***
— На этом мы остановимся и продолжим на следующем занятии. Повтори дома первые двадцать статей уголовного кодекса, — говорит Арсений и откидывается на спинку стула, поправляя чёлку двумя руками. — Хорошо, — Антон начинает собирать вещи в сумку. — А ещё, насчёт уголовщины, — Попов как-то оживляется, — будешь подавать заявление на тех парней? Антон сначала не врубается, что за парни, но потом вспоминает, что именно он наплёл историку, чтобы отвязаться от вопроса о причине избиения. — Нет, не буду. Было бы неплохо, чтобы их посадили, но мне легче не станет, так что плевать, — Шастун старается не смотреть в глаза Попову, ведь тот сразу прочтёт ложь. Он складывает вещи в сумку и смотрит только в нее, чтобы случайно не спалиться. — Ладно, — казалось, историк ничего не заподозрил, по тону не определишь. — Пока, Арс, — машет рукой и выходит. А Арсений все ещё смотрел на захлопнутую дверь в размышлениях.***
Антон начинает ходить в футболках, совершенно теперь не стесняясь этого, пока Дима, Сережа и Майя продолжают удивляться таким изменениям в нем. В некоторые дни, когда Шастун чувствовал себя не совсем уверенно, он надевал толстовки или нацеплял больше браслетов, чтобы шрамов не было видно. Конечно в такие дни фраз в его сторону по типу «пидор ебанный» не отнимать, но было как-то все равно. В один из таких дней Ира отводит Антона в сторону для разговора: — Ты же знаешь, что я видела твои шрамы? — без вступлений спрашивает Ира. — Я предполагал. — Так вот, после этого путём несложной логики я поняла, что порезы были нанесены в то же время, что у тебя была депрессия. Я знаю, что ты проработал это с психотерапевтом и сейчас все хорошо, но я очень хочу помочь. В любой ситуации ты можешь ко мне обратиться, ведь я очень ценю тебя и твою дружбу, Шаст, — Ира впервые называет его так и почему-то становится до дрожи хорошо. Парень не сдерживается и обнимает Кузнецову увешенными украшениями руками. — Ир, я тоже ценю нашу дружбу. Ты тоже можешь обратиться ко мне с любой проблемой, — шепчет ей на ухо и целует в висок. Они ещё минуты три общаются, но за две минуты до звонка идут в класс, чтобы не опоздать на урок. Антон счастлив, а Ире стало легче, ведь теперь она не чувствует свою вину так сильно, как это было раньше.***
Дима стоит с двумя стаканчиками горячего кофе посреди улицы. До жути холодно, только руки согревались о бумажные стаканчики с напитком. Карамельный латте, как Катя любит. А себе Позов берет чёрный американо. Здесь он слишком вкусный. Очень хочется согреться и уже сделать глоток, но парень дал себе слово, что без Добрачевой не начнёт пить кофе. Катя бежит по улице в сапогах с небольшими каблуками, но все-таки достаточно высокими, чтобы споткнуться и подвернуть ногу. Поэтому Дима сам подбегает к удивленной девушке. Ее оранжевый берет сильно скатился набок, а светлые длинные волосы немного растрепались. Неужели она так всю дорогу бежала? — Я тебе кофе взял, — Позов протягивает возлюбленной стаканчик, та благодарно его принимает обеими руками. Она ещё пару секунд держит его, чтобы согреть руки. А потом делает глоток и улыбается от наслаждения с закрытыми глазами. — Мой любимый. Дима отвечает улыбкой и головой указывает куда-то вперёд. Они начинают идти и так получается, что оба с одной ноги и одним темпом. Синхронизировались. Катя о чем-то весело рассказывает, Позов не особо слушает, хотя ключевые слова запоминает, чтобы не упасть в грязь лицом, если Добрачева что-то у него спросит. Он просто любуется смеющейся Катей, которая помимо этого ещё и обворожительно поправляет волосы. Кажется, Катя говорила про своего братика Сашку*. — Кстати, надо будет его с Антоном познакомить, — к чему говорит она. — Думаешь, они найдут общий язык? — Дима подозрительно к этому относится, ведь знает общительность Антона, да и к тому же его любовь к детям. — Однозначно. Сашка очень любит историю, а в особенности Древнюю Грецию. Ты бы видел сколько у него книг по греческой мифологии дома, — в доказательство девушка даже широко развела руками, пытаясь показать объём книг. — Я говорил, что в моей родословной есть греки? — вспоминает Дима. — Нет, — она как-то шокировано на него посмотрела. — А как Сережа связан с Грецией? Лучше сразу со всей вашей компанией познакомить, — улыбается Добрачева. — А он выглядит как Зевс, — смеётся Дима. — Особенно, когда только волосы помыл и ещё хвост не собрал. Кстати, тогда и с Арсением Сергеевичем познакомь, он уж историю получше Шаста знает. — Шаст? — переспрашивает Катя. — Да, он сам не против такого сокращения. Шастун — Шаст. Меня например Позом называют. — А Сережу? — Серж. — Забавно, — усмехается. Дима замечает, как Катя подходит к урне и выбрасывает пустой стаканчик. Тогда спустя метров десять решает взять ее за руку. Девушка не отстраняется, а наоборот сжимает руку крепче и даже кладёт голову на плечо. Позов хочет запрыгать от радости, но вместо этого просто улыбается. Они оба счастливы, оба любят друг друга, и оба боятся признаться. Дима провожает Катю до дома и узнаёт, что она живет в небольшой двухэтажке с прокуренным маленьким подъездом с изрисованными стенами. — Ты замёрз? — заботливо спрашивает Добрачева, когда заходит в подъезд, все ещё не отпуская руку Позова. — Только немного. — Может зайдёшь на чай? — без всякого подтекста предлагает она. — Не могу, надо домой, обещал маме помочь, — говорит он чистую правду и поправляет запотевшие от подъездного тепла очки. Тогда Катя их снимает и, одной рукой сжимая руку Димы, тянется и целует его. Бабочки.***
Музыка с недавнего времени стала Антону прекрасным поводом уйти из реальности. Врубать в наушниках русский рок на полную, что аж сидящий в двух метрах Сережа отчетливо слышал песню стало постоянным занятием Шастуна. Музыка всегда была для него всем. И в горе, и в радость он либо играл на гитаре, либо слушал музыку. И вот сейчас слушает Би-2 и гуляет по центру Воронежа, представляя, что сейчас где-то в Европе, или хотя бы в Питере. — И жизнь твоя сплошной, проклятый компромисс, ни вверх, ни вниз, — назвать полноценным роком у Антона не поворачивался язык. Но все равно нравилось. Антон шёл с репетиторства. Сегодня Арсений угостил его каким-то навороченным тортом, который ему подарил ученик, когда тот немного натянул ему на четверку. Сказал, что сам сладкое не особо жалует, не пропадать же торту, ещё и с собой завернул чуть ли не половину. Шастун идёт с улыбкой, почему-то до жути довольный, как кот. Так и идёт, пока не встречает до боли знакомые лица. Оксана и Ира, сидя, играют с опавшими красно-жёлтыми листьями на траве, переодически целуя друг друга. От увиденного брови Антона ползут на лоб, но отвращения к девушкам он не испытывает. Просто шокирован, даже несколько тому, что они похоже вместе, а тому, насколько они смелые. Демонстрировать свою прекрасную любовь на улицах гомофобного Воронежа очень опасно для жизни. И это не шутки, это на полном серьезе. — Привет, — приблизившись ближе к девушкам, Антон машет рукой. Девушки отодвигаются друг от друга. Ира подскакивает, руками стряхивая со спортивных штанов сухую листву. Октябрь выдаётся тёплым, дожди редко, снега ещё не было. — Привет, Шаст, — Ира улыбается и обнимает друга. Фролова только улыбается, кивает в знак приветствия. Коротко и ясно. — Если что, меня можете не стесняться. Уже издали заметил, вы классно смотритесь вместе, — Шастун подмигивает в знак правдивости своих слов. Тогда Оксана, веря на слово, обнимает Иру за талию одной рукой, пока Кузнецова мнётся и смущается. — Только будьте аккуратнее. В Воронеже на вас могут наехать из-за вашей любви, — Антон морщится, не одобряя такое отношения к однополой любви. Девушки понимающе кивают. Они прощаются и Антон идёт дальше. Когда он уже подходит к дому и убеждается, что не встретит никого из знакомых, не знающих о его курении, он достают из заднего кармана джинс новую пачку, оттуда сигарету, зажигает ее и подносит к губам, с наслаждением делая затяжку. Приятно. Разгружает. Антон точно не помнит, как начал курить. Вроде бы, кто-то из бывших друзей предложил, когда парень был в плохом состоянии, вот и стал зависим. Он так хочет бросить и больше никогда не брать пачку, сигарету или зажигалку в руки. Шастун понимает, что губит себя и своё здоровье. Но теперь он никак не может справляться с агрессией без сигарет. С сердца сходит, становится легче. — Шастун, — слышит знакомый волевский голос, быстро тушит сигарету и прячет в карман, стараясь избежать контакта между тлеющим концом сигареты и ткани куртки. — Привет, от Арса идёшь? — говорит Воля. — Да, с репетиторства. Добрый вечер, — улыбается Антон как можно более искренне. — Видел я, как ты курил, можешь не убивать куртку этим запахом, — говорит Павел Алексеевич, и парень достаёт сигарету из кармана. Однако совести хватает, и он выбрасывает бычок в мусорку. — Вы что-то хотели? — стараясь не выглядеть недружелюбным, спрашивает Антон. — Да, поздороваться. — Тогда здравствуйте. Они смеются. Но вдруг лицо Добровольского резко становится серьезным и он строго говорит. — Я тебя никому не сдам, но бросай, — указывая взглядом на мусорку, куда Антон кинул использованную сигарету. — Сам хочу, Павел Алексеевич. — Я примерно в твоём возрасте пил. Потом бросил. Сейчас пью только редко и с друзьями. Поэтому я тебя понимаю. Но бросай, твой же организм, — треплет русые волосы парня по голове и уходит. Почему-то эти встречи засели у Шастуна в голове надолго. Когда Антон приходит домой, он понимает, что до осенних каникул остался один учебный день. Он вычёркивает ненавистный октябрь из календаря, подписывая «прожита тринадцатая несчастная четверть, осталось три» в календаре. Так писать он начал в восьмом классе. На календарях прошлых лет есть записи «осталось семь четвертей». Странная особенность Антона — он всегда пишет числительные буквами. Так эстетичнее. Мысленно объясняет он себе. Эстетика давно интересует Антона. Он старается одеваться в приглушённых тонах, правильно сочетать одежду. У Антона четыре худи, и как бы банально не звучало но, цвета максимально классические: белый, бежевый, чёрный. И для разнообразия красный. Если бы Антон был общительнее со сверстницами, то скорее всего давно бы нашёл себе девушку. Однако в связи со своим достаточно скромным поведением на него совершенно не обращают внимания люди. Антону проще найти общий язык с парнями. Он не боится показаться собой с ними. А на девушек хочет произвести правильное, хорошее впечатление. С Ирой они подружились потому, что парню она не нравилась как девушка для отношений. Она нравилась ему как друг, как человек. Он не боялся быть с ней собой. Шастуну в принципе не нужно общение так, как это нужно другим. При этом он не интроверт. Он просто прекрасно чувствует себя один. Даже когда все вокруг общаются, он может спокойно зависать с самим собой. И это Антон считает одним из лучших своих качеств. Хорошо не зависеть от других или общения с этими другими. Парень не может только без Димы, Серёжи, мамы и Арса. Их общение ему обязательно, иначе снова приходит потухшее настроение и нежелание жить. Сережа выходит из душа в пижаме с зелёными штанами в клетку и мокрыми распущенными волосами. — Как прошло занятие? — спрашивает он, зевая от усталости. Он падает на кровать Антона звездой, пока тот пытается не умереть от наглости своего друга. — Ты ахуел? Быстро слезай с моей кровати. Шастун подбегает к кровати и хватает Матвиенко за ногу. Он начинает тянуть его на пол, пока тот всеми силами хватается за одеяло, чтобы не упасть. Сережа начинает пронзительно кричать, а Антон заливисто смеётся и не прекращает своих попыток освободить постель. Их своеобразное веселье прерывает звонок в дверь. Парни замирают и смотрят друг на друга. — Тетя Майя пришла? — спрашивает Сережа, мгновенно вскакивая с кровати и поправляя распущенные волосы. — Нет, она сегодня должна поздно вернуться, — Антон, нахмурив брови, подозрительно щуриться, но все же идёт к входной двери. Посмотрев в глазок, он замечает сияющего от чего-то Диму, который чуть ли не прыгает от счастья и нетерпения поделиться важной новостью. Шастун открывает дверь, сразу же спрашивая, что произошло: — Ты чего такой радостный? — Антон пропускает друга в квартиру. — Мы с Катей поцеловались, — разуваясь, говорит он с улыбкой. — Фто?! — Сережа выглядывает из дверного проема, ведущего в коридор, зажимая печеньку во рту. — Ты, сука, — хозяин квартиры выхватывает у Матвиенко упаковку печенья с шоколадной крошкой, — ты хоть и живешь у нас, но мое любимое печенье просто так я тебе не отдам. Из прошлой пачки я всего две съел! — он даёт другу легкий подзатыльник. — А ты, Поз, пошли срочно на кухню, расскажешь все в мельчайших подробностях, — и схватив за шкирку, тащит на кухню. Дима рассказывает всю сегодняшнюю прогулку от начала, до конца. Ребята наперебой поздравляют Позова с первыми в жизни отношениями. Антон внутри завидует. Он знал, что по стандартам мужской красоты, симпатичнее Димы, хоть и считал своего друга очень красивым. И высокий, так что хоть одна девушка обязательно должна обратить на него внимание, как на парня, с которым хочет отношения. Но такая в жизни Антона ещё не появилась, как бы он не старался. Зато появился такой, который сейчас прижимает к сухим губам бутылку дорогого красного вина и думает о своём первом в жизни друге, почти брате, в которого, похоже, влюбился. Антон не знает про это и думает, что никому не нужен.