огни этого города

Совсем небольшая, но уютная квартира, в окна которой пробивались первые, ещё холодные лучи солнца. Хотя, кого мы обманываем? Квартира была такой же холодной, как и эти струйки света, несмотря на многочисленные попытки владельца создать в ней комфорт. Даже цветочек в углу комнаты стоит. Не умер ещё. Выходной? Не сегодня. Наступает утро, похожее на все предыдущие. Когда дни стали так похожи друг на друга? Смешно, но он знает ответ. И никогда не признает, что это из-за него. Никогда. Холодный душ, чашечка кофе и еле теплая пицца. Ещё вчерашняя. Не лучший завтрак, но зато посуды не много. На фоне ведущая рассказывает новости, которые Чимин никогда не слушал, воспринимая их лишь как заполнение тишины. Шин, создавая хоть какую то видимость жизни в квартире, все ещё спал, свернувшись клубочком на рабочем столе. Возможно, он испортил пару документов, но это не важно, Чимин ему все простит. Удивительно солнечно. Ночью бушевал ужасный ливень, а сейчас сквозь тюль лился свет. Впрочем, это не важно. Новостная лента подходит к концу. Чимин, собираясь покинуть кухню, закидывает кружку в раковину, растрепывая светлые волосы, а мыслями погружаясь в чертежи. Кто же знал, что в этот раз новости стоило послушать. — Доброе утро, — флегматичное приветствие и Чимин прижимает телефон плечом к уху, небрежно закидывая свой проект и ещё пару вроде бы важных бумаг в сумку. Злостно нарушены все установленные компанией дрескоды. Но, кажется, работники уже привыкли видеть худи и узкие тёмные джинсы вместо строгих белых рубашек, какими пестрил весь офис. Он это не любил, но терпел по началу, а потом, забив на правила, осветлил волосы и перестал носить строгие костюмы, сменяя не только одежду, но и моральные установки. Нет, установки не менялись; они будто тускнели, просто растворяясь где-то внутри. Болезнь не проходит бесследно, также как и любовь. Несмотря на обстоятельства, карьера, когда-то выбранная им из чистой любви к делу, помогала забыться, вырывая из жизни. Он талантливый архитектор, ответственно подходящий к своей работе. Это помогло ему стать хоть немного весомой личностью в компании: под ним был небольшой отдел архитекторов. Иногда его побаивались. Будучи с виду абсолютно спокойным, он заглядывал в душу с таким холодом, что, кажется, лучше бы накричал. Но он лишь говорил безэмоционально, загоняя работников в полное непонимание тихий ужас. Ну а по факту он был человеком уставшим. — Привет, Чимин, я уже подъехал. Кофе тебе купил, — Хосок знал о слабостях Пака, знал, что кофе — верный путь к его сердцу. — Спасибо, хен, ты лучший, — слабая улыбка трогает губы впервые за это утро, — я скоро спущусь, — вызов сброшен, а телефон уже в кармане чёрного пальто. Ещё один день без смысла. Хосок подвозил его каждое утро. Ему не сложно — Чимину приятно. А ещё забирал иногда. Зачастую Пак после рабочего дня просто смотрел пустым взглядом в окно: ни боли, ни тревоги, ни усталости — ничего. Незнакомец подумал бы о том, какой же спокойный человек, сидящий перед ним, но не Хосок. Он знал, что это не просто спокойствие. За взглядом без боли крылась выгоревшая душа, которой уже не до эмоций. Когда Пак остался один, Хосок был рядом. Он смотрел на то, как рвёт его друга, как в нем сгорает жизнь и ничего не мог сделать. Это подобно пытке. Смотреть на то, как страдают близкие, страдать вместе с ними морально, расщепляясь на атомы, но не иметь возможности помочь. Хосок пытался. Пытался говорить, слушать, молчать вместе с ним. В какой-то момент он просто бросил все и переехал к другу. Потому что тот позвонил в 2 ночи и прошептал в трубку сквозь слезы «ты мне нужен, хен. Прошу, приезжай». А потом младшего будто переключило. Он стал чаще обнимать и улыбаться, завёл себе котенка, серого такого, маленького совсем, всю любовь ему отдает. Но открытый он только при друге бывает. Потому что ценит, чувствует, что человека близкого нашёл, который не оставил его, да и вряд-ли уже когда нибудь уйдёт. Больше не было срывов и даже тихой грусти по вечерам, что радовало Хосока. Ладно, тихая грусть была. Как что-то сокровенное он таил это в себе, стоя ночью на кухне и наблюдая за уснувшими улицами, смотря на город, на огни в окошке и деревья под окнами. По привычке открытая лента твиттера ничем не отличалась от вчерашней или, например, субботней. Хосок бездумно пролистывал посты, заполняя время ожидания друга. — Так, что? — полушепот шока и непонимания. В одну минуту спокойствие сменяется напряжённостью, а глаза начинают быстро бегать по строчкам. «… Мин Юнги, доставлен в реанимационное отделение больницы. Пациент находится в критическом состоянии. Среди пассажиров грузовика ивеко один умер на месте, двое были госпитализированы.» А ниже подпись от автора. " Даже люди с деньгами могут страдать. Он выжил, но травмы слишком серьёзные. Прежним этот Мин Юнги уже не будет» Комментарии он читать не стал, поспешно гугля статью. В голове одно «да ну, нет, это не он» и тихое «пожалуйста, нет». Первая ссылка, куча текста… и фотографии. Его попытки осознать действительность прерывает Чимин, открывший переднюю дверцу и поздоровавшийся ещё раз. Немного растерянно кинув что-то вроде «да. доброе», Хосок собирается с мыслями и протягивает стаканчик кофе. Всё, что бы другу легче было, чтобы он снова не страдал. — О, сегодня Старбакс. Да ты потратился… — Всё для тебя, Чима, — Чон закрывает все вкладки и блокирует телефон. Да, сегодня точно будет чем заняться.