YAM

Намджун старательный. Всегда таким был. Он научился читать в три года отроду не потому, что какой-то гений или типа того. Ему просто было безумно интересно, что же значат все эти выстроенные в ряд палочки и кружочки. Именно поэтому он каждый день упражнялся, очень стараясь запомнить каждую буковку и каждое слово. «Какой старательный мальчик», — с нежной улыбкой хвалила его бабуля. И английским языком он владел уже в одиннадцать лишь потому, что любимое телешоу тех времён было американским, а в оригинале, как очень скоро понял Намджун, смотреть или читать что-то гораздо лучше и интереснее, чем в переводе. И место в списке умнейших детей страны не упало на него с потолка. Он хотел быть лучшим: в классе, в школе, в городе и, если повезёт, в стране. Поэтому он старался каждую минуту своей школьной жизни, читая и запоминая материал не только оставаясь после занятий как и остальные дети, но и в автобусе, по пути с/в школу, и обязательно дома. И сейчас, учась в одном из самых престижных университетов страны, Намджун не перестаёт стараться. Никогда не пропускает занятия, приходит на пары за полчаса до начала минимум, конспектирует всё-всё-всё, почти всё свободное время сидит за учебными материалами, лист с ответами по каждому тесту перепроверяет по пять раз. Профессора называют его «исключительно умным и старательным студентом». Намджун на это лишь скромно улыбается и неловко поправляет очки. Поэтому, обладая всеми вот этими качествами, совсем неудивительно, что Намджуна раздражает один конкретный тип молодёжи. Те самые ребята, которые даже не знают значения слова «старание». Дети богатеньких родителей, которые кое-как набрали минимальный проходной балл, а теперь занимаются чем угодно, кроме учёбы. У них в инстаграмных историях только тусовки и выпивка, а на одно занятие приходится два пропуска. Намджун видел, он знает. О первом он в курсе, потому что они по чьей-то дурацкой инициативе ещё в первые дни первого семестра обменялись профилями с одногруппниками, а посещаемость всех он, как староста группы, сам и отмечает. Отвратительная прослойка общества, в общем говоря. Чон Хосок его бесит в особенности. Весь такой миленький-хорошенький-улыбчивый, что с преподавателями, что со студентами. Большую часть времени его видно-слышно только в его же историях, будь они не ладны. Там чуть ли не каждый день фото и видео, где Чон слишком громко из-за чего-то смеётся в окружении своих многочисленных друзей, пьёт сомнительные на вид энергетики и дует пузыри из арбузной жвачки. А когда всё-таки появляется в универе, то ходит по его коридорам, словно лучший друг всех и каждого. Напыщенный такой, шушукается с девочками и так и норовит в каждом приступе смеха прикоснуться к мальчикам. С деканом шутки шутит, преподавательницам комплименты по поводу новых ноготочков делает. Сдаёт эссе в последнюю минуту и всё равно получает высший балл. К Намджуну цепляется вечно. И вот это последнего раздражает только сильнее. Хосок крутится, бывает, где-то рядом и нет-нет, да спрашивает с как будто бы снисходительной улыбкой: — Да чего ты серьёзный такой? Намджуну на него хочется огрызнуться, послать куда подальше и всё вот это. Но он умный и культурный молодой человек (в отличие от некоторых). Поэтому он лишь скептично приподнимает бровь и берёт жёлтый маркер, чтобы продолжить оформлять конспект. Короче говоря, да, таких, как Хосок он не любит. А сам Хосок его бесит до жути. И, если честно, Намджун пребывает в абсолютном ахуе, когда осознаёт себя в кабинке одного из университетских туалетов с этим самым Хосоком на коленях прямо перед собой, с каким-то диким наслаждением облизывающим его, намджунов, член. У Хосока красивые чёрные кудри, в данный момент не очень удобно лезущие ему в глаза, и Намджун нежно убирает их с его прямого чуть вспотевшего лба своей большой ладонью да так и оставляет её на чужой макушке. Хосок в ответ на это буквально мурчит и поднимает на Намджуна взгляд. С растянутыми вокруг толстого члена губами и тонкими пальчиками, придерживающими основание, потому что Намджун слишком большой даже для него и рот уже заполнен до отказа. Зрачки от возбуждения такие широкие, будто он только что нанюхался кокса, но хлопает ресницами так, словно невинное дитя. Мудак, думает Намджун. — Мудак, — сквозь сжатые зубы цедит Намджун и, придерживая за волосы на макушке, толкается бёдрами вперёд. Хосок немного давится, глаза слезятся, но одна из его крошечных ладошек вдруг падает вниз и сжимает промежность: как если бы он пытался остановить собственный внезапный оргазм. Намджун замирает, когда Хосок вновь встречается с ним взглядом. Тяжело дышащий, раскрасневшийся, со слипшимися от пота волосами на висках и с полным члена ртом. Смотрит на него то ли сердито, то ли обижено. Намджун воркует и успокаивающе поглаживает его по волосам. — Нравится, когда тебя трахают? — понимающе тянет он. Хосок в ответ выдаёт какой-то совсем уж короткий еле слышный писк, и рука его ещё раз сжимает спрятанный в штанах член. Намджун воспроизводит на своём лице ту самую снисходительную улыбку, которую так любит посылать ему Хосок, и кивает, не отрывая от парня перед собой внимательного взгляда. — Посмотри на себя, — пальцы продолжают перебирать чужие чёрные локоны, Хосок в ответ хмурит брови, — настолько нуждающийся и отчаявшийся, что отсасываешь мне в университетском туалете. Хосок на его слова как-то странно вздрагивает и, зло сверкнув на Намджуна глазами, выпускает зубки, слегка царапая чувствительную кожу. Намджун шипит и сжимает его волосы в кулак, другой рукой прикасаясь к хосоковой щеке. — Расслабь челюсть, малыш, сейчас я трахну твой очаровательный ротик. И на это глаза Хосока загораются каким-то жутким умоляющим блеском. Ладонью Намджун чувствует, как он пытается расслабить челюсть ещё больше. Намджун усмехается и перемещает руку чуть дальше, обхватывая боковую часть головы. Он видит тысячи маленьких «пожалуйста» в хосоковом взгляде и не может ослушаться. О, он очень постарается, чтобы как следует вытрахать его рот. Намджун ведь старательный. Всегда таким был.