***
Мы проводили действительно немало времени вместе. Гуляли целыми днями, переписывались по ночам, в коридорах университета улыбались глупо друг другу, и никто не мог понять почему (хотя, наверное, никто и не пытался, ведь люди наконец стали подзабивать на меня, однако это, несомненно, относилось не ко всем). Всë это продолжалось до одного единственного дня. Дня, который заставил меня хорошо поразмышлять над всем, что я вообще делаю. – Почему вы постоянно так друг на друга смотрите? – останавливает меня Димка, как только за нашими спинами скрывается Паша. – М... Понимаешь... – взгляд плывëт наверх, я выуживаю из головы наиболее подходящие слова. – Мы недавно начали с ним встречаться, – проговариваю полушëпотом, потому как любое услышанное чужими ушами слово может обернуться против меня. Да и вслух всë равно неловко говорить. Почему-то. – Ты серьëзно?! – Дима выразительно поднимает брови, глаза его округляются. – Ты к нему что-то чувствуешь? – молчу, потому что обманывать Диму — гиблое дело. – Блять, Антон, если ты его используешь, клянусь, я... Я найду способ вытряхнуть из тебя эту дурь, и поверь, тебе этот способ не понравится. – Почему сразу использую? Разве я не могу влюбиться? Это мне так несвойственно, да? – Нет, просто невозможно так легко переключить своë внимание на кого-то другого. Ты сколько времени по Арсению с ума сходил, а? Не верю, что ты так легко «влюбляешься» в кого-то, кто не Арсений, на следующий же день. Особенно в того, кто долгое время влюблëн в тебя, и ты об этом в курсе. Антон, серьëзно, не ври хотя бы себе. Тон его недобрый, меня всегда такой заставляет почувствовать себя как-то неудобно... однако сейчас я просто повышаю голос в ответ, потому что я не хочу выслушивать это всё, сам знаю, что для меня будет лучше: – Да успокойся! Никому я не вру... – Я заметил, – звучит его пассивная агрессия, которая меня тоже не устраивает. Он сворачивает в свою аудиторию как-то резко, лишь метнув напоследок гневный взгляд на меня, а я остаюсь стоять истуканом у самого входа, где меня чуть не сбивает с ног пара девочек, после косо на меня смотрящих. Пыл мой остывает только через пару десятков секунд. Я погружаюсь в мысли. Использую... Я не хотел так думать, не хотел осознавать, что реально просто пользуюсь человеком, чтобы приглушить свои чувства. Но это ведь было на самом деле так. И от этого было мерзко. Будь я на месте Паши, я бы... возненавидел меня! Потому что я тот ещë ублюдок, создающий сейчас свою игру ради самого себя. Игру, где Паша лишь тот, с кем можно сделать что-либо ради собственной выгоды. Игру, в которой я запросто уйду к тому единственному, когда появится шанс, когда будет удобно. Стоп... Мне кажется, или я вижу здесь параллели? – Чë встал, вали отсюда, – толчок в спину. Широкоплечий парень с пугающим светлым шрамом на пол лица проходит мимо меня в аудиторию, что-то мыча себе под нос, а за ним и Ира хвостиком. Блять, ну только о ней забыть успел! Она быстро передаëт мне в руку какую-то записку и продолжает путь за этим громадой, смотря из-за плеча так проницательно, что меня даже обдаëт мурашками. «Сегодня в восемь вечера в кафе, где ты работал. Двадцатый столик. Жду тебя одного, со мной никого не будет, обещаю». – Бля-я-я... – выдыхаю в ладони, закрывая лицо ими же. Пальцы скользят в волосы, сквозь них, смыкаются где-то на затылке. Что ж, ахуенно. То-то я подумал, что всë стало медленно налаживаться.***
Антон Шастун: «Как у вас с охраной кафе?» 9:15 Екатерина Добрачëва: «0_о» «Не представляешь, всë как прежде. Еë просто нет» «А что случилось?» «Мне надо объявлять панику?» 9:16 Антон Шастун: «Не стоит. Потом всë расскажу» 9:16 Эта новость разочаровывала. Значит, может произойти буквально что угодно. И стоит ли заранее предупреждать Катю, Диму или Пашу — не знаю. Было страшно. Хотя я, конечно, мог никуда не идти, ибо что мне с этого вообще будет? Но тот громила действительно пугал своим видом, думаю, он мог бы сделать что-то сильно нехорошее даже хотя бы в силу своего физического преимущества надо мной. Рисковать не хотелось, я ведь только из больницы вышел. Делать, видимо, было нечего.***
– Может быть зайдёшь ко мне? Мы останавливаемся у подъезда в его дом, держимся за руки чуть боязливо, смотрим глаза в глаза. – Не знаю, если честно, – мнусь. – У тебя какие-то другие планы? – Паша выглядит слегка грустным, а в его подрагивающих руках я распознаю, кажется, страх. – Ну, вроде того. Я и так месяц в больнице отлежал, по программе совершенно ничего не знаю, хочу хоть что-нибудь выучить. Иначе мне пиздец на экзаменах, – легко нахожу правдоподобную причину, потому что не хочу, чтобы за меня волновался Паша. Не нужно ему лишний раз нервы мотать. – Приходи ко мне, вместе поучим, – он улыбается хитро, глазками стреляет. Мне было крайне неудобно отказывать ему, но я понимал, что другого выхода нет. Хотя сейчас действительно куда лучше было бы просто побыть рядом с ним и не думать об остальных тревогах. – Знаю я, как с тобой «учить» получится, – абсолютно неоднозначная фраза, и по его лицу разливается мягкий румянец, что довольно-таки тешит моë самолюбие. – Паш, правда, я бы с радостью, но не могу. Завтра компенсирую всë в двойной силе, обещаю! – Не хочу оставаться один… – Я знаю, – грустно отвечаю я, поджимая губы. – Чувствую себя тревожно без тебя. – Ну, спокойно, я обязательно останусь с тобой потом, не переживай. Пиши всё, что захочешь, я отвечу, когда время появиться. Я ещë целую его пару раз на прощание, пытаясь успокоить, и ухожу домой. Мне очень хотелось поддержать Пашу, но я не мог не пойти на эту встречу. Я отправил ему несколько сообщений со приятными словами и надеялся, что его вечер пройдёт хорошо. Ну или хотя бы лучше, чем мой. Потому что мне было по-настоящему тревожно. Не было ни одной догадки, зачем Ире понадобилось со мной встретиться.***
Я устал каждый грëбаный день проверять его страничку в инстаграме, но перестать это делать никак не получалось. От Арсения ни слуху ни духу, а я просто сильно упëртый, хотя у меня на него даже уведомления***
Павел Воля: «Как дела обстоят? Скучаю по тебе» 18:20 Было странно ничего не ощущать внутри себя. Я надеялся, что чувства возникнут сами. Надеялся, что с Пашей я действительно буду счастлив. А получал это... Пустоту. Оставалось надеяться только на время, которое, как все говорят, лечит. Может, и надо мной оно сжалится? Антон Шастун: «Пока что неплохо» «Завтра увидимся, не переживай)» 18:20 Павел Воля: «До завтра ещë долго ждать» «Хочу в твои объятия» 18:20 Это должно быть мило. Это должно заставлять вспорхнуть бабочек в животе. Это должно вызывать улыбку на лице. По крайней мере... мы ведь в отношениях. А внутри меня пусто. Ничего нет. Лишь сплошная-сплошная пустошь, заполненная... ничем. Ни негатива, ни любви. Будто я испытывал так много эмоций всë это время, что сейчас они просто-напросто закончились. Это должно было когда-то произойти. Я, раздумывая, печатаю ответ, но внимание привлекает всплывающее уведомление вверху экрана. «arseniyspopov только что опубликовал новое фото». – Блять! Тыкаю по уведомлению молниеносно, открывается инстаграм. Биение сердца ускоряется в разы, я успеваю сделать большой глоток воздуха, прежде чем увидеть подпись к фото, пока сама фотография не загрузилась. «Единственное желание — избавить его от мучений. Его — самого дорогого человека в моей жизни. #незабыватьулыбаться #врываюсьсплохиминовостями #когдажизньидëтнетаккакнадо #главноеневолноваться. Улыбнитесь и жизнь станет чуточку проще». На фото его лицо крупным планом в чëрно-белом исполнении. Грустный взгляд в камеру, едва заметная улыбка, милые морщинки, скопленные у глаз. Меня вводят в ступор его слова. И почему ему обязательно вечно говорить загадками? Если и пытаться разгадать эту загадку — я подхожу лишь на «мучения» и «хэштег не волноваться», но этого ли не мало? Говорит ли он обо мне или о ком-то другом? Об Эде? Что мне вообще думать после этого поста? Арсений, ты не представляешь, как же мне хочется тебя наконец разгадать... anton.shatoon: «Я улыбаюсь, но от этого не легче» «Однако я снова поверю тебе и улыбнусь ещë раз» «Возможно, он станет последним:)» 18:25 «Если ты мне вообще позволишь». Хочется увидеть его улыбку, даже если больше никогда не смогу увидеть её в жизни. Просто хочется. Я по-настоящему скучаю. Твою мать.***
На встречу я иду нехотя, с удушающим страхом того, что сейчас что-то произойдёт. Я боялся, что Ира обманула, привела с собой кого-то, что и до кафе я дойти не смогу, как меня кто-то из еë банды зажмëт по пути. Но всë было удивительно спокойно. И вот, мы уже сидим за одним столом, и я понимаю, что не вижу в Ире и капли той самой девчонки с первого курса, которая казалась мне лучшей моей подругой. Она сильно изменилась. Однако во взгляде всё равно что-то осталось. Что-то, что она использовала в начале нашего общения, чтобы привлечь моë внимание. – Прости, я, наверное, тебя напугала этой просьбой встретиться, ничего не объяснив, но я думаю, что нам это надо. – «Нам» — это кому? Тебе и твоим ребятам из банды? – Я знаю, что у вас плохие отношения... – А с тобой прямо-таки хорошие, – перебиваю со скрываемым возмущением, хотя уверен, что она его и так чувствует. И пусть. – Не суть, я не об этом хотела поговорить. Я смотрю на неë внимательно, пытаясь понять, польëтся ли на меня сейчас сплошной обман и провокация, или нам действительно удастся спокойно поговорить. – Думаю, будет лучше, если ты сначала увидишь своими глазами, – она достаëт из сумки телефон, тыкает там пару раз и передаëт его мне в руки. – Вау, – скептично произношу я, наблюдая целый ряд фотографий, на которых мы с Пашей немного больше, чем в дружеских отношениях. А если точнее, фотографий, где мы прямо-таки сосëмся, даже не целуемся. Естественно, я уже и забыл, что за моей жизнью так тщательно следят! Какая популярность. – И что дальше? – Я солью это всë, если ты не поможешь нам с одним парнем. Какой пиздец. Если меня уже не жалко, то на Пашу сваливать всю эту херню мне крайне сильно не хочется, он не заслужил. – Господи, вы там эксперименты над геями ставите или что? И почему вам так нужна моя помощь? Хотите в случае чего ответственность на меня свалить, да? – Антон! – Мне похуй, делай, что хочешь, но я не собираюсь тебе помогать, – уже встаю со своего места, желая поскорее уйти обратно домой, как меня ловит женская рука. – Стой. Тогда посмотри ещë кое-что. И я отстану. Честно. Нехотя соглашаюсь, садясь на место. Легче отмучаться, выслушать и посмотреть всë, что она хочет, чтобы потом спокойно уйти. Потому что если она правда хочет слить эти фотки, она это сделает. И не важно, что сделаю для неё я. Только вот я не подумал, что уйти спокойно может и не получиться. Когда на экране еë телефона я вижу это... – Можешь прочитать хоть всю нашу переписку, давай. Павел Воля: «Что тебе надо?» «Хочешь пустить новую волну ненависти по университету?» «Ты этого не сделаешь» 16:50 – Тебе не кажется, что ты встречаешься с каким-то слишком наивным и тупым парнем? – слышу голос еë неприятный на фоне. Ирина Кузнецова: «Ты не знаешь на что я способна, мальчишка))» «Уже во всех красках представляю, как же все отреагируют на то, что наш хороший, скромный мальчик со второго курса окажется в отношениях с парнем» «Тебе Тоша не рассказывал, что с ним делали, когда узнали?» 16:51 Павел Воля: «Так что тебе от меня надо?» «Чтобы ты не выкладывала эти фотки» 16:51 Ирина Кузнецова: «Если придëшь сегодня к восьми к университету, мы ещë сможем договориться» «Один. И никому об этом не говори, будет хуже» 16:51 Павел Воля: «Хорошо» 16:51 – Это сегодняшняя переписка? – спохватываюсь я. В голове теперь складывается полная картина. Вот почему Паша был таким тревожным. Блять. Нет, ну только не это. – Агась. И пока ты сидишь здесь со мной, боюсь даже представить, что происходит с Пашей. Я же обещала, что приду сюда одна, из банды со мной никого нет, как видишь, – улыбается самодовольно. – Ты... Сука! Где он? – Там, где его чувства не обесценивают. Ты же всë равно бы его бросил, когда Арсений вернулся. Разбил бы ему сердце, оставил одного... – наигранно надувает губы и сводит брови домиком. Каждую клеточку моего тела пробивает яростью. Хочется орать на Иру, хочется наконец, спустя столько времени, добиться правды и справедливости. Я впиваюсь ногтями в кожу. – Где. Он? – Прости, я во всей этой игре простая пешка. Моя задача — доставить цель на место, а что с ней будут делать дальше — не моя ответственность, уж извини. – И тебе правда в кайф всем этим заниматься? Ира лишь хмыкает, встаëт, надевая на себя пальто, и подходит ко мне ближе, почти вплотную. – Это лучше, чем дружить с отбросами общества. Как будто сейчас она этого не делает. – Хорошей встречи с Арсением, – говорит приторно-сладко мне на ухо, проводя наманикюренным пальчиком по моей же скуле. – Что? Однако Ира уже уходит. А меня заполоняет страх в считанные секунды. Что значат еë слова? Почему она знает так много и почему... так уверена, что Арсений вернëтся? Я вылетаю из кафе почти за долю секунды, когда осознаю, что всë, что она сказала, может значить, что Арсений приезжает прямо сейчас. Да, я подрываюсь с места, только успев подумать, что человек, который разбил меня и заставил страдать, вот-вот приезжает. Да, я явно мазохист, раз хочу снова увидеть его, увидеть эти глубокие глаза, уверенно сжатые губы, красный от холода нос и щëки. Почувствовать его дыхание рядом, быть укутанным в его объятия. Но... где-то сейчас страдает Паша. И я понятия не имею, где его искать, что с ним делают, и могу ли я чем-то помочь. Правильно говорил Дима, что нельзя так делать, нельзя иметь такие отношения, нельзя пользоваться чувствами человека. Он всегда прав, и сложившаяся ситуация лишь в очередной раз доказывает это. Сейчас стоит выбор между тем, кого я люблю, и тем, кто любит меня. И если бы я не сглупил, если бы я сразу поговорил с Димой об этом, если бы он сразу меня от всего отговорил, и я бы не стал встречаться с Пашей, то сейчас бы легко принял выбор. Хотя тогда бы и сегодняшней встречи с Ирой не было бы, и разговора, и информации о том, что приезжает Арсений. Эффект бабочки. Ужасно. Думай, Антон, думай. Ты эту кашу заварил, тебе еë и расхлëбывать. От тебя сейчас всë и зависит. Я... не могу предать Пашу, потому что он мне доверился, потому что я сам начал наши с ним отношения, потому что это будет ещë более по-ублюдски, чем сам факт того, что я стал с ним встречаться. И... Арсений никуда не денется, правда? Мы сможем увидеться завтра, он мне напишет, он позвонит... Блять, я же знаю, что не позвонит. Ему плевать. Он не будет за мной гоняться, он не будет собой жертвовать, так же, как я. Боже, и почему на такие моменты не придумали какого-нибудь советчика-пророка, который подскажет, какой путь принесëт меньше плохого. Или почему в такие моменты нельзя сделать всë и сразу? Я всë же набираю Пашу, надеясь, что Ира просто решила меня запугать, и он сейчас лежит где-нибудь дома, всë так же скучает и хочет поскорее со мной встретиться. Сейчас бы я многое отдал за такую вот встречу. Гудок за гудком, звонок за звонком, и никакого ответа. Что-то происходит. С ним что-то, блять, происходит. И я, блять, просто с ума сойду, если не смогу хоть как-то помочь. Ведь... если бы не я, и этих фотографий сейчас бы не было, и шантажа, и Паша бы не оказался в такой ситуации. Если бы, блять, не я!.. Я снова всë только порчу. У университета его не нахожу, в окрестностях, что успеваю обойти, тоже. Он всë ещë не берëт трубку, а я всë ещë схожу с ума от паники. Сейчас плевать на Арсения, я ему не сдался, так зачем мне снова жертвовать собой? – Кого-то потерял? – раздаëтся басистый голос за спиной, и я понимаю, что на этом всë, конец. Надо срочно бежать. Спасаться. Но... Паша. Я так с ним не поступлю. Раз пошëл — так до конца. Надо сделать всё, что сейчас в моих силах. Разузнать всё, что получится. – Где он? – выдаю настолько уверенно, насколько только могу. – Ты про того миленького сладенького мальчика, с которым вы вместе трахаетесь? – вопрошает другой голос чуть поодаль от первого. Главное не давать эмоциям брать верх. Главное не воспринимать эти слова близко к сердцу. Главное думать только о спасении Паши. Антон, сосредоточься! – Где он? – повторяю. – Тот, кто наивен и неумëн, и не поймëт, что он в опасности. Смекаешь? – Что вы с ним сделали? Удар по голове со спины, перед глазами резко мелькает свет, и я еле остаюсь стоять на ногах. Крупный парень наваливается на меня сзади и за пару секунд валит на землю. Я лишь хватаюсь за бок, куда в предыдущий раз целенаправленно был вонзëн нож, дабы сейчас не травмировали его сильнее, потому что все три парня, которых я успел увидеть, направляются точно ко мне. Было страшно. Безумно.