***
Джерард работал в баре однажды, ещё в Нью-Джерси, и он ненавидел это: каждый раз, когда он приходил, он ждал окончания своей смены. Уэй продержался там целых три с половиной недели, прежде чем однажды ушёл и больше никогда не возвращался. Теперь он не может. Он в чистилище, буквально. Он не может уйти со своей смены, потому что здесь нет смены. Это никогда не кончается. Вот уже, кажется, вечность Джерард продолжает стоять за этой барной стойкой и ждать. Ждать чего? Он не уверен. Сейчас уже чего угодно, реально. Он ждёт, когда придут клиенты. Они никогда не бывают веселы, но они едва ли и даже бывают злыми, что Джерард ценит. Он готовит им напитки — они забирают их. Иногда они доставляют неприятности. Иногда они слоняются по главному залу. Иногда они уходят. Иногда они даже входят в запретные двери. Люди, работающие в этом баре, те, кто пробыл здесь так же долго, как и Уэй, не могут пройти через них. Один парень по имени Боб работал здесь раньше, он попытался пройти через эти двери. Больше они его никогда не видели. Люди, которых они обслуживают, тоже никогда больше не видели их. Он ждёт новое задание. Это прикольно. Они почти никогда не получают задания, но когда это происходит — это всегда облегчение. Время от времени Брайан, их менеджер, появляется из задней комнаты, высовывая свою голову, и говорит им сделать что-то: вынести мусор или отсортировать почту обычно. Эти задания довольно забавные. Джерард даже готов взять на себя ветрозащиту окон или женитьбу кетчупов за столиками. Он возьмёт что угодно. Он ждёт группу. Все ждут группу, серьёзно, и посетители тоже ждут. Уэй понятия не имеет, кто будет выступать, или когда они будут выступать, ему просто сказали, что кто-то в конце концов будет. Джерард надеется, что это произойдёт скоро: он бы с удовольствием послушал немного музыки вновь, даже если они будут играть совсем недолго. В основном он просто ждёт, когда что-то произойдет. Всю его жизнь какие-то вещи происходили, с ним и вокруг него, а если ничего не происходило, он мог выйти наружу и найти что-нибудь, сделать так, чтобы что-то произошло. Это было ещё тогда, до того, как он умер. Теперь он просто ждёт. — Мне чертовски скучно, — констатирует Майки, бросая ярко-красную ягодку мараскиновой вишни себе в рот и спрыгивая с задней стойки. — Давайте сыграем в «Я Никогда Не». Джерард и Рэй стонут. Это игра, в которую Майки хочет играть всегда, и каждый раз происходит одно и то же. Уэй-младший чувствует их недовольство. — Вы скучные. Ну пожалуйста? На самом деле, им больше нечего узнать друг о друге, они все торчат здесь уже вечность. У них был один и тот же разговор пятьдесят раз, и это начинает надоедать. Однако Майки надувает губы и начинает строить им щенячьи глазки, которым они не могут противиться, так что Джерард и Рэй вздыхают и неохотно поднимают свои пальцы вверх. — Ура! Джерард, ты первый, — взволнованно говорит Майки. — Э-э, — его голова пуста. Джерард пытается придумать что-то, о чем еще никто не спрашивал. Однако он также не хочет быть скучным. Уэю совсем ничего не приходит в голову. — Я никогда не принимал ванну с пеной. Мужчина осматривается — никто не опускает палец. — Это немного грустно, не так ли? — отмечает он. Они кивают в знак согласия и ход переходит к Рэю. — Я никогда не стоял на доске для серфинга, — предлагает Торо. Майки опускает палец: это было во время путешествия в Атлантик-Сити, и это не закончилось хорошо. Больше они это не обсуждают. — Я никогда не забывал алфавит, — хихикает Майки. — Реально, Майки? — Джерард закатывает глаза и опускает палец. «Я Никогда Не» становится личным, когда играют ребята, знающие каждую мельчайшую деталь друг о друге, но обычно это происходит не так быстро. Он пытается вернуть игру обратно в нейтральное положение: — Я никогда не ездил на лошади. Никто не опускает палец снова. Ухмылка внезапно расцветает на лице Рэя: — Я никогда не носил женскую одежду. Оба, Майки и Джерард, стонут и опускают палец. Они делились этой историей по секрету. — Это нечестно, — жалуется Майки. — Я никогда не имел кудрявые волосы. — Реально? — Рэй вмешивается. — Я никогда не спал с кем-то, чтобы получить работу, — выпаливает он, полностью обходя очередь Джерарда. Майки усмехается: — Я никогда не трахал кого-то, не зная его имени. Джерард замечает, что они больше даже не опускают пальцы, просто осыпают друг друга оскорблениями. Никакого уважения к правилам игры. — Я никогда не напивался настолько, что мочился в свои штаны, — говорит Рэй, опуская руки. Майки подходит ближе к Рэю и тычет пальцем в его лицо: — Я никогда не жил в пищеварительной системе медведя, будучи разодранным в клочья. Блять. Он не ожидал, что Майки зайдёт так далеко. Они прикалываются над многим личным дерьмом, но тема смерти, как правило, запрещена. Когда Рэй сжимает подвеску с медвежьим когтем, висящую у него на шее, Джерард задается вопросом, собирается ли Торо швырнуть тощую задницу его брата через барную стойку. Он не делает этого, что хорошо, потому что он не хочет тащить Майки в офис, чтобы просить Брайана о помощи снова. Уэй-младший просто бесстрастно смотрит Рэю в глаза. Рэй молча пялится в ответ, ожидая, чтобы увидеть, кто уступит первый. В конце концов, он пожимает плечами: «Неплохо». После этого всё возвращается в нормальное русло. Ну, относительно. Майки улыбается и запрыгивает обратно на стойку снова: — Где Фрэнк? Ему бы понравилось. Ах, да, последний член их команды, безумный Фрэнк Айеро. Теперь, когда Джерард думает об этом, он понимает, что не видел его уже давно. — Всё ещё моет туалет, полагаю, — отвечает Уэй-старший. Брови Торо поднимаются, и он складывает руки на груди: — Но он торчит там уже целую вечность. Майки морщится, представляя причины, по которым это может быть так: — Фу-у. Это значит, что кое-кто, вероятно, оставил там после себя реальную вонь. — Или проблевался снова, — предполагает Рэй. Они все качают головами. Их бар не подает настоящую еду или что-либо в этом роде, но клиенты всё равно, кажется, устраивают беспорядок везде, где только могут. Однажды, когда Рэй дежурил в туалете, он обнаружил дерьмо на стенах. На стенах. Никто не хочет дежурить в уборной, вот почему все они обычно заставляют Фрэнка делать это. Так, это становится немного неожиданным, когда Джерард предлагает: — Кому-то стоит пойти и помочь ему, — тишина вновь повисает в воздухе вокруг них, так как никто не вызывается сделать это. — Соломинки? — спрашивает Джерард. Все кивают, принимая то, что может быть их судьбой. Это единственный справедливый способ решать подобные вопросы; мужчины оставляют свою судьбу на усмотрение соломенных богов. Уэй-старший собирает несколько маленьких чёрных пластиковых мини-соломинок, берёт ножницы и обрезает одну из них так, чтобы она была короче остальных. Он перекатывает небольшие трубочки на своей ладони, перетасовывает их, прежде чем сжать в кулаке, чтобы никто не мог сказать, какая из них меньше. Джерард приносит их к группе. — Что ж, кто хочет быть первым? Никто не отвечает, но Рэй протягивает руку и осторожно сжимает соломинку пальцами. Рука мужчины дрожит, когда он делает это, неуверенный в том, хочет ли он вытащить её. Торо вытягивает, и когда трубочка появляется, становится понятно: она длинная. Мужчина выдыхает с облегчением. Далее очередь Майки. Он перебирает пальцами туда-сюда две оставшиеся соломинки, прежде чем останавливается на той, что ближе к Джерарду. Уэй старший устремляет на мужчину взгляд, заглядывая в его глаза и мысленно спрашивая: «Это твой окончательный ответ?». Майки вновь смотрит на трубочки и берёт вместо неё другую. Он тянет ее, морщась, когда раскрывается его судьба. Однако, когда она вынута и лежит на ладони Уэя-младшего, оказывается, что она необрезанная. Он слегка ударяет кулаком, прежде чем с сочувствием посмотреть на Джерарда — тот пожимает плечами и кладёт оставшуюся соломинку себе в карман: — Полагаю, это я. — Мне жаль, бро, — говорит Майки, похлопывая брата по плечу. — Ага. Отстой, — соглашается Торо. Джерард вскидывает руки в знак поражения, направляясь в сторону уборной: — Бывает. В одном выиграешь — в другом проиграешь. Джерард, однако же, никогда не проигрывает. Как только он отворачивается от Рэя и Майки и они начинают разговор о геле для волос, глупая улыбочка расцветает на лице мужчины. Короткая соломинка лежит в мусорном ведре, где она находилась с начала игры. Джерард всего лишь позволяет им верить в то, что он проиграл, потому что он всегда, всегда, направляет игру в свою пользу. И прямо сейчас его пользой является Фрэнк.***
Фрэнк первым прибыл в чистилище, которым является этот бар. Они все ввалились внутрь, очень смущённые, и обнаружили промокшего насквозь Айеро, носящегося по этому месту в поиске выхода. Они не только узнали, что все они мертвы и заперты там навсегда, но также и обнаружили, что у всех у них было что-то с собой. Своего рода сувенир. Фрэнк умер от удара током: он принимал ванну, а его телефон, на котором была включена музыка, стоял на зарядке на полочке рядом. В какой-то момент телефон упал в воду, что должно было быть окей, но Айеро был слишком ленив и небрежен, так что покрытие его зарядного устройства было повреждено и изношено, и сами провода были обнажены, что привело к тому, что электрический ток прошел через воду и его тело. Фрэнк говорит, что помнит, как почувствовал мгновенную боль, пронзившую его кости, прежде чем всё потемнело. Когда Айеро появился здесь, он был весь мокрый, но, к счастью, полностью одетый. У остальных были похожие истории: Рэй был в походе, и его растерзал медведь, поэтому у него в кармане был медвежий коготь; Джерард и Майки летели самолетом домой с отпуска. Уэй-старший паниковал и молился, чтобы самолет не упал. Технически, его молитвы были услышаны: самолет едва оторвался от земли, когда двигатели взорвались. У Джерарда был обгоревший кусок толстого металла, когда он прибыл; позже выяснилось, что стайка птиц залетела в двигатель, вызывая тем самым его взрыв, так что Майки прибыл с несколькими перьями, как символом его смерти. Брайан был единственный, кто умер своей смертью: у него был рак, опухоль в поджелудочной железе, которая распространилась по его эндокринной системе. Никто не спрашивал, что было его символом. Когда Джерард заходит в туалет с двумя кабинками, он не обнаруживает ни беспорядка, ни стойкого запаха чистящего средства. Он не находит там даже Фрэнка. — Фрэнк? — зовет Джерард. — Ты ещё здесь? Внезапно дверь одной из кабинок распахивается — Фрэнк с отверткой в руках стоит на коленях внутри. — Джи! Иди сюда и зацени это, — восклицает Фрэнк, подзывая его к себе. Джерард с неохотой подходит к Айеро, боясь того, что он собирается увидеть. Когда Уэй приближается, Фрэнк смотрит на него с самодовольной ухмылкой: — Посмотри, что я сделал. Айеро кладёт отвертку на пол и указывает на перегородку между двумя кабинками. Джерард видит, что Фрэнк проделал довольно несимметричное, но большого размера отверстие с помощью отвертки, которое позволяет хорошо увидеть другую кабинку. Оно расположено примерно на высоте бедер, или, как он предполагает, на высоте бедер Фрэнка. Дыра заканчивается где-то на уровне Уэя. Джерард, не впечатленный, поворачивается к Фрэнку. — Я не буду засовывать свой член туда, — прямо заявляет он. Радость исчезает с лица Фрэнка. Он явно был очень горд своей дерьмовенькой глори хол. Мужчина встает и скрещивает руки на своей груди, что не имеет особого смысла для него, потому что Джерард по-прежнему вынужден смотреть на него сверху вниз. — Я не говорил, что именно твой член должен будет там побывать. Джерард закатывает глаза: — Взрослый мужчина среднего роста не будет засовывать туда свой член. Или хотеть сделать это. Подумай о занозах, — Уэй вздрагивает при одной мысли об этом. Фрэнк, как всегда, не принимает «нет» в качестве ответа. Он прижимается к Джерарду и обхватывает руками его талию: — Но Джерард, — скулит он, притягивая Уэя к себе для поцелуя, — я сделал её лишь для нас, чтобы мы могли развлечься. Джерард оборачивает руки вокруг спины Фрэнка: — А мы не развлекаемся? Я могу запрыгнуть на столешницу, и ты можешь отсосать мне там. Это прикольно, тебе всегда это нравилось. Обычно для этого они пробираются в заднюю кладовую или даже в гримерку, когда им действительно хочется уединения, но Джерард никогда не был против быстрого минета в туалете, ни когда был жив, ни, определённо, сейчас. Фрэнк оставляет поцелуи на шее мужчины, посасывая и захватывая зубами кожу. — Ну же, — бормочет он, — мне стало так скучно, и я подумал, что было бы классно попробовать это, немного повеселиться, понимаешь? — он убирает свою голову и смотрит на него большими сияющими глазами: — Пожалуйста? Джерард не может отказать ему. Фрэнк, возможно, главная причина, которой Джерард ещё не сошел с ума и не прыгнул в запретные двери. Между ними двумя почти сразу же возникло притяжение; Фрэнк был именно тем типом мужчины, за которым он бы пошел, когда был жив: у него была жизненная позиция, татуировки и смышленый рот, который он умел использовать с пользой. Ещё на Земле у них, вероятно, получилось бы что-нибудь путное; они бы встречались и жили вместе, творили искусство вместе, строили жизнь вместе, но лучше не зацикливаться на подобных вещах — этому они уже научились. В конце концов, это только причиняет боль. Так, они делают всё, что могут: шутят и веселятся со своими друзьями, устраивают пранки и трахаются как кролики при первой же возможности. Это так близко к норме, как оно только может быть. Джерард приподнимает свой рот и оставляет сладкий поцелуй на губах Фрэнка: — Ладно, детка. Давай попробуем, — Айеро пытается сдержать свое волнение, но он всё равно подпрыгивает на цыпочках после того, как Джерард соглашается. — Подожди, пока я займу позицию сначала. Будет более реалистично, если я буду уже там, когда ты войдёшь. Фрэнк выпихивает Джерарда из кабинки и закрывает дверь за ним. Уэй неторопливо подходит ко второй: — Я имею в виду, это обычно анонимно и мы тут только вдвоем, так что это вообще не реалистично. — Просто смирись с этим, Джи. Он прислоняется к дверному косяку на секунду, прежде чем войти. Уэй даже не удосуживается закрыть и заблокировать дверь за собой: в любом случае, на самом деле, никто никогда не заходит в уборную. Когда он оказывается внутри, то видит под перегородкой колени Фрэнка, готового и ожидающего. Этого достаточно, чтобы заставить член Джерарда оживиться от происходящего. Мужчина наклоняется и сжимает его ладонью, делая его чуть более твердым. Когда Уэй заглядывает в глори хол, он видит пару ореховых глаз, наблюдающих за ним. — Это немного странно, когда я могу видеть, как ты наблюдаешь за мной. — Я всегда наблюдаю за тобой. — Да, но, типа, смысл глори хол в том, что ты не наблюдаешь за мной, знаешь. Он в том, что ты сосешь мой член, — говорит мужчина напрямую. Он наблюдает, как глаза Фрэнка закатываются, прежде чем он отстраняется от перегородки: — Ладно. Джерарда приветствует вид шикарных губ Фрэнка, а затем его открытого рта. Уэй сжимает свой член особенно сильно; он может видеть, как у Фрэнка слюнки текут от издаваемых им звуков. Джерард решает, что ему необходимо, чтобы его одежда оказалась снята, а его член — во рту Айеро прямо сейчас. Фрэнк закрывает рот и ждёт, пока Джерард вставит свой член в отверстие; он облизывает губы, делая их влажными и готовыми к тому, что сейчас будет происходить. Уэй любит наблюдать за этим, за предвкушением. Он замечает это иногда, когда они в зале, обслуживают клиентов и разливают коктейли. Джерард бросит какой-нибудь небрежный комментарий или пошевелит бедрами определённым образом, и Фрэнк будет просто смотреть на него. Его мускулы расслабятся, плечи упадут, а рот приоткроется, и Джерард знает, что он думает об этом. Обычно они уходят как можно быстрее и заканчивают друг на друге. Джерард подозревает, что остальные знают, что происходит между ними двумя, но они принимают это и не придают этому достаточно значения, чтобы комментировать. Рука Джерарда скользит вверх и вниз по его члену, и мужчина ощущает, как он увеличивается и твердеет в его ладони. Мягкий звук разносится по тихой, пустой уборной. Уэй улавливает стон с другой стороны перегородки, означающий, что Фрэнк определённо также слышал это. — Жди своей очереди, — произносит Джерард, обращаясь к Фрэнку, но и также частично к себе самому. Он хочет, чтобы это было хорошо для них, хочет, чтобы Айеро немного приготовился, прежде чем сможет получить желаемое. Уэй слышит, как Фрэнк хнычет, немного походя на ребёнка, когда ты говоришь ему, что он не может получить свой подарок до Рождественского утра. Это заставляет Джерарда улыбнуться; представление Айеро по ту сторону, с холодеющими коленями, упирающимися в кафельный пол, закатившего истерику, словно ребёнок, ради члена Уэя. — Джи, ну же. Дай мне отсосать тебе. Я знаю, ты любишь мой рот. Намного лучше твоей руки. Я сделаю тебе так приятно, Джи, пожалуйста. Уэй качает головой и занимает позицию: ему приходится расставить ноги и немного присесть, чтобы его пах находился на одной высоте с глори хол, но мужчина прислоняется к стене и держит свой твердый член, выравнивая его. — Открой, — говорит он просто, и Фрэнк слушается. Медленно он толкается в открытый рот Айеро; это приятно, как и всегда. Фрэнк не сильно распространяется о своей жизни до бара, но Джерард предполагает, он имел много половых партнеров, потому что он принимает член как гребаный профи. В рот или в задницу, Фрэнк знает, как обращаться с членом, и Джерард всегда благодарен за это. Айеро остается неподвижным, когда он заполнен всей твёрдой длиной Уэя. Джерард ощущает короткие порывы воздуха, вырывающиеся из носа Фрэнка, пока тот пытается дышать, приспосабливаясь к Уэю. Это почти щекотно, когда лицо парня становится ближе к основанию, и посылает дрожь по нижней части тела. Его рот горячий, и скользкий, и такой, о котором он мечтал. Джерард чувствует, когда его бедра почти прижимаются к твердой перегородке. Он находится так близко, как только может, без потери равновесия. Уэй замирает на мгновение, прислоняясь лбом к твердой стене перед собой и делая несколько вдохов, позволяя Фрэнку тоже устроиться поудобнее. Когда он готов, он шепчет: «Давай». Это звучит мягко, но он знает, что Фрэнк слышит, когда тот немедленно приступает к делу. Айеро двигает головой вперед-назад, позволяя члену Джерарда доставать до задней стенки его горла, прежде чем выскальзывать снова. Губы Фрэнка такие влажные, гладкие на его коже. Его язык, который терпеливо ждал, начал ласкать нижнюю сторону члена, восхитительно контрастируя со скольжением остальной части его рта. Уэй испускает отрывистый стон; он не осознавал, насколько нуждался в этом до тех пор, пока не оказался здесь, и это ощущалось настолько великолепно и правильно. С Фрэнком всегда так. Айеро не унимается: он полностью отстраняется, позволяя своему языку скользить вверх и вниз по бокам, и прижимается открытым ртом к члену в поцелуях. Он кружит языком по головке пару раз, дразня Джерарда, прежде чем вобрать его снова и сглотнуть. Когда Айеро начинает сосать, Джерард вынужден запрокинуть голову назад. Глори хол — милая идея, но сейчас он проклинает ее: как бы ему ни нравилось пробовать новое и подпитывать грязное воображение Фрэнка, он хотел бы видеть парня. Он любит слышать прерывистые звуки, которые Айеро издает по другую сторону перегородки, и ощущать вибрацию его стонов вокруг члена, но нет ничего лучше, чем видеть, как его алые губы обхватывают член. Фрэнк довольно красив обычно, с его мягким рокерским взглядом и его большими яркими глазами, его кривыми зубами в улыбке, которую он старается скрыть. Однако Джерарду нравится наблюдать, как меняются черты лица Фрэнка, когда он теряет самообладание. Когда Джерард трахает, это приятно, и тепло, и узко, но он едва ли может представить, каково это для Фрэнка. Парень теряет себя; он закрывает глаза, отключает мозг и направляет всё своё внимание на секс, словно больше ничего и никого не существует. Он не обращает ни малейшего внимания на румянец, заливающий его кожу, ни на слюну, стекающую по лицу, ни на боль в коленях. Всё, что есть в этот момент, это Джерард, и он сам, и чувство, что кровь начинает пульсировать всё быстрее и быстрее под кожей до тех пор, пока не взорвется. Это охуенно прекрасное зрелище, и Джерард обнаруживает, что скучает по нему, как бы хорош ни был минет. Картинки, всплывающие в его воображении, и близко не стояли с тем, что можно увидеть вживую. — Фрэнки, — произносит мужчина нараспев, заставляя свой разум вспомнить, кто находится по другую сторону стены. — Такой прекрасный ротик, всегда хороший для меня. Джерард чувствует, как Айеро громко стонет вокруг его члена, наслаждаясь похвалой. — Ты принимаешь меня так хорошо. Такой горячий и скользкий. Твой язык, блять, пожалуйста, Фрэнк, больше языка. Он почти слышит, как Фрэнк произносит: «Твое желание для меня закон», — в своей голове, потому что в следующий момент язык Айеро обвивает его, впиваясь в вену. Джерард даже не осознавал, что его яйца могут поместиться в глори хол, пока он не почувствовал, как пальцы Фрэнка массируют их: сначала он берет их по одному, уделяя одинаковое количество внимания, прежде чем перекатить их в ладони. Вот тогда он понимает, что близок. Он чувствует, как его яйца поджимаются, и он знает, что Фрэнк тоже это чувствует, потому что мужчина отстраняется на секунду, не отпуская их, и дрожащим голосом просит Джерарда кончить в его рот. Он ласкает основание второй рукой, а затем возбуждённо прижимает рот и язык к головке, используя все свои грязные трюки. Джерард чувствует себя так, словно у него нет тела, что всё, чем он является, это его член и яйца, а остальные конечности бесполезны и забыты, потому что у него больше нет ментальной энергии ни на что, что не было бы накрыто руками или ртом Фрэнка. Уэй слаб и чувствует, что его оргазм очень близко, и он практически ощущает, как фантомные спазмы овладевают им, но оргазм ещё не настал. Его сердце выпрыгивает из груди, и его член пульсирует, и он просто хочет освободиться. — Пожалуйста, — всхлипывает Джерард, не зная, чего именно он хочет, но понимая, что он нуждается в том, чтобы что-то столкнуло его за край. Фрэнк убирает свои руки и подается вперед, сглатывая вокруг Джерарда и давясь, когда он загоняет член так глубоко в глотку, как только может. Горло Фрэнка такое узкое, а его язык дрожит, когда он наклоняется вперед, практически задыхаясь, трахая свою собственную глотку членом Джерарда. Уэй представляет, насколько развратным Фрэнк должен выглядеть сейчас: потный, с крепко зажмуренными глазами, со слезами, скатывающимися по щекам, почти настолько же отчаянно нуждающийся в том, чтобы кончить, как Джерард. Это толкает его за край — задыхаясь, он кончает в рот Айеро. Фрэнку удается немного отстраниться, прежде чем Уэй делает это, всё ещё лениво лаская головку, отсасывая Джерарду через его оргазм. Мужчина глотает сперму, когда та заполняет его рот. Он отстраняется только тогда, когда Уэй начинает дергаться от чрезмерной стимуляции. — Блять, — Джерард пыхтит. — Чёрт возьми, это было так хорошо, — ему требуется несколько мгновений, чтобы прийти в себя после того, как Фрэнк высосал все оставшиеся клетки мозга через его член. Джерард дышит в стену ещё добрых тридцать секунд, прежде чем он действительно замечает это: мягкий звук, легкий шорох ткани. — Фрэнк, ты трогаешь себя? Ответ, который он получает, — не столько слова, сколько стон. Айеро, должно быть, поглаживает себя через штаны. — Мой толстый член заставил тебя возбудиться, детка? Неужели он действительно хорошо растянул твою глотку? У Джерарда не осталось ни сил, ни телесного осознания для того, чтобы пройти в соседнюю кабинку и подрочить Фрэнку, но он надеется, что этого небольшого грязного разговора будет достаточно. — Ты был таким хорошим для меня, Фрэнки. Достань свой член. Трахни свою руку для меня, ты заслуживаешь этого. Он улавливает, как звякает пряжка ремня и расстегивается молния, когда Фрэнк с готовностью бросается выполнять команды Джерарда. Внезапно шелестящие звуки сменяются скользкими и мягкими, когда Фрэнк начинает ласкать собственный член. — Именно так. Почувствуй движение своей руки. Готов поспорить, это так приятно, потому что это всегда так, когда ты дрочишь мне. Фрэнк хнычет, будучи, очевидно, ближе, чем Уэй предполагал. — Ты близок? Держу пари, тебе пришлось удержаться от того, чтобы обкончать свои штаны, пока ты отсасывал мне. Такая шлюшка. И тогда Фрэнк наконец формулирует предложение: — Люблю твой член, Джерард, люблю делать тебе приятно. Такой большой, всегда так хорошо заполняет меня. Бессвязная речь заставляет Айеро звучать почти пьяным. Он, вероятно, находится где-то в своем мире, теряясь в словах Джерарда и скольжении собственной руки. — Тебе хорошо? Твоя рука приятная? Я бы хотел, чтобы это была моя. Хотел бы, чтобы я мог прижать тебя к полу и гладить нежно и медленно. Медленно, пока ты не начнешь скулить и просить о большем, умоляя меня, чтобы кончить. Тогда я бы плюнул на это, увеличил темп и снес твою крышу к чертям. Ты бы кричал подо мной, кончая, словно это последнее, что ты когда-либо сделаешь, полностью, блять, пачкая нас спермой. Ты хочешь этого, детка? Фрэнк издает протяжный стон, изливаясь в свою руку и, вероятно, на пол туалета. — Да, ты хочешь. В следующий раз, обещаю. Джерард слышит, как Фрэнк глубоко дышит, возвращая воздух обратно в свои легкие. Уэй не может так больше, ему нужно поцеловать его, прижать его теплое тело к своему. Мужчина надевает свои джинсы обратно, поправляя одежду, и отпирает замок в своей кабинке примерно в то же время, что и Фрэнк в своей. Когда Джерард видит Фрэнка, тот развратен: его лицо покрывают красные пятна, пот и засохшие слезы; волосы спадают на его глаза, но он даже не пытается убрать их. Айеро просто прислоняется к выложенной в шахматном порядке плитке на стене, его член свисает из джинсов, и его собственное семя оставляет след на полу перед ним. Джерард опускается на колени и целует Айеро в лоб, прежде чем вернуть его обмякший член обратно в боксеры, немного подтянув штаны. Уэй заправляет челку Фрэнка за ухо, и мужчина смотрит на него так, словно видит его в первый раз. На его лице появляется спокойное удовлетворение, когда он узнает перед собой Джерарда. — Привет, — шепчет он Фрэнку и устраивается рядом. — Признаю, я был не прав. В конце концов, эта глори хол была не такой уж плохой идеей. Айеро хихикает и вытирает свой испачканный рот рукавом. — Говорил тебе. Они сидят в умиротворяющей тишине ещё немного, восстанавливается чувствительность в конечностях и мозге. Джерард чувствует, как Фрэнк прислоняется к его боку, и его сердце преисполняется теплых чувств. Он действительно и понятия не имеет, что бы делал здесь без Айеро, и благодарит то божество, которое поместило их обоих в это странное промежуточное место, чтобы Уэй мог держать рядом с собой этого замечательного человека, хотя бы на чуть-чуть. Тем не менее, они уже провели подозрительно много времени в уборной, и здесь всё ещё есть бар, которым нужно управлять. Он ободряюще похлопывает Фрэнка по колену: — Давай, пошли умоем тебя немного. А затем мы можем пойти побесить Брайана какой-нибудь хернёй. Фрэнк переводит взгляд на мужчину, заглядывая ему в глаза и через какую-то странную связь дает Джерарду понять, что он чувствует к нему то же самое. Он кивает и подталкивает себя наверх, чтобы умыться в раковине.