***
Битва в Стохесе, неделей ранее Жан громко закашлялся и буквально в последнюю секунду успел увернуться от падающих откуда-то сверху обломков. Вокруг: сводящие с ума крики, паника, море пыли, и громкие шаги Женской особи. Парень упёрся ладонью в стену, хоть как-то стараясь сфокусировать взгляд, но перед глазами всё тошнотворно плыло. Жану по-глупому казалось, что кто-то тряс целое здание изнутри. Людей заваливало обломками на глазах. Микаса и Армин точно должны были успеть вывести Эрена отсюда и вернуться скорее. Кирштайн помог какой-то девушке подняться, осторожно поддержал и, кое-как заприметив ярко-зелёного единорога на форме полицейских, отправил к ним. Слава Богу за то, что в этот раз не получилось отказать в помощи разведчикам. Еще пятнадцать минут назад Жан сидел в свободной карете, и под видом Эрена, наслаждался тишиной столицы. Когда-то он мечтал расхаживать по этим улицам на правах гражданина. Картина мира так быстро изменилась. Кирштайн вновь вдохнул запах пыли и машинально ударил кулаком по кирпичной стене, только чудом не разбив кожу в кровь. Перед глазами возник Конни и что-то закричал, но своим присутствием все же помог. Хотя бы потому, что схватил друга за плечи и встряхнул как следует, чтобы быстро пришёл в чувства. Жан только успел заметить порванный ворот белой рубашки, и как в янтарных глазах искрами бушевала полнейшая сосредоточенность. — Жан, ты как? Жан! Холодный поток воздуха выводит из тяжёлых воспоминаний. В комнате тихо, удивительно тихо, даже ливень за окном умолк, будто подстраиваясь под атмосферу таинственности. Жан сидит на кровати и сонными глазами смотрит в одну точку, потеряв счет времени. Камень в этой части стены потемнел и немного посыпался. Сборник сочинений лежит на столе с непрочитанной страницей. Помнится, это мама заботливо сунула его в сумку, когда приходила с визитом в дни обучения. Впервые за несколько дней выдался удачный момент узнать тайну Саши, и эту возможность Жан старательно выжидал. Прошло уже больше недели с его провальной попытки, но капитулировать перед обстоятельствами означало перестать быть собой. Кирштайн не знает, что именно его ждет, но какое-то детское любопытство заставляет тратить на это время. Стоило признать, что Браус удалось вызвать интерес не прилагая к этому никаких усилий, ведь все увлечения подобного рода, за исключением рисования, остались в далёком и беззаботном прошлом. Когда соседняя дверь открывается, Жан уже стоит на ногах. Ключ проворачивают в двери почти бесшумно, но скрежет проходится по барабанным перепонкам как ноготь по стеклу. Саша не имеет привычки делать все последовательно. Сегодня она выходит из комнаты гораздо раньше, чем в прошлый раз, — через два часа после объявления комендантского часа. Всё идет по плану, но сердце стучит неестественно быстро, а плечи дёргает как от легких разрядов электричества. Этой ночью он действует гораздо осторожнее, предусмотрительнее. Стоило уже давно понять, что Саша Браус прежде всего охотница, в которой годами выращивали острый слух. Она намного умнее и проворнее, чем может показаться на первый взгляд. Коридор встречает уже знакомым холодом, так что приходится стиснуть челюсти. Белый силуэт девушки виднеется в самом конце и, словно призрак, уже спускается по злосчастным ступеням. Выждав достаточное расстояние, Жан нетерпеливо следует за ней. В какой-то момент возникает неприятная ассоциация с маньяком и жертвой, но Кирштайн, поморщившись, сразу ее отметает. Его никогда не привлекала перспектива преследования, равно как и Браус не выдавала в себе поведения угнетенной невинности. Это что-то вроде безобидной игры, в которую играют двое. Пусть и знает о ней лишь один. Увлёкшись сравнениями, Жан не сразу понимает, что потерял Сашу из виду. Теперь коридор зияет пугающей пустотой и парень неловко замирает на месте. Мозг работает, заставляя сердце гонять кровь по артериям и венам, а он цепляется глазами за пустоту. Жан увлечённо думает, перебирает все возможные варианты действий, ища наилучший. Внештатная ситуация, так сказать. В конце концов, двинуться прямо и завернуть за угол — кажется неплохим решением. По крайней мере, Жан так думает до тех пор, пока в этом самом углу его вдруг не хватают за плечо и не дёргают в свою сторону. Едва сохранив равновесие парень все же заваливается на чьё-то тело. — Попался. Саша держит его крепко, сжимая ладонями белую ткань рубашки на груди Кирштайна. А через секунду с особым наслаждением отвешивает ему подзатыльник. — Ай, за что?! — За то, что ведёшь себя как маньяк, Жан-бой. В темноте Браус не видит, как он закатывает глаза. — Отпусти меня. — Еще чего, ты же сразу побежишь рассказывать начальству, — она цыкает, но тон её голоса даже близко не кажется грубым или раздражённым. — Никуда я не побегу. Я сам нарушил комендантский час, — словно ребёнку доходчиво объясняет Кирштайн. — Мне не выгодно сдавать самого себя. Девушка подозрительно щурится, но через секунду всё-таки расслабляется — Жан понимает это по тому, как опускаются до этого напряжённые плечи, как она выдыхает уже более спокойно — и опускает небольшие, но цепкие ладони, успев быстро вылезти из-под него. — Молодец, а теперь быстро иди спать. Парень лишь коротко усмехается и складывает руки на груди. — Ну уж нет, я слишком долго ждал этого. — Ох, можешь мне поверить, я заметила, — Саша отзеркаливает позу, и заметив недоумение на немного вытянутом лице, недовольно поясняет. — Ты последние несколько дней не сводил с меня взгляда. Будто пытался уличить в чем-то. «Разведчик из меня никакой», — равнодушно замечает Кирштайн, решая перейти в наступление. — Я пойду с тобой… — Даже не мечтай! — но Саша перебивает сразу же. — Да нет же, выслушай, — негромко произносит парень, косясь в сторону каменного выхода, и прищуривается, когда замечает, что девчонка хмурит тонкие брови и все же начинает внимательно смотреть на него. — Я предлагаю свою помощь. Тебе же наверняка понадобится часовой или рабочая сила, в том, чем ты занимаешься. Парень говорит наугад, и чувствует себя рыбаком, который выбирает правильную наживку для неизвестного вида рыбы. Прогадаешь, скажешь лишнее, и она сорвётся. Но Саша выглядит задумчивой, так будто она тоже решает непосильную задачу. Как будто не уверена, стоит ли ей довериться. Но в конечном итоге коротко кивает. — Ладно, но обещай держать рот на замке, Жан-бой. — А как иначе.***
Когда они добрались до кухонного склада, за окном начал моросить слабый дождь. Их путь в самые глубины замка занял не более четверти часа. Жан внимательно осматривался, изредка поднимая взгляд и посматривая на то, как Саша возится с замком. Как будто пытался отгородить от неприятностей или просто волновался. Его немного нервировала сама ситуация: если их поймают, то одним выговором и мойкой сортиров они не отделаются. Саша отложила в сторону увесистый замок, и знаком показала парню, чтобы был чуть внимательнее и не споткнулся. Придержав тяжелую дверь, они быстро юркнули внутрь. В небольшой комнате лежали мешки с продовольствием. Мягкий лунный свет открывал взору пылинки, а в воздухе витал приятный запах овощей, картофеля и хлеба. Жан, удивлённо застыл на месте, важность и загадочность всего происходящего прошла мимо, принимая вид обычной кражи. Выходит, все эти кадетские сплетни, о том что Саша крадёт еду по ночам, оказались правдой. Жан сам не понимал, что чувствует. Кажется, это называют простым разочарованием. — Эй, ты чего застыл? Жан чувствовал себя детективом, которому подкинули свинью. Жан чувствовал себя идиотом. — Значит это правда? — Ты о чем? — Саша раскрыла мешок и вытащила оттуда черный кусок хлеба. На повисший в воздухе вопрос, она удивлённо подняла глаза. — Те слухи, что ты воруешь еду… Хотя зачем теперь спрашивать? Тени при очередном дуновении ветра начали колыхаться. Луна осветила Сашу, чётко обрисовывая черты ее лица. Нос, совсем не идеальный, особенно хорошо выглядел в этом освещении, так же как и губы, чуть приоткрытые, втягивающие воздух для каждого неровного вдоха. Жан не знал, почему так разглядывал ее. Может быть, это из-за того, что эмоции на ее лице так быстро сменялись, или потому что он впервые находился с кем-то в подобной ситуации. — Ну, и давно это началось? С каким-то виноватым видом Браус начала рыться на полках шкафа в поисках подходящей сумки, и Кирштайн бессознательно следил за ее неровными движениями. Свет луны ложился на силуэт девушки, и когда ее с плеча спала тонкая лямка, Жан невольно переместил взгляд на рельефно очерченные мышцы спины, а затем отвел глаза в сторону. Послышался его негромкий вздох в темноте, и Саша резко сглотнув воздух, повела плечом. — Еще в моей деревне, — ее голос звучал непривычно тихо, словно они коснулись чего-то слишком личного. — Превосходно! Значит, ты воровка с пеленок? Браус внезапно обернулась. Слишком резко, для той, что чувствует себя спокойно. Пристальный взгляд Жана она выдержала замечательно и одарила не менее тяжёлым. Кирштайн не думал, что обычно эксцентричная и до жути простая девушка может так смотреть. — Ты даже не представляешь, что мне там пришлось пережить! — И что же с тобой тогда приключилось, Картофельная? — скептично поинтересовался Жан, чуть склоняя голову. — А я не рассказываю истории тем, кто мне не верит, — Саша покачала головой, только в карих глазах что-то изменилось. Она с мгновение смотрела в сторону, будто стараясь справиться с непрошенными воспоминаниями, но потом вновь повернулась лицом к Кирштайну. — И ещё мне не очень нравится, как ты на меня смотришь, поэтому можешь идти. — Ты слишком драматична, — заметил Жан, когда девушка, верно, решила заправить медную прядь за ухо, но всё же бросила эту затею, почувствовав внимательный взгляд парня на себе. — Не понимаю, о чём ты. Гордо расправив плечи и застегнув сорочку на одну пуговицу, Саша сделала пару шагов в сторону лежащих в куче мешков, но, буквально почувствовав на себе взгляд опершегося о стену парня, вопреки собственному желанию, тут же остановилась. Обернулась. Жан на шатенку смотрел почти так же хмуро. — Ведёшь себя так, будто знаешь меня, — голос Саши показался каким-то отдалённым в это мгновение. За окном начался ливень.