвищами, — зелёный фантом убирает револьвер в кобуру и двумя пальцами устало проводит по переносице. — Лучше подготовь мне пойло к окончанию перерыва. Текилу завезли?       — Нет, но я создал замену. Вставляет покруче литра водяры.       — Я же не напиваться собираюсь, а как ритуал перед перестрелкой.       Даурен с интересом поглядывает на прибывшего духа. Шляпа по форме ковбойская, однако цвет и узоры точно не те. Наряд национальный кыргызский: тёмный чепкен с яркими узорами, белый койнек. Шаровары, пояс — всё традиционное, кроме ак калпака.       Молодой человек с ирокезом вспоминает, что сейчас требуются его профессиональные навыки, и он, прокашлявшись, объясняет Даурену:       — О'Райлли будет твоим сопровождающим. Невидимым, так как в ресторане, где будет проходить бал, нельзя появляться без материальной оболочки. Монстры те ещё расисты.       — Мой спортивный друг, — вклинивается стрелок. — ни для кого не секрет, что основной расизм исходит от тебя, как и...       — Завались. В общем, не любят эти упыри духов. Акбарович, сделаешь милость? Мне бы припугнуть кое-каких бездельников...       Ковбой достаёт револьвер и стреляет в Руслана, прикрепляя того к стулу. Тепель отрывается от пола только вместе с предметом мебели.       — Сам разбирайся, — произносит О'Райлли, прокручивает барабан и утыкает огнестрельное оружие в кобуру.       — Меня кто-нибудь будет освобождать? — с потолка подаёт голос Рам.       Ковбой лениво оглядывает посетителей кафетерия. Соседка соперника Даурена спряталась под домик из рук, на что и обращает внимание страж порядка.       — Пощадить, или пусть повесят? — рассуждает вслух местный шериф и поворачивается к Даурену.       Слова не находят выхода через сомкнутые губы. Молодой человек шепчет отстранённо:       — Рам пусть повесит, а Руслана можно отпустить.       — Ха! Лох! — усмехается Руслан и взлетает, когда пуля растворяется. — О'Райлли, поменьше трать патроны. Вдруг новенькие обступят нашего пацана.       Призрак с ирокезом лохматит Даурену волосы, на что тот ворчит и отодвигается. Натягивая капюшон на голову, парень, насупившись, скрещивает руки. О'Райлли смеётся, перекидывая револьвер между ладонями.       Остаток завтрака проходит мирно. Спортсмен и стрелок беседуют, рассказывая о жизни в отеле. Руслан также объясняет некоторые вещи из физиологии призраков:       — Мы не можем ничего употреблять, зато различаем запахи. Еды, напитков, сигарет… — полтергейст более дёргано добавляет. — Давно не затягивался. Эх, самые дешманские сгодятся, но Тамада против вредных привычек. Ради гостей приобрёл алкоголь, а курение оставил под запретом. Вот что спортивные люди с обществом делают.       — Ты же сам спортом увлекаешься, — выгибает бровь О'Райлли.       — Я это не пропагандирую.       Даурен фыркает:       — А алкоголь?       — Это обязаловка! На трезвую голову деда вытерпеть невозможно. Почаще бы выезжал на уличные тренажёры, лишь бы ползать по потолку не начал. Некоторые параноики утверждают, что он уже умеет. Брехня, как по мне.       — А что он точно умеет?       Руслан выставляет желтоватую руку и загибает пальцы, перечисляя:       — Управляет тьмой, создаёт иллюзии, замораживает взглядом, управляет своими куклами вуду и делает с ними всякую херь, оживляет людей, плюс есть версия, что на нём раны заживают быстрее, чем на простых смертных, — к концу рассказа все пальцы находятся в загнутом положении, в том числе один на второй руке. — Не, ну даже боссы в игрушках Остапа не такие жёсткие!       — Ты видел, как он замораживает кого-то взглядом? — со скепсисом спрашивают Даурен и О'Райлли одновременно и тут же неловко отводят взгляд.       — Попался мне как-то вопрос про клопов, и я вспомнил, что не находил их. Спустя примерно месяц увидел одного во время посиделок с жижей. Я хотел было раздавить, но Чиз уже набрал номер Чикотилы. Через минуту он зашёл, нашёл клопа и — хренак! — жук застыл. Лучше бы у него были светящиеся линзы, а не переносной ледолуч, палящий из глаз! — Руслан нервно барабанит пальцами по столу. — Не знаю, что он с ними делает. Как бы они не были секретным ингредиентом его ядов.       «Вот откуда холод. Скорее всего, побочный эффект способности. Эти фокусы сильно усложняют продумывание стратегии. Что, если он бессмертный? Или только увеличивается от урона? Не, это уже бред. С другой стороны, нет пределу возможностей в месте, где призраки не являются вымыслом…»       — И куда запропастилась наша птичка?       Даурен подскакивает на стуле, отрываясь от раздумий. На входе никого нет. Глаза всех призраков устремлены на вжавшего голову в плечи и не сдерживающего улыбку сплетника-юмориста. К его виску прислоняется знакомый полупрозрачный револьвер.       — Простите, ребят, я просто пошутил, — на весь кафетерий неловко произносит он. — Хотел вернуть товарища с облаков.       Даурен рассматривает свою пустую упаковку из-под йогурта, сжимая кулаки.       «Я тут чуть не умер от страха. Пранкер хренов.»       Двойные двери с характерным звуком стучат друг о друга, оповещая о чьём-то приходе.       — Перерыв окончен, — Даурен с раздражением бросает взгляд на призрака, но тот с угрюмостью сверлит точку у входа. О'Райлли опускает оружие и, как и Даурен, смотрит в том же направлении. — Возвращайтесь к своим обязанностям. Времени и так в обрез.       — Мне пора. Удачи, — с этими словами Руслан растворяется в воздухе вместе с остальными призраками. Некоторые из них вылетают через выход или потолок, пока не остаётся лишь О'Райлли, который выпрямляется по струнке, как солдат перед командующим.       — Я не знаю, каковы помыслы у Ведущего, — шепчет он. — поэтому если придётся бежать, то тебе понадобится помощь. На моей смене я не позволю тебе умереть. Это дело чести.       Даурен сужает глаза, оценивая свои силы. О'Райлли прав: Ведущий может сорваться в любой момент, значит, нужен отвлекающий манёвр, чтобы проскользнуть мимо маньяка. Но это может стоить разбирательств в будущем. Прислоняться к стенам коридоров и оглядываться при передвижении уже порядком надоело. И разум, и тело отказываются повторять сценарий. Ведущий делает несколько шагов вперёд, сохраняя дистанцию, и, взмахнув рукой, продолжает, когда призрак испаряется.       — Не знал, что ты сова. К сожалению, вечерних смен нет, поэтому послабления только в выходные, — Тамада заканчивает почти шёпотом с нотками разочарования. — Жаль, не в костюме. А это был мой новый рекорд по снятию мерок — сорок восемь секунд.       «Замолчи. Прекрати рассказывать о том, как лапаешь меня.»       — Лицо попроще сделай.       Маньяк негодующе цокает, убирает листовки в руках за спину и поясняет, какую услугу оказал парню:       — На остальных я минут двадцать тратил, а на тебя — всего десять, и то спешил, потому что действие фторотана подходило к концу.       Двери и окна обволакивает что-то тёмное, напоминающее тени, которые расползаются вдоль стен и пола. Ведущий гуляет между столов словно монарх, ради которого в замке вывесили флаги. От теней веет гнетущей безысходностью и кладбищем с взывающими душами усопших. Света едва хватает, чтобы разглядеть убийцу, что останавливается прямо перед Дауреном.       — Ты согласен участвовать в вечерней программе?       Несмотря на тревогу от полного отсутствия путей отступления, молодой человек ровно встаёт, в упор глядя в две бледные точки под маской.       — Нет, — звучит его жёсткий ответ.       Ведущий хмыкает, убирает приглашения на бал в пиджак, меняет их на пистолет и прокручивает тот на пальце.       — Хех, а я предполагал, что ты снова выполнишь сверх нормы и согласишься, — убийца наставляет дуло на Даурена. — Выходит, не такой уж ты и смелый. Просто дерзкий.       Инстинкт самосохранения должен был предотвратить от резких поступков: он же базовый, — тот, что срабатывает поверх всех остальных. Но натура Даурена проломила даже его, когда уровень огнестрельного оружия достиг нужной точки: лба жертвы.       «Он не скупится на меры по сохранению своего детища. Честная и соблюдающая нормы морали стратегия здесь бесполезна. Если он считает, что имеет право избавиться от меня из-за скуки, то я также отказываюсь сдерживаться. Чтобы стать убийцей, достаточно одного трупа. И он будет.»       Невзирая на все препятствующие факторы: на разницу в силе и на окружающую угрозу, Даурен срывается с места и подобранным со стола ножом целится в шею преступника. Все невысказанные фразы, полные ненависти, и подавленная гордость сливаются в выпаде. Доказательство, что он способен, что не является слабаком с длинным языком. То, что все годы мечтал донести до всех, под чьей властью прогибался и от кого зависел. Этот просчёт может бы обойтись ему потерей конечности или даже жизни.       Парень и кончиком ножа не успевает коснуться маньяка, отлетая от действия встречной силы и врезаясь в стол. Его гортань пережимают злополучные пальцы, обёрнутые в тонкий материал, а тело припечатывают к пластиковой поверхности. Лишь на секунду лицо Даурена искажается в удивлении, после чего с ещё большей свирепостью парень брыкается, пока дуло пистолета не вжимается в его висок. Поддался эмоциям, отбросил здравый смысл. Ради чего? Победы ему теперь не видать, как и возможности высвободиться: оба имевшихся ножа вне зоны досягаемости. Тень будто изголодалась по живым, вследствие чего наползает и на него самого. Страха в душе не осталось, только ярость. Молодой человек поджимает губы, всё ещё хмуря брови и даже не намереваясь отвести взгляд — наоборот, запечатлеть в нём все эмоции и отношение к серийному убийце. Нескрываемая радость, с которой Ведущий усмехается, полагая, что бой окончен, подливает масло в огонь в сердце Даурена. Размытым зрением парень выискивает слабые места и возможность оттолкнуть противника. Ему важен положительный исход столкновения: если не ради выживания, то для опорной точки подъёма в собственных глазах.       — Чем больше на тебя давят, тем сильнее ты злишься, — маньяк проводит дулом вдоль щеки, под челюстью и ведёт к подбородку. — Твоя слабая черта — поддаваться гневу и отключать мозг, будучи в загнанном положении. В викторине ты был вне досягаемости соперников, во время судейства — сбежал, стоило Лесе показать спрятанный нож, — Он поднимает пистолетом подбородок, внимательно изучая настороженность ощетинившегося юноши. — Сейчас ты в ловушке, поэтому и не сопротивляешься, а ищешь способ меня оглушить. Удивительное умение для обывателя. В комбинации с приспособленностью к разного рода ситуациям высоко ценится. Умей ты им пользоваться во время серьёзной угрозы — сбежал бы во время викторины. Если бы не барьер.       Ведущий хохочет, когда Даурен делает удар ногой в колено мужчины сверху, и сильнее душит, наслаждаясь беспомощным сглатыванием и напряжением шейных мышц под ладонью. Тотальное поражение, ещё и самым позорным образом: полное обезоруживание и обездвиживание на потеху садисту.       — Для такого удара у тебя хреновая физическая подготовка. Вычитал или опирался на интуицию? — ослабляя хватку, убийца запрокидывает чужую голову, заставляя Даурена на каждом вдохе пыхтеть. — На месте уборщика тебе делать нечего, но ты слишком своенравен для более высокой позиции. Поэтому предлагаю сделку: докажи, что способен действовать по инструкции и выполнять всё, что я прикажу, и я повышу тебя в должности.       В текущих условиях речи не может идти о подобных обыденных разговорах начальника с подчинённым. Тело будто запихнули в угли почти прогоревшего костра — до жути болит во всех прижатых местах, к которым добавились и ноги, сомкнутые для предотвращения побега. Ему говорят о новых возможностях, но единственным выбором для него всегда будет лишь воля, — так подсказывает разумная часть.       — Знаю-знаю, ты хочешь оказаться вне этого места, сдать меня в полицию и прочую лабуду, — Ведущий отодвигает пистолет. — Но как насчёт на секунду забыть об этом? Ты можешь умереть и на свободе, из-за обычной случайности. Разве не лучше знать об угрозе перед её возникновением, нежели умереть из-за придурка, переехавшего тебя под «Патимейкера» или какую-нибудь другую музыкальную хрень?       Пальцы на шее опускаются ниже; большой и средний жёстко сжимают у основания. Даурен давит на них челюстью, намекая убрать те для дачи ответа. Убийца цокает, неторопливо щёлкая шеей, как бы намекая, что отпустит не раньше нанесения повреждений, несовместимых с жизнью.       — Говори так, или замолкнешь в этом теле на-все-гда, — напевает Ведущий как считалочку, словно в голове уже расчленяет жертву на каждом слоге.       — ...Ни капли не лучше.       Даурен успел немного остыть, чтобы обозначить для себя три вещи: переговоры, отказ и повторная попытка вырваться могут закончиться для него летальным исходом. Пока паника не перекрыла остатки рассудка, необходимо что-нибудь предпринять.       — Верно, я соврал, — локоть ложится на грудную клетку и давит на трахею, едва не хрустя той. — Путь на вершину не всем удаётся пройти и не сломаться. Походу, я переоценил тебя, и мне стоило тебя убить, как и всех остальных.       Матовый блеск поцарапанного пистолета на мгновение сверкает и тут же исчезает под оглушающий выстрел. Даурен рефлекторно закрывает глаза, ожидая те же ощущения, что и в первую ночь, однако боли не приходит. Вибрация от стола отдаёт в спину, а звон некоторое время вибрирует в ушах. Только по нахлынувшему в лёгкие кислороду Даурен распознаёт, что Ведущий разжал ладонь и отпрянул.       — У меня ещё две пули, — через пелену доносится голос Ведущего. — Последнюю я всажу в тебя, если не получу ответа на свой последний вопрос. Какой по счёту, — узнаешь сам.       Придя в себя, Даурен поднимается и, держась за стол, проговаривает:       — Всаживай обе. Меня уже тошнит от этого разговора.       — Предпочтёшь смерть исполнению моих поручений?       Интонация говорит сама за себя: маньяк наслаждается гаммой эмоций, получаемой от пыток своего пленника. Молодой человек берётся за голову; в сознании всё спуталось, и для распутывания необходима тихая обстановка, что сейчас является непозволительной роскошью. Даурен возвращается к изначальному плану: сближение с начальником ради убийства того и последующего бегства. Не имеет значения, как он исполнит первую часть, если это создаст нужные условия, — риск крайне выгоден. Вздыхая, парень спрашивает:       — Предпочту их услышать, раз ты на них так настаиваешь.       От собственного приторного голоса и остаточных следов касаний к горлу подступает тошнота.       — Продержись вечер на танцевальной вечеринке и сможешь брать более серьёзные задачи. Если протянешь месяц, то найму ассистентом; с соответствующими статусом, зарплатой, возможностями и контролем над нижестоящими.       — Провал карается смертью? — сглатывает Даурен, едва не закатывая глаза от отвращения к благосклонному к его жизни исходу.       — Как повезёт. Повода мне не нужно, — Ведущий протягивает ладонь. — Ты согласен на такие условия?       Даурена передёргивает. Через сжатые зубы он протягивает дрожащую ладонь. Рукопожатие лишь кажется лёгким испытанием: для осуществления придётся вытерпеть и не вырвать ладонь. Как бы то ни было, молодой человек справляется и моментально засовывает руку в карман. Тени постепенно рассеиваются.       — Запасной костюм уже лежит в твоей комнате. В следующий раз пойдёшь в созданных тобой лохмотьях, — Ведущий щёлкает пальцами и проводит ими у лица, абстрагируясь от прошедшего утра. — Используй время до вечера с умом. До скорой встречи.       Хозяин отеля уходит, а Даурен направляется на прогулку, попутно представляя себя под душем, — да где угодно, хоть бы не вспоминать минувший разговор. Кроме номеров в начале коридора ничего нет. Как и следовало ожидать, все прелести ждут за поворотом: за тёмным входом, будто ведущим в трактир, располагается огромный для небольшого помещения корабль. Его паруса белее постельного белья, а красноватая древесина, из которой сколочен корпус и палуба, влечёт своим ярким оттенком бороздить просторы океана. Узоры в виде морских звёзд и оплетающих их щупалец каракатицы на корме даруют кораблю грозный вид. Это судно прямо создано для битв и рассечения волн, но, судя по столикам на палубе, используется в качестве местной достопримечательности.       — Территория Ерофея. Он сегодня шеф в ресторане.       По спине проходят мурашки от низкого голоса со знакомым акцентом. Даурен оборачивается, чтобы увидеть ковбоя, вмешавшегося ранее в потасовку в столовой. Зелёный призрак наклоняет шляпу в приветствующем жесте.       — Сопровождение начинается с этого момента. Заинтересовал корабль?       — Зачем вообще держать его в отеле?       Вода под судном заполняет выделенную ей ёмкость под ним. Без ряби, ещё раз подчёркивая абсурдность декоративного решения содержать здесь сиё творение. Молодой человек суживает глаза, узнавая призраков среди лучей разноцветных прожекторов.       — Для экскурсий.       Это всё, что удаётся узнать от телохранителя. Второй этаж они пропускают. Даурен успел по нему пробежаться, пока спускался к Аде. На третьем они заглядывают в столовую и тут же уходят.       — Подожди, — ковбой останавливается и вслушивается. — Зайдём в этот лифт.       — Не говори, что слышишь его перемещение. Или всё дело в музыке?       — Нет. Расписание у него.       — И где он сейчас?       О'Райлли молча разглядывает потолок. В отличие от Руслана, этот подчинённый Ведущего держит язык за зубами крепко. Даурен надеялся на добычу сведений, но, как бы он не старался повторно уточнять о необходимых деталях в здании, О'Райлли отказывался комментировать, изредка здороваясь с мимо пролетающими призраками. Молодому человеку не давало покоя ощущение, что Ведущий может выглянуть из-за угла и затащить в пыточную ради веселья. Ковбой попытался разрядить обстановку, пока его компаньон постоянно оборачивался, но по итогу оба сошлись на молчании вместо пустых диалогов.       Постепенно этажи складываются в одну связанную схему: главные помещения помечены толстым кольцом на бумаге, наилучшие места для пряток, вроде библиотеки, подсобок кафетериев и бара подчёркнуты. Найти второй выход с нулевого этажа не удалось, а О'Райлли отказался давать подсказки. За двадцать минут до встречи с Русланом, ковбой объявляет:       — Увидимся позже.       И тут же растворяется в воздухе. У себя в номере Даурен всё-таки заходит в душ и, стоя под холодной струёй воды, мысленно пробегается по коридорам. Голова раскалывается от такого количества запоминания и рассуждений, но это родная боль. Это значит, что он выкладывается на полную и скоро приблизится к разгадке. Снаружи здания были призраки, а днём по коридорам отеля никто, кроме сотрудников и пары промелькнувших постояльцев, не расхаживал.       «В номерах, судя по исходящим голосам, тоже негусто. Предположительно, наплыв приходится на вечер или другие дни недели.»       В точно обозначенное время в 398 номер влетает Руслан и вручает пульверизатор.       — Эта штука жжётся, поэтому распыляй немного. Для рта используй это, — на комод опускается мини-баллончик. — Мята. Избитая классика, но другого нет. Бывай, — Произносит качок перед тем, как покинуть чужие владения.       На обработку требуется двадцать минут. Предплечья обрабатываются поверх толстого слоя бинтов. Важно, чтобы раны не вскрылись, — в том числе та, что на ладони. Типичная практика, и всё же какая-то нервозность отдаёт в конечности. Пшик освежителя для рта, и подготовка переходит к одной из самых давящих частей — к ожиданию.       «Проработаю наброски плана. Барьер предположительно проходит на улице и вдоль здания, раз я спокойно ощупывал стены. Меня беспокоит мой компаньон: разговоры о чести явно будут перечёркнуты, когда я попытаюсь слинять. Что же подойдёт в качестве отвлечения внимания? Может, покушение на Ведущего? С его вспыльчивым характером достаточно наврать гостям и вызвать ссору с дракой. Что именно может ударить по чести хозяина отеля? Естественно, критика и угроза плохого рейтинга. Следующий шаг: барьер. Если Зина и сам маньяк не соврали, то это может меня задержать. Думай, Даурен, как обойти барьер, который тормозит и призраков, и игроков?»       Стук в дверь — очередной посетитель. В проёме стоит девушка, напоминающая Алекс, но без свечения и при параде: чёрное платье и такие же туфли на каблуках. В руках она держит комплект одежды и обувь. За ней, оперевшись о стену, в воздухе висит О'Райлли.       — Оставишь гостей стоять на пороге?       Даурен делает шаг вправо, и девушка заходит внутрь, клацая туфлями. Второй призрак влетает за ней.       «Почему она раньше не оживляла себя? Есть какие-то ограничения по времени?»       — Для завершения образа. Надевай.       Молодой человек берёт протянутые вещи и отлучается в ванную. Кеды остаются лежать на полу, а на его ногах красуется пара из кожзама. Ножик спрятан и не выпячивается. Несколько движений гребнем, найденным в шкафчике, и Даурен готов. Костюм сидит как влитой, что ещё раз напоминает об облапываниях, принесённых ради этого атрибута. Как же хочется вернуться в толстовку с джинсами.       «Пока не начался бал, нужно додумать, как миновать барьер.»       — Если удача по-прежнему на твоей стороне, то завтра опять проснёшься, — произносит Алекс, в ожидании вставшая у зеркала. — Нет — хотя бы повеселишься напоследок.       «Легко говорить, когда уже мертва. Мертва... А ведь призраков и людей объединяет смерть — в настоящем или будущем. Или же её близость. Если верить мифологии, то наши так называемые монстры могут жить дольше людей.»       — Я в курсе, что советовать мыслить позитивно в твоей ситуации — глупо, — девушка ищет своё отражение. Отсутствие портрета на глади стирает её улыбку. — Некоторые вещи невозможно исправить, поэтому сокрушаться по этому поводу — себе дороже. Ближе к вечеру я ещё раз всё обдумала и поняла, что пошла бы на эту долбанную вечеринку в честь окончания третьего курса, даже если бы мне кто-нибудь бы сказал, что меня ждёт. Мне осточертело в четырёх стенах корпеть над учебниками, в который раз проговаривая названия действующих веществ в лекарствах от гастрита. Моя юность проносится передо мной, и вы мне прикажете на это смотреть? Шиш! Меня поставили выслушивать аристократский говор посетителей, но как только включат «Малинки», вы меня не выгоните с танцпола! Пойдём, нам пора!       Девушка с волнистыми волосами вытягивает порывающегося юношу из номера, полная решимости относительно предстоящей дискотеки. Её пальцы холоднее воды, которой он умывается. У лифта парень вырывается, и оглядывается на свой номер. Как раз вовремя, чтобы поймать ключ, который кинул О'Райлли, заперев перед этим дверь. В лифте будущий официант нервно ожидает других спонтанных действий, однако оставшуюся часть поездки призрачный лекарь удерживает самообладание, и они едут в тишине.       На десятом этаже, за светлыми дверями, украшенными золотистыми элементами, Даурена с компаньонами встречает обыкновенное помещение ресторана: столы, касса для оплаты пищи посетителей, не проживающих в отеле, или тех, у кого оплачен только номер. Неподалёку располагается шведский стол с салатами, закусками и напитками. Блюда выносят по расписанию, судя по переговорам мечущихся призраков, но часть изысков в свободном доступе, в том числе чай и растворимый кофе.       «Всего один вечер, не паникуй: ты справишься. Нужный момент, — и я буду на свободе. Вопрос с бессмертием решается обращением; значит, найду монстра, который превратит меня в себе подобного, и смоюсь. Только одна мысль мне не даёт покоя...»       — Отведу тебя до подсобки, а дальше маньяк всё объяснит.       — Как-то слишком оптимистично ты это сказала.       — Это ты ещё с Ерофеем не общался. Я бы посмотрела, как долго ты бы его протерпел.       «Ужасные условия для сохранения хладнокровия. Так, о чём это я? Монстры... Ох уж эта неопределённость; никаких гарантий ни в отношении барьера, ни в отношении монстров. Они могут меня сожрать, — и всё, я мёртв. Дайте хоть один намёк, как обойтись без прибегания к крайним мерам...»       На левой стене расположена дверь, через которую Алекс запускает в помещение своего подопечного. В комнате немного тесновато: ящики для вещей занимают две стены, справа располагаются вешалки, рядом с которыми находится тумба со стопкой тонких полотенец. Обоев нет, словно это какой-то небольшой склад, который оборудовали под служебную комнату. Летая туда-сюда, призраки обсуждают план действий с организатором вечера. Ведущий отвлекается на вошедших сотрудников и обращается к приглашённому мужчине:       — После вчерашнего вечера я ввёл новое правило: перед работой всех необходимо досмотреть на наличие предметов, им не принадлежащих. Это займёт меньше минуты, если не будешь брыкаться.       «Я, конечно, был к этому готов, но всё равно лучше бы меня опять отправили драить ковры. Можно меня хотя бы день не будут трогать? Мне плохо.»       — Сэр, нужен ваш взгляд на оформление столов, — звучит голос из основного зала.       — Уже закончили? — Тамада сверяется с часами и цыкает. — Подойду через три минуты. Алекс, проверь, чтобы повара были наготове. Рам, сможешь провести осмотр?       — Если разрешается слегка грохнуть.       — Скомпрометирован, ясно. Позовите Джосуке — пусть займётся. О'Райлли, следи.       — Она передала, что опаздывает, — сообщает фиолетовый призрак с крайне странной интонацией. — В холодильнике не оказалось глаз для шампанского — пришлось слетать за льдом.       «А для того, чтобы бросить один в меня, у него нашлось.»       Если внешность Рама ничем не примечательна, то второй официант больше напоминает гоблина, чем человека. Его кривые выпирающие из нижней челюсти клыки напоминают маленькие колышки. Лукавая ухмылка их оголяет, когда фиолетовый парень с предвкушением шутника ждёт от босса дальнейших указаний.       — У нас мало времени. Поторопите её.       Маньяк выглядывает из подсобки, высматривая сотрудницу среди призраков.       — Ну, раз вы настаиваете, — едва сдерживая смех, полушёпотом произносит фиолетовый фантом.       Завершив свой официальный облик жилеткой, он преобразует свой облик в человеческий. Его кожа лишь меняет прозрачность, оставаясь бледно-сиреневой. Бешеные широкие глаза, с густыми армянскими бровями и крупные ладони вызывают у Даурена сомнение в адекватности выбора этого призрака на роль официанта. В особенности гоблинские черты, раз призрак сам их выбрал. А вот и подтверждение: на бейджике красуется никнейм — «Кам». Деньги он точно соберёт приличные с вечера — харизма так и хлещет из него. Однако, какая часть из них дойдёт до Ведущего — вопрос открытый. Ухмыляясь, как лисица в курятнике, Кам делает руки рупором и выкрикивает, сотрясая всё помещение:       — Джорно Джованна — лучший протагонист! Джоске — отстой!       Из коридора доносится грохот. Ведущий рефлекторно отступает, когда полупрозрачная махина тормозит перед ним и влетает в проём служебной комнаты. В контраст с высоким ростом и крепкой мускулатурой на призраке с голубыми хвостиками надета мультяшная маска под цвет волос, милое белое платье с бантами и такие же перчатки. Одним словом, фантом напоминает героиню мультфильмов про волшебниц-принцесс.       — Хэй, мистер… Что вы сказали о моём любимом персонаже?!       Её высокий женственный голос добавляет ещё больше комичности в нетипичный образ. Своей двухметровой фигурой девушка отсекает вход и занимает собой оставшееся тесное пространство. Из рации в кармане Кама Ведущий раздаёт указания:       — Джей, осмотри его. Не щупай долго; так, поверхностно. Если найдёшь что-то подозрительное, конфискуй и передай мне.       — Блокнот, я надеюсь, м-м-можно оставить? — всё ещё в шоке от увиденного, уточняет официант, смотря снизу вверх на влетевшую коллегу.       — Если там присутствуют карикатуры на меня, то только после оценки твоих трудов. Дай-ка я зайду и гляну...       — Сэр, время, — шикает Алекс на фоне.       — Сейчас. Плевать. Не думаю, что ты решил отравиться чернилами. Джей, доложишь.       Организатор вечеринки обрывает связь.       — Можешь, пожалуйста, так не глазеть? Я стесняюсь, — Джосуке смущённо отворачивает лицо. — Вытяни перед собой руки.       Даурен молча опускает взгляд. Касания никак не ощущаются, кроме движения воздуха. Отвлечься на размышления о плане выходит с трудом.       «Как мне обратить себя в монстра? Опираясь на книги, вариантов несколько: укус вампира или зомби, а также приворот. Самым оптимальным будет первый. Клыки, если что, спилю. Поверить не могу, что рассуждаю в таком направлении...»       — Это что такое?       Джосуке постукивает по карману на боку формы.       — Блокнот, — названный предмет ударяется обо что-то поменьше в такт создаваемым призраком порывом.       — Ещё.       — Ручка?       — Вынимай.       С неохотой молодой человек достаёт канцелярские предметы и спрей для рта.       — Мне для избавления от запаха дали.       — Хи-хи, тогда всё в порядке! — девушка хлопает в ладоши. — На этом всё. Спасибо за помощь.       Маска подмигивает, и Джосуке переключает внимание на одного из призраков, с которым они обсуждают гостей и их пристрастия.       «После такого я готов пожертвовать своими глазами для коктейлей... А что, если напитки создаются с применением магии? Тогда, выпив достаточно, я смогу обмануть барьер. В теории.»       — Яйцеголовый! — голос буйного призрака из столовой доносится до слуха молодого человека.       — Это ты мне? — не зная, как реагировать на нелепую попытку бывшего соперника задеть чужую гордость, спрашивает Даурен.       — Нет, у нас тут два человека с ником «Egg». Тебя привязать к вампирам или переродкам? Других уже разобрали.       — Переродки, — это которые?       — 13 стол. Семейная пара с маленьким ребёнком. Не предлагай морепродукты и консервы. Иди: начало через десять минут.       «Я же просто уточнял. Вампиры пролетают, вас понял. Переродки могут быть любыми существами, но вряд ли их укус меня обратит.»       — О'Райлли.       Призрак проявляется и с недоверием наблюдает за бывшими сокомандниками его цели для защиты.       — Мы сможем переговариваться в зале? — уточняет Даурен, напрягаясь от грозного вида ковбоя.       — Нет. Аппаратуру нам не предоставили по правилам для сотрудников ресторана. Поэтому единственное, что я смогу с тобой сделать, это вытянуть из лап гостей и сберечь от призраков.       — Но вмешаться в перепалку не сможешь?       — Без шансов.       Понимая, что призрак не сможет помешать настраиванию гостей против Ведущего, Даурен усмехается про себя и более уверенно покидает место сбора, осматривая свою рабочую местность. От зала веет небольшой заброшенностью; паутины и пыли не видно, но стенам требуется обновление. В отдельных местах обсыпалось покрытие, бледные розоватые разводы и выцветшие пятна застыли на стенах, как напоминание об основном бизнесе отеля.       «Меня нет в меню, иначе они бы не выдали средство от запаха. Я только подаю еду, — чем бы она не являлась. Пойду ли я на смерть ради мизерной возможности спастись? — скорее вопрос к себе, нежели тревога. Оптимальнее плана не придумать. Я не могу утверждать, что барьера нет, как и то, что успею сбежать раньше, чем меня поймает Ведущий. Дверь вообще может быть закрыта, поэтому выходить надо через столовую; там я выйду через столовую. Там окна открываются вовнутрь. Это будет вторым этапом.»       — Почти всё готово. Список рекомендуемых блюд раздать, никого из виду не упускать, — доносятся команды человека, воскресившего это место и вернувшего ему былую гордость и затихшие на десятилетия крики жертв.       Цокот удаляющихся туфель студентки медицинского факультета затихает, и всё внимание администратора переключается на добровольца.       «На его поле я могу использовать только имеющиеся элементы, удачу и скорость. Как бы идиотски не звучит мой план, он единственный имеющийся. Третьим этапом будет бегство через лес. Я справлюсь.»       Чуть подняв подбородок, Даурен показывает готовность внимать указаниям. На волнение, которое испуганные люди неумело стараются скрыть, убийца способен смотреть вечно. Пленник за пленником раскалывались под давлением с его стороны, и этот не стал исключением.       — Система простая, — Тамада жестом указывает на убранство зала. — У каждого столика будет номер. Выводишь число на подносе, и он сам направляет тебя к нужному гостю. Держись обеими руками — они шустрые. После остановки блюда выкладываешь одной рукой, придерживая поднос, иначе он улетит и придётся начать сначала. Когда закончишь, снова хватаешься за ручки и возвращаешься на кухню. Там кладёшь его на стол и ждёшь следующего заказа. Всё понял?       — Да. Во сколько закончится вечер?       — Начало пройдёт здесь. Затем бал, который сменится дискотекой. Дальше — банкет. Включая возможные задержки, ожидается, что гости разойдутся около десяти. Какой стол выбрал?       — Тринадцатый. У меня завтра рабочий день?       — Тебе бы этот вечер продержаться, а уже потом думать о «завтра». Могу только пожелать удачи.       Звон колокольчика доносится от кассовой стойки; с каждой секундой количество пустых стульев сокращается, и призраки распределяются по ресторану, раздавая меню. Отличием сегодняшних официантов от живых является отсутствие отражения; вроде, незаметная в бурной деятельности деталь, но отчего-то разум на ней зацикливается. Будто такая мелочь может повлиять на и так неубедительную затею выставить себя своим среди чужих в угоду Ведущему.       Словно по команде, гости озираются на Даурена. Первым на это реагирует Ведущий и жестом приказывает Аде отвлечь посетителей, а стоящему рядом с ней в мантии с капюшоном Руслану увести их живого работника. Молодой человек не успевает развернуться, как его подхватывают и заталкивают в подсобку. Плащ мантии Руслана развивается как у супергероя, но комичная гримаса на его лице делает из него ребёнка, которого застали за позированием в женском белье матери.       — Не повезло, не фортануло, — бормочет он, опуская выставленные в стороны руки; не для удержания равновесия, а для убеждения, что нового приятеля не утащат. — Ты как?       — Нормально. Средство не сработало? — Даурен потирает ушибленный копчик, морщась от неприятных ощущений.       В подсобку заглядывает организатор бала. Из зала доносится голос Ады, которая увлечённо рассказывает гостям о какой-то потасовке после выступления; её повествование звучит очень динамично.       — Не сработало, — Ведущий задумчиво обводит взглядом сидящего на полу парня. — Выходит, магическое осязание сильнее химии.       — Они поняли, что я человек? — напряжённо уточняет неудавшийся официант.       — Пока нет, но теперь ты под подозрением. Поэтому сменим сценарий.       — Может, выведем его? — Руслан хочет взять Даурена за шиворот, чтобы поднять того с пола, но юноша отбивает чужую руку и встаёт сам. — Потом перетрёшь с ним. Ресторан важнее.       — Тебя не спрашивали, — огрызается Ведущий и достаёт тетрадь из пиджака. — У меня есть запасной план на этот счёт.       Убийца протягивает тетрадь Даурену, не оставляя тому ничего другого, кроме как принять.       — Будешь моим подручным. Моя магическая аура перебьёт отсутствие твоей, вот только держаться тебе придётся очень близко.       — Я на такое не подписывался.       — Я делаю тебе одолжение. Мне проще было бы отвести тебя на кухню и расчленить на десерт гостям. Принимай новую задачу или сдохнешь.       Оба сотрудника в служебном помещении выражают молчаливое недовольство на подобное заявления. Руслан не сдерживается, и выплёскивает гнев наружу:       — Да харе цирк устраивать!       Спортсмен замахивается кулаком, застывая на полпути, заметив злополучный мешочек. Он гневно сжимает и опускает кулак.       — Если его кто-то из этих ублюдков загрызёт...       — Выражения выбирай, Тепель, — грозно рычит Ведущий.       В плохо освещённой комнате будто становится ещё темнее. Руслан проводит рукой по ирокезу и с сочувствием бросает быстрый взгляд на молодого человека.       — Постарайся продержаться, Эр.       Когда в комнате остаются только Тамада и Даурен, молчание, воцарившееся между ними, становится душным до невозможного. Сверлящие глаза, отбрасывающие яд. Худшего собеседника парню ещё не приходилось иметь: срывающиеся на него покупатели, которые парой ударов могли отправить в травмпункт, и близко не стояли. И что-то всё-таки заставляет согласиться:       — Без касаний.       Даурен прекрасно осознаёт последствия подобного договора. В любом соглашении между ними в условиях всегда будет фигурировать расправа над ним. Ни факторов, ни сведений, — ничего, что бы опровергло равнозначность решения участвовать или отказаться.       — Вне танцев даю слово, — только и говорит маньяк, выходя на свет.       — В смысле танцев?!       — Лично я собираюсь принять в них участие. А значит, и ты тоже.       Даурен щёлкает шей и выгибает голову, лишь бы втянуть как можно больше воздуха и не устроить сцену на весь ресторан. Огибая столы, Ведущий приветствует припозднившихся гостей, пока парень скромно кивает, сохраняя рабочее лицо. Так они добираются до сцены — как раз, когда Ада выходит на середину, привлекая всеобщее внимание постукиванием по микрофону.       — Создания от мала до велика! Жители подземелий, суши, небес и морских глубин! «Отель смерти» безумно рад видеть своих самых преданных гостей в этот дивный вечер. Вашим сегодняшним гидом по веселью, которое отправит вас в мир иной, буду я — Ада Заварян — на вечеринке, которая заставит содрогнуться преисподнюю!       Раздаются крики восторга, поддерживаемые шипением, бульканьем и вспышками пламени от одной из посетительниц.       Истории о монстрах вызывают у слушателей разные эмоции: у кого-то восторг, за которым последует просьба у родителей купить игрушку в виде нового предмета для подражания, пока у кого-то эти воплощения ужаса приходят в ночных кошмарах, вызывая желание спать с включённым светом.       Фантастика Даурена никогда не цепляла. Из ужасов ему пришлись по душе лишь старая версия «Дракулы» и «Тумана». Будь происходящее фильмом, парень бы выключил его и занялся чем-нибудь более приятным. Однако жизнь любит устраивать представления, в которых невозможно отсидеться, и сейчас ему нужно стоять рядом с маньяком, выслушивая его речи. Не о таком шоу мечтал молодой человек, понадеявшийся быть замеченным на экранах важных особ, когда обратил свой взор на спрятанную камеру видеонаблюдения во время викторины. Ему хотелось славы победителя, слабого утешения на фоне крупнейшей неудачи в виде переезда и потери всех перспектив на простое и прекрасное будущее на любимой работе. Взамен он получил худший из возможных исходов: на потеху маньяка дрожать и содрогаться от вида острых клыков, пытливых взглядов посетителей и коллег-соперников. Для всех них он пригоден для использования — игра на выживание началась на «Смертельной вечеринке» и продолжит свой ход, пока парень не свалится или не сдастся.       — Пришло время дать слово тому, без кого данный вечер бы не состоялся, — девушка копошится в жилетке под цвет её чёрных глаз и вынимает свёрнутый гармошкой листок. — Многоуважаемый властелин теней, серийный убийца со стажем, управляющий этого леденящего кровь места…       Около ступенек для подъёма на сцену возникает сгусток теней. Тамада проходит через туман и его рабочая форма заменяется на официальный костюм, состоящий из белой рубашки с пятнами крови, чёрных брюк и лакированных туфель. Его лицо и затылок прикрывает фехтовальная маска с водружённой на неё шляпой, которую колдун снимает и прячет за спиной. Взобравшись наверх, он встаёт рядом с девушкой. Даурен располагается сбоку и чуть позади. Вся свита собрана, как и невидимый стрелок, который шёпотом докладывает, что готов к обороне обоих клиентов: назначенного и нанявшего.       «Всё продумал, урод. Подобрал идеальную защиту, сторожевого пса и игрушку, если наскучат светские беседы. Как унизительно не иметь ни одного хода для получения превосходства.»       — …мастер «Косынки»; сумевший побороть испанскую инквизицию…       Гармошка раскрывается и достигает пола. Ада скептически оглядывает список и подбрасывает тот вверх, после чего он растворяется в воздухе.       — Я думаю, все уже догадались о ком идёт речь. Перед вами звезда отеля — великий и ужасный Ведущий!       Зал сдержанно аплодирует, как на светском мероприятии.       — Дорогие постояльцы, я безумно счастлив встретить всех вас в этот судьбоносный вечер! Как бы не были надёжны тени, которые стали нашим с вами общим домом, пришло время явить свой лик миру. Эти часы я посвящаю всем и каждому…       Сохранить бесстрастие не выходит, и Даурен молча опускает голову, прикрываясь чёлкой. Какой к чёрту побег, если убийца имеет настолько высокий опыт в выслеживании и погонях? Тут все поголовно убийцы и людоеды. Буквально каждый разорвёт, стоит молодому человеку попасть в их поле зрения. Около сотни монстров, профессиональный серийный убийца, маньяк, призраки, способные забрать его тело, и ещё…       — Нашим весельем мы отпразднуем юбилейное число: 21000. Количество душ, которое останется здесь навечно.       Двадцать одна тысяча потенциальных убийц. Ни единого шанса.       — Так крикнем «ура» за это событие, и в честь моего семейства!       От ликующих возгласов содрогаются стены. Когда последние возгласы поддержки стихают, официанты возвращаются к своим обязанностям. Недавно присоединившиеся фантомы слегка поникли от речи своего начальника, но, не меняя доброжелательности при общении с клиентами, продолжили выполнять свои обязанности. Тамада сходит со сцены и направляется к Алекс. Даурен, как тень, следует за ним, параллельно оглядывая столы.       — Управился за выходные, — комментирует Ведущий, ловя взгляд компаньона. — Не хотелось стирать кровь, но профессионализм требует жертв. В том числе — ностальгических.       Даже номерные таблички были свидетелями ужасных деяний. Жидкость въелась в материал, от чего некоторые деревяшки будто выкрасили для известного ресторана. Подавляя тряску конечностей и сглатывая от переполняющего отчаяния от осознания неминуемой кончины в стенах «Отеля смерти», Даурен не слушает рассказ Тамады, запоминая лишь обрывки о ночлеге, садах и смертях.       — …Скажи Руслану поправить мантию. Постояльцы кривятся, глядя на него, — обращается владелец огромного числа титулов к Алекс.       — Сэр, мне кажется, Эру лучше отойти проветриться, — с тревогой в голосе переходит на очень тихий шёпот девушка, поправляя очки и заправляя кудри за ухо, и стучит подушечкой пальца по плечу Даурена. — Ты как?       Тот отшатывается, но, заметив косые взгляды, возвращается в ту же позицию и, судорожно скривив на секунду губы, выпрямляется. Как бы он не старался, в поблёскивающих металлических крышках на подносах он замечает, насколько вымучено выглядит.       — Всё в порядке, — отстранённо бормочет Ведущий, тут же направляясь в сторону пятнадцатого столика и отвечая на приветствие девушки с веером.       Её серо-болотная кожа переливается под светом люстры, а странные морщины на шее преобразуются в россыпь глаз, напоминающих своим расположением колье. На лице глаза сдвоены, как половинки солнца во время заката: верхние чуть бледнее, но все четыре, как и те, что на шее, имеют желтоватый оттенок. С улыбкой, полной острых зубов, она машет владельцу отеля и по совместительству близкому другу.       — Фелиция! Рад тебя видеть!       — Взаимно, cher ami. Как дела продвигаются?       Если не учитывать монстроподобную внешность и щупальца вместо рук, её можно было бы назвать привлекательной. В том числе за счёт умения бросать кокетливый и завлекающий взгляд вне зависимости от собеседника.       — Разрешите!       Громкий голос Руслана, вставшего рядом с Джосуке, кажется, слышен из любого места в зале. Поклонившись, призрак предлагает оказать почести на правах сомелье и, выдернув пробку, разливает напитки по бокалам. Поклонившись напоследок, он удаляется. Вместе с Ведущим Даурен посещает ещё пару монстров, игнорируя все обмены любезностями, пока жизнерадостный голос Ады из колонок не привлекает внимание всех собравшихся:       — Надеюсь, вы успели насладиться компанией ваших спутников, ведь пришло время разделить с ними первый танец. Наша встреча состоит из двух частей: бала и свободного танца. Первый этап пройдёт по русским традициям. Пять танцев украсят наш вечер, начиная с вальса и заканчивая мазуркой. Помните главное правило: три танца одной даме.       — Сударь, разрешите мне представиться, — звучит неподалёку мужской картавый голос.       Сбоку от парня стоит мужчина, чья бледная кожа отливает серебром. Фиолетовые радужки зазывающе поблёскивают, поглощая огни зала. Рубашка незнакомца подчёркивает белизну клыков, выпирающих в ухмылке. У него аура странника, отыскавшего приют в жутком отеле. Он контрастирует с гостями своими утончёнными движениями и мягкой улыбкой. Будто прямо из старого художественного фильма.       — Граф Мариус де Лионкур. Позвольте узнать ваше имя.       — Эр. Вы чего-то хотели? — без энтузиазма спрашивает Даурен.       — Я бы желал иметь удовольствие пригласить Вас на вальс, Эр, — вампир растягивает «р», что звучит забавно, и было бы умилительным, если бы мысли молодого человека в очках не были заняты вариантами выхода из ситуации. — Моя партнёрша пообещала мне следующий танец, но моя душа жаждет насладиться любимой мелодией. Не окажете мне честь?       — Мне приятно ваше предложение, но я вынужден…       — Попросить вас преподать танцевальный урок, — звучит голос Тамады почти над ухом, и он опускает руку на плечо работнику. — Приношу извинения, что вклиниваюсь в разговор, но Эр — новичок в этом деле, и он был бы вам безмерно благодарен, если бы вы помогли ему не упасть в грязь лицом, дорогой граф.       Пытка в виде танца, нарушающего условия про отсутствие касаний. Причём, кружиться придётся около убийцы, если Даурен не хочет неприятностей.       «Да пошёл ты.»       — О, так вот от чего вы побледнели! Конечно, с этим не будет никаких сложностей, — добродушно смеясь, произносит Мариус. — Так вы согласны, Эр?       «Не согласен я. Ни с чем. Ни с танцем, ни с участием в этом параде идиотизма. Лучше вытру собственную пыточную, чем буду и дальше…»       Рука на плече слегка сжимается. На скрип зубов юноши Мариус выгибает бровь и собирается спросить о самочувствии молодого человека, неловко смотря то на Ведущего, то на его помощника.       «Я могу испортить ему вечер, если отдалюсь на приличное расстояние. Монстры сорвутся и разорвут меня быстрее, чем О'Райлли их подстрелит. Да и не рискнёт он, иначе получит мешком соли от Ведущего после.»       Поднимая пустой, как и у призраков-официантов, взгляд, Даурен произносит ровным голосом:       — Почту за честь подарить вам этот танец, Граф Мариус де Лионкур. Я полностью полагаюсь на ваши навыки.       — Тогда следуйте за мной: вальс вот-вот начнётся.