***
Ира выходит из состояния шока, когда Арсений уже кладёт Антона на диван в своей квартире. Бедный парень был изранен везде. Весь в собственной крови. У девушки и мужчины тоже вся одежда в алой крови. Красивая белоснежная рубашка учителя превратилась в рубашку из фильма ужасов. Только на этот раз кровь не искусственная и сценическая, а настоящая. Арсений из ванной приносит ведро с водой и чистую тряпочку. Совершенно не стесняясь, он снимает с Шастуна одежду. Сейчас нет места смущению. Возможно, на кону жизнь бедного мальчишки. — Ира, можешь поставить мой телефон на зарядку, пожалуйста, — просит Попов, взглядом указывая на телефон и зарядку рядом с ним. Арсений достаёт тряпку из ведра и выжимает ее, оставляя чуть влажной. Начинает проводить по телу Антона. Голубые глаза все ещё пустые и до ужаса светлые. Когда тряпка спускается к рукам, Арсений переворачивает их запястьями на себя и начинает оттирать кровь. Замечая, что крови уже нет, а вот какие-то шрамы остались. Старые шрамы. Точно не сегодняшние. И выглядят, будто их наносили лезвием специально. И наносили так, что Антон не сопротивлялся. Арсений Сергеевич обернулся, вновь следя за дорогой. Он тряхнул головой, как бы отгоняя плохие мысли. В его душе прокрались смутные сомнения. Хоть бы это была неправда. Хоть бы Антон просто так отказался. Хоть бы он отказался только для того, чтобы позлить Попова. Хоть бы... Этот момент мельком проносится в памяти Арсения. Неужели, его догадки были правдивыми? И не купался Шастун не потому, что считает, что ночью атмосфернее, а из-за шрамов. Арсению не хватает кислорода. Он нагибается над телом Антона, пытаясь не задохнуться. Ира стоит сзади, тоже осознавая, откуда шрамы. Она зажмуривается, чтобы слёзы не вытекли наружу. Но не получается. Девушка чувствует первую слезинку. Затем вторую. Она закрывает лицо руками и начинает всхлипывать. — Так, Ира, успокойся. Я сейчас сам закончу обработку ран. А ты иди на кухню. Поставь чайник, хорошо? Ира кивает и выбегает в коридор. Арсений заканчивает как раз тогда, когда у Антона звонит телефон. Попов лезет в карман, рассчитывая на то, что звонит Майя Шастун. Помимо телефона он натыкается на что-то ещё и случайно прихватывает это. Историк держит в руках полупустую пачку сигарет и телефон, на котором высвечивается «мамочка» и красное сердечко. Арсений проводит бегунок и берет трубку. — Антошка, как хорошо, что ты ответил, — Майя видимо вся в слезах что-то щебечет в трубку. — Тетя Майя, это Арсений. — Что, что с Антоном? — перебивает женщина его. — С ним все хорошо, он у меня. Пожалуйста, не переживай. Он в порядке. Сейчас спит. Арсений ещё минуты три успокаивает мать Антона и, видимо, сидящего рядом Серёжу. Попов кидает взгляд на лежащего на диване Шастуна и в конце концов выходит из комнаты. А про сигареты он поговорит с Антоном отдельно.***
Арсений выходит из душа, пока Ира всё ещё сидит на кухне, глядя в одну точку. Она всё ещё сидит в окровавленном платье, с подтёкшей тушью и взлохмаченными волосами. — Тебя отвезти домой? — спрашивает Арсений, ибо Кузнецова уже достаточно задержалась у него. — Могу ли я переночевать здесь? Не хочу оставлять Антона в такой ситуации, — она говорит медленно, будто сомневаясь в вопросе. — Хорошо, только пожалуйста, предупреди родителей, — Арсений устало падает на стул и закрывает глаза. — Я уже написала, что скорее всего не вернусь. — Хорошо, можешь сходить в душ. Чистое полотенце и одежду я положу к двери. Надеюсь, ты не против, если я одолжу тебе свою футболку и шорты подруги? Всё стиранное, — другого выхода Арсений не видит. Только так. Да и Попов заметил, что у Иры с Дариной вроде как один размер. — Конечно не против, не переживайте, — Ира встаёт, задвигает стул и выходит в коридор. Спустя пару минут из ванной послышался звук бьющейся о плитку душевой кабины воды.***
Антон разлепляет глаза, мгновенно ощущая боль по всему телу. В голове проносятся воспоминания о вчерашнем вечере. Вот он танцует под Касту, вот приглашает Иру на медляк, они с Ирой гуляют, натыкаются на Назарова и... На последнем воспоминании Шастун морщится и старается забыть всё, но не получается. Этот Назаров не даёт покоя. Уже откровенно заебал. Антон решает оглянуться и понимает, что находится в квартире Арсения. Всё-таки, значит, что именно Арс вчера спас его. Он очень благодарен. Попов так много для него делает, а вот Шастун ничем его не отблагодарил. За это его терзала совесть. Антон решает, что обязательно поговорит об этом с Арсом, но для начала нужно встать с кровати. Парень не помнит, в какое именно место его били, потому что болит абсолютно все тело. Наверное, свои плоды оставило и то, что он вчера до боли в ногах оторвался на дискотеке. Антон тянется за одеждой на тумбочку, но замечает, что это не его водолазка и брюки. Однако решив, что голым он всё равно не выйдет, он надевает предложенную одежду, к сожалению, это была футболка с короткими рукавами, а значит Арсений точно заметит шрамы, и замечает, что многие места забинтованы. Видно, Арс постарался. Поправив чёлку, Шастун заходит на кухню — Попов точно там. — Доброе утро, Арс, — говорит он и трёт глаза спросонья. — Доброе, — отвечают почему-то два голоса. Антон в шоке открывает глаза и сильно теряется, замечая Иру, также сидящую за столом. — И тебе доброе утро, Ир. — Как себя чувствуешь? — спрашивает она заботливо. — Да нормально, только тело немного побаливает, — он неловко трёт затылок. — Арсений Сергеевич, можно я завтрак приготовлю? — Да не притворяйся, я знаю, что вы на «ты» друг к другу, — успокоила его Кузнецова. — Ладно. Ну так я приготовлю? — Готовь, — отвечает он сухо и безразлично. — Что произошло? — Антон замечает отрицательно настроенный тон в его сторону. — Ты готовь завтрак, потом обязательно поговорим, — даже не одаривает взглядом и принимается безэмоционально пить кофе. Антон быстро шинкует себе овощи в салат, делает тосты с курицей и листьями салата, наливает чай. Выложив весь завтрак себе на тарелку, он принимается жадно есть, с хрустом откусывая бутерброд. — Ну, так что произошло? — доедая, переспрашивает он. Арсений кладёт на стол пачку парламента, пока зрачки Шастуна расширяются от шока и чувства поражения. Парень буквально прожигает сигареты глазами, пока Попов делает то же самое с самим Антоном. Ира сидит и переводит взгляд с одного на другого. — Что это? Антон не отвечает. Он с отчаянием роняет спину на спинку стула, закрывая лицо руками, постепенно убирая волосы с лица. — Я вроде бы задал вопрос. — Арс, я всё объясню, — начинает оправдываться Шастун. — Вот только не надо мне втирать всю это хуйню про то, что это не твоё, — Антон впервые слышит мат от историка. Он смотрит грозно, так, что даже страшно становится. Ира в полном шоке переводит взгляд на только что рычащего учителя. — Арс, я просто хочу сказать, — Антону тяжело даются слова и он делает паузу, чем конечно же пользуется Попов. — Нечего сказать? Или придумываешь, что бы ещё мне напиздеть? Я просто не понимаю, как можно было меня так обманывать! Да, меня никак не задевает, что ты куришь, но ты мог бы сказать это сразу же. Хотя бы тогда, когда спросил тебя про твоё опоздание на урок Елены Васильевны, — Арсений говорит на эмоциях, широко размахивает руками и рычит сквозь зубы. — Прости, Арс, я очень боялся твоей реакции. Вдруг ты опять подумаешь, что это из-за тебя? Я и так боюсь как-либо упоминать о своей депрессии, да и вообще о том времени, когда тебя не было. Ты же опять будешь корить себя, хотя ты там замешан только на тридцать процентов, — Антон тоже переходит на крик. — УСПОКОЙТЕСЬ УЖЕ! — кричит Ира, расставляя руки в стороны. Оба сразу обращают на девушку внимание. — Хоть меня бы постеснялись, а то начали орать друг на друга. Сейчас вы спокойно поговорите обо всем, а я подожду в гостиной. И если вы не хотите, чтобы я услышала ваш диалог, вам так или иначе придётся говорить тихо и спокойно, — и, не спрашивая одобрения, выходит из комнаты, захлопывая дверь. — То есть, ты не говорил мне, потому что не хотел, чтобы я винил себя? — Арсений спрашивает тихо и как можно спокойнее. Настолько спокойно, насколько это возможно в такой ситуации. — Конечно! Ты мой друг, и я в первую очередь забочусь о твоём здоровье, в том числе и о ментальном. А вообще знаешь, курить я начал, чтобы хоть как-то успокаиваться. Знаешь, как там в песне: пачка сигарет в моём кармане заставляет жить меня этот день. — Извини, — Попов виновато опускает глаза. — Ничего страшного. Все мы имеем право выплеснуть эмоции, — Шастун улыбается, заражая этой улыбкой и учителя. — За что тебя избили? — спрашивает Арсений. — Приставали к Ире. Я заступился за неё. Она успела убежать, а мне досталось, — Шастун пожал плечами. — Вы хорошо смотритесь, — Арсений многозначительно улыбается. — Но мы только друзья, — повторяя его выражение лица, говорит Антон. Они смеются. — И ещё, — Попов выдыхает, чтобы перевести дух, и говорит дальше, — пока я обрабатывал твои раны, я увидел, наверное, то, что не должен был видеть. Твои шрамы это... — Я не хочу об этом говорить, — парень автоматически прячет руки под стол. — Ладно-ладно, — тут же сдаётся историк. — Я просто скажу, чтобы ты их не стеснялся. Тебе идут футболки. На них никто не обратит внимание, если ты сам в них не тыкнешь. — Я учту.***
Когда на следующий день Антон собирается в школу, он долго смотрит на свою белую футболку «Батон шастун», которую мама подарила ему ещё год назад. Почему-то, когда фразу, которую ему повторяли постоянно, сказал Арсений, он сразу понял суть и услышал то, что до него хотели донести. И раны с позавчерашней драки на руки не попали. Антон закусывает губу и переводит взгляд с футболки на худи. — Тох, ты скоро? — кричит Серёжа с порога. Антон быстро надевает и футболку, и толстовку и выбегает ко входной двери. — Ты что там так долго делал? — Кольца выбирал. Сережа верит, и они выходят из дома.***
Антон сидит за партой. Только что закончилось общество и будет история. Арсений Сергеевич сидит за учительским столом и что-то записывает. Серёжа рассказывает какой-то анекдот, над которым Дима начинает смеяться. А Антону настолько жарко, что он даже думать ни о чём не может. — Сука, как же жарко, — он роняет голову на парту. Друзья оборачиваются. — Странно, ты раньше никогда не жаловался. А сегодня даже прохладнее, чем обычно, — говорит Серёжа, подозрительно смотря на друга. — Всё блять, в пизду вообще, — в конце концов говорит Шастун и стягивает с себя худи, уже пропахшее потом. Когда чёрная толстовка была стянута, Антон увидел абсолютно одинаковые лица друзей. Оба с широко раскрытыми ртами и глазами пялились на него, явно не понимая, во сне всё это происходит или наяву. — Что вы так смотрите, я же не голый, в конце концов? — Мне это снится? — Серёжа щипает сам себя и, чувствуя боль, тут же начинает трясти рукой. — Видимо, нет. Наверное, коллективные галлюцинации, — Дима тоже не верит в происходящее. Из класса изменение в Антоне заметили только Арсений и Ира. Ира довольно улыбнулась, а Арсений одобрительно кивнул. Шастун облегченно выдохнул. Главное, не стесняться шрамов. Никак не прятать руки. — Я просто решил, что это было давно, и это не повод лишать себя комфорта, — говорит он абсолютную правду. Дима и Серёжа, больше не допрашивая друга, оборачиваются снова к доске. Однако Позова посещают сомнения, что дело не только в этом. Ведь это говорили ему все: и Серёжа, и его мама, и сам Дима. Видимо, произошёл какой-то действительно переломный момент. Звенит звонок. — Сегодня углубимся в правление Елены Глинской, — говорит Арсений Сергеевич, и Позов принимается слушать. Дома Антон заваливается на кровать всё в той же футболке и закрывает глаза. Антон кайфует с того, что поборол свой главный комплекс.