Слабость Королевы

                            В Зачарованном лесу насыщенные событиями, долгими пешими прогулками и смешными планами о свержении Злой Ведьмы дни пролетали незаметно для всех, пожалуй, кроме Королевы. Она замечала, как люди постепенно привыкают к новому, отдалённо знакомому ритму жизни, вливаясь в эту волнующую атмосферу, с каким очевидным восторгом они гуляют по лесу, вспоминая былые времена, пересказывая свои истории тем, кто их ещё не слышал. У них это выходило так просто и искренне, что у Реджины каждый раз кровь закипала от ярости, потому что для неё каждый день в этом месте приравнивался к тюремному заключению. Она была узницей собственного разбитого вдребезги сердца.        Не проходило и минуты, чтобы она не возвращалась к мыслям о Генри. Она так сильно любила его. И это уничтожало её. Кора, её властная и жестокая мать, часто повторяла, что любовь — это слабость, и сейчас, когда женщина потеряла навеки того единственного, кого по-настоящему любила, она чувствовала себя чертовски слабой, изнемождённой.        Дни пролетали мимо неё, горькие и безрадостные. Реджина не сопротивлялась настигшей меланхолии. Она позволила своему разуму затуманиться, закрыться от окружающего мира, погрузиться в собственную печаль и утонуть в ней. Она не собиралась никого тревожить, лишь тихо сойти с ума в одиночестве несмотря на то, что её окружала толпа народу. Реджина даже отрепетировала речь, которую выложит чете Прекрасных, если они возьмутся её вытаскивать из этого мутного состояния.        Королева мало ела, ей хватало пару глотков воды, чтобы напиться, а умение поддержать разговор никогда не было её сильной стороной, однако теперь из неё едва можно было вытянуть хоть слово. Односложные предложения, суровое лицо, агрессивный наряд — стандартный набор Злой Королевы, которую она пыталась похоронить, но к которой всегда обращалась за помощью в трудные минуты.        А затем она спасла ребёнка Разбойника, который помог ей одолеть обезьяну, напавшую на неё (ладно, он её выручил, и если бы не он, то, возможно, Реджина была бы мертва, так какого чёрта, Робин Гуд?). Не то чтобы она не была благодарна за спасение своей безумно важной жизни, но какой в ней толк, если она совершенно лишена смысла? Всё было бы куда проще, если бы... Реджина отгоняет от себя эти мысли, предпочитая думать о том, что наиболее ей приятно.        Малыша, которому она помогла, звали Роланд, и он был очаровательным четырёхлетним мальчиком с непослушными кудрявыми волосами и милыми ямочками на щёчках в точности как у отца. Сначала она, сосредоточенная на утрате Генри, не замечала, что мальчик всё время крутился возле неё, но затем его знаки внимания стали более очевидными.       Например, едва они собирались в путь-дорогу, сворачивая свой временный лагерь, мальчик отделялся от группы Весёлых ребят и бежал в сторону Реджины, следуя за ней по пятам, наблюдая, но не произнося ни слова. Маленькому Джону сначала приходилось всё время возвращать его к своим людям, но затем он понял, что это бесполезно. Здоровый громила теперь дышал ей в затылок, когда маленький разбойник путался под ногами.        Или другое. Роланд постоянно говорил о ней. Будучи единственным малышом на всю деревню, он пользовался огромной популярностью, и все уделяли ему повышенное внимание. Бабуля Лукас подойдёт, чтобы узнать его любимое блюдо и приготовить ему особенный ужин, как он тут же выдаёт: «А у Королевы какое? Я буду то же, что и она!». Ворчливый гном Лерой рассказывает ему о своей работе в шахтах, а также о заколдованных кирках, которые определяют имена работяг, и стоит ему только полюбопытствовать, каким было бы имя Роланда, как мальчик честно отвечает: «Не знаю. Но Реджину точно звали бы Доброй феей». Он сводил любой разговор к ней, сыпал вопросами, касающимися её, словно она была всем, что его интересовало. Собственно, он был тем же для неё.        И потом он подарил ей букет полевых цветов, который собрал сам под надзором отца и Прекрасного Принца. Внутри Реджины бушевали противоречивые эмоции: с одной стороны ей хотелось отчитать двух глупцов, которые подвергли ребёнка опасности тем, что привели его на открытую небезопасную местность, когда летучие обезьяны, очевидно, охотятся на них, но с другой стороны ей было так приятно внимание и почтение этого маленького разбойника, который смотрел на неё с благоговением и чистым детским восторгом. У каждого ребёнка наступает момент, когда он ищет в ком-то пример для подражания, за которым следуют, за кем повторяет, и она никогда не рассчитывала, что Роланд отнесётся к ней так. Это большая ответственность и большая честь. Реджина не уверена, что заслужила это.        «Злая Королева как кумир молодёжи. Ну да, лучше и не придумаешь».        Но для Роланда она не была Злой. Она была Джиной, другом, который уберёг его от опасности. Её никто никогда не называл какими-либо сокращениями от её полного имени — не посмели бы, побоялись бы. В общем-то, мало кому в принципе дозволено было обращаться к Королеве по имени; эту вольность оставило за собой семейство Прекрасных, как бы обозначая, что дружеский контакт с врагом налажен, однако даже Принц не всегда пользовался привилегией. Ему по душе было весьма едкое Ваше Величество или Ваше Недовольство, когда она хмурилась больше обычного, но не настолько, чтобы сжечь его на месте. А тут Джина... Она даже и подумать не могла, что это будет звучать так звонко и мило из уст четырёхлетнего малыша. Она решила позволить ему обращаться к ней таким образом.        В мире без Генри он был её отдушиной. Реджина поймала себя на мысли, что тоже следует за этим активным и бойким мальчишкой. Ей интересно, чем он занимается, какую новую игру он собирается затеять со своим новым плюшевым другом, о чём он перешёптывается с Маленьким Джоном. Иногда, когда никто не видит, она бросает быстрый взгляд в сторону маленького Локсли, крутящегося возле своего отца. Они не похожи, но у них одинаковые широкие улыбки и эти великолепные ямочки, от которых дыхание захватывает. Чем больше Реджина старается не думать об этом и не смотреть на них, тем чаще ловит себя на нарушении собственных правил.        Это замечает наблюдательная Белоснежка. Возможно, она просто видит то, что хочет видеть, и ей этого хватает для того, чтобы преследовать Королеву.        — Кажется, ты нашла себе доброго друга, — слышится Реджине её ласковый голос.        Она вздрагивает. С ней мало кто общается; если людям нужна приятная компания, они всегда обращаются за этим к кому-то другому. Реджина не рассчитывает на то, что её потревожат вечером, когда солнце зайдёт за горизонт и народ соберётся вокруг костров после поздней трапезы. Она собиралась немного погреться и незаметно скрыться в ночи, как и всегда, но Мэри Маргарет была специалистом в области сорванных планов других людей.        Её Величество нехотя оборачивается. Пред её взором такая картина: Принцесса устраивается на бревне рядом с ней, а её Прекрасный Принц, что ходил за женой как привязанный, — напротив. Взгляд Снежки полон любви, но смотрит она вовсе не на мужа. Её вниманием завладел мальчик, ранее покоривший сердце Реджины.        — Ты знаешь, что сын Робина Гуда устроил шайке воров ночной переполох из-за тебя? Отказывался ложиться спать до тех пор, пока они не согласились, что ты Королева без приставки «Злая» и что владеешь исключительно доброй магией.        — Что? — брюнетка нахмурилась и сжала губы в тонкую линию. — Ты серьёзно?        — Ага, — вклинился Дэвид туда, куда его не просили. Как обычно. Безумно тактичное семейство. — Робин сказал, что Роланд от тебя в восторге и никому в обиду не даёт.        — Так мило, правда? — пропела Принцесса.        — Конечно, — проворчала себе под нос Реджина. Её вовсе не радует этот разговор. — Ещё для одного ребёнка я в конце концов стану самым большим разочарованием. Просто великолепно.        Никто из них не открывал рот в течение десяти секунд, и эта тишина была невыносимо тяжёлой. Каждый обдумывал то, что сейчас произошло и как с этим справиться, чтобы не навредить ещё больше, но неожиданно в их компании прибавилось.        — Джина, ты грустишь? — детский голос отвлёк внимание на себя. Три пары глаз устремились на кучерявого Принца Воров, что разглядывал красивый королевский плащ с его вычурными узорами. Он подозрительно оглядел чету Прекрасных и вопросительно уставился на свою Королеву.        — А вот и президент фан-клуба Её Величества Реджины, — с лёгкой улыбкой поприветствовал его Дэвид. — Ой, простите, Джины.        Он знал, что она не станет угрожать ему при ребёнке, тем более — тянуть свои ведьмины руки к его сердцу. Прекрасный время от времени подкалывал её, таковы были их отношения, которыми Реджина искренне дорожила, но порой Принц ошибался с тем, что лучше, так сказать, оставить за кадром.        Королева подарила ему убийственный взгляд, прежде чем обратиться к мальчику.        — Я в порядке, Роланд. Вижу, тебе нравится твоя новая игрушка. — У неё был мягкий обволакивающий голос матери, в сердце которой живёт любовь; таким тоном она говорила исключительно с детьми. Тем же голосом она продолжила: — Вот сейчас дядя Принц договорится, и у тебя будет ещё одна мохнатая обезьяна.        — Правда? — просиял Роланд, подходя к ней ещё ближе. Его маленькие ладошки коснулись её коленей, и Реджина почувствовала, как её прошибает новой волной глубокой любви к этому малышу. — Дядя Принц, не молчи! Большому Джону нужна жена!        Белоснежка не выдержала и расхохоталась. Реджина была более сдержана, лишь фыркнула над словами ребёнка. Лицо Дэвида тем временем стало бледным как полотно.        — Кажется, твоя судьба определена, дорогой, — сверкнула в его сторону глазами Королева, протягивая руку к Роланду, чтобы причесать его непослушные кудри своими пальцами. Он не отстранился, как это бывало обычно с остальными, напротив, ближе прижался к ней.        — Это нечестно, Ваше Недовольство, — притворно насупился муж Снежки, сосредоточенно ковыряя землю под своим ботинком. — Почему ему можно тебя так называть, а мне нельзя? Я тоже вёл себя хорошо и съел всю кашу с утра.        — А я — нет, — хихикнул младший Локсли, который наконец добрался до тёмных прядей Реджины и пропускал их через пальцы. Теперь они оба играли с волосами друг друга. — Я не люблю кашу. Никто не заставит меня её есть!        Реджина это запомнила. Сделала себе мысленную пометку, что это нужно исправить.        — Его вообще сложно заставить сделать что-то, к чему у него душа не лежит, — раздался вкрадчивый голос со стороны, и Реджина невольно вздрогнула, зная, кому принадлежат эти слова. Фигура старшего Локсли отделилась от деревьев и вышла к ним на поляну. — Что могу сказать, весь в отца.        Его пронзительные, будто стрелы, глаза встретились с королевским взглядом, и женщина почувствовала, что по её рукам забегали мурашки. Из-за холода, наверное. Не улице отнюдь не месяц май. Она отвела глаза, уставившись на огонь, прежде, чем замёрзнуть окончательно в ледяной синеве его глаз.        — Понимаю, — кивнула Мэри Маргарет с лёгкой, немного грустной улыбкой. — Моя Эмма такая же. Всё делает по-своему, никого не слушает.        Имя той, кого они потеряли, заставило троицу замереть и переглянуться. Было глупо надеяться, что Робин этого не заметил.        — Кто такая Эмма? — спросил он с любопытством.        — Никто, — резко ответила Королева тоном, которого следовало бы бояться.        — Наша дочь, — тише ответили Прекрасные в унисон с Реджиной, и все они снова обменялись говорящими взглядами.        Роланд всё ещё суетился возле Реджины, и его сердце сжалось, когда она повысила тон, а её вид стал грозным. Он отстранился, чтобы оценить обстановку, и только тогда брюнетка осознала, что мальчик всё ещё возле неё. Черты её лица моментально смягчились, губы тронула полуулыбка, а пальцы снова нашли его запутанные волосы.        — Где сейчас ваша дочь Эмма? — молча наблюдая за своим сыном и его новой подругой, снова задал вопрос Вор, игнорируя ответ Королевы.        — Не твоё дело, — снова разозлилась Реджина, но она сдерживала свой гнев, не желая пугать малыша в её руках.        — Она осталась в другом мире. Потеряна для нас навсегда. И наш внук вместе с ней, — ответил Дэвид, тяжело вздохнув и находя руку своей жены, чтобы сжать её пальчики в своей руке в качестве поддержки.        — Они даже не помнят нас, — откровенно доложила Белоснежка, глядя в сторону Робина, а потом перевела взгляд на Реджину. — Мы все их потеряли.        — Клянусь именем своей матери, Снежка, — едва сдерживая львиный рёв, Её Величество выбрала тактику ей несвойственную: «убить добротой». Ее голос был слаще мёда, а улыбка растянулась до ушей, чтобы не напугать маленького разбойника, — если ты произнесёшь ещё хоть слово, я усовершенствую сонное проклятье, и никакой поцелуй истинной любви тебе не поможет.        — Истинная любовь всегда всё побеждает, — качая головой, высказал своё несогласие Принц, защищая придуманную ими сказку про «долго и счастливо».        — Ну конечно, — ядовито усмехнулась Королева, словно только и ждала этого комментария. — Именно поэтому, Дэвид, мы все оказались в этой ситуации с разбитыми сердцами.        Прекрасный собирался побороться в этой схватке, но его чуткая супруга пригрозила ему взглядом. В конце концов, Реджина была права: они потеряли тех, кого любили больше жизни, и никакая сила истинной любви не стала преградой для такого могущественного колдовства. И если у Дэвида была Белоснежка, а у неё — Дэвид, то у Реджины остались лишь болезненные воспоминания о годах, проведённых с сыном, и ноющее в грудине сердце. Её стоило поберечь.        — Надо же, так в легендах нет и слова правды, — внезапно заговорил Робин Гуд, не замечая, что компания не особо настроена на продолжение непринуждённой беседы. — Я слышал, что Королева ездит по деревням и вырывает сердца, потому что у неё нет своего собственного. Ищет себе подходящее, но ничего не подходит.        Белоснежка становится ещё белее от его слов, ожидая, когда Разбойник начнёт гореть у неё на глазах, но вместо того, чтобы разгневаться, Реджина фыркает. Девушка переводит ошеломлённый взгляд в сторону мачехи и замечает, что малыш Роланд едва не висит на ней, пока Королева крепко его держит.        — Джина, я могу с тобой поделиться, — с готовностью сообщает ребёнок так радостно и громко, что весь лагерь, наверное, слышал. Он не совсем понимает, о чём речь, но это не мешает ему присоединиться к разговору. — Папа говорит, что нужно уметь делиться. И что у меня большое сердце, его на нас двоих точно хватит.        Дэвид не может подавить умилительный стон, Снежка тепло улыбается, а Робин выглядит удивлённым. Его уроки, очевидно, не прошли даром, однако он учил сына делиться игрушками, а не собственными органами.        — В этом нет необходимости, дорогой, — Реджина дарит мальчику самую широкую улыбку из всех, что Робин видел. Его сердце пропускает пару ударов, и кажется, будто эта женщина его смертельно ранила в ту самую минуту. — Если мне понадобится сердце, я заберу его у Принца.        — Эй! — повернулся к ней Прекрасный. Его лицо пылало от возмущения, и Реджина вновь не смогла сдержать улыбку. — Найди себе другого Принца для своих шуточек.        — Не стану я это делать, — скучающе заявила Реджина, однако в её глазах плясали бесы. — Ты мой любимчик, Дэвид.        Взгляд из-под опущенных ресниц, томный голос с хрипотцой, кокетливое подмигивание — Королева напомнила, что является искусной соблазнительницей. Спина Принцессы на мгновение напряглась, а лицо её Принца залило краской.        — Джина, — вздохнул Роланд, обвивая королевскую шею своими маленькими ручками и переключая внимание на себя. — Когда дядя Принц уже договорится и я получу новую игрушку?        Их разношёрстная компания разразилась смехом, и ребёнок тоже заулыбался своей очаровательной детской улыбкой — копией отцовской, — довольный тем, что порадовал взрослых. Мисс Миллс поймала себя на мысли, что и не надеялась смеяться так легко спустя пару суток после потери своего сына, и укол вины заставил её остановиться, безмолвно наблюдая за людьми, которые продолжали жить дальше.        Белоснежка — в руках мужа; эти двое милуются при свете луны, обнимаясь, будто в последний раз. Роланд — к Маленькому Джону; здоровяк подозвал мальчишку какой-то диковинкой из другого мира, которую ему показала волчица в красном. Руби, кстати говоря, — рядом с Робином; застенчивая и внимательная, принесла ему выпить и задала вопросы, которые следует задать, чтобы получить эту самую его улыбку. Реджина услышала голос бабушки за своей спиной, увидела весело болтающих Белль и Нила, почувствовала запах перегара от банды Весёлых Ребят; и в толпе она была совершенно одна.        Это заставило её встать со своего места, оттряхнуть платье и, окинув всю шайку сказочных деревенщин надменным взглядом, удалиться в собственную тихую и тёмную палатку. Подальше от звонкого смеха и раздражающих разговоров, подальше от людей, не понимающих, что такое личное пространство, подальше от синих глаз, красного плаща и детского смеха — «американские горки» для её сердца, и она больше не может допустить разрушения. Никто и не заметил.        Так она думала, пока за спиной не хрустнула ветка, и огонь не вспыхнул в её ладони — защитная реакция на все случаи жизни.        — Воу, полегче, Ваше Величество, — галантно поклонившись, пред ней предстал Робин. Он стоял довольно близко, словно следовал за ней по пятам. И огонь в её руке явно не смущал наглеца. — Я лишь хотел проводить даму до её покоев как истинный джентльмен.        — Не знаю, чему удивлена больше: тому, что ты так хорошо воспитан, или тому, что знаешь такие слова, — сухо ответила женщина, погасив вспышку своей агрессии.        — Вы многого обо мне не знаете, — подмигнул Гуд, вообще не обидевшись на её слова. Он смотрел на неё с раздражающим спокойствием, его губы трогала лёгкая ухмылка. — Я с радостью расскажу Вам больше, если позволите.        — Неинтересно, — отрезала Реджина, развернулась на каблуках и собралась продолжить свой путь, но её остановила рука Робина на её предплечье. — Какого чёрта ты делаешь?!        Длинные тонкие пальцы рефлекторно потянулись к его грудной клетке, где билось о рёбра благородное разбойничье сердце. Вырвать, заколдовать, спрять под замком. Нет, так больше нельзя, саму себя остановила она, коснувшись Вора лишь затем, чтобы оттолкнуть.        Очевидно, он проследил за ходом её мыслей и только притянул ближе.        — Если моё сердце — это то, чего ты хочешь, то забирай, — сказал он тихо, но уверенно. Смотрел ей прямо в глаза, пока Королева отводила взгляд как могла. — Это сделает тебя счастливее?        — Никакой ты не джентльмен, Вор, — прыснула Миллс, переключая его внимание. — Мы с тобой на брудершафт не пили, чтобы ты со мной на «ты» разговаривал.        — Это приглашение? — по-своему интерпретировал её слова Робин Гуд, и тон его снова стал весёлым. Реджине хотелось убить его прямо на месте, такой уж он невыносимый. — В моей палатке есть немного бурбона, ты пьёшь такое?        — Только в твоих фантазиях, — держать себя в руках, держать себя в руках, держать себя... — Отпусти меня, неандерталец.        — В другой раз? — не слушая оскорбления, обезоруживающе улыбнулся мужчина, демонстрируя ямочки на щеках, которые так же принадлежали его сыну. Сердце Реджины невольно дрогнуло.        — Другого раза не будет, — сообщила она, гордясь, что её голос звучит твёрдо и холодно. Очень по-деловому, мадам Мэр. — Потому что если ты ещё хоть раз подойдёшь ко мне так близко без моего позволения, я...        — РОБИН!        Это был волчий вопль Красной Шапочки, которая обнаружила пропажу своей лакомой добычи. От неожиданности Локсли выпустил Королеву из своих рук, обернувшись на голос, а когда снова посмотрел перед собой, понял, что стоит в одиночестве.        — Сбежала... Вот чёрт.        От красивой Королевы остался лишь развевающийся на ветру фиолетовый туман. Эта женщина любила игры, а Робин вовсе не любил играть. Но вдруг игра стоила свеч?