***
Илья морщится прежде, чем чихнуть, по-идиотски разбудив себя этим. Мысленно ругается, спускается со второго этажа и вперевалочку топает в ванную комнату, по дороге заглядывая в зал и не находя там нежданного гостя. Медленно проходится сонным взглядом вокруг, замечая горящий свет в комнате Попова. Тихо открывает дверь и видит: лежащий на кровати Арс со слегка съехавшим с головы полотенцем ровно дышит. А подле, окружённый красно-белыми смятыми салфетками, сидит и сам Антон, тихо посапывающий, уткнувшись в чужую руку, которая, к слову, совсем слегка сжимала его же длинные пальцы.***
— На. Выпей. — мужчина протягивает Антону стакан с глотком виски. — Мне это не нужно. Я не пью. — Шастун отрицательно мотает головой, глядя себе под ноги. — А что пьёшь? — не унимается Макаров. — Чай. — Илья сам осушает предлагаемый стакан и скрывается на кухне. Антон смотрит на свои трясущиеся руки, пытаясь собраться. Заламывает пальцы и накрывает ими лицо. Вскоре возвращается Макаров, ставит на стол горячий чай и аккуратно берёт парня под локоть, поднимая того с места. Ведёт в ванную и включает холодную воду. — Умойся, ладно? Тебе нужно прийти в себя. — Антон молча кивает несколько раз и долго держит руки под водой, когда мужчина уходит. Тщательно пытается стереть с лица всё пережитое, хочет вынырнуть из очередного кошмара и оказаться в клубе, быть окружённым музыкой, ловить волны кайфа от своей работы, растворяться в атмосфере неона и просто жить как раньше, сотворяя свет кончиками пальцев. Открывая глаза вновь видит тьму, явь страшнее всех снов вместе взятых. По рукам обильно стекает чужая почти чёрная кровь, и Антон, как ни старается, не может её смыть, скребёт ногтями, трёт со всей силой, скривив от боли и отвращения лицо. А затем на плечо ложится крепкая рука, Шаст дёргается и возвращает взгляд на совершенно чистые, но покрасневшие от царапин руки. — Ты что, кожу с себя содрать пытался? — Макар берёт Антона за руки и подтягивает к полотенцу. — Антон, слышишь меня? — Д-да, да, всё нормально… Нормально… — Пошли, а то чай остынет. — Илья осторожно ведёт Шаста в комнату, усаживает на диван и сам садится рядом. — Что я ещё могу для тебя сделать? — Вы и так много делаете, ничего не нужно. — Давай без формальностей, можешь звать меня просто Макаром. — Спасибо. Меня жизнь… треплет последнее время беспощадно. — парень стыдливо отводит взгляд. — Прости, что доставляю неудобства. — Представляю. С Арсом по-другому не бывает. Он такой. — Ему лучше? — Шаст поднимает беспокойные зелёные глаза на мужчину. — Спит. Ты ловко отреагировал, на врача учился? — Нет. Мой друг врач, он когда-то научил. — Хороший у тебя друг. — Илья чешет густую щетину, глядя на собеседника. — А Арс тебе тоже друг? — Арс… Не знаю. — Антон, я знаю Арсения уже много лет. С ним непросто, у него отвратительный характер и скверный нрав. Он честолюбив и высокомерен, несносен и заносчив. — Илья по-доброму ухмыляется, а затем вдруг делается серьёзнее. — Но при всём этом он невероятный человек. Столько дерьма, сколько он, никто, наверное, не переживал. Поэтому он такой колючий. — Зачем ты мне об этом говоришь? — Он показал тебе, где я живу. Принимает таблетки из твоих рук. — мужчина делает паузу. — Позволяет… тебе себя касаться. Он доверяет тебе. — Это плохо? — заламывает тонкие пальцы парень. — На него это не похоже. И знаешь, если он тебе доверяет, — Илья глубоко вздыхает, — то я тоже. Антон долго смотрит Макарову в глаза, после чего опускает голову. С чего бы незнакомому элитному парню, прекрасно знающему, какое отвращение питает к нему обычный диджей, и вдруг начать доверять. Что такого сделал Шастун, чтобы заслужить такой благодати? Да и с какого перепуга парень вообще должен что-то там заслуживать? Попов, эта элитная выскочка, втянул простого парня в какую-то историю, испортил мирную жизнь, поднял ил с самого дна этого болота и взболомутил спокойные воды. А теперь в качестве извинений дарит тому доверие, в котором Шастун совсем не нуждается. Антон с силой сжимает челюсти и крепче обхватывает руками чашку с чаем. Больно кусает изнутри щёки, хмурится и бегает глазами по столу. — Мне нужно ехать. — парень подрывается с места, в итоге не делая ни глоточка. — Что? Куда ты собрался в такую темень? — не понимает Илья, поднимая глаза на Шаста. — Спасибо за гостеприимство. Больше я не доставлю неудобств. — выбегает из комнаты, хватая на ходу куртку. — Таблетки давай ему два раза в день, какие и сколько он знает. Прощай. — Антон, постой! Антон! — но парень уже хлопает дверью, вылетая наружу. Ещё слишком темно, но Шаста это не пугает. Он стремительно покидает двор и направляется прямиком в лес, через раз глядя под ноги и ругаясь благим матом. — Хамил мне на работе, кх, обблевал, мне, м-машину, — перешагивая через корни деревьев бубнит парень. — натравил на меня своих, грёбанных, дружков, — выдыхая через слово упёрто идёт вперёд Антон, путаясь волосами в ветках и зло смахивая их с головы. — чёртов сукин сын, чуть не подох, с простреленным боком, у меня на руках! Брелок из-за него просрал! Ненавижу, ненавижу, ненавижу его! Ненавиж… А-а-а-а!!! — щёлкает что-то под ногами, и Шастун резко приседает, хватаясь за ногу. — Сука-а-а! Антон чувствует расходящееся по ноге тепло, а затем рукой нащупывает липкую жидкость, догадываясь о её названии. — А-а! Твою мать! — вскрикивает, пытаясь освободиться из ловушки, руками раздвигая тугие стенки капкана, но тщетно. — Сука, сука, сука!!! — зло бьёт себя по больной ноге, — Как же быть, сука, как же быть! Больно! — шипит, стискивая зубы, бьётся спиной о дерево и, наконец, бессильно припадает к нему головой, не в силах больше сдерживать солёные капли. Тяжело дышит и начинает плакать сильнее, закрывая израненными о капкан руками лицо, приглушая всхлипы. — Грёбанный Попов, чтоб тебя… что-о-б тебя-я… Ненавижу…***
— И ты позволил ему уйти? — Не мог же я насильно его удержать! — разводит руками Макаров, глядя за тем, как Попов сползает с кровати, держась за бок. — Мог и должен был! Ах! — крепче прижимая к ране руку Арс идёт в другую комнату. — Куда ты вскочил, придурок? Я в отличие от Антона твои болячки обрабатывать не умею. — Придётся научиться, если не вернёшь его! — Да куда ты намылился-то, господи! — Илья успевает схватить друга за руку и усадить на место. — Он давно ушёл, наверное, уже даже уехал. Какой смысл искать его? — А если нет? Если так и блуждает в лесу? Ты сейчас же пойдёшь и разыщешь его! Иначе всю жизнь буду тебе магазинчик припоминать! — Вот же язва ты, Попов, — махнул рукой мужчина, в очередной раз усаживая друга на место, — да успокойся ты, пойду посмотрю. Развопился, блин. Стоило Илье закрыть за собой дверь, как Попов вновь вскакивает с места и не убирая руки с больного бока ковыляет к окну, чтобы убедиться в том, что Макар действительно пошёл искать Антона. Дышит часто, постанывает, что-то надумывает в своей безобразной голове, и в конце концов умудряется натянуть на ноги ботинки и вывалиться на улицу следом за товарищем. Ясный день, даже солнце светит, проникая в лес тонкими лучами. Вскоре в тени под одним из деревьев Макар находит и Антона. — Вот бедолага, блять. Давно здесь сидишь? Хоть бы на помощь позвал. — спокойно садится рядом на корточки. — Эх, все кроссовки себе испачкал. — Уж лучше сдохнуть. — сквозь зубы и застывшие в глазах слёзы бросает Шастун, наблюдая за действиями Ильи. — Мне-то похер, в принципе. Разве что этот придурок отчего-то волнуется. — сильные руки зажимают сбоку на капкане какой-то рычажок, а затем с усердием разводят части ловушки в стороны, освобождая чужую ногу. — Вот заразина, заржавела уже сто лет как, а всё срабатывает. — мужчина протягивает Антону руку, но тот не реагирует, хотя сглатывает ком в горле с заметным облегчением. — Если рану не обработать, инфекция какая попадёт, так всю ногу отрезать придётся. Вот был у меня один знакомый, просто палец о ржавый гвоздь порезал, так ему всю руку по самое плечо… — Да ладно, ладно! — наконец, Шаст протягивает руку в ответ и тихонько поднимается, прыгая на здоровой ноге. — То-то же. Давай помогу. — Антон опирался рукой о крепкое плечо Макарова, пока тот слегка придерживал парня под лопатки. — Вопрос тупой будет, но мне интересно. У тебя какой тотем? — С чего бы мне ответить? — Говорю ж, интересно стало, как этот придурок понял, что ты ещё где-то здесь. — Арс понял? — словно не веря в услышанное, переспросил парень. — Ну, а кто ж. Ты тоже кто-то морской, да? — Вроде того. Синий кит. — задумавшись, произнёс Антон, едва не оступившись. — А-а, так вот, почему Арс тебя почувствовал. Страшно представить, что было бы, если б не заставил меня пойти тебя искать.***
— Господи, этого долбоёба где теперь носит… — снова хлопает дверью Илья, оставляя в доме Антона с бутылкой водки, чтобы «везде обработался». Как ни странно, не пьющий Шастун начал изнутри. Больнее всего было кроссовок с ноги снимать, наблюдая за тем, как белоснежная стелька внутри стала бардовой. Хотя нет, всё-таки обрабатывать хоть и не глубокие раны водкой оказалось занятием не для слабаков. Антон по-немногу лил на ногу «дезинфектор», сжимая зубы, чтобы не заскулить от боли и постоянно дуя на раны. Шастун вздрагивает, когда вновь хлопает входная дверь, а Илья, держащий за шиворот Арсения, появляется на пороге и почти швыряет того на диван, где уже сидел Антон. — Всё, заебали. Так и будете по-одному пропадать? Хватит с меня, нашли себе ищейку, блять… Придурки… Ругань становится тише, когда Макар исчезает в ванной, продолжая недовольно бубнить себе под нос. Арсений, слегка скрючившись, отодвигается на край дивана, поглядывая на страшные раны Антона. Тот нахмурившись молча выпивает ещё немного водки и не смотрит в сторону совсем, продолжая по чуть-чуть лить на ногу. — Диджей, ты как? — любезно интересуется Попов, видя как сильно напрягается челюсть Шаста. — Антон? — Отвали. Я не хочу с тобой разговаривать. — бросает парень не глядя. — Всего один вопрос, — не унимается косатка, подсаживаясь чуть ближе. — Нет. — Почему ты ушёл? Скажи мне, зачем? — Попов беспокойно ожидает хоть какой-то реакции, но парень упорно продолжает молчать. — Ты чего-то испугался? Скажи мне, Антон! — Для чего тебе знать? — наконец, поворачивается в сторону Арса Шастун. — Что тебе это даст? Хочешь потешить своё элитное самолюбие или что? Что ты хочешь от меня услышать? — Причину! Я хочу знать причину, почему ты блять помогаешь, а потом сбегаешь? — А почему я должен оставаться, а? Свою часть условного уговора я выполнил и доставил тебя сюда. Теперь я хочу уехать туда, где смогу вернуть себе спокойную жизнь, без бандитов, погони и крови! — Антон сильно повышает голос, полностью развернувшись в сторону Арса. — Это с тебя всё началось, ты причина всех моих бед! Ладно я, но Дима, Оксана, у них тоже могут возникнуть проблемы теперь! — Я не виноват в том, что ты втянул в это своих друзей! — голос Попова делается твёрже и серьёзнее. — А кто виноват? Те, кто из нас чуть решето не сделали в твоей машине? Или те, у кого ты что-то украл? — Я и твою жопу от них спас, между прочим. — Мою жопу спас? Ты свою-то спасти не можешь! — Тогда нахера ты, блять, этим занимаешься? — и вот он, отрезвляющий хлопок контрольным вопросом по лицу. Шаст замолкает, широко открыв глаза, прокручивая услышанное снова и снова. Действительно, а зачем? Мог бы пройти мимо ещё тогда у клуба, мог бы просто выложить Паше всё подчистую, мог вызвать скорую, а сам уйти. Мог ещё сто лет не тревожить Диму, про которого напрочь забыл, ровно также, как мог пойти в очередной раз с Ксанкой спасать котят. Но не стал. Почему? Не потому ли, что мама с самого детства учила помогать тем, кто в беде? Или потому что вера в «бумеранг» сильна, и на добро всегда добро вернётся? Почему человек в принципе вдруг поставил чужие интересы выше своих? Антон вновь смотрит прямо перед собой, а в глазах становится мутно. Где-то рядом ёрзает Арсений, у которого вновь на повязке выступает кровавое пятнышко. Тишина режет по ушам так сильно, что Попов не выдерживает первым. — Антон, — уже более спокойно, своим привычным голосом, но всё ещё серьёзно, зовёт мужчина, едва дотрагиваясь кончиками пальцев до чужого плеча, тем самым обращая на себя рассеянное внимание парня. — М, — коротко мычит в ответ Шастун, не поворачиваясь в сторону косатки. — Ты бы правда уехал… без меня? Антон долго молчит. Мысли в его голове кричат одна громче другой, а слов подобрать не может. Старается тщательно взвесить уже сказанное и ещё не сказанное, вспоминает даже толковый словарь, проверяя значение того или иного, что собирается ответить, но в итоге продолжает молчать. Лишь глаза живо бегают по столу, хоть и уже за полупрозрачной стеной алкоголя. Да конечно не уехал бы. Неужели он сможет? Мысленно сдаётся и вздыхает, закрывая глаза. — Нет. В ту же секунду Антон вдруг поймёт, что во сне скулил не его маленький китёнок, а кровожадная, но беспомощная косатка с бездонными голубыми глазами.