Сентябрь 14, 2021. Вторник
А что с Луи? Нет, правда, что с Луи? Именно этот вопрос возникает, когда приглядываешься к поведению этого омеги. Он всегда отличался от других омег не только характером и мировоззрением, но и настроением. Кто вообще может с уверенностью сказать, что знает Луи хотя бы на 30-40%? Кто-то, кто не Гарри. Но даже он не знает его на все 100%. Он почти ничего не знает о семье Томлинсона, не знает о том, что происходит у него дома. Он знает лишь то, что Томмо позволяет ему знать. А что не так?.. В принципе, наверное, можно сказать, что у Луи всё прекрасно, если не учитывать тот факт, что у него дома проблемы, впрочем, как и у каждого подростка. Проблемы дома… да что угодно может быть проблемой, когда ты подросток! Отец сказал, что твой любимый актёр или исполнитель — полное дерьмо? Проблема. Мать назвала лодырем? Проблема. Поссорился с братом или сестрой? Проблема. Любая мелочь кажется огромной проблемой, и это, наверное, нормально. И это нормально, что любую такую проблему очень легко исправить. А что делать, если что-то просто-напросто не исправляется, сколько бы ты ни старался? Луи было пять, когда стало известно, что он омега. Луи было пять, когда отец впервые посмотрел на него взглядом, полным разочарования. Луи было пять, когда родители впервые сильно поссорились. Луи было пять, когда его впервые ударили за то, что он ведёт себя как омега. Луи было пять, когда отец впервые назвал его ничтожеством. Луи было пять, когда он впервые услышал, что его никто никогда не полюбит, потому что он мальчик-омега. Луи было пять, когда он понял, что никто вокруг не полюбит его. Луи было пять, когда он понял, что никто не сможет полюбить его, поэтому он стал учиться любить себя сам. Звучит нездорово, да? Звучит как-то слишком самовлюблённо, слишком эгоистично. Но Томмо вовсе не эгоистичный, вовсе нет. Он не мастурбирует на собственное отражение, нет. Он всего лишь уважает себя, уважает то, кем он родился. Порой, конечно, это бывает крайне сложно, но Луи старается смотреть в зеркало без отвращения. Отчасти из-за такого отношения дома парень и перечит всем вокруг, ведя себя не так, как принято среди омег. Просто потому что дома так не принято. Дома он даже на глаза родителям попадаться не должен, тем более отцу. Именно поэтому никто не замечает, что он не ночует дома, что он иногда даже не возвращается домой. Его любимым местом в городе стал дом Гарри. Точнее говоря, его комната. Томлинсону было шесть, когда он познакомился со Стайлсом. Тогда Гарри был просто Хаззой, милым кудрявым и щекастым мальчиком с ямочками, со светлыми зелёными глазами… Они познакомились в школе, хотя и жили рядом чуть больше года к тому моменту. Впервые в комнате Гарри Луи побывал в десять лет, когда его впервые отпустили к кому-то на День Рождения. Это был праздник Джеммы, сестры кудрявого, поэтому никто даже не обратил внимания на то, что мальчики ушли. В тот вечер Томмо впервые подумал о том, что Гарри симпатичный. А потом полетели годы, и вот Луи стал замкнутым. Со всеми, кроме Гарри. У Луи почти нет друзей, он никому ничего о себе не рассказывает, ни с кем не сближается… Единственный, кроме родственников, в контактах телефона Томмо — Гарри, подписанный как «Хазза».. . .
Пасмурно. Моросит неприятно-холодный дождь. Луи вздыхает, морща нос и поправляя на себе худи, спускаясь с крыльца дома и перепроверяя карман портфеля на наличие подавителей. Парень откровенно ненавидит ходить в школу во время течки, но кого это волнует? С тебя течёт, как с Ниагарского водопада? Ну и ладно! Зато если какой-то альфа решит поиграться с омежьими гормонами и выпустить на волю свои феромоны, накажут, конечно же, омегу. Течную омегу. В каком прекрасном мире Луи живёт, однако… Только в его голове зарождается пара альфоненавистнических мыслей, как рядом с ним появляется Гарри, словно взявшийся из ниоткуда, поэтому Томлинсон стыдливо вздыхает, но всё-таки поднимает взгляд на улыбающегося высокого альфу. Поразительно, но даже в такую мерзкую погоду Гарри удаётся быть таким позитивным. — Зачем тебе солнечные очки? — удивляется Томлинсон, невольно улыбнувшись ему в ответ. — Затем, что я иду в школу с самым ярким солнышком, Лу. — Ой, заткнись, — фыркает омега, хотя, стоит признать, его сердце трепещет от сказанного. Почувствовав руку альфы на своей талии, которой Гарри притягивает его немного ближе к себе, Луи невольно затаивает дыхание, потому что это слишком непривычно для него. Обычно так ходят парочки, поэтому Томмо неловко пытается убрать руку кудрявого, но тот поглаживает его плечо, говоря: — Мы встречаемся, помнишь? — Да, но… это действие похоже на что-то собственническое, — тихо говорит Луи. — Мы можем просто… держаться за руку? — Да, конечно, — Гарри переплетает их пальцы, влюблённо улыбаясь кончиками рта. — Как ты себя чувствуешь? — Всё хорошо, спасибо. А ты? Уверен, что никто не станет смеяться над тобой? — Из-за чего? Луи, я люблю тебя, думаешь, что мнение моих друзей это изменит? Для меня важно лишь то, чтобы ты был в порядке. И если кто-то обидит тебя, я сделаю всё, чтобы этот человек пожалел об этом. Не переживай. — Ты звучишь так, словно на самом деле ты какой-то маньяк, знаешь? — шутит Луи. — Боже, я просто пытаюсь быть «бунтарём», как ты вчера выразился! Они доходят до школы, когда у Луи начинается паника, и он выдёргивает свою руку из ладони Гарри, потому что видит знакомых, но Стайлс хмурится на это и вновь ловит за руку. Это выглядит смешно, Томмо знает это, поэтому его щёки покрываются румянцем. Ему стыдно за то, что он согласился встречаться с Гарри. Давайте говорить на чистоту, Гарри — секс-символ школы, баскетболист, музыкант… а Луи? Луи — ничто, он буквально чистый лист по сравнению с Гарри. У него нет ничего, кроме отличной (объективно отличной) задницы и тонкой талии, о какой многие девушки могут только мечтать. Да, он занимается футболом, он хорош в футболе, но это не то, потому что он омега. Луи стыдно за то, что он вообще существует. — Перестань, всё хорошо, — шепчет ему на ухо Гарри. — Нет, не хорошо. Мне стоило одеться иначе. Или всё-таки накраситься… Быть более нормальным омегой ради тебя. Прости, — едва ли не шепотом говорит Томлинсон. — Может быть, я пропущу урок? Зато оденусь поприличнее… Остановившись буквально у крыльца школы, Гарри разворачивает Луи к себе лицом, отпускает его руку, обхватывает его щёки и нежно целует, ошарашивая омегу. Он просто целует его на глазах у преподавателей и сверстников, идущих в школу, на глазах у Найла и Лиама, остановившихся недалеко от крыльца в ожидании Стайлса, который совершенно точно не посвящал их в то, когда и с кем он придёт. Гарри целует Луи, поглаживая его алеющую щечку большим пальцем правой руки и обнимая за талию левой рукой, чтобы мягко прижать к себе. И Луи мысленно вопит от того, насколько это по-неправильному хорошо и насколько это по-хорошему неправильно. Это всё происходит буквально в течении десяти секунд, без языка и какого-либо слюнообмена… но за эти десять секунд Луи едва не теряет сознание от волнения. Все смотрят. Гарри отстраняется, оставив напоследок ещё один короткий поцелуй на алых губах омеги, а тот замирает с широко раскрытыми глазами. Назад дороги нет. Они никому ничего не сказали, но Гарри одним только поцелуем всем всё объяснил, потому что он мало с кем целуется на глазах у всей школы. — Я люблю тебя, — нежно улыбаясь, шепчет ему Стайлс и поправляет его челку. — Ты в порядке? — Мне срочно нужно в уборную, — признаётся Луи, и улыбка Гарри становится смущённой. Томлинсон быстро удаляется в школу, а кудрявый направляется к друзьям, которых заметил ещё пару минут назад. И судя по ошарашенным лицам Лиама и Найла, они видели всё, что Гарри хотел, чтобы они увидели, поэтому его самодовольству нет предела. — Так это из-за него ты избил того придурка? — смеётся Пейн. — Вот это да, Стайлс! — Серьёзно? Луи? У тебя точно стальные яйца, раз ты его терпишь, — шутит Найл. — Когда вы сошлись? — Вчера вечером. Он не такой уж и «колючий», между прочим, — отвечает Гарри. — Луи классный, просто не любит знакомиться с кем-то новым. — Так он, типа, интроверт? — уточняет Лиам. — Не знаю… он больше похож на экстраверта, но только с теми, кто входит в его круг доверия. Я бы хотел познакомить вас, что скажете? — Ну, не знаю, — как-то отстранённо проговаривает Найл. — Ты же знаешь, что о нём говорят… Ну, что он аутист, знаешь? Гарри хмурится, снимая очки, чтобы посмотреть другу в глаза и уточнить: — Что, прости? Найл, вот скажи мне, ты придурок? Тот факт, что Луи не общается со всеми подряд и не позволяет прикасаться к себе всяким похотливым мудозвонам, не говорит о том, что Луи — аутист. — Да ладно тебе, — фыркает Хоран. — Он же омега, что плохого в том, чтобы потрогать омегу за задницу? Это должно поднимать им самооценку, потому что… — Давай я сниму с тебя трусы, посмотрим, насколько это поднимет твою ёбанную самооценку, — злится Стайлс, делая шаг навстречу другу. — Перестаньте! — вмешивается Лиам. — Вы оба — придурки. Если Гарри так хочет связаться с омегой — окей. А теперь давайте успокоимся и перестанем делать из этого конец света.. . .
Луи запирается в кабинке туалета, тяжело дыша от накатившего возбуждения и осознания, что ничего хорошего из всей этой ситуации не выйдет. Теперь вся школа знает о том, что Луи — сучка Гарри, о том, что он прогибается под ним, о том, что Гарри владеет им… Теперь все будут обсуждать Гарри и Луи, будут пускать грязные сплетни и писать гадости в социальных сетях… От приближающейся панической атаки его спасает стук в дверь и тихое: «Ты в порядке?». — Да, всё ок, — отрывая немного туалетной бумаги, чтобы вытереть влажные щеки, отвечает Луи. Он смывает комочки, пропитанные влагой его жалких слёз, и открывает дверь кабинки, видя перед собой Зейна. Они вместе играют в команде, но никогда особо не общались, кроме пары раз, когда зависали на какой-то вечеринке, куря травку. Этот омега выглядит очень хорошо, он выглядит так, как должны выглядеть все омеги, если верить всем этим правилам и стандартам красоты. Гарри должны нравиться такие, как Зейн. — Ты точно в норме? — Да что ты ко мне приебался? — не выдерживает Луи. — Это из-за того, что ты видел меня с Гарри? Ну, что ж, все видели. — Я просто хотел помочь. В школе мало омег, которые стали бы плакать в туалете, поцелуй их Гарри или кто-то из других популярных альф. — Очевидно, я не один из тех, кто счастлив стать омегой секс-символа. На лице Малика проскальзывает странная улыбка, и он говорит: — Всё ок. Знаешь, если ты не хочешь быть его омегой, просто не будь. Твоё место с радостью займёт кто-то другой, если Гарри позволит, — Томлинсон в недоумении смотрит на него. — Я о том, как он смотрит на тебя. О том, что ты единственный омега, которого он поцеловал у всех на глазах, в школе, по крайней мере. Ты явно особенный для него. Поэтому… — он вздыхает, — поэтому я не понимаю, насколько нужно себя не уважать, чтобы отказаться от такого альфы. А впрочем, это твоё дело, тебе решать. Сказав это, Зейн просто выходит из уборной, оставляя Луи наедине с собой. Посмотрев в зеркало, он невольно хмурится. А ведь правда… Гарри — один из самых желанных альф в школе не просто так. Он ко всем относится с уважением, кроме тех, кто ведёт себя, как мразь. И если выбирать между ним и любым другим популярным альфой школы, любая омега выберет Гарри. Именно поэтому, приведя себя в порядок, Луи выходит из туалета и решает попробовать пережить этот день. «Первый день наверняка самый сложный, дальше будет легче», — думает Томлинсон, готовясь к первому уроку. Но, пожалуй, отдадим Зейну должное, он только что спас едва зародившиеся между Гарри и Луи отношения. Малику всегда хотелось подружиться с Томлинсоном, но любая его попытка как-то сблизиться с Луи тут же воспринималась в штыки, поэтому он решил действовать иначе. Каким образом? Об этом позже.. . .
Ближе к ланчу Луи понимает, что дело — дрянь. Из-за стресса подавители банально перестают действовать, и альфы начинают оглядываться на него. Поэтому он закидывается ещё парой таблеток как раз в тот момент, когда к нему подходит Гарри. — У тебя всё хорошо? — взволнованно спрашивает он, наблюдая за тем, как Луи запивает таблетки. — Ты весь бледный… — Ничего, п-просто… Не стоило идти в-в школу во в-время т-течки… Его немного трясёт, а мышцы и кости ломит так, словно они промёрзли. Луи словно побывал в сугробе в сорокаградусный мороз, поэтому нет ничего удивительного, что у него дрожат руки, а зуб на зуб не попадает, когда он что-то говорит. Ему больно и холодно. — Ты плохо себя чувствуешь? — видя, что что-то не так, взволнованно говорит Гарри. — Я могу проводить тебя до дома, если нужно. — Это п-просто из-за ст-тресса, всё… х-хорошо, — хмурясь от боли, отвечает Томмо. — Не в-волнуйся. — Не ври, я же вижу, что ты врешь. Давай я отведу тебя к врачу, в потом — домой, — настаивает Гарри. — Господи, да не могу я пойти домой, ладно?! — восклицает Луи, которого буквально за секунду одолевает такая сильная злость, что он даже не понимает, что сказал то, что сказал. — Почему?.. — не понимая, спрашивает Стайлс, поглаживая его плечи, чтобы немного успокоить. Вздохнув, Томлинсон вновь делает два больших глотка, чтобы собраться с мыслями, а затем ответить: — Потому что это всего-навсего течка. Это же всего лишь течка. Это не серьёзно. — Ты шутишь? — тихо уточняет Гарри, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не подслушивает. — Ты буквально хочешь секса каждую минуту, течешь и распространяешь свой аромат. Если подавители не работают, то это создаёт опасные условия, в первую очередь, для тебя. Поэтому хватит нести херню, собирайся. — Гарри, — беря его за руку, шепчет Томлинсон, — я не могу пойти домой. Родители убьют меня, если я буду пропускать уроки из-за течки. — Я поговорю с ними, объясню, что омегам не стоит ходить в школу во время течки. Господи, Гарри такой ангел… Он ведь и вправду считает, что может как-то помочь Луи, может изменить их окружение в лучшую сторону. Но может ли? — Ты не понимаешь… Видя, что дома у омеги явно происходит что-то нехорошее, кудрявый обнимает его, предлагая: — Хочешь пойти ко мне? Родителей не будет дома допоздна, а Джемма вряд ли будет против, если ты побудешь у нас какое-то время. Что скажешь? — Х-хорошо, — сдаётся Томмо.. . .
Дома у Гарри всегда намного спокойнее и проще, чем дома у Луи. Поэтому когда омега ложится на большую постель альфы, вздыхая и смотря в потолок, он невольно думает о том, каким был бы их общий дом. Садясь рядом с ним, Гарри мягко улыбается и поглаживает его бедро, спрашивая: — Хочешь перекусить? Можно сделать горячие бутерброды. — Я бы не отказался, — взглянув ему в глаза, тихо отвечает Томмо, и его дыхание вздрагивает, когда большая приятно-тёплая ладонь альфы движется вверх по бедру, а затем вниз. Пальцы кудрявого касаются кожи живота под худи, но Луи продолжает смотреть ему в глаза, а тот — в глаза Луи. «Горячие бутерброды могут подождать», — думает Томлинсон, позволяя себе согнуть ноги в коленях и немного развести их в стороны, тем самым удивляя альфу. Гарри не спешит, он кончиками пальцев ведёт тонкую невидимую линию вниз по ножке — к колену, пуская мурашки по коже мальчика. А затем Луи готов задохнуться от удовольствия, потому что Стайлс прикасается всей ладонью к его промежности. — Чёрт, — ругается Томмо, ловя его вторую руку, чтобы мягко сжать в своей, — Гарри… — Это чувствуется хорошо? — Да, очень хорошо, — нуждающимся тоном произносит омега, а затем более осознанно уточняет: — Ты хочешь меня? Прямо сейчас? — Ты очень сексуален, но я не собираюсь пользоваться твоим состоянием, Лу. Только не обижайся. — Ох, хорошо. Это хорошо, потому что я девственник. Не хочу, чтобы мой первый раз был во время течки. Гарри нежно сжимает его пах, и Луи запрокидывает голову, пальцами второй руки впиваясь в подушку и издавая тихий стон. Это вызывает у юного альфы ещё больше интереса и эстетического наслаждения, поэтому он ласкает омегу ещё нежнее. — Это так хорошо только во время течки? — интересуется Стайлс, с нежностью и удовольствием эстета наблюдая за возлюбленным. — Всегда по-разному… Боже, я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне. Позволь мне раздеться… — Что? — немного удивлённо переспрашивает Гарри, всё ещё оглаживая его пенис через плотную ткань штанов. — Ты хочешь раздеться? — Хочу, чтобы ты… — Луи закусывает губу, по его щекам стекают слёзы, поэтому Гарри тут же прекращает прикасаться к его паху, притягивая парня к себе и крепко обнимая. — Я не могу… — Всё хорошо, милый. Прости, мне не стоило давить на тебя. — Нет, это не из-за тебя, — обнимая его, спорит Луи. — Это из-за родителей, из-за того, как они относятся ко мне. Они ненавидят меня за то, что я омега. — Поэтому ты… так относишься к сексу? — аккуратно уточняет Стайлс. — Поэтому я так отношусь к себе, к альфам, к сексу, к отношениям между альфой и омегой. Я не умею быть омегой, мне противно то, о чем я думаю во время течки… — Хорошо, я понял, — поглаживая его по спине, шепчет Гарри. — Я не собирался торопиться, просто я впервые нахожусь рядом с течной омегой и… — Вообще-то, не впервые, — тихо произносит Луи. — Я и раньше приходил во время течки — каждый раз, когда я плакал. Я плакал из-за того, что не могу быть с тобой; из-за того, что не могу быть нормальным омегой. Прости. — Нет-нет, всё в порядке, не извиняйся. Может быть, ты хочешь принять душ? А я пока займусь готовкой. А потом мы посмотрим какой-нибудь фильм или типа того, что думаешь? Томлинсону нужно немного времени, чтобы успокоиться и наконец-то посмотреть ему в глаза. — Думаю, что люблю тебя. Гарри с улыбкой целует его в губы, а затем отстраняется, спрашивая: — Тебе дать что-то, чтобы переодеться? — Томмо лишь кивает. Как бы Луи порой ни ненавидел свою омежью сущность, он мечтал о том, что Гарри даст ему свою одежду, когда (если) они начнут встречаться. Потому что носить одежду своего альфы кажется таким правильным… Хотя Томлинсон не может назвать себя хорошим омегой, он совершенно точно омега, ему нравятся все эти милые подарочки по типу цветов или книг, браслетиков и прочей ерунды. Поэтому каждый раз, когда Гарри дарил Луи свои мелочи, Томмо буквально пищал от счастья где-то глубоко внутри себя. Он до сих пор носит браслет Гарри, который альфа подарил ему в начале лета, когда они поехали на озеро. Вдвоём. На машине Стайлса. На ночь. Это была одна из лучших ночей Луи, хотя всё, что они делали, это плавали, смеялись, грелись у костра, загорали и жарили хот-доги. Правильнее будет сказать, Гарри жарил хот-доги, пока Луи сидел рядом, нацепив на себя его фланелевую рубашку в красную клетку. А потом они играли в города, и это переросло в «Куда бы ты хотел отправиться?», а потом «Чем бы ты там занимался?»… Это было волшебно. Особенно, когда солнце начало садиться, скрываясь за верхушками хвойного леса. Они были вдвоём, они были влюблены уже тогда, но никто из них не признался в этом. Видимо, июнь не был достоин услышать эти три слова, в отличие от сентября. — Всё ещё носишь его? — заметив браслет на запястье омеги, с улыбкой спрашивает Гарри. — Ну, да… Он классный, — стеснительно отвечает Луи, утаивая, что носит его потому, что он напоминает ему о том божественном дне. Они мягко улыбаются друг другу, — потому что Гарри понимает, в чём истинная причина, а Луи знает, что альфа понимает это — и Стайлс вновь целует парня в щеку, прежде чем встать с кровати и подойти к шкафу. Немного поискав, он достаёт пару футболок и шорты. Получив одежду и чистое полотенце, Луи тихо благодарит его и удаляется в ванную комнату.. . .
Гарри уже заканчивает с начинкой, когда Луи стеснительно заходит на кухню. Его кожа розовая из-за явно горячей воды, поэтому Стайлс немного удивляется, но не показывает этого, говоря: — Проходи, не стесняйся. — У вас красивый дом, — присаживаясь на барный стул, говорит Томмо, наблюдая за тем, как альфа с улыбкой нарезает хлеб. — Я и забыл, что за пределами твоей комнаты что-то существует. — Ну, я предлагал вчера освежить память и выйти через дверь, — мило отвечает Гарри, и они встречаются взглядами. — Поверить не могу, что ты влюблён в меня. Как давно? — Луи загадочно улыбается, беря ложку из миски с начинкой и приоткрывая рот, чтобы попробовать, что Стайлс сделал. — Ой, да брось, ты мне не скажешь? — Нет, — усмехнувшись, отвечает Томлинсон и облизывает ложку. — Вкусно… — Ты получишь ещё, когда скажешь, как давно влюблён в меня, — забирая тарелку с начинкой для бутербродов, говорит кудрявый. — Да я не знаю, Хаз, — смеётся Луи, пытаясь дотянуться до тарелки. — Ладно-ладно! Ну, может, лет с тринадцати? Четырнадцати? Я не знаю. — И ты всё это время молчал? — вернув ему тарелку, удивляется Гарри. — Знаешь, если бы ты вчера не заставил меня нервничать, мы бы не встречались. — Я заставил тебя нервничать? — игриво переспрашивает Томмо, стреляя глазками. — Какая прелесть… Закатив глаза, Стайлс заканчивает резать хлеб, и они намазывают начинку на ломтики. Это происходит в очень приятной тишине и частых переглядываниях, поэтому не удивительно, что через несколько минут Луи слезает с барного стула, желая быть поближе к альфе. Через какое-то время противень с бутербродами оказывается в духовке, и омега с удивлением понимает, что это первый раз, когда он готовит с кем-то. — Они будут готовы минут через 15-20, можем пока выбрать фильм, если ты ещё не передумал, — говорит Гарри, обняв омегу за талию. — Хорошо, но пообещай, что… — «это будет не триллер» остаётся несказанным, потому что кто-то открывает входную дверь, и сердце Луи падает в пятки. — Эй, Стайлс, ты дома? — доносится до ушей кудрявого голос Лиама. — Чёрт, я пропустил тренировку, — вспоминает кудрявый. — Побудь здесь, хорошо? Луи лишь кивает, чувствуя себя очень растерянным, когда остаётся на кухне один. Тот факт, что Гарри пропустил тренировку, совсем не радует Томлинсона, даже наоборот — расстраивает. Но не только потому, что один пропуск сильно повлияет на умение альфы играть в баскетбол, но и потому, что теперь его друзья будут считать, что Луи плохо влияет на Гарри. Пока Томмо старается не сильно беспокоиться, Стайлс уже объясняет Лиаму, почему ушёл раньше. — Так он у тебя? — спрашивает Пейн. — Ты на полном серьёзе привёл течную омегу домой? Что с тобой случилось? — Ничего не случилось, — хмурясь, отвечает Гарри. — Перестань, я люблю его, что в этом такого? — Ничего, просто ты никого из омег не приводишь домой, а тут… Неожиданно, вот и всё. Но ты же понимаешь, что отношения — не причина для пропусков тренировок? Тренер взбесилась не на шутку, ты же знаешь, как она относится к прогулам. — Знаю, но Луи стало плохо, я не мог просто проигнорировать это. Вздохнув, Лиам внимательно смотрит на друга и тихо говорит: — Слушай, ты прости за Найла. После Селены он херово относится к омегам, ты же знаешь. Круто, что вы с Луи сошлись, но не позволяй всему этому встать у тебя на пути. Ты же хотел поступить в Гарвард… — Я и хочу поступить туда. Всё под контролем, правда. Луи классный, он не мешает мне думать об учёбе и прочем. Но я бы хотел, чтобы он и вам тоже понравился. — Пускай приходит в пятницу на выступление, там нас и познакомишь, — предлагает шатен. — Хорошо.. . .
— Я не буду смотреть ужасы, — протестует Луи, пока Гарри безуспешно пытается его уговорить посмотреть что-нибудь, что пощекочет их нервы. — Я же потом не усну! — Уснёшь, я позабочусь об этом, — уговаривает его альфа и чмокает в щечку. — Ну, пожалуйста, Лу, вот увидишь, что всё будет хорошо. Уверен, что «Оно» не страшный. К сожалению, Гарри слишком хорошо умеет уговаривать, поэтому Томлинсон обречённо соглашается, но при условии, что парень не будет пугать его. Конечно, Гарри будет делать это, потому что в этом и заключается прелесть просмотра триллеров в компании. Но как бы сильно Луи ни упирался, ему нравится, что Стайлс делает это, потому что это доказывает, что они идеальная пара. Луи — самый пакостливый омега, и логично предположить, что его альфа тоже должен быть таким. Но хотя в кудрявом лишь малая часть пакостливости… Томлинсону нравится, что хоть в чём-то он лучше своего возлюбленного.. . .
Энн и Робин возвращаются домой лишь ближе к двенадцати, как Гарри и сказал, но Луи точно не ожидал, что кто-то придёт именно в тот момент, когда он выходит с кухни. В одежде Гарри и с дополнительной тарелкой горячих бутербродов. Поэтому Томмо растерянно замирает на месте, смотря на родителей Стайлса, который в свою очередь, услышав, что они вернулись, спускается по лестнице. Неловкости всей этой ситуации придаёт именно тот факт, что на Луи надеты вещи Гарри, потому что это первый раз, когда кудрявый привёл омегу в дом (первый раз, по мнению Энн и Робина). — Привет, — забирая сумки из рук родителей, вежливо говорит Гарри. — Я хотел предупредить, что у нас гости. Снимая верхнюю одежду и разуваясь, Энн с любопытством смотрит сначала на сына, а затем на Луи, говоря: — Какая прелесть, а мы как раз купили пирог. Ты, кажется, Луи, верно? Ты живёшь слева от нас, да? — Да, да, я Луи, — словно очнувшись, отвечает омега и неловко переминается с ноги на ногу. Нужно вести себя нормально, нужно вести себя как омега, чтобы понравиться родителям альфы… нужно быть хорошим. — Очень рада познакомиться лично. Но я, честно говоря, не знала, что вы с Гарри дружите… — Ох, да, мы дружим… — Вообще-то, Луи — мой парень, — по-собтсвеннически (за что Луи отчитает его чуть позже) обняв Томлинсона, перебивает его Стайлс. Робин и Энн выглядят очень удивлёнными, и Луи не может сказать точно, в хорошем или в плохом смысле, потому что в следующую секунду женщина мило улыбается, говоря, что она очень рада за них, но им нужно поговорить с Гарри наедине. — Ох, да, конечно, я подожду тебя в твоей комнате, ладно? — как можно менее взволнованно говорит омега, и кудрявый соглашается. Когда Луи поднимается на второй этаж, Гарри вместе с родителями проходит на кухню, чтобы разобрать пакеты и всё обсудить. Стоит Энн только закрыть дверь, как кудрявый тут же произносит: — Всё не так, как кажется. — Как «не так»? — не понимает мама, а затем смеётся: — Боже, мы же не собираемся ругать тебя! Луи очень милый, почему ты не сказал нам о том, что у тебя появился омега, малыш? — Не знаю, хотел как-то позже вам сказать… Так, значит, вы не против, что мы с Луи встречаемся? — Конечно, нет, милый, это здорово. Но вы же предохраняетесь, да? — Мы не… У нас с ним всё под контролем. Мы не торопимся. Спустя ещё несколько смущающих вопросов, Гарри всё-таки удаётся сбежать, и его родители тихо смеются, умиляясь тому, что их мальчик уже вырос. Смешно им… Зайдя в комнату, Стайлс вздыхает от облегчения, когда видит Луи, жующего бутерброд и листающего ленту твиттера. — Всё хорошо? — уточняет Томмо, заблокировав телефон. — Да. Ты понравился им, но, думаю, мне предстоит очень долгий разговор с мамой о ЗППП и прочем, — услышав это, омега тихо смеётся, а Гарри садится на кровать рядом с ним и интересуется: — А твои родители… как бы они отнеслись к нашим отношениям? Перестав жевать, Луи хмурится от мысли о доме, куда ему совершенно не хочется возвращаться. Даже мысленно. Поэтому он не особенно заинтересованно пожимает плечами, что-то невнятно бормоча, и альфа вздыхает, говоря: — Всё хорошо, если ты не хочешь говорить им о нас. Главное, чтобы ты был счастлив рядом со мной. — Конечно, я счастлив. Даже когда ты заставляешь меня смотреть ужастики, — они усмехаются, и Томмо убирает тарелку подальше, пододвигаясь к кудрявому, а затем садясь на его на колени, смотря в глаза. — Знаешь, даже если бы они были против, я бы всё равно был с тобой, потому что люблю тебя. — Я люблю тебя тоже, Лу, — с улыбкой обняв его, отвечает Гарри. — Приходи в пятницу в «Кафетеру». Я и ещё несколько парней выступим там в честь начала учебного года. Хочу познакомить тебя с Найлом и Лиамом. — Это Лиам предложил, когда приходил? Прости, я немного подслушал, о чём вы говорили. Не думаю, что знакомить меня с Найлом — это хорошая идея. Не знаю, что случилось между ним и Селеной, но он правда ведёт себя не очень здорово с омегами… — Не волнуйся об этом, обещаю, что всё будет хорошо. Доверься мне.. . .
Сентябрь 15, 2021. Среда
У Луи никогда не было проблем с доверием, но когда перед тренировкой по футболу к нему подходит Зейн, что-то в нём всё же шепчет: «Не связывайся с ним», и омега не знает, почему. Малик дружелюбно улыбается ему, садясь рядом и спрашивая: — Идёшь на выступление Гарри в пятницу? Его целый день только и делают, что спрашивают про Гарри, про их отношения, про то, как хорошо Стайлс целуется и о том, насколько он хорош в постели! И, честно говоря, ему очень неприятно, что все подряд пытаются влезть в их отношения, поэтому даже столько невинный, казалось бы, вопрос действует Луи на нервы. — Подумываю отказаться из-за таких любопытных, как ты, — язвит Томлинсон, зашнуровывая кроссовки. — Что тебе нужно? — Ничего. Хотел предложить тебе потусить после выступления с парой омег, скурить пару косяков… Что скажешь? Задумчиво посмотрев на него, Луи взвешивает «за» и «против», думая, насколько это будет нормально по отношению к Гарри. Вообще-то он очень даже не против провести время таким образом, и ему не нравится, что он думает о том, как Гарри отнесётся к такому поведению. — Хорошо. — Отлично! Вот увидишь, будет весело. Ланч. Как много всего может произойти в это прекрасное время. Например, твой парень может позвать тебя сесть за стол с его друзьями. Ничего, казалось бы, особенного, но, судя по всем этим ревнивым взглядам омег-фанаток Гарри, Лиама и Найла, это нечто невероятное. Поэтому Томмо пытается найти причину не садиться с ними за один столик, но Стайлс находит тысячу и одну причину, чтобы Луи сделал это. Поэтому, да, Луи садится рядом с Гарри, мило улыбаясь Найлу и Лиаму. — Так, значит, это ты сладкий малыш Гарри? — с любопытством смотря на омегу, спрашивает Пейн. — Ну, наверное, — стеснительно отвечает Томлинсон, разглядывая свои сэндвичи с арахисовой пастой так, словно это что-то интересное. — Я, пожалуй, пойду, если вы не против, — холодно говорит Найл и, забрав свой поднос, уходит. Неловко посмотрев ему вслед, Луи слышит два тяжёлых вздоха со стороны альф, поэтому тихо спрашивает: — Почему он стал таким? Раньше он казался мне более радостным… — Ты не знаешь? — удивляется Лиам. — Вся школа гудела о случившемся, как ты можешь не знать? — Ну… Я слышал что-то о том, что он расстался с Селеной, но я не вдавался в подробности. — Он не просто расстался с ней, — тихо, чтобы никто, кроме Луи и Лиама, не слышал, говорит Гарри. — Она предала его, украв ценную информацию о бизнесе его отца. Оказалось, что она использовала его по просьбе своих родителей, у которых тоже есть бизнес, хотя и не такой крупный, как у Хоранов. — С тех пор Найл стал таким, — дополняет картину Пейн. — Гомесов посадили, а Селена избежала правосудия, каким-то образом доказав, что она ничего не знала и прочее. Живёт себе спокойно где-то в Италии, сучка. — Боже, это ужасно… — шокировано произносит Луи, чувствуя большую ладонь Гарри на своём колене. — И он считает, что все омеги такие подлые? — К сожалению, да, — вздыхает Стайлс. — Мы пытались свести его с кем-нибудь, пытались говорить с ним, но всё бесполезно. Он даже к психологу ходил, но безрезультатно. — Мне жаль, — тихо отвечает Томмо, обняв кудрявого. — Уверен, что он сможет встретить кого-то, с кем он будет счастлив. Просто нужно время… — Конечно, — соглашается Лиам, а затем переводит тему: — Так ты приедешь на выступление? Должно быть весело, мы хотим потом поехать на вечеринку, хочешь с нами? Гарри в ожидании смотрит на Луи, а тот неловко говорит: — Я бы с радостью, но… У меня есть планы после выступления, так что… Здорово, если вы хорошо проведёте время. — А что за планы? — интересуется Гарри. — Ничего особенного. Не беспокойся об этом. И нельзя сказать, что Стайлс ревнивый или супер-опекающий бойфренд, его просто удивляет, что Томлиснон впервые говорит о каких-то планах, но не уточняет, о каких именно. Обычно Луи рассказывает ему абсолютно всё, но, кажется, из-за того, что они стали встречаться, для него что-то изменилось… Поэтому когда Лиам вскоре тоже уходит, Гарри мягко спрашивает: — Лу, ты не доверяешь мне так, как раньше, потому что мы теперь в отношениях? Задумавшись на несколько долгих секунд, Томмо вздыхает и отставляет стаканчик с кофе в сторону, повернувшись к парню, что сидит рядом и смотрит на него с такой нежностью и любовью, из-за чего Луи, наверное, вывернуло бы, не будь он омегой. Течной омегой. — Я не могу сказать, что не доверяю тебе, я просто не хочу говорить тебе о некоторых вещах из-за того, что мы теперь вместе. Не хочу, чтобы ты думал, будто я ещё хуже, чем ты думаешь, — спокойно объясняет Луи, беря альфу за руку и рассматривая татуировку крестика. — Я вовсе не думаю, что ты плохой. Лу, почему ты такого плохого мнения о себе? Разве я когда-то осуждал тебя за что-то? — Нет, но… Ладно, я собирался пойти покурить травку с Зейном и его знакомыми. — Серьёзно? — удивляется Гарри, и его брови изгибаются так, словно услышанное им — нечто невероятное. — Ты куришь травку? — Нечасто, — оправдывается Томлинсон, опуская взгляд, а затем чувствует, как Стайлс приближается губами к его уху. — У меня есть пара косяков, что думаешь о том, чтобы я присоединился к вам? Недоверчиво взглянув на альфу, Луи согласно кивает и целует его, прижимаясь к нему. Это всё ещё очень странно — целоваться со своим парнем-альфой на глазах у всей школы, но Томлинсону нет дела до всех этих взглядов прямо сейчас, потому что они с Гарри буквально преодолели одну преграду в своих отношениях — недосказанность. Это бы не было преградой, если бы не вызывало неловкость и натянутость улыбки Луи. Но теперь они могут спокойной говорить о пятнице, и это очень здорово.